Островский. Вызов принят!

Глава 38

Боммм!

Мутант, не рассчитав силу прыжка, врезается башкой в дверную притолоку. Шлёпается на пол прямо перед входом в своё бывшее узилище, коротко взвыв от досады и боли.

И это даёт мне несколько необходимых секунд.

Появившийся в руке хлыст выстреливает в сторону ящера, плотно обматывая его вытянутую пасть. Тот, резко мотнув головой, пытается вырваться, — и рывком вздёргивает меня на ноги.

Отталкиваюсь от пола и повторяю его приём — всем телом врезаюсь в противника!

Монстр пытает зацепить меня задними лапами с выпущенными когтями. Промахивается — я кувырком перелетаю через него мгновением раньше. Умудрившись не потерять концентрацию, срываюсь с места со всей возможной скоростью.

Противник, опутанный хлыстом, волочится за мной, врезаясь в стены коридора головой и прикладываясь к ним конечностями.

Выскакиваю в приёмную и, перемахнув через конторский прилавок, дёргаю хлыст на себя, впечатывая мутировавшего родственничка в морёные дубовые доски.

Отскакиваю как можно дальше и разворачиваюсь, встречая взглядом поднимающуюся с пола рептилию.

— Пора вздремнуть, дядюшка! — «Змеиный взгляд» активируется в тот момент, когда вертикальные зрачки, хоть и изрядно расфокусированные, с кровожадным выражением упираются в меня.

И тут рептилия дёргает непрозрачным вторым веком, защищаясь от безотказного до этого момента навыка.

— Да как же тебя успокоить?! — рявкаю в сердцах, спешно придумывая чем ещё приложить буйного родича, чтобы не выбить из него дух.

Ведь очень нужно, чтобы он чётко произнёс фамилию, которую не успел договорить.

Потому что один раз я её уже слышал, хоть и в более приятной обстановке.

Мысли сами собой пускаются в галоп. Смятые простыни… Шляпа на распущенных белокурых волосах… Она же, но на моей голове… Склянка, всю дорогу давившая на лоб…

«На крайний случай. Л».

Хлопаю себя по карману, нащупывая чудом не разбившийся маленький флакончик.

Более крайнего случая уже не будет.

«Яков, сможешь впрыснуть ему “Успакаин” через укус? — обращаюсь к змею, швыряя одну за другой в пытающегося перелезть через прилавок мутанта две тяжеленных пепельницы с ближайшего стола. — Сработает с “Магической проводимостью”?»

«Сработает. Только зачем так стараться? — недоумевает якул. — Он же тебя разорвать пытается».

«Если убью этого мерзавца сейчас без суда, то как остальные родичи смогут доверять такому главе рода? — выхватываю бутылочку из кармана и сжимаю её в правой руке. — Набирай лекарство!»

Мутант, словно догадавшись о моём плане, озирается по сторонам в поисках путей к отступлению. Пустая склянка из-под «Успакаина» со стуком падает на пол, а в руке материализуется «Зубастая жила».

— Не бойся, дядюшка. Это как комарик укусит: раз — и всё! — усмехаюсь, раскручивая оружие с разинутой пастью на конце.

А ящер внезапно отскакивает к куче сваленных у стены стульев и, ухватив лапой два из них разом, швыряет прямо в меня.

Хлыст запутывается в спинках с ножками, отклоняясь в сторону от цели.

Прыгаю вправо, уходя от столкновения с мебелью. А дядюшка, одним скачком забравшись на прилавок, мечет третий стул и со всех лап бросается бежать к выходу.

— Эй, стулом кидаться нечестно! — ору ему вслед, перекатываясь и вскакивая на ноги. — Глеб, не стреляй, он живым нужен!

— И как я ЭТО должен ловить ЖИВЬЁМ?! — раздаётся с улицы возмущённый вопль, когда мутировавший родич вырывается наружу. — У меня транквилизаторов нету!

— Подкинь его повыше, есть идея! — кричит в ответ Катерина.

Выскакиваю на улицу через скособоченную дверь, успевая увидеть, как ящер пикирует на Скороходова, стоящего с вытянутыми руками справа от машины.

Когти уже готовы вонзиться в тело напарника…

Но вместо этого дядюшка, не имея возможности затормозить, проваливается в разверзшийся прямо перед ним портал. А через миг вываливается из такого же, но в пяти метрах над землёй.

Мутант выставляет лапы, надеясь приземлиться на все четыре конечности. Только над самой поверхностью его ждёт ещё один портал, не дающий правильно сгруппироваться!

Дядюшка проваливается снова, но теперь шлёпается на дорогу как придётся и с совсем небольшой высоты.

Прямо перед заносящей кулак в кожаной перчатке Катериной.

— Пора баиньки, когтистый! — мелодичным голоском произносит она, отвешивая мутанту невероятной силы удар.

Тот отлетает к стене здания, смачно врезаясь в неё прямо рядом с выходом. Только щепки в стороны брызнули!

Теперь навсегда запомнит, что с магическими усилителями шутки плохи.

— Попался! — рявкаю, отправляя «Жилу» в полёт.

Но мутировавший родич изворачивается всем телом и, впиваясь когтями в стену, резво вскарабкивается по ней на крышу. Зубастый наконечник успевает схватить лишь воздух.

— Прятался уже один от меня на крыше: виселицей всё закончилось! — хлыст опутывает массивную кирпичную трубу, подтягивая меня следом за беглецом.

Перемахиваю через край, разыскивая противника. А он и не думает прятаться.

Дядюшка сидит на другой трубе, выгнув спину и завывая, словно мартовский кот.

— Извини, но твоя суженая в другом замке, — бросаю ему на ходу. — Стой спокойно и, честное Островское, больно не будет.

Родич резко замолкает и выпрямляется в полный рост. За его спиной вдруг распахиваются огромные чёрные крылья. Мутировавшая тварь прыжком взмывает в воздух, явно намереваясь удрать.

— Не уйдёшь! — «Жила» опутывает дядюшкин торс, грозно клацая клыками, но тот и не думает спускаться.

«Вводи лекарство, лучше ш-шанса может не быть!» — раздаётся в голове голос якула.

— С ума сошёл? Он же в лепёшку расшибётся, с такой высоты рухнув! — выдаю голосом вместо мысленного ответа. — Нам его спасти надо, а не угробить как можно эффектнее!

«Доверься тем, кто рядом, — шепчет Яков искусительно. — Многие вещи, которых не добиться в одиночку, оказываются возможны в хорошей компании!»

Сдерживая очередной рывок летуна, открываю рот, чтобы возразить. И закрываю обратно.

Якул прав.

Это прошлая жизнь была борьбой избранного против всего мира. А здесь с самого начала я не одинок.

И до сих пор справляюсь с трудностями потому, что не отвергаю предложенную помощь.

Так почему сейчас я должен что-то менять?

И челюсти «Жилы», повинуясь команде, смыкаются на плече дядюшки.

Монстр исторгает такой рёв, что часть стёкол в здании разлетается вдребезги.

Крылья съёживаются и пропадают, а тело приобретает знакомые очертания Андрея Петровича, кое-как прикрытые драными остатками некогда щёгольского костюма.

И бессердечная гравитация медленно начинает увлекать его вниз.

— По-оберегись! — раздаётся крик снизу. Что-то свистит в воздухе, а рядом со мной открывается портал Глеба.

— С дороги! — кричит выскочившая из него… Таня?!

Мешающий ей подол платья заткнут за пояс, на лице — предельная сосредоточенность.

Девочка отталкивается от крыши, взмывая вверх — и пропадает в новом портале.

Чтобы через секунду, вывалившись из очередного разлома в воздухе, с ускорением спикировать на падающего наземь дядюшку и крепко обхватить его руками поперёк туловища.

— Поймала! — довольно заявляет сестрица. — Я просто само совершенство!

На спине Татьяны вспыхивает знакомое зелёное свечение, расходясь в стороны в виде знакомых пернатых крыльев, точь-в-точь как у якула. Они чуть выгибаются, словно паруса, — и свободное падение превращается в контролируемое планирование.

Наверное, впервые за всё время, проведённое в этом мире, у меня вырывается возглас удивления.

— Капельку волшебства, значит, да, Яков? — умудряюсь наконец облечь мысли в цензурные слова.

Вот ведь змей подколодный! Сговорился с ребёнком за моей спиной… Она хоть оттуда сейчас не грохнется?

И как маленькая девочка вообще умудряется удерживать на весу взрослого мужика?

«Всё под контролем, — успокаивает якул. — Но полёт со своими скромными силами пока даровать не могу, извини».

Почему-то представляется, что змей беспомощно разводит крыльями, совсем как человек руками.

— Корми дальше — получишь больше, — резюмирует чешуйчатый. — А пока скажи спасибо, что ш-шипеть перестал… Тьфу! Опять!»

Тем временем Татьяна, кружась по спирали, словно пушинка одуванчика, спускается всё ниже к земле. А там её уже поджидают Глеб с Катериной, радостно обсуждающие пилотажные приёмы гиперактивной сестрёнки.

А чего от неё ещё ожидать, с таким-то братцем и Покровителем? Всё совершенно закономерно.

Высвободив хлыст, спускаюсь с его помощью на землю тем же путём, которым забирался на крышу.

Успеваю аккурат к тому времени, как девочка, усадив ошалевшего от происходящего Андрея Петровича на землю, втягивает крылья обратно в волшебное украшение.

— Кирилл, это лучший подарок в моей жизни! — кидается Таня ко мне, стискивая в объятиях. — А на День рождения хлыст мне подаришь? Обычный, без магии, я им пользоваться хочу научиться!

— Посмотрим.

«Только попробуй хоть кончиком хвоста к нему притронуться!» — мысленно предупреждаю якула со всей возможной суровостью.

«Раскусил!» — одновременно звучат в моей голове голоса Покровителя и сестрёнки.

И внезапно на душе становится легко.

Ведь я знаю, что девочка отныне под самой надёжной защитой, что может быть в этом мире.

— Только под моим руководством, договорились? — взъерошиваю волосы на Таниной макушке. И переключаю внимание на копошащегося на земле дядюшку. — Ну как вам последствия партнёрства с Шалашниковым, Андрей Петрович?

— Если всё знал с самого начала, зачем выпытывал? — натужно выдавливает дядюшка. — Или так занятно наблюдать, как нелюбимый родственник в тварь изнаночную превращается?

— Скрывать не буду: видел такое и раньше, — хлыст появляется в руке и Андрей Петрович сжимается, прикрываясь руками.

Но «Жила» влетает внутрь здания через выбитое окно, вцепляясь зубами в перевёрнутую нами во время драки вешалку. Подтаскиваю её к окну, снимаю с крючков пару старых горняцких комбинезонов и протягиваю их ошалевшему от такого родичу.

— Только вот с упоминанием фамилии не связал, — продолжаю. — Знал бы — не стал спрашивать. Никакая информация чужой жизни не стоит.

— А Васькина жизнь, выходит, менее ценной оказалась? — усмехается дядюшка желчно. — Не само же его сердечко остановилось?

— Серьга пытался убить меня и дорогих мне людей, — вспоминаю момент нашего противостояния в окружении ёмкостей с маной — и лицо будто каменеет. — А стало быть, сделал окончательный выбор. Но ваш выбор, Андрей Петрович, ещё впереди.

— И что же ты мне предлагаешь? — растерявший спесь родственник выбирает один из комбинезонов и напяливает его прямо поверх оставшегося на теле тряпья. — Сдать всех с потрохами или тоже прощаться с жизнью?

— Расскажете, что вам известно об убийстве моего отца и сотрудничестве Шалашникова с Васькой — и вместо поездки на каторгу ограничитесь изгнанием из рода и возможностью начать жизнь с чистого листа, — объявляю так, чтобы слышали все присутствующие. — Имуществом своим можете распорядиться как заблагорассудится: мне оно без надобности. Но сроку вам даю одни сутки. Если послезавтра утром вы останетесь в городе или свяжетесь с Шалашниковым — я устрою вам такое веселье, что дознавателю вы обрадуетесь, как родной матери.

— Вам нечего ему предъявить, — Андрей Петрович с трудом, но справляется наконец с последней пуговицей. — Ваша матушка и сестра только подтвердят факт нашей ссоры и того, как вы мне угрожали. Как ни крути, я больше вашего похож на жертву.

— А запись ваш-шего недавнего разговора на что? — якул появляется над моим плечом. — Она точно зас-ставит стражей порядка долго и душ-шевно с вами побеседовать.

— Запись?! — насущные проблемы перевешивают для дядюшки радость от личной встречи с Покровителем рода Островских. — Какая ещё запись?

— Сделанная с помощ-щью мобилета, — зловеще объясняет змей. — Лично его так нас-строил, что он включался при каждой из ваших с Кириллом бесед. При последней, естес-ственно, тоже. Ш-шансов остаться на с-свободе у вас уже меньш-ше, правда?

Ну, змей! Всё продумал!

Тот случай, когда Покровитель реально присматривает за своим подопечным.

А я-то всё гадал, что же он тогда, при покупке, с мобилетом сделал?

«Всегда пожалуйс-ста! — отзывается змей. — Благодарнос-сти принимаю макрами от синих и выше качеством в любых объёмах».

«Ну ты и проглот, Яков!» — усмехаюсь, поражаясь предусмотрительности чешуйчатого.

«Укуш-шу!» — шипит тот, совершенно собой довольный.

Смятение на лице Андрея Петровича сменяется наконец мрачной решимостью.

— В этом предложении есть резон, — заявляет он. — Да и оставаться здесь уже небезопасно. Только давай без договоров с Покровителем обойдёмся, раз уж я всё равно из-под его опеки выхожу. Лучше быть обязанным человеку, чем неведомой зверушке.

— Как пожелаешь, человече. Но этот разговор я тоже запиш-шу!— якул демонстративно чиркает себе по горлу кончиком хвоста и растворяется в зеленоватой дымке.

Андрей Петрович тяжко вздыхает. Вряд ли ему хочется сейчас говорить. Но делать нечего.

— В общем, чтобы долго не растягивать — Шалашников дал о себе знать сразу после смерти твоего отца, — дядюшка морщится, словно от зубной боли. — Он был настолько вежлив и так прозрачно намекал, что для моего здоровья крайне полезно стать новым владельцем имения Островских, что выбора особого не было. Особенно после того, как один из его сопровождающих швырнул на стол обломки пушки, принадлежавшей Виктору.

— Это вы их вернули? — восклицаю удивлённо. — А я всё недоумевал, откуда они к матери попали…

— Из моих рук, — Андрей Петрович задумчиво разглядывает свои ладони, будто не веря глазам. — Кто ж тогда думал, что младший Островский сцапает их и потащит в город, да с расспросами там по злачным местам шататься будет? Я, как услышал, что тебя в подворотне насмерть забили, едва не поседел!

— Угу, повезло — так повезло, — бурчу мрачно, прикасаясь к рассечённой тогда брови, залеченной змеем при первом знакомстве.

Недели не прошло, а ощущение — будто целую жизнь прожил.

— А тут как раз Шалашников сетовать начал, что, дескать, вожусь слишком долго, — родич изображает лицом невыносимые душевные страдания. — Ещё мордоворотов своих прислал в помощь, «для ускорения процесса». Они и ждать не стали — рванули к вам. Только вместо убитого горем семейства встретили нового главу с Покровителем и в скверном расположении духа.

— Да уж, сквернее некуда, — сосредоточенно потираю подбородок. — Глаза открыл — вокруг всё незнакомое, где был и кто бил — не помню, ещё и какие-то кредиторы стулья выносят…

— Я, когда их спины увидал, понял, насколько всё непросто, — Андрей Петрович зябко переступает по гравию босыми ногами. — А когда с тобой пообщался, то и вовсе убедился: тут упрямства на двух Викторов хватило бы… Там сапог в здании, случайно, не завалялось?

— Валенки у стены стоят. С галошами, — сообщаю, заглянув в окно. — Годятся?

— Мне ли привередничать.

Дядюшка шустро забегает внутрь, подхватывая обувь, оказавшуюся на два размера больше нужного. Возвращается и, обуваясь, продолжает:

— В общем, напугать тебя, некогда тепличного мальчика, не удалось. Я тогда решил, что пусть всё своим чередом идёт. Раз, мол, такой упрямый — пусть сам и расхлёбывает. Но ты мало того, что вернулся, так ещё и на Изнанке Шалашникову на хвост наступил!

— Его уроды первые начали, — мрачно вспоминаю бой с внезапно мутировавшим при странных обстоятельствах бандитом. Прав я был насчёт того, что это всё — звенья одной цепи. — Я тогда просто мимо проходил.

— Но он-то подумал, что ты за отца мстишь и его дело продолжаешь, — Андрей Петрович аккуратно заправляет штанины в валенки. — Потому следил за тобой. А когда выяснил, где папоротник, — тут же выкрал. И целую толпу отрядил проверять, что же там так плохо лежит, что его наставник подобрать не прочь.

— Сорокин — его наставник? — из глубин сознания услужливо всплывает воспоминание о том, как Вадим Денисович строил предположения о том, кто был вором. — А что они не поделили?

— Какая-то давняя история. Не сошлись взглядами на развитие или вроде того, не знаю точно, — галоши скрипят, когда дядя переминается с ноги на ногу. — В общем, Патлатый у Васьки в подчинении был. Договорились они, что как Серьга вернётся — пойдут снова к вам в имение и такие деньги предложат, что наверняка всё продадите.

Насмешливо хмыкаю, демонстрируя своё отношение к такому умозаключению.

Но дядя продолжает, никак на это не реагируя:

— Сутки условленные прошли — а никто не возвращается. Ну, этот лысый из братвы и решил, что раз выкупать собирались — значит, в доме что-то невообразимо ценное хранится. Заставили меня всю кодлу туда отвезти — а нас Татьяна перед воротами заметила. Пришлось идти её отвлекать, чтобы бандиты не обидели.

Ишь ты, какой заботливый. Образцовый дядюшка, право слово.

— Только они всё равно напали, — со вспыхнувшей в голосе злостью произносит сестра. — А вы меня ещё удержать пытались!

— Пытался! Но я же тебя им на месте пришибить не дал, хоть и по лбу от тебя получил, — родич вдруг обретает нехарактерное для себя смирение. — И план этот идиотский с похищением придумал, чтобы Кирилл наверняка примчался, а я бы хоть как-то за тобой присмотрел. В другое место бандиты бы не поехали: у них давно база в этом здании.

Ты смотри! Сейчас с его слов окажется, что он всё это время исключительно ради нас старался.

Меняю тему:

— А что в заброшенном карьере интересного? И зачем на складе голем?

Замечаю невольно, как вспыхивают глаза Катерины при упоминании каменного истукана.

— Ну, тут всё просто, — разводит руками Андрей Петрович. — Голем нужен для раскопок. Шалашников с чего-то взял, что в глубине карьера под слоем известняка имеется проход на легендарный остров Буян. Иронично: взрослый серьёзный человек, а в сказки верит… А что вы все на меня так уставились?