Островский. Вызов принят!

Глава 7

— Раскапывать будем? — мрачно интересуюсь у напарника, прикидывая дальнейшие перспективы.

— Садовой лопаткой для папоротника? — сочится сарказмом Глеб. — Я тут от старости умирать не планировал. Лучше рискнём и пойдём в обход, как нормальные люди.

— Зато теперь они в спину нам точно не ударят, — осматриваюсь вокруг, прикидывая, куда мы можем двинуться дальше.

Холмы неподалёку сменяются крутыми, а кое-где — почти отвесными склонами. Маршрут, в общем-то, только один: по каменистому ущелью, на относительно широком дне которого журчит небольшой ручеёк.

— Раз такое дело, — предлагает Глеб, поглядывая на часы, — исследуем ущелье, пока вечер не наступит. Попутно осмотрим склоны на предмет других выходов из пещеры.

Киваю: звучит вполне разумно.

— Найдём местечко на каком-нибудь выступе, — продолжает напарник деловито, — там и заночуем, пусть и без особого комфорта. Утром обследуем местность ещё раз. Ничего не найдём — придётся топать обратно и запасаться по-серьёзному на длительный поход.

— Хорошо бы тогда попутно макрами разжиться, — добавляю, вспоминая кстати о своём печальном финансовом положении.

— Это да, — соглашается тоже взгрустнувший Глеб.

На этом импровизированный совет заканчивается, и мы решительно направляемся в сторону ущелья.

Клочковатый туман мешает обзору, потому идём максимально осторожно. В который раз радуюсь, что нашёл в шкафу сапоги: ноги до сих пор сухие. Хотя ручеёк, увы, обойти получается далеко не всегда.

Глеб топает рядом и мрачно сопит. Видно, воспоминания о попытке убийства всколыхнули неприятные чувства.

Вот только его загонов нам сейчас не хватает!

— Слушай, Глеб, — окликаю напарника. — А ваша академия каждого курсанта на Изнанку стажироваться отправляет?

— Нет, конечно, — Скороходов легко перепрыгивает через полузатопленный пенёк. — Большинству и в явном мире работы хватает. Лекари по больницам с аптеками служат, элементалисты на мануфактурах процессы контролируют.

— А ты?

— А я — портальщик, — отвечает он с гордостью. — Мы все почти поголовно с изнанкой работаем. Специфика дара такова, что больше негде его применить.

— Тебе, как я понимаю, просто открывать двери в новые слои скучно? — подначиваю его, провоцируя на откровенность. — Нужно самому во всём покопаться?

Напарник морщится, будто снова вспоминая о чём-то неприятном.

— А какой интерес сидеть снаружи или у самого входа? — отвечает он вопросом. — Всё веселье проходит мимо. Да и заработать на этом выйдет только в одном случае: если в слое найдётся хоть что-то ценное.

Усмехается и добавляет:

— Госпожа удача ленивых не любит, знаешь ли.

Знаю, ещё как знаю! Вот только не думал, что в новом мире тоже почитают богиню Азарта. Или кого-то на неё похожего.

— В моей семье лишних денег никогда не водилось, — продолжает Глеб. — Младшая ветвь большого, но небогатого клана. Даже пожалованной Покровителем фамилией перед людьми не похвастаться.

Откуда-то — не иначе, из памяти прошлого владельца — приходит знание, что фамилия должна быть связана с Покровителем семьи. Только почему тогда я Островский, а не какой-нибудь Якулов?

«Много будеш-шь знать — скоро состариш-шься», — шипит змей насмешливо.

Ну, погоди у меня, гад чешуйчатый!

— Зато с магией повезло. Поэтому я ещё с первого курса решил: нужно быть среди первопроходцев, — тем временем рассказывает напарник. — Только так можно стать известным и заработать достаточно на безбедную жизнь.

— Тут я с тобой полностью согласен, — нога съезжает по каменистой почве и мне приходится раскинуть руки, чтобы сохранить равновесие. — Мне самому от бати остались только долги да сломанная пушка. Хотя ему без Покровителя на Изнанке ещё сложнее приходилось.

Скороходов вдруг останавливается как вкопанный, глядя на меня с изумлением.

— Погоди-погоди! Точно! — он прищёлкивает пальцами. — Виктор Островский — твой отец, получается?

— Если ты имеешь в виду мужика, погибшего на Изнанке пару месяцев назад при непонятных обстоятельствах, то да. А ты о нём слышал? — спрашиваю максимально буднично, а самого охватывает непонятное волнение.

— Да ты шутишь?! — Глеб картинно закатывает глаза, явно изумляясь моей неосведомлённости. — Один из самых известных исследователей в наших краях! Лазил в такие дебри, куда никто не совался. И ты, его сын, спрашиваешь, слышал ли я?! Да твоего отца в Подольске любой знает, кого не спроси!

— Даже так? — удивлённо вскидываю брови. — А про то, как он погиб, тебе что-нибудь известно?

— Ты задаёшь очень странные вопросы, — с шутливым подозрением смотрит на меня напарник. — Может, ты всё-таки самозванец?

— Самозванцу невыгодно впрягаться в чужие долги, — вздыхаю. — А вопрос легко объяснить: меня долго и смачно били по голове за попытку починить вот эту штуку.

Лезу во второй карман и достаю завёрнутые в ткань обломки отцовского оружия. При виде которого у Глеба глаза лезут на лоб.

— Это же Выжигатель! — руки напарника тянутся к вещице, но он себя останавливает. — В газетах писали, что его нашли на месте последнего боя с тварями Изнанки. Ещё и венец…

— Такой? — достаю послуживший мне недавно в роли распорки обруч. — Я их в коробке нашёл, вместе с одеждой, что на мне сейчас надета.

Глеб открывает рот, чтобы ответить.

Но ему мешает оглушительный треск. Будто скалы рушатся нам на головы!

А в следующее мгновение в нескольких сотнях метров перед нами над ущельем прямо в воздухе разверзается знакомая воронка.

И сквозь неё несётся прямо на нас бешено ревущий и пенящийся поток морской воды!

— Пробой!!! — орёт Глеб, перекрикивая шум воды. — Ща нас смоет к чёртовой матери!

Да ладно тебе! А я-то и не заметил. Интересно, пять минут, отведённые напарником на наше безопасное существование, давно истекли?

Озираюсь по сторонам, пытаясь придумать хоть что-нибудь.

Кругом скалистые выступы, поросшие чахлой травой да жиденькими кустиками. Лишь в одной впадине, достаточно широкой, тянется к местному небу приличной толщины дерево.

— Давай сюда макры! Живо! — кричу напарнику, вытягивая руку. — На том свете всё равно не понадобятся!

Глеб не возражает. Сует руку в сумку и передаёт свою добычу мне.

Торопливо сжимаю их в правой руке, напитывая змея. Только бы сработало!

— Есть план? — напарник смотрит с надеждой.

— Хватайся за меня покрепче и не отпускай! — разворачиваюсь к впадине с деревом и материализую «Зубастую жилу».

Подпитанный маной хлыст стрелой устремляется к дереву, несколько раз оплетая ствол. А после зубастая голова хватает его, намертво затянув петлю.

Чувствую, что Глеб обхватывает меня за пояс, и отдаю мысленную команду. Рывок — и хлыст, сокращаясь в длину, тянет нас к жалобно скрипящему дереву.

Поток бурлит под нами, обдавая брызгами с ног до головы. А мы взмываем всё выше, пока не упираемся в опасно покачнувшийся ствол.

— Давай наверх, я следом, — рычу, стиснув зубы.

Напарник-то, между прочим, ни фига не пушинка!

Скороходов, словно обезьяна, вскарабкивается по моей спине и стволу дерева в нишу. И тут же втаскивает меня следом, ухватив за руки и воротник.

Да, жить захочешь — не так раскорячишься.

Дерево издаёт прощальный треск, обдавая нас пылью и комьями земли. И срывается вниз, прямо в бурлящий поток. Едва успеваю отозвать хлыст, чтобы не нырнуть следом: спасибо, я лучше потом сам умоюсь!

С полминуты сидим, глядя на бушующую стихию и пытаясь прийти в себя. Осознание того, как близко была смерть, накатывает внезапно и подстёгивает не хуже хлыста.

«Чуть вс-се зубы на с-стволе не ос-ставил, — жалуется якул. — С-смотри, вода вс-сё прибывает».

И правда. Воронка по-прежнему извергает из себя жидкость, даже не думая закрываться. Такими темпами нас и отсюда смоет.

— Кирилл! — дёргает меня за рукав напарник. — Здесь есть проход вглубь скалы.

Оборачиваюсь — и понимаю, что стены позади нас нет. Зато есть тёмный провал, ведущий в неизвестность.

— Надо уходить, пока здесь всё не затопило, — Глеб извлекает из сумки резиновую ленту с закреплённой на ней полупрозрачной линзой и надевает на голову. — В твоей такая же лежит. Включается касанием сбоку справа.

Сказано — сделано. Выуживаю такую же штуковину из своей укладки и повторяю за напарником. Линза начинает испускать мягкий желтоватый свет, рассеивая мрак у самого входа в глубь склона.

Тревожно оглядываюсь на поток внизу. Может, найдётся другой выход?

Глаза невольно цепляются за увлекаемый водой мусор: вырванные выше по ущелью кусты, какие-то брёвна, камни…

Так, какие ещё камни?

Подтверждая мои самые неприятные опасения, один из «камней» начинает резко маневрировать в потоке, а после разевает широченную пасть с кривыми зубами.

Нет! Надо убираться, пока вода до нас не добралась. Очень может быть, что и брёвна не то, чем кажутся.

— Валим! — вскакиваю на ноги и первым ныряю под свод пещеры.

Глеб, тоже взглянув вниз, без лишних слов следует за мной.

Пещера внутри, насколько хватает света, выглядит абсолютно необитаемой. Относительно узкий лаз дальше сильно расширяется, с небольшим уклоном ведёт вверх и теряется в темноте.

— Ну, хотя бы петлять не придётся, — напарник отбирает у меня роль первопроходца, вырываясь вперёд.

Иду следом, внимательно осматривая окрестности: мало ли что. Вдруг какой-нибудь кристальный ящер на потолке караулит неосторожную добычу?

— Самое приятное — в таком широком прямом проходе сложно спрятаться, чтобы устроить засаду, — стараюсь не отставать от Скороходова.

Не хватало ещё в темноте друг друга искать по голосу.

— Это если нас люди подкарауливают, — отзывается Глеб. — А от местных тварей ожидать можно чего угодно. Может, здесь водятся подземные черви длиной с паровозный состав. И единственная их отрада — закусывать неосторожными авантюристами.

— Голодная у них, должно быть, жизнь, — усмехаюсь. — Аж жалко бедняжек.

Но глазами начинаю внимательно шарить и по земле.

Из-за чего не сразу замечаю впереди странное мерцание. А когда соображаю, что оно приближается к нам…

— Ложись!!! — сшибаю с ног впереди идущего Глеба.

Пышущий жаром сгусток пламени пролетает над нами и с треском врезается в свод пещеры. Грохот за спиной подсказывает, что бежать назад теперь не вариант.

— Гаси свет, оружие к бою! — призываю хлыст, увлекая портальщика с середины прохода к стене. — И не вопим, этот бомбардир совсем рядом.

Подтверждая мою догадку, в место, где мы были пару секунд назад, падает шарообразный предмет. И тут же лопается от удара, накрывая несколько метров вокруг морозным облаком.

Это кто же так сильно хочет с нами пообщаться?

При выключенных фонарях видно, что со стороны обстрела в грот проникает свет. Слабо, как через занавеску.

Но достаточно, чтобы понимать — там выход. И нас там ждут, причём отнюдь не с чаем и пряниками.

Впереди слышится возня и топот, грохает о землю что-то тяжёлое. А затем раздаётся человеческий голос, от звуков которого лицо Глеба, теперь уже различимое в полумраке, искажает ярость:

— Ну чё, делаем ставки! Как долго господин портальщик будет оттаивать?

Едва успеваю схватить напарника, чтобы тот не рванул навстречу верной гибели. Прижимаю палец к губам, чтобы не вздумал возмутиться.

— Они уверены, что ты один и беспомощен, — показываю на его арбалет. — Отходим назад, к месту обвала. По моей команде стараешься выбить крайнего слева. А дальше — дело за мной. Устроим показательную порку этим идиотам.

А как их ещё называть, если прут без света на магическое зарево в тёмную пещеру, не допуская даже мысли о том, что жертва ускользнула из ловушки и жаждет мести?

Отходим вдоль стены назад, стараясь не споткнуться и не потерять из вида места, куда плюхнулся морозный снаряд. Вот бы эту артиллерию конфисковать в пользу пары всеми гонимых авантюристов!

Эти болваны же всё равно её применяют из рук вон плохо.

Голоса всё ближе, а силуэты всё заметнее.

— Не, полчаса много, — теперь слышно даже, о чём они говорят. — Десять минут — и оттает наша снегурка.

— Да какой десять, вон как шарахнуло! Двадцать, говорю тебе. На полтинник забьёмся?

До нас доносится звук плевка и смачный шлепок ладоней друг о друга. Зря вы так, господа разбойники.

В выигрыше всё равно будем мы.

Когда приветственному комитету остаётся до ледяного пятна на полу не больше пары шагов, подаю Глебу сигнал.

И тут же болт отбрасывает к стене одного из застигнутых врасплох ротозеев. Ответом служит отборная ругань и хрип безрезультатно пытающегося подняться головореза.

Пока оставшиеся бестолково орут и силятся разглядеть в темноте нападающего, в дело вступаю я. Хлыст с раскрытой пастью на конце стрелой несётся к ближайшему бандиту, впиваясь в шею.

Рывок — и он, зажимая разорванную артерию, валится наземь.

Следующий!

Вьющаяся плеть возвратным движением захлёстывает ещё одного за ногу и тащит к нам. Он извивается, пытаясь вывернуться из захвата.

Подскакиваю вплотную, ослепляя противника перстнем. И бью трепыхающегося бандита рукоятью хлыста в висок.

— Полежи-ка смирно!

Тот наконец затихает, а я рывком бросаюсь к оставшимся двоим, раскручивая «Жилу» над головой.

Тот, что поумнее, замечает движение. Несётся к валяющейся на полу здоровенной трубе с приделанным к ней коробом… Но хлыст оказывается быстрее. Пасть змея смыкается на его предплечье, не давая ухватиться за оружие.

Дёргаю изо всех сил на себя — и незатейливо впечатываю колено ему в рожу.

Оглушённый разбойник валится на пол, а я ищу глазами оставшегося. Того, который решил, что приключений на сегодня достаточно, и со всех ног драпает к выходу.

Короткий щелчок — и болт врезается несостоявшемуся спортсмену под колено, опрокидывая наземь.

— Далеко не убегай, — раздаётся из темноты мрачный голос Глеба. — Мне с тобой ещё о мно-о-огом предстоит побеседовать.

Сам он появляется у меня за спиной через пару секунд, волоча за ногу бесчувственное тело оглушенного мною бандита. Голова бедолаги безвольно болтается, пересчитывая все неровности на полу пещеры.

Видно, напарник до сих пор злится на противников из-за дважды неосуществлёного плана собственного убийства.

— Господа разбойники, минуточку внимания! — обращаюсь разом ко всем уцелевшим. — Есть два варианта сотрудничества.

Ответом мне служит настороженная тишина.

— Первый, — демонстрирую указательный палец, — вы соглашаетесь с нами сотрудничать добровольно и без лишнего принуждения. Тогда ваши раны обрабатывают, а степень вины устанавливают следственные органы Российской Империи.

В ответ раздаётся скептическое хмыканье.

— Второй, — не обращая внимания на реакцию, показываю средний палец, — раненые будут немедленно избавлены от мучений. А те, кому не повезло, присоединятся к ним после долгого допроса с пристрастием… Итак, каков будет ваш положительный ответ?

— А чё вам стоит нас в расход пустить, когда мы всё выложим? — гнусавит тот, что с разбитым носом, с трудом поднимаясь с земли. — Здесь любые обещания говна из-под вола не стоят.

— Поверьте, мои — стоят куда больше, — отвечаю всем разом, а время опять замирает.

[Кирилл Островский обязуется не убивать двух напавших на него исследователей Изнанки. Взамен эти люди делятся с ним информацией о мотивах нападения.

Награда при выполнении условий — разовое восстановление организма.

Штраф в случае нарушения договора — смерть в течение тридцати секунд от остановки сердца. Принимаете условия?]

Слышь, змеюга, ты там совсем охренел — такие условия выставлять?

С другой стороны, так просто убить меня — не в его интересах…

Знак якула, висящий в воздухе, окрашивается в зелёный. Чёрт с тобой, Яков, играем на все.

— Вызов принят! — произношу решительно, и время возобновляет ход.