Ополченец

Глава 17

Я спустился вниз, позёвывая, кивнул хозяину и спросил обеда с водкой. После ночной охоты хотелось хорошенько взбодриться, а потом уже и домой.

— Господин охотник! — послышался голос.

Я повернул голову и смерил равнодушным взглядом растрёпанного мужичонку лет тридцати. Он сидел за столом, но, увидев меня, попытался встать. Поспешил — ноги запутались в табуретке, а потом чуть не полетел кувырком стол. Наконец, с грохотом и сдавленной руганью мужичонка вырвался из капкана и сказал:

— Фух! Разрешите представиться: меня зовут Семён Прадед.

— Прадед? — переспросил я. — Погремуха, что ли?

— Как это вы изволите? — навострил уши Прадед.

— Ну, кличка?

— Никак нет. Фамилия такая.

— О как. Ну, до правнуков доживёшь — забавно будет.

— И то правда! — Прадед мелко и неприятно захихикал. — А я же по делу, господин охотник. Карета-то ваша — прибыла!

— Карета? — удивился я. — Надо же. Вроде ж даже не искал ещё. Федь. Ты, что ли, расстарался? — я посмотрел на трактирщика.

Фёдор выпучил глаза и помотал головой, показывая, что он не при делах. Я перевёл взгляд на Прадеда. Тот озадачился.

— Вы, видимо, забыть изволили… А вот, пожалуйте!

Хмыкнув, я пожаловал. Прошёл вслед за Прадедом к двери, вышел на улицу.

Перед трактиром стояла карета. Рядом курил трубку возница. Карета была — что надо, уж точно не хуже, чем у Катерины Матвеевны.

Я осмотрел карету, почесал в затылке. Спросил возницу:

— Тебе заплатили?

— Э-э-э… — подвис тот. — Нет пока, ваше благородие.

— А кто сказал сюда ехать?

Тут парень завис окончательно и уставился на Прадеда с немой просьбой о помощи. Прадед не подкачал.

— Господин охотник! Вы же, видимо, запамятовали, что сами просили сегодня у господина градоначальника карету…

— Что-о-о⁈ — возмутился я. — Карету? Просил? Я⁈ Я — охотник! Охотники не берут с людей платы за услуги!

— Но… Но… Но ведь, простите, это и не плата же! А — подарок, из уважения!

— Подарок? — сменил я гнев на милость. — Ну, то другое дело. Подарок — святое, отказываться грех. Передай господину градоначальнику большое спасибо.

Тут до Прадеда дошла светлая мысль, что задание он провалил. Да не просто провалил, а с музыкой. Должен был меня под статью подвести, а сам не только не подвёл, но ещё и «подарил» карету.

Прадед основательно взбледнул, на лбу выступили крупные капли пота.

— Вы… Простите, господин охотник, я оговорился. Не подарок, то есть. А вот ежели вы изволите купить…

— Хватит! — послышался грозный голос, и дверь кареты распахнулась.

Оттуда на землю шагнул, внезапно, Егор. А вслед за ним — пара городских стражников, едва сдерживающих смех.

Егору, однако, было не до смеха. Он навис над съёжившимся Прадедом и загрохотал на него, как Перун-громовержец:

— Поклёп на охотника возводить удумали⁈

— Я же не знал, я не ведал, меня в заблуждение… — лепетал Прадед.

— Какое ещё «заблуждение»⁈ Карету зачем пригнали? Купить предложить? Это с каких же пор Абрамов в каретной мастерской торгашом подрабатывает⁈

— Оговорился, оговорился я! — верещал Прадед. — Подарок! Исключительно подарок, вот вам крест и честное слово!

— А жалобу на охотника зачем подавали? Что за игры вы тут ведёте⁈

Прадед был готов провалиться сквозь землю. Но тут откуда ни возьмись нарисовался сам Афанасий Афанасьевич Абрамов, градоначальник. Вылезая из собственной кареты, он сиял, как медный грош. И был настолько доволен собой, что становилось ясно: в ситуацию не врубается от слова совсем.

— Ну что, говорил я, а? — Афанасий погрозил мне пальцем. — Молодые… Учить их ещё и учить!

— Конфуз вышел, господин Абрамов! — весело подал голос один из стражников, сопровождавших Егора. — Господин охотник-то — ни сном ни духом ни про какую карету! Мы сами всё слышали.

— А подручный ваш говорит, что карету от вас в подарок пригнал, — добавил второй стражник.

— Только непонятно было, жалоба-то на Владимира откуда нарисовалась! — пророкотал Егор.

Градоначальник моргнул. Соображал он быстро, как и подобает прожжённому негодяю. Смекнул, что встрял и встрял конкретно. Видимо, выбор был между тем, чтобы полететь с тёплого местечка, и потерять карету. Градоначальник выбрал наименьшее зло.

— Так и есть — подарок, — кивнул он. — Я ж так и сказал, Прадед, ты чего тут устроил⁈ А жалоба — так то, видимо, ошибка. Я секретарю приказал благодарность направить, а он по-своему услышал.

— Во-о-от оно что! — подозрительно быстро успокоился Егор. — Ну, бывает, бывает. Все ошибаются.

— Да давно уже этого разбойника выгнать хочу! — разозлился вдруг градоначальник. — Одни убытки! Но жалобу на охотника, который Поречье от вурдалака избавил — это уже, конечно… Это я так не оставлю! Сию же минуту!

Он двинулся к своей карете. Прадед рванул за ним. Я провожал их взглядом вдоль улицы до тех пор, пока градоначальник не влепил Прадеду подзатыльник.

— Цирк! — покачал я головой и повернулся к Егору. — Ну, здорово, наставник, коли не шутишь.

Егор пожал мне руку.

— Да какие уж тут шутки! Идём. Закусим, что ли.

Мы вошли в трактир. Фёдор как раз подал мне обед. Захар, мелькавший во дворе, при виде Егора куда-то испарился. Егор спросил себе водки, солёных грибов и хлеба с салом, от всего остального отказался.

— Ну, Владимир, ты меня раньше срока в гроб загонишь, — сказал он негромко, когда мы опрокинули по маленькой. — Не успел на шаг отойти — на тебе! Разбойников одолел, лягух набил, вурдалака укокошил, да ещё чуть на взятке не попался.

— На подарке, — уточнил я.

— Вот-вот. Осторожнее ты с этим Абрамовым. Он — та ещё шельма!

— Да понял уже, не дурак. Бог его накажет.

— Думаешь?

— Уверен. Очень скоро накажет.

Егор хотел было что-то сказать, но вздохнул. Отмахнулся и налил ещё водки.

— Какой ранг-то у тебя уже? — спросил, захрустев луком.

— Воин-подмастерье. И меч ещё купил, вот.

Егор попросил посмотреть меч. Пощёлкал его ногтем, покивал и удовлетворённо цокнул языком:

— Доброе оружие. Хорошо служить будет.

— Фигни не куплю. — Я спрятал доброе оружие обратно в ножны. — Слушай. А ты Захара знаешь? Вот этого паренька, который тут рядом крутился?

— Да ещё бы не знать! — развеселился Егор. — Кабы не он, неизвестно чем бы всё обернулось. Я, по-твоему, про жалобу — от кого узнал? Он мне всю эту схему и рассказал — хорошо, что я тут случился. Жалоба в обменник попала, там мужик сидит — даже не охотник. Ну, Захарка меня к нему и приволок. Меня и отрядили на горячем тебя брать, как свидетеля. Пока Захар к тебе побежал, предупредить.

Офигеть, конечно, сколько событий произошло, пока я отдыхал от трудов праведных…

— А он вообще кто по жизни? — спросил я. — За что его изгнали из ордена?

Егор помрачнел.

— Орден-то не наш был, — сказал он. — Так что всего я не знаю. Но, по слухам, перетрусил Захар. Охотился с наставником. Должен был спину прикрывать, а сам… Кто говорит — дёру дал, а кто — что просто штаны намочил да упал, где стоял.

— На вурдалака мы с ним вдвоём ходили, — сказал я. — Молодцом был. Не боялся.

— Люди меняются. Да только поздно бывает…

— Н-да, — только и сказал я. — Жаль пацана.

— Да ты его не жалей, он себя в обиду не даст.

— Это я уже заметил. Ловкий — спасу нет.

— Ловкий-то ловкий, а к тебе прикипеть успел. Ты уж отблагодари парнишку.

— Не учи учёного. Своих не забываю.

Я покончил с обедом, зевнул. Пора было собираться и ехать домой. Благо и транспорт приличный теперь имеется. Одно непонятно: кучер тоже мне в подарок, на содержание, или его вернуть надо? Кучер, вероятно, тоже задаётся этим вопросом… Ну, это ладно, разрулим. Не самая большая проблема.

— Слушай, Егор, — вспомнил я. — А ты про лягух-то в курсе?

— Знаю, конечно.

— Ну так а чего же вы тракт не почистите?

— Там десятком надо идти…

— И что? Проблема собрать?

— Ну… Да. Никто не захочет. Там ведь как? Вот ты побил лягух, набрал костей маленько. Теперь они с неделю тихо сидеть будут, плодиться. Потом попрут снова. Ещё кто-нибудь из охотников на тракт придёт, заработает.

— Фигасе! — обалдел я. — То есть, пусть лягухи людей да лошадей гробят, зато у охотников халявная безлимитная качалка есть?

Егор только руками развёл:

— Да я-то бы с радостью этих тварей перебил. Но народ собрать… — Тут он осёкся и вновь помрачнел. — Я, в общем, собирать не стану. А другим десятникам — не до того. Идти долго нужно будет, считай — всё болото прочёсывать. Там молоди много, а молодь — без костей совсем. Зато с ядом. Биться с ними так же, а навару — шиш. Вот и не хотят идти.

— А ты — десятник? — спросил я.

— Витязь, — буркнул Егор и поспешил перевести тему: — Ну, смотри. Вот, ты — уже интересуешься. Я, опять же. Захарку можно взять. Он хоть и не охотник, но с амулетами ловко управляется. А там, глядишь, ещё пару человек найдём. Впятером к лягухам уже можно сунуться.

— Ловко-то ловко, — задумчиво сказал я, постукивая пальцами по столу. — Да только, боюсь, Захар будет рассуждать так же, как те охотники.

— Ну… — Егор развёл руками. — То уже другой разговор. Ты куда сейчас?

— Домой. В усадьбу.

— Подвезёшь?

— Конечно, — кивнул я и встал. — Сейчас, только вещи забе…

Договорить я не успел. Дверь внезапно распахнулась, и в трактир ворвался, внезапно, Тихоныч. Он увидел меня и сразу будто сдулся — согнулся, оперся руками в колени, переводя дыхание.

— Тихоныч? — удивился я. — Ты чего такой?

— Там — беда! — выпрямившись, просипел Тихоныч. — В усадьбе!

— Что? — Я подскочил к Тихонычу, помог подняться. Усадил на стул. — Если пожар, то надо было не ко мне бежать, а звонить ноль-двенадцать.

— Господь с вами, ваше сиятельство. — Тихоныч тяжело дышал. — Не пожар. А похоже, что кикимора у нас завелась. Я и раньше подозревал, да уверенности не было. Старый граф, царство ему небесное, вашего брата охотника не жаловал. Уж простите. — Он посмотрел на Егора.

Тот хмыкнул:

— Понятное дело. Где мы, лапотники — а где благородные господа.

— Вот, то-то и оно. Его сиятельство приказали вокруг усадьбы частокол выстроить. И говорили, что нечисть к себе и сами не допустят. Обойдутся без всяких шарлатанов. Извините, опять же…

— Вот и обошлись, смотрю, — усмехнулся я.

— Так, обходились же! — вскинулся Тихоныч. — Ни крысы, ни лягухи, ни прочая дрянь к нам не лезла! А кикимора — то иной расклад. Она ж не напрямую прёт. Её простому человеку-то и не разглядеть, говорят.

— Правильно говорят.

Я вызвал в памяти описание из справочника.

Кикимора

«Вид имеет человеческий, древней старушонки. Росту малого, мужику ниже пояса. Селится в домах, тащит из людей силы. Помалу, день за днём, покуда всё не высосет. После в другой дом перебирается. Прячется в тёмных местах, на чердаках да в подполах. Простому человеку глазами её не увидать. Ежели у стены встанет — человек увидит только стену. На пол ляжет — не наступишь, так и не заметишь. В открытую не нападает. На рожон не прёт. Почует на себя охоту — сбежит, и поминай как звали».

Принадлежала кикимора к Низшим тварям. Хабар, согласно справочнику, одна-две кости. Не густо.

— А чего ты так всполошился-то? — удивился я. — Ну, кикимора. Ну, подождал бы, пока вернусь.

Тихоныч развёл руками:

— Так откуда же нам знать, когда ваше сиятельство вернутся? Может, вы в городе остаться надумаете. А может, вовсе в Смоленск соберётесь, госпожу Головину навестить. Барышня-то — в самом соку, на выданье. Семейство доброе, такую невесту грех…

— Так. — Я поднял руку. — Стоп! Давай-ка вот без этого. Я, можно сказать, только жить начал. Кикимора-то — где завелась? Прямо в доме, что ли? Совсем уже эта нечисть страх потеряла?

Тихоныч помотал головой:

— Не в вашем доме. Возле каретного сарая пристройка есть, там Данила живёт с женой.

— С женой? Он женат?

— Конечно. Парень хороший, справный — чего ему не жениться? И Груня его — девка работящая. Я её Даниле самолично сосватал. Тётке Наталье на кухне помогала, весь дом наш обшивала да обстирывала.

— Что-то не видел я в усадьбе никакой Груни.

— Так на сносях она, рожать вот-вот! Раньше-то, хоть и тяжёлая, а бегала резво. Здоровая девка, крепкая… Была. А в последние дни как подменили. Встаёт едва-едва, из пристройки почти не выходит, потому вы её и не видали. Всю Грунину работу Маруся выполняет. А вчера вечером, не успел я в усадьбу вернуться — навстречу Данила. Бежит, слезами обливается. Груня, говорит, нынче даже с постели подняться не смогла. Лежит, будто неживая, еле дышит. Словно сил в ней никаких не осталось, ни пить, ни есть не может. Данила-то думал, вы со мной вернётесь. А вас нету. Так я его едва удержал, чтобы сам в Поречье не кинулся, вас искать. Потому как, ежели в доме у них взаправду кикимора завелась, следующую ночь Груне не пережить. Я к ней заходил, видел. Плохая совсем. Я Даниле и говорю — сиди при жене, я уж сам как-нибудь. Бог даст, разыщу их сиятельство.

— Ясно. — Я повернулся к Егору. — Ты со мной?

Тот усмехнулся:

— Это ты — со мной. На карете вам до усадьбы сколько ехать? Дай бог, если ночью на месте будете. А ночью — кабы не поздно было уже. Кикимора — хитрая тварь, это тебе не лягуха. Её на живца надо ловить, когда к жертве подбирается. Да глядеть в оба — а то сам не заметишь, как сила твоя уйдёт. Начнёт в сон клонить так, что спасу нет. Заснёшь, а больше не проснёшься.

— Понял. То есть, Знак?

— Да. Отсюда — в нашу Цитадель, а там верхами доскачем. Всё быстрее, чем в карете трястись.

— Резонно. Тихоныч! Карету во дворе видел?

— Как не увидать. Чудо, а не карета.

— Это моя. Заберёшь и отгонишь в усадьбу.

— В-ваша? — Тихоныч аж поперхнулся.

— Ну. Я ведь тебе говорил, что мне нужно транспортное средство. С возницей сам разберёшься. Я не очень понял — он бонусом идёт, или как. В общем, уточни детали и дуй в усадьбу. Фёдор! — Я повернулся к трактирщику. — Номер сдаю. Сколько с меня?

— Та нешто я нехристь какой — с охотника деньги брать⁈ — возмутился Фёдор. — Кабы не ваше сиятельство, когда бы к нам сюда крестьянские подводы пришли? Ничего мне не надо. Кроме разве что вашей воли в другой раз, как в Поречье понаедете, у меня остановиться. Ежели, конечно, вам понравилось.

Я усмехнулся:

— Молодец! Шаришь в пиаре. Всё понравилось, спасибо. Лайкос, отзыв — изображу. Идём, Егор?

— А я?

На сцене появилось действующее лицо, о котором я успел подзабыть. В дверях стоял Захар.

— А тебе что, особое приглашение? Собирайся тоже. Егор. Ты сможешь Знаком и его перетащить?

Егор покачал головой:

— Не. Не получится. Сил не хватит. Да и кто он мне такой, с собой тащить?

— Пусть тоже учеником будет, как я.

— Да на что он мне сдался? Один наставник у него уже был.

Захар опустил голову. Я развёл руками.

— Репутация, парень. Увы. Репутация — это такая штука, которую очень трудно заработать и очень легко потерять… Ладно, не ной. Стану Мастером, сам тебя в ученики возьму.

— Правда⁈ — Захар аж засиял.

— Ну, если к тому времени не прокосячишься — почему нет? Короче. Сейчас едешь с Тихонычем. Слушаешься его, как родного отца, помогаешь и защищаешь. Мало ли, вдруг там на дороге не все разбойники перебиты. Задача ясна?

— Всё ясно! Сделаю! — Захар вытянулся в струнку.

— Ну, и славно. — Я повернулся к Егору. — Поехали?

Через пять минут мы вышли из кабины нуль-транспортировки.

— А до усадьбы отсюда портануть — никак?

— Нет. Для перемещения якорь нужен.

— Понял. Как доберёмся, изобразишь? Можно два. Один во дворе, другой в доме. Чтоб далеко не ходить.

Я вспомнил о башенке на крыше. Симпатичное место, вот прямо тянуло меня туда. Как разгребусь с насущными делами, надо будет хоть подняться, посмотреть, как чего. И для портала удобно.

— Ну, коли сам предлагаешь — сделаю, конечно. Только сперва добраться надо.

— А сколько отсюда до усадьбы ковылять?

— Да не больно далеко. Верхами за три часа доскачем.

Егор уверенно направлялся к длинному деревянному строению. Если я правильно понял — местному аналогу гаража.

Н-да. Не — ну кто-то, может, и доскачет…