Охотники за дурью

Глава 4 Встреча с старым другом.

Декабрь 1994 года.

— Макс, мне кажется, я этого кренделя знаю. — я повернулся к сидевшему на пассажирском сидении слева от меня Максима: — И у меня к нему есть пара вопросов. Вы в кабинет входите минут через десять, после того, как я в офис зайду, мне с человеком поговорить предварительно надо.

Ну что сказать, офис, как офис, чистенько и не бедненько. Я бы себе такой-же открыл, а может быть еще открою, когда из милиции уволюсь. Хотя в прошлой жизни мне говорили, что идеальный бизнес тот, который не требует никаких накладных расходов, а тут расходов много. Четыре клерка за столами, и все при компьютерах, у каждого телефонный аппарат… О, маска, а я тебя знаю! Правда и мена, похоже, узнали, но это уже не изменишь. Один из сотрудников зыркнул на меня коротким взглядом, но я его узнал — он был с парнями, что уговаривали жильцов нашего строящегося дома продать их квартиры по цене «котлована».

А вот и девочка симпатичная, все при ней, белый верх, темный низ, танцующей походкой и почти искренней улыбкой, шагнула мне навстречу.

— Нет, барышня, помочь вы мне не сможете, у меня с Игорем встреча…

Я скользнул мимо замершей на мгновение девушки и распахнул дверь кабинета с табличкой «Генеральный директор»:

— О! Игорь! Сколько лет не виделись! Ну ты морду отъел!

«Генеральный» конторы был занят очень важным делом — смотрел по «видику» новинку от Голливуда — фильм «Леон», с замечательным Рене Леоном в роли киллера…

— Классный фильм, главное, поучительный…

В глазах Игоря вспыхнул гнев, потом узнавание. Огромному охраннику, появившемуся в проходе хозяин кабинета глазами показал, что не надо пока вышвыривать меня на улицу.

— Привет… Сосед, кажется? Уже не помню, как тебя зовут, но это и неважно. Что продать хочешь, или купить?

— Хочу компенсацию с тебя получить…

— С меня? Да что не так? За хату твоей бабы-покойницы я с тобой сполна рассчитался, или ту деньги растратил и решил с меня еще что-то стребовать?

— Ну что ты, я не такая… Просто в центре один замечательный домик, девятиэтажный, все никак не могут государственной комиссии сдать, и как оказалось, там твои мальчики резвятся, трубы воруют, не дают людям в дом заселится. А там люди не простые, а весьма уважаемые, так что, тебе придется немного поделится баблом. Или ты об этом не знал? Так я тех ребят из приемной сейчас с собой заберу и с них спрошу.

— Ты чё, мент, в себя поверил?

Игорек махнул рукой и за моей спиной раздались тяжелые шаги и на плечо опустилось рука охранника, который, как оказалось, ждал команды шефа сразу за порогом кабинета.

— Руку убери. — Я повернул голову и дунул на руку: — А то долго лечить грабли придется.

— Так, все сюда! — гаркнул Игорь и за моей спиной раздались шаги нескольких человек. Как бы я не хорохорился, но с охранником мне не точно не совладеть, он меня выше на… да, наверное, на две головы, и тяжелее раза в два…

— Так, ребята…- не обращая на меня внимания, Игорь принялся инструктировать заполнивших кабинет сотрудников: — Этот черт — мент. Сейчас Сережа его немного вежливости поучит, а потом мы в «ноль два» позвоним, скажем, что сотрудник ворвался, угрожал, пытался документы клиентов забрать, требовал денег, в общем, сообразите, поэтому Сережа его попытался вывести, но он драться кинулся.

— Все ясно, шеф… — радостно выдохнули риелторы: — Все будет в елочку…

— Стоять на месте, работает ОНОН! — в приемной грохнула дверь, загрохотали шаги, и кто-то растерянно спросил: — А где все?

— Мы здесь! Они меня здесь придушить собираются…

— Чего⁈ — в дверь кабинета сунулся Максим с пистолетом в руке: — А, так мы слишком рано заглянули? Давайте ребята, не стесняйтесь, мы подождем.

— Максим, ты так не шути, а то этот гоблин мне шею свернет…

— Ладно, который тут главный?

— Вот этот! — наябедничал я, ткнув пальцем в ошарашенного Игоря, который не сводя глаз с пистолета в руках Максима, однако тянулся одной рукой к телефонному аппарату.

Вот приятно, когда работает слаженная команда. Пока риэлторов и охранника волокли в общий за и расставляли вдоль стены, лицом в веселенькие полосатые обои, Наглый подскочил к Игорю, ухватив его за галстук, притянув лицом к самой столешнице, достал из кармана куртки молоток…

Игорь взвизгнул и спрятал кисти рук под себя, под складочки округлившегося к тридцати годам животика… Но Наглый не собирался калечить черном риэлтору руки. Он ловко приставил к дорогой материи галстука Игоря большой гвоздь, с необычайно широкой шляпкой и, тремя ударами, загнал гвоздь в дорогую полированную столешницу…

— Сейчас, погодь…- худощавый опер нырнул головой куда-то под сто, в район паха Игоря и ударив там пару раз молотком по металлу, вынырнул обратно, так, что я даже не успел подумать ничего плохого.

— Шеф, готово. — наглый преданно смотрел на Максима, всем видом показывая, что стоит командиру только захотеть.

— Молодец. Ты пока потолкуй с хозяином, а я пока пойду, с народом побеседую…- Максим двинулся в приемную, откуда раздавался невнятный шум, а Наглый исполнительно склонившись на прижатым лицом к самому столу, Игорю, зловеще зашипел в ухо:

— Ну что, будем запираться, или сразу будем признаваться?

Эти мизансцены я видел уже сотни раз, ничего нового, кроме удачной домашней заготовки с гвоздем и галстуком. Правда я не уверен, что с Игорем это сработает, не такого характера этот тип, да и интересно мне, откуда парни узнали, что Игорь сегодня будет в костюме. У меня вот, к примеру, завязанный узлом импортный галстук годами висит в шкафу, ожидая своего звездного часа. Я представил, за какое место меня бы прибил к столу Наглый и меня немного замутило.

Пока эти мысли метались в моей голове, я ходил кругами по кабинету, присматриваясь к обстановке, пока на наткнулся на приоткрытую дверцу сейфа, с вставленным в, замочную скважину, ключом, что располагался ровно за креслом Игоря. Я краем пальца приоткрыл дверцу. Ну, наличествует джентельменский набор современного бизнесмена — бутылка коньяка «Хеннеси» и две пачки денег — рубли и доллары, придавленные сверху тяжелым револьвером «Айсберг», уверен, что газовым. А нижнюю полку плотно занимали серые папки каких-то документов. Я из любопытства взял самую верхнюю, стараясь не оставлять свои пальцы, касаясь папки только за самый уголок. На серой обложке написан адрес- старый полногабаритный дом, центровее не бывает, судя по договорам, проживали две семьи, которые и расселили, а квартиру продали новому счастливчику одним лотом. Я пролистнул один договор, второй… Юрист Игоря был сторонником длинных многостраничных договоров, которые обычно означали, что среди пустых пунктов обязательно прячется какая-то гадость. И гадость обнаружилась, вернее, не обнаружилась. Я так и не нашел расписку об окончательном расчете с продавцами за купленные комнаты. Были какие-то невразумительные расписки, написанные корявыми буквами, на получение микроскопических, по сравнению со стоимостью квартиры, авансов, и на этом все…

Я воровато оглянулся. В кабинете все были заняты. Наглый крутил ухо Игоря, второй рукой помахивая перед носом черного маклера молотком, а Игорь старательно терпел. Из примерно пятидесяти дел (парни Игоря работали, как настоящие стахановцы), я вытащил из сейфа примерно пятнадцать дел и запихнул их под турецкий свитер, за ремень джинсов. Отбирал квартиры и дома, расположенные исключительно в центре. Зачем? Если схема работает, то нет причины ее менять. Черные риэлторы Игоря привыкли работать нахраписто и нагло, уверен, что все квартиры уходили по одной схеме — прикормленный участковый давал адреса одиноких алкашей, а дальше у этих алкашей появлялись друзья, которые создавали вокруг несчастного собственника жилья новый ближний круг, разгоняя старых братанов — собутыльников, наливая и угощая. А в один прекрасный день выбритый и отмытый собственник, обряженный в «приличный» костюм, появлялся в кабинете нотариуса, где, плохо соображая кто он и где находиться, ставил свою подпись под «генеральной» доверенностью или договором купли-продажи квартиры, потом бухал, как не в себя примерно неделю, пока закрывались долги и человек выписывался в связи с переездом, а потом…

Я застегнул меховую куртку, прикрыл дверцу и вышел из кабинета.

А тут во всю шла работа. Гиганта охранника, который, я уверен, повел себя неправильно, уже сковали наручниками и положили на пол, лицом к стенке. Судя по оторванному карману на пиджаке, занял эту позу он не добровольно. Один из менеджеров, с кровавыми подтеками под носом, отчаянно шмыгая = и запрокидывая голову, сидел в дальнем углу и что-то торопливо рассказывал оперу лет тридцати, который вчера представился Иваном, в дальне углу зала, где оказался вход в еще один кабинет, раздавались громкие всхлипывания девушки. Два менеджера куда-то исчезли, как и пара оперов, видимо повезли задержанных на базу, так как иначе это была не работа с людьми, а профанация. Я подумал и присел рядом с «побитым носом».

— Не помешаю? — спросил разрешения у опера, на что тот лишь кивнул.

Как я понял, Игорек не брезговал никакими операциями в сфере недвижимости. Сейчас «разбитый нос» рассказывал о том, как по просьбе директора одного из предприятий ребята Игоря очищали ведомственное общежитие от бывших сотрудников.

— И что? Ну, из общаги работяг вы повыгоняли, дальше то что? — недоумевал опер, сам занимающий с семьей комнату в общежитии и привыкший к произволу администрации спецдомов.

— Так директор конторы ремонт в общаге сделал и сдает её спокойно, от себя лично, как офисный центр.

Ну да, история конечно, интересная, но по нынешним временам донельзя банальная. И я не благотворительный фонд, чтобы бросаться спасать бывших работников общежития и восстанавливать их гражданские права. Вот, под свитером у меня, в серых папках из вторичного картона, куча финансово -интересных историй, из которых я могу извлечь результаты.

К плачущей девушке я подходить не стал. Максим, что «грузил» ее в отдельном кабинете, замахал на меня рукой, как только я появился на пороге, мол, не мешай, сорвёшь «момент истины», и я, покрутившись еще немного, ушел в машину, спрятав свои трофеи под сумку с инструментами в дальнем углу багажника.

Сердце Города.

Люся шла по улице и тихо плакала, девичьи слезы, как соляная кислота, текли по нежным щечкам, оставляя на ней горящие красные следы. Сегодня, как говорится, с раннего утра ничего не предвещало, а потом все покатилось, как неудержимая лавина, приведя улыбчивого секретаря к катастрофическим последствиям. Утром Люся пришла на работу раньше всех, открыла офис, сварила кофе шефу — Игорю Михайловичу, и начала обзванивать клиентов, с которыми были запланирована встречи на сегодня.

Первым в офис агентства пришел странный посетитель, который не был предварительно записан. Пользуясь тем, что ребята были еще расслаблены, время для посетителей было слишком ранним, он проскочил мимо Люси, мимо охранника Бориса, туповатого гиганта ростом больше двух метров и успел просочиться в кабинет Игоря Михайловича, который оказался с посетителем, действительно, знаком. Правда, изначально мирный, разговор, через пару минут стал очень напряженным и в кабинет к шефу скользнул охранник Борис, который при своих габаритах мог двигаться абсолютно бесшумно. Люся не любила такие сцены и ушла в дальнюю комнату, чтобы не видеть, как из кабинета шефа будут выволакивать очередного дерзкого визитера, поэтому девушка не сразу обратила внимание на шум в приемной, пока дверь ее комнаты не скрипнула и на пороге не появился высокий симпатичный мужчина с… пистолетом в руке. Нет, за шесть месяцев работы у шефа, Люся повидала всякого, разъярённые посетители в офисе появились регулярно, но пистолет на нее никто пока не направлял. А потом началось полное безумие. Огромного Бориса, который привычно попробовал выкинуть непрошенных гостей из офиса, три невысоких, совсем не богатырских статей, парня ловко повалили на пол, придушили за бычью шею, так что гигант посинел, с трудом защелкнули на толстых запястьях наручники и несколько раз обидно пнули по могучему филею. Часть ребят — риэлторов вывели из зала, задаваке Гоше дали по лицу, когда он начал угрожать своими друзьями — рекетирами, а потом симпатичный парень с пистолетом, оказавшийся главным, принялся насиловать Люсю. Нет, не подумайте ничего такого, физически девушку никто даже пальцем не тронул, но вот морально… Девушка, конечно, далеко не в дворце родилась, но этот симпатичный блондин, задавая свои вопросы, половины из которых Люся даже не могла вспомнить, перемежал их рассказами, что с Люсей будут творить на женской зоне матерые и отбитые на голову «зечки», если Люся, прямо сейчас не расскажет чистую правду. В процессе этого безумного разговора Люсе казалось, что ножку от табуретки действительно уже загнали ей между ног, разрывая ее промежность до самого желудка. Девушка плакала, зачастую отвечала совсем невпопад, за стенкой что-то торопливо говорил Гоша, но Люся не могла сосредоточиться и понять, что захлёбываясь словами, торопится донести до собеседника самовлюблённый красавчик Егор. А потом, все сразу кончилось. Наступила тишина, лишь в приоткрытую дверь комнаты было видно, как, с стариковским кряхтением, с пола пытается подняться Борис. Гоша вышел из приемной, долго лил воду в уборной, а потом, не глядя на коллег, собрал свои вещи и вышел из офиса. Люся уже собралась бежать в санузел, чтобы привести в порядок, горящее от слёз, лицо, когда на пороге комнаты возник Борис, который, не говоря ни слова, выдернул девушку из-за стола, как морковку из грядки и развернул ее лицом к столу.

— А где Игорь Михайлович? — успела пискнуть девушка, когда тяжёлая рука охранника придавила ее лицо к столешнице, а толстые пальцы второй конечности Бориса, задрали подол юбки и заелозили по попе, больно и нарочито грубо стягивая вниз трусики с колготками.

— Где, где, в Караганде твой Игорь Михайлович! — грубо ответил Борис, после чего за спиной девушки что-то звякнуло и… Борис стал запихивать ей в попу что-то жирное, липкое и мерзкое. — Ты что делаешь? — Люся попыталась вырваться, но стальные пальцы славили тонкую шею девушки, так что горло перехватил спазм и стало тяжело дышать.

— Заткнись, тварь! — зло крикнул Борис, чего раньше себе не позволял, и перед лицом девушки на стол упала, задребезжав по поверхности стола, зеленоватая жестяная крышечка с надписью «Вазелин косметический»:

— Заткнись! Ты думаешь, я не слышал, как ты менту все рассказала? Сука гребанная!

Люся попыталась напрячь ягодицы, но пальцы охранника сдавили горло ещё сильнее и девушке стало не до сопротивления. А потом пришла боль. Боль пронзила ее насквозь, разорвала все внутренности, и время остановилось. Казалось, что боль уже не может быть сильнее, но распалившийся гигант, вминая Люсю, как отбойный молоток, продолжая душить несчастную жертву, принялся свободной рукой щипать тонкую кожу худенькой девушки, выворачивая ее и, как заведённый повторяя:

— Еб…ый мент, еб… ный мент! Ну что, ментяра, тебе нравится?

Очнулась Люся от вони, от сильнейшей вони, бьющей прямо в, распухший от слез, нос. Она уже не лежала, пришпиленная, как раздавленная бабочка, к столу, а стояла на коленях, а кто-то, кого девушка боялась увидеть, больно тянул ее за волосы, запрокидывая голову и повторяя:

— Открывай рот, ментяра! Открывай свою вонючую пасть!

Люся с трудом открыла глаза и увидела источник вони — перед ее лицом колыхался, измазанный в чем-то бело-красно-коричневом, вялый отросток Бориса, на него Люсю и вырвало едкой желчью. Люся еще корчилась в спазмах, когда на нее обрушился крик «Сука!» и оглушительный удар, подаривший измученной девушке спасительное забытье.

Сердце Города.

Работать с моим корешем, черным риэлтором Игорем, Максим меня не допустил, сунул в руку стопку рублей, сказав что это компенсация за все и отправил домой готовить собаку на поиски наркотиков, ибо «Ты даже не расслабляйся, с нас завтра и за это спросят». На мой вопрос, где взять образцы наркосодержащих веществ для тренировок, был дан ответ, что он прекрасно помнит, какой «вес» я взял у наркоторговцев с солнечного юга.

— Я вообще-то, тот брикет сжёг. — с самым честным лицом ответил я, и был награждён искренне недоумевающим взглядом начальника, в котором больше всего читалось сомнение в моих умственных способностях.

Нет, конечно, весь брикет я не сжёг, оставил примерно половину для нужд парочки «наркошь», что силились изображать для меня ценную агентуру, а если Макс считает, что я дурь толкнул кому-то по оптовой цене, то он очень глубоко ошибается. Торговать наркотиками — это дно, ниже которого падать уже некуда, а деньги, полученные за дурман — прокляты, ибо мир наркоманов донельзя лживый, продажный, убивающий всех, кто пытается в нем навариться.

Я взвесил на руке тоненькую стопку купюр, как раз, примерно, десятую часть рублевой стопки, что я видел в приоткрытом сейфе Игоря. Наверное, Максим раскидал рубли между операми, «по-братски», отправив найденные доллары «наверх».

— Еще деньги будут? — недовольно скривился я: — Если этого Игоря хорошенько потрясти…

— Теперь это не твоя тема. Там есть кому его трясти. — отрезал непосредственный начальник: — Работай, приходи, приноси информацию, мы люди не жадные, всегда поделимся по справедливости. И давай, собачку натаскивай, послезавтра надо по основной теме результат дать, наверху уже ножками топочут. Давай, дальше сегодня работай по-своему плану.

С одной стороны, с Максом можно работать, он не из тех начальников, которые держат личный состав до десяти часов вечера в кабинетах РОВД, потому что «может приехать большой начальник из Управления и пройтись по кабинетам». Но только есть у меня ясное понимание, что проявив себя в качестве руководителя самостоятельного подразделения и уходя на повышение, Максим не забудет подставить меня так, что я уже не вывернусь, и не факт, что это будет очередное уголовное дело, тем более, что еще несколько лет суды будут помнить, что такое презумпция невиновности и, при определенной ловкости, шансы вывернуться из нежных объятий российской Фемиды еще будут. Это потом суды будут выворачивать факты в интересах государства, наплевав на доводы защиты…

Обо всем этом я думал, припарковав машину напротив входа в агентство недвижимости, принадлежащем Игорю. Если вы думаете, что я приехал на место утреннего милицейского налета потому, что «преступник всегда возвращается на место своего преступления», то ошибаетесь. Раз Максим отодвинул меня от работы с Игорем, но я категорически хочу спросить с чёрного риэлтора за квартиры, договора по которым лежат в багажнике, тот мне обязательно надо установить, кто у Игореши крыша. Его бригада боевых маклеров — конечно сила, но только годная, чтобы закошмарить семейство мирных обывателей, а вот выгонять из общаги несколько десятков работяг, чтобы директор предприятия мог наслаждаться ежемесячной арендной платой за сотни метров офисов — такую задачу команда Игоря не вытянула, силёнок бы не хватило. И в офис фирмы обязательно кто-то из бандитов должен заехать, оценить на месте ситуацию и причиненный, беспредельщиками в погонах, моральный и материальный ущерб.

Прошло уже пара часов, но никто, ни Игорь, ни бандиты, не появились, и я решил, что ошибся в своих расчётах, когда на пороге агентства недвижимости с, криво прилепленным кем-то из наших оперов, листом бумаги с лапидарной подписью «Учет», появились перекошенная фигура. завизжалаНевысокий человек, периодически опираясь на стену здания, подволакивая ноги, медленно побрел в мою сторону. Многочисленные мужики, курившие у входа в соседнее здание, дружно отвернулись — жизнь отучила население лезть в чужие проблемы. Когда перекошённый человек поравнялся со машиной, я с изумлением узнал в нем девушку — секретаря из офиса Игоря.

— Эй, стой! — я выскочил из машины и ухватил девушку за рукав не застегнутого пальто.

— Не трогай меня! Пожалуйста, не трогай! — девчонка завизжала и, упав на колени с снег, закрыла лицо руками.

К нам уже направлялась бабка, из числа тех, кому до всего есть дело и, на каждой свадьбе она — невеста. Бабка, ввиду тяжелых сумок, забуксовала в сугробе, а мне, на принятие решения, оставалось пара минут. Безопаснее всего, было бы уехать, но я прекрасно понимал, что если я оставлю девчонку, то большие шансы, что до дома она не дойдет. Бабка постоит рядом пару минут, попробовав выяснить подробности случившегося, да и пойдёт по своим делам, ругая вполголоса аморальность нынешней молодёжи, а девочку примут в заботливые руки или компания озабоченных юнцов, или не менее озабоченный мужчина средних лет, которые, большой вероятностью потом избавиться от надоевший и изломанной игрушки.

Не слушая панические визги барышни, я забросил ее на заднее сидение машины, заблокировал двери и «притопил» педаль «газа», пока бабка не подобралась ближе и не срисовала мои номера. Оставалось только решить куда везти пострадавшую, а то, что девочка пострадала, я был уверен на сто процентов. Отдел отпадал сразу, да и не было у меня полной уверенности, что никто из оперов не дал волю, прячущемуся в каждом из нас, дикому зверю. На дачный участок везти барышню было нельзя, это была моя тайная нора, родители тоже отпадают. Остаётся только наш бывший частный дом, который, я это знал точно, хозяин еще не знал, так как был в поездке на Дальний Восток.

— Выходи. — Я припарковался у знакомых ворот, отодвинул дощечку, а калитке и дёрнул за веревочку, отчего калитка распахнулась. Девушка, как сонамбула, держалась за мной.

— Проходи, я сейчас ключ найду. Приведёшь себя в порядок, умоешься, а там решим…

Вот, я так и знала. Стоило только… — злой женский голос за спиной растерянно затих, очевидно Ирина не смогла сразу сообразить, что же она сделала, что я сразу пустился во все тяжкие. Я резко обернулся и понял, что у меня с претензией проблем не возникло — из-за плеча моей… или уже не моей Ирины, застывшей в проеме калитки, с живейшим любопытством на лице, застыл симпатичный мужчина средних лет, в неплохом костюме под кожаной курткой.

— Я это чудо нашел на улице, и по моему разумению, ей срочно нужна медицинская помощь! — я ухватил голову своей спутницы и аккуратно приподнял ей голову, очень быстро, пока Ирина не психанула и не ушла. Доктор Кросовская непроизвольно ахнула — половина лица потерпевшей наливалось дурной синевой гематомы. Но Ира не была бы Ирой, если бы сдавалась сразу.

— И давно Громов ты доктором стал? И ты всех побитых бомжих в пустой дом тащишь, стоит мне за порог выйти?

— Я не бомжиха! — попыталась возмутится секретарша, но с опухшими губами это получалось плохо.

— Она не бомжиха, она секретарь и офис — менеджер в агентстве недвижимости, и на нее напали, поэтому ей нужна помощь…

Девушка, висящая на моем плече, внимательно выслушала мое объяснение и осторожно кивнула.

— Но я вижу, что мы вам срываем свидание.- я потащил свою ношу в сторону калитки: — Простите, не будем вам мешать. Понимаю, что сейчас очень сложно найти достойного и партнера и выстроить нормальную и регулярную личную жизнь…

— Громов, ты что несешь? Мы, вообще-то, с тобой живем! — Ира от гнева топнула ножкой: — Какое свидание⁈ Какая личная жизнь⁈

— Ну да. И поэтому ты приезжаешь в пустой дом, где я не должен появиться, с этим красавчиком?

— Громов, гад! — Снова топнула ногой Ира: — Ты когда без меня вещи собирал, половину моих вещей и косметики, уверена, здесь оставил. А Владислава Михайловича попросила меня проводить, потому что увидела, что калитка открыта. Кстати, познакомься, это водитель из гаража мэрии, он мимо ехал, я попросила меня подбросить.

— Здрасьте. — я сунул ошалевшему мужику руку: — Приятно познакомиться, Громов Павел.

— И мне. — Водитель совершив ритуал знакомства, начал пятится назад: — Ну я, наверное, поеду, вы дальше сами…