Охотники за дурью

Глава 16 Закрытие гештальта.

Декабрь 1994 года.

Сердце Города.

Люди делятся на тех, кто в два часа ночи открывает входную дверь квартиры, когда кто-то орет из подъезда, что сосед его заливает, и тех, кто эту дверь не откроет низа что. Я бы эту чертову дверь не открыл, а инженер «Городэнерго» оказался из первой категории. Как я оказался у него под дверью? Не знаю, ноги сами привели. Как вы понимаете, пахнущий сгоревшим порохом и свежей кровью мужик, в окровавленной одежде, голосующий на дороге, не мог не вызвать подозрения, и его бы довезли бы либо до первого милицейского поста, либо запомнили бы на всю жизнь. Ни тот, ни другой вариант меня не устраивал, поэтому до границы Города и дальше, до его Сердца, я шел пешком, избегая центральных улиц и площадей. Достигнув Сердца Города, я понял, что идти дальше уже не могу, ног не чувствовал, передвигая их, как деревянные колодки, поэтому я заскочил в один из подъездов, погреться у теплой батареи. А то, что это оказался подъезд, где жил мой недруг из отдела подключения новых абонентов «Городэнерго» было либо перстом Судьбы, либо издержкой моего подсознания. Я целый час просидел на ребристой поверхности, еле теплой, чугунной батареи, пока не смог шевелить пальцами ног, дважды убегал на улицу и один раз на площадку пятого этажа, чтобы не встретиться с припозднившимися жильцами и те не вызвали милицию, убрать из подъезда подозрительного типа. К двум часам ночи меня окончательно вывели из себя запахи жаренного мяса, бубнеж телевизора и стоны удовлетворяемой кем-то женщины, которые доносились до меня из-за дверей засыпающих квартир, и я решительно двинулся к знакомой двери.

Заклеив клочками бесплатных газет глазки соседских квартир я решительно задолбил ладонью по филенке двери квартиры инженера.

— Аркашка, урод, открывай дверь! Ты нас опять заливаешь, а мы только что евроремонт сделали! Разоришься убытки оплачивать! — долбил я ладошкой по мутному глазку инженерской квартиры, стараясь держаться вне поля зрения.

Несколько минут ничего не происходило, потом клацнули замки дверь распахнулась и передо мной предстал хозяин квартиры, облаченный в знакомый халат, щурившийся со сна на свет мутной, подъездной, лампочки.

— Матвей Павлович, не кричите, ребенка разбудите…- хозяин, не открывая глаз, приглашающе махнул мне рукой и шагнул в сторону санузла: — Я вам который раз говорю, что у меня все сухо, это у вас где-то подтекает…

Щелкнув старым круглым выключателем, покрытым брызгами известки, инженер торжествующе обернулся, показывая на сухие керамические плитки пола ванной: — Как видите, у меня все сухо… Вы⁈

— Что так скромно живешь? — я радостно оскалился: — Такие взятки за подключения к сетям имеешь, а в квартире ремонт лет двадцать, как не делался?

— Убирайтесь отсюда, пока я милицию не вызвал! — глупо зашипел инженер, пафосно указывая мне на входную дверь.

— Аркашка, ты дурак? — я распахнул полу куртки и показал ему ствол автомата: — Ну приедут они и что? Твой труп опишут, так тебя, падлу, и не жалко, а у тебя там еще кто-то спит…

— Я…я…- инженер попытался оттолкнуть меня от входной двери, но не преуспел в этом. В короткой борьбе площадка на придверном коврике осталась за мной, а в качестве окончательного закрепления победы я запер входную дверь на ключ, торчащий из двери, а ключ сунул в карман.

— А что здесь происходит, Аркадий? — на границе света и тьмы, у входа в коридор требовательно замерла симпатичная женщина лет тридцати, сонно щурящаяся на свет и торопливо затягивающая поясок халатика.

— Мариночка, это не то, что ты подумала… — инженер замолчал, глупо хлопая глазами.

— И что я подумала, Аркадий? — в голосе женщины появился металл, очевидно, была в истории этой семьи какая-то двусмысленная ситуация, оставившая после себя глубокий след: — Что я должна подумать, Аркадий?

Так как хозяин дома замер, как библейский соляной столб, я вынужден был взять инициативу на себя.

— Простите, Марина. — я вежливо поклонился: — Простите за наглейшее вторжение, но я попал в абсолютно безвыходную ситуацию. Я Павел Громов, одноклассник Аркадия…

Женщина недовольно сморщила носик и фыркнула:

— Скажите, а этот запах…

— Это кровь. Я ехал в машине и попал в ужасную аварию. Из всех пассажиров я каким-то чудом остался невредим, а это кровь моих попутчиков. Я весь перепачкался, пока вытаскивал их из салона и оказывал помощь…

— Какой ужас! — Марина прижала кулачок к губам, открыв красивые руки с гладкой кожей: — Но вам надо скорее либо в больницу, либо домой.

— Врачи меня осмотрели и отпустили, а дома у меня нет. Я, как раз по поводу дома собирался с Аркадием встретиться, вот и зашел к вам в неурочное время, в надежде, что не позволите мне замерзнуть на улице, как собаке. Я, кстати, два часа в подъезде просидел, надеясь до утра дотянут, но окна на площадках совсем все в щелях, а батарея еле греет, у меня спина стала, как деревянная, и я понял, что к утру заработаю пневмонию, поэтому и постучал в вашу дверь.

— И что у вас с домом случилось? — глаза Марины, несмотря на ночное время, были полны искреннего сочувствия.

— С домом все прекрасно. — грустно улыбнулся я: — Стоить новенькая коробка, вот только подключить его к электросетям и отоплению не могут, какие-то бюрократические неувязки. Вот Аркадий и помог мне с этим вопросом, обещал утром принести подписанные бумаги на подключение дома. А то я через два дня опять на несколько месяцев уезжаю. Представляете Марина, там, в промороженной кирпичной коробке без отопления, воды и канализации, сейчас несколько семей живет, потому что люди продали свои старые квартиры и жить им больше негде и не на что, а готовый дом стоит не подключенный к коммуникациям. Говорят, что кто-то бумаги припрятал и теперь взятку вымогает. Вот, только на Аркадия надежда и осталась.

— Аркадий вам обязательно поможет, да, Аркаша? — с нажимом произнесла женщина.

— Да, дорогая. — прохрипел хозяин.

— Он завтра с утра, как придет на работу, займется вашим вопросом, и сразу вам документы принесет.А пока раздевайтесь и проходите на кухню — я вам поесть накрою и чаю налью, или могу чего-то покрепче достать, у Аркаши и коньяк, и водочка в холодильнике есть.

— Ой, нет, что вы, мне неудобно, да и одежда у меня вся в крови я все у вас запачкаю. Давайте я до утра здесь, в коридорчике посижу, а утром уйду…

— И куда вы в таком виде пойдете, до первого милиционера? –женщина ухватила меня за куртку и ойкнула: — Что это у вас такое?

— Это автомат, я же геолог, золото в тайге ищу. Нам положено оружие, от медведя там отбиться, или от лихих людей.

— Ну ладно, все равно раздевайтесь, я почищу и постираю, что смогу…

Через десять минут я сидел на небольшой, но уютной кухне, опершись промерзшей спиной к обжигающей батарее, облаченный в трусы и олимпийку Аркадия, пил горячий чай из большой кружки, заедая его бутербродом из черного хлеба и сала с мясными прожилками, смазанного суровой русской горчицей, слушал, как в комнате, ругаясь, пыхтит инженер, наполняя воздухом надувной матрас для меня, а в ванной комнате, негромко что-то напевая, возится с моим окровавленным барахлом хозяйка и не понимал, как я оказался в такой ситуации. Я думал, что будут крики, плач ребенка, ненавидящие взгляды, угроза оружия, а тут… Ну да, некрасиво врываться в чужой дом и угрожать жене и ребенку, но этот взяточник сам виноват во всем, и, вероятно, виноват во вчерашней ситуации, ведь, если бы у меня была квартира, то жизнь пошла бы совсем по-другому…

— Павел, проходите в зал, я вам там постелила, всем надо немного поспать. — на кухню заглянула Марина и настойчиво помахала мне рукой: — Только тихонько, пожалуйста, а то, если ребенок проснется, мы все долго не уснем.

Матрас с подушкой я перетащил поближе к батарее, под которую и сунул автомат, чтобы его нельзя было достать, не навалившись на меня. Ну и там было банально теплее, а меня все еще потряхивало от поселившейся в моем теле лютой стужи. Я повернулся к батарее промороженной спиной, и начал думать о своей новой квартире, одновременно стараясь не уснуть и чутко прислушиваясь к ночным шорохам квартиры чужой.

Видимо, под утро, я проиграл борьбу с усталостью и сном, так как очнулся, от того, что кто-то тяжелый переминался с ноги на ногу возле меня.

Не видя в темноте автомата, Аркаша не осмелился напасть на меня, шагнул прочь, а, через пару минут, в коридоре раздался шепот разговаривающих людей.

— Марина, дверь, пожалуйста не закрывай, я скоро приду… -шипел трагическим голосом Аркадий, на что его супруга недоуменно задавала встречный вопрос:

— Аркаша, ты идиот? Что значит «дверь не 'запирай»? Сейчас время такое, а твой одноклассник спит…

— Да какой он одноклассник…- досадливо проговорился Аркаша: — Понимаешь, Марина…

Аркадий замялся, очевидно, раздумывая, как объяснить супруге, что он вчера запустил в свой дом, к жене и ребенку, не мирного геолога, а бандитское чудовище, а сейчас он побежит вызывать милицию, которая, пользуясь незапертой дверью, беспрепятственно ворвется в квартиру к вооруженному автоматом маньяку…

Чтобы Аркаша не мучился трудным объяснением, я, как настоящий одноклассник, подал голос, шепотом поприветствовав хозяев:

— Доброе утро, я не сплю…

— Запирайся, я побежал. — как ни в чем не бывало, проговорил Аркадий и вышел из квартиры, а Марина старательно заперла входную дверь и даже щелкнула щеколдой, после чего, неслышно вошла в комнату и приблизилась ко мне.

— Если что, то я не геолог, и не одноклассник…- я неотрывно смотрел на темный силуэт, нависший надо мной, лежа на спине на резиновом надувном матрасе, закинув руки за голову.

— А я знаю…- Марина присела на краешек, подспустившего за ночь, матраса рядом со мной, провела ладонью по моей груди: — Между вами разница лет в десять, не меньше. А еще я знаю, что у Аркаши на работе есть молодая баба, которая с него сосет половину его заработной платы и все взятки, которые он получает, а мне говорит, что им платят только голый оклад, да и то сокращенный. Эта дура малолетняя, представь, Аркашке квитки на зарплату на компьютере печатает, на сумму, что он домой приносит. Только местные тетушки с Аркашкиной работы мне давно доложили, с кем, когда и в каких позах… Ты чистый?

Марина резко сменила тему разговора, и я растерянно ответил, что относительно чистый.

— Да Господи ты, Боже мой, я не об этом…- Марина сунула руку в кармашек халатика и достала из него, серебристо сверкнувший в свете уличного фонаря, квадратную упаковку презерватива, которую принялась яростно рвать зубами за уголок.

— Марина, не надо…

— Очень надо, очень! Да что я делаю… — голос женщины звучал горячечно, как в лихорадке: — Ты не понимаешь, мне надо отмстить этому козлу, а я даже не знаю с кем, только с ребенком гулять выхожу, а тут ты, ну я и решила…

Марина отложила в сторону серебристую упаковку, и, утробно застонав, навалилась на меня сверху, засунув мои руки себе под ткань халата, яростно и неумело тыкаясь мне в лицо жадными и сладкими губами.

И тут, как спасительный петух для Хомы Брута, в соседней комнате заплакал ребенок.

Сердце Города.

Квартира Аркадия.

— Ты когда дома будешь? — Марина, прижимая к себе дремлющего ребенка, разговаривала по телефону, который я с утра успел подключить к оборванному проводу: — Нет, никуда не ушел, у окна сидит все время, на улицу смотрит. Ты бумагу ему сделал? Аркадий, я сказала, ты сделаешь ему этот документ и отдашь ему. Я жду…

— Не принесет он документ. — подал голос я, когда Марина положила трубку: — Ментов приведет…

— Не приведет.

— Марина, давай, не будем проверять. Пойду я…

— Иди, вон в том подъезде подожди, муж как документы принесет, я тебе туда вынесу.

Я ждал три часа, наблюдая за подъездом, где живет Марина. Видел, как за углом дома остановился милицейский «УАЗик», откуда выскочили три милиционера в шинелях, с автоматом, за которыми поспешал одетый в драповое пальто Аркаша. Милиция уехала через десять минут, весьма недовольные ложным выездом, а еще через десять минут из подъезда дома вышел, нервно озираясь, Аркадий, и торопливо пошел в прочь со двора, зябко передергивая плечами.

Марина вышла из подъезда через сорок минут, с трудом выкатив из узких дверей большую коляску, и неторопливо покатила ее к моему укрытию.

Скрипнула дверь подъезда и меня осторожно позвали.

Я шагнул из темноты и меня крепко ухватили цепкие руки.

— На, принес Аркашка документ, посмотри, все правильно?

Я развернул, несколько сложенных вдвое стандартных листов бумаги — адрес, выделенная мощность, технические условия соответствуют заданным. Исходящий номер, печать о регистрации в канцелярии, подпись заместителя генерального директора и печать «правильная».

— Спасибо тебе, Марина…

— И есть за что. — прохладная ладошка скользнула по моей небритой щеке:

— Аркашка отдавать не хотел, только показал, а я ее потихоньку из «дипломата» вытащила. Раз не по получилось у нас с тобой, то беги, решай свои дела, «геолог»…

Я вспомнил Иринкины глаза, восславил Господа, что не придется мне отводить сегодня взгляд, да и выскочил от подъезда.

Дачный дом.

Городское садовое общество.

День прошел в беготне по всяким разным Энергосбытам и тепловым участкам, но домой я успел приехать до того, как в дом вошла моя «депутаточка».

— Привет, любимая, как дела? Устала, кушать будешь?

— Ты где был? — голосом Ирины можно было резать металл.

— Попал в засаду, убил пару человек, еле ушел. Зато бумажку получил на подключение дома, сегодня бегал по инстанциям, обещали послезавтра начать подключение ко всем коммуникациям…

— Ты что говоришь? Кого ты убил?

— Цыган каких-то. Они ввосьмером шли меня резать, после чего хотели в шахту подъемника, а я двоих сам зарезал и убежал. Всю ночь через лес шел, но к утру вышел в город… — я раскладывал по мискам макароны с тушенкой: — Садись, поедим.

Я, не обращая внимание на, замершую мраморным изваянием, девушку, заработал вилкой.

Молчание тянулось невыносимо тягуче, наконец Ирина медленно и размеренно заговорила, старательно не глядя в мою сторону:

— Громов, я еще в прошлый раз решила, что если ты еще куда-то вляпаешься, то мы с тобой расстанемся. Я давала тебе шанс, но ты им не воспользовался. Все, между нами больше ничего быть не может. Прощай.

— Как скажешь. — я доел, вымыл за собой тарелку и вилку, после чего начал одеваться.

— Ты куда собрался? — Ирина вскинула голову.

— Ну я тебя сюда завез, тебе идти некуда, поэтому я ухожу.

— Я в твоих подачках давно не нуждаюсь. — Ирина вскочила и начала торопливо собирать какие-то дамские мелочи в небольшую сумму, после чего накинула на плечи шубку, завернула вокруг головы платок и шагнула к порогу, где обернулась на прощание: — Грету пока с тобой оставлю, потом я ее заберу.

Дверь хлопнула, проскрипели шаги по заснеженной дорожке, после чего скрипнула калитка и я остался один.

Декабрь 1994 года.

Дорожный район.

Стоянка напротив здания отделения «О» Дорожного РОВД.

Мой верный «Ниссан» сожгли прямо на стоянке перед зданием отделения по борьбе с оборотом наркотических средств. Со слов сторожа, полыхнуло вчера под утро, около четырех часов. Когда приехали пожарные, пламя уже весело рвалось из-под капота, стекла лопнули, резиновые покрышки прогорели до металлического корда…

Я постоял напротив обгорелых остатков металлического друга и двинулся в отдел, где, в оперском кабинете я выслушал множество слов сочувствия из уст коллег, и молчаливое равнодушие со стороны отдельского начальства, но мне было все равно. В душе царила черная, ледяная пустыня, а в голове метались обрывки пламени, чьи-то крики и во рту стоял стойкий запах крови.