Огнеборец

Глава 5

Поплутав, среди тоннелей и переходов, я наконец нашел что искал — краем глаза я заприметил наиболее безлюдный из них. Как бы невзначай проходя мимо него, я резко свернул под его своды.

Рванул вперед, перейдя на бег, и нырнул в темную техническую нишу полную толстых кабелей и труб покрытых липким конденсатом. Судя по возмущенному писку под моими ногами, обитателям этого злачного места пришлось потесниться.

Затаив дыхание я принялся ждать, пока объявится мой фанат. Сердце замедлило ход. Снаружи не было слышно ни шагов, ни разговоров — ничего необычного. Только противное щелканье потолочной лампы, которая мерцала неровным светом, то вгоняя часть тоннеля в темень, то вновь освещая её.

Я вздохнул. Наверно всё-таки приложился головой во время похищения и надо бы как следует выспаться…

Но тут я поднял голову — по тоннелю разнеслись шаги. Со той стороны откуда я пришел. Тихие. Осторожные. Будто вторящие противной моргающей лампе.

Преследователь был один — его просчет.

Ну что казаки-разбойники закончились. Время вопросов.

Я выпрыгнул из укрытия с рюкзаком наперевес готовый пустить его в ход, как кистень.

Мерцающая лампа в этот момент погасла и я оказался прямо напротив пылающих ярко оранжевым пламенем глаз, висящих посреди полной темноты. Они распахнулись шире, будто от удивления.

Лампа загорелась осветив моего преследователя…

Долговязая бабулька укутанная в серое шерстяное пальто схватилась за сердце. Её выпученные глаза были полны ужаса.

— Святое пламя! Согласная я, отродье игнитово! Делай што хошь! Коль напал — не мешкай!

Бабулька рванула пальто на груди, но белая костяная пуговица не поддалась, и бабка принялась возиться с подставившим её элементом фурнитуры.

Я же оказался в замешательстве. Показалось? Действительно что ли травма головы?

Показалось опять или в конце тоннеля мелькнула тень?

Я быстро побежал к развилке откуда пришел.

— Игнитище! Ты куда-ж! Я ж согласная! — доносился до меня вопль бабульки.

Выбрался из тоннеля и отдышался. Огляделся по сторонам. Никого и ничего странного. Только обычные спешащие по своим делам люди. С обычными серыми лицами, изредка любопытно поглядывающими на меня, как на нарушителя спокойствия.

— Да что же такое… — выдохнул я.

Но…

Чувство того, что за мной следят пропало. Будто эту препротивную иголку из затылка вынули.

Интересно…

Металлический голос диктора на вокзале вернул меня в реальность, не дав мне больше времени рефлексировать над случившимся.

Надо было поторовиться, а то поезд ждать меня не будет. Я поднял голову и окинул взглядом карту лабиринта тоннелей, висящую на стене. Не сразу, но я нашел нужный мне перрон. И путь к нему был предательски запутанным.

— Черт и как я сюда умудрился забраться?

***

Поплутав по лабиринту. Я наконец вышел к своему поезду. Причем даже не покинул этот огромный вокзал. Все перроны были под крышей, защищая поезда от дождя.

Интересно, что при составе была вооруженная охрана. Отдельный вагон, в котором они расположились, был окрашен в красный и примыкал к локомотиву, отделяя его от основного состава.

Необычным был и вид самого локомотива. Грубые сварные швы. Рубленные линии и черные стальные листы обшивки. Массивный отвал на носу. В общем локомотив был настоящим танком. Только на рельсах. Да и пушки не хватало.

Я же отправился искать свой вагон. Ощущение слежки все-таки ещё оставалось на краю сознания, но видимо моему неожиданному фанату стало очевидно, что никуда я не денусь и он решил сбавить обороты.

Вокруг суетились заждавшиеся пассажиры, заталкивающие свои громоздкие чемоданы внутрь вагонов. Доносилась ругань уже десяток лет бесящих друг друга супругов. Надрывали глотку зазывалы лишь бы втридорога впарить дешевое пойло и скисшую снедь, отупевшим от долгой поездки пассажирам.

Одним словом тут было все присущее поезду, который как долгожданный родственник, только пришел в гости, но уже готовится уходить.

Рядом со мной навзрыд ревел мальчишка. У его ног, познавший всю тяжесть бытия, распластался серый плюшевый заяц. Глаза-пуговицы наблюдали за стекающими по витражной крыше потоками воды.

Я перехватил рюкзак и поднял игрушку.

— Держи, — протянул я зайца мальчишке.

Он шмыгнул носом, протерев ладошками заплаканные глазенки. Увидев своего верного друга он торопливо прижал его к груди.

— Шпашибо, — улыбнулся он.

— Пожалуйста, — улыбнулся я в ответ.

Тут к нему подбежала полноватая женщина в длинном сером пальто на круглых пуговицах. Она присела и наседкой заворковала над мальчишкой, вытирая белым платком ему щеки.

Затем будто заметила меня. Заметив на моей руке фамильный перстень, она испуганно прижала мальчишку к себе. Она бросила на меня испуганный взгляд и не проронив ни слова увела его в толпу пассажиров, сгрудившихся перед входом в вагон.

Мальчишка развернувшись помахал мне на прощанье, всё продолжая прижимать к себе зайца.

И что это было?

Зато хватало модульных пристроек. Судя по маркировке служебных. Они один за другим громоздились за кабиной, от чего голова поезда напоминала чешуйчатую широкомордую змею.

— Чертовые игниты, хотя бы топливом нам послужат, — ухмыльнулся служащий в серой спецовке.

Он открыл один из люков в служебном модуле и забросил туда длинный деревянный контейнер.

Вдвоём с коренастым напарником они разгружали подъехавший к локомотиву грузовик, хватаясь в толстых кожаных перчатках за окованные чугуном деревянные ящики, которые были покрыты незнакомыми мне маркировками, выжженными на их стенках.

Но, я уже догадался, что, возможно, в принципе работы тут примерно такой же, как и в автомобиле, который ввёл Прохор. В общем, чуть ли не вся индустрия этого мира была завязана на топливе, которое добывалось из игнитов, обитающих в очагах.

Хотя я читал в ознакомительной брошюре к учебному центру огнеборцев, в который направлялся, что ядра игнитов были не единственным ценным ресурсом, которым одаривали очаги нынешнюю цивилизацию.

Так что, возможно, для обывателя всё одно, но на деле это было совсем другое. Впрочем, мне как человеку несведущему такие тонкости были пока непонятны, но придётся в них разобраться, если я хочу стать огнеборцем.

Только одно было ясно: современное общество смогло обратить проклятие бездны и бесконечных очагов, терзающих эту землю, себе на пользу.

И, как это было свойственно человеческой натуре, извлечь прибыль даже из того, что, казалось, призвано только нести разрушение и хаос.

— Ваши билеты и документы

Путь в мой вагон мне преградила объёмная женщина в длинном плотном плаще. На её рукавах были нашивки, говорящие о принадлежности к работникам железных дорог. Видимо, это и был проводник моего вагона.

Если, конечно, тут всё устроено точно так же, как я привык.

***

Конечно, по большей части так и оказалось.

К моему явлению меня ждал приятный сюрприз. Несмотря на то что батюшка мой нынешний не производил впечатления невиданного доселе мной скупердяя, готового за последнюю копейку удавиться, тем не менее раскошелился на самый лучший вагон в этом поезде — потому что дворянству нужно держать свой статус.

В вагоне, помимо моего купе, было только ещё одно, и оба — одноместные, каждый со своей душевой и гардеробной.

Внутри меня ожидала богато сервированная корзинка с экзотическими фруктами, в которых я узнал ананасы, груши и ещё несколько других, которых не видывал до этого, — похожих на красные переспелые помидоры. Но внутри оказалась полная сочная волокнистая мякоть, которая таяла во рту и оставляла сахарное послевкусие.

Так же на столике, помимо хрустального графина с прохладной родниковой водой, стояла высокая тёмная бутылка с вычурной этикеткой.

«Западный завод игристых вин», прочитал я на этикетке.

В небольшой нише в стене я заметил полностью нафаршированный бар, полный цветастых бутылок с крепкими спиртными напитками.

Даже не хочу думать, во сколько обошлась эта пятидневная поездка князю Пожарскому, но очевидно, он не бедствовал.

Я скинул куртку, разобрал свой рюкзак и поместил все важные документы в дорожный сейф. Пистолет, который мне выдал Прохор, я всё-таки спрятал под подушку — на всякий случай, убедившись, что в патроннике находится патрон.

Помимо всего прочего, дворяне пользовались преимуществом того, что их нигде не осматривали.

Когда я закончил с тем, что разложил свои вещи, я достал из бара рифлёный графин. Откупорив крышку, я распознал в его тёмном, орехово-медовом содержимом что-то похожее на коньяк с терпкими древесными нотами, приятно щекотавшими нос.

Тут же в этом же баре я нашёл небольшой холодильник со льдом. И уже через несколько мгновений я разложился в дутом кресле, обитом мягкой кожей, которое прилегало к большому окну, наполовину скрытому занавесками.

Я нажал на кнопку в ручке кресла, и занавески отъехали в сторону, открывая моему взору проносящиеся мимо поезда пейзажи. Мы уже успели выехать из города, поэтому я не застал индустриальные ландшафты, сопутствующие началу нашей поездки, — от чего, впрочем, не сильно расстроился.

Погода за окном всё ещё стояла пасмурная, несмотря на то что уже было далеко за полдень и приближался вечер. Тяжёлые свинцовые тучи всё так же серой пеленой нависали над бесконечными зелёными полями, окружавшими столичный город. Дождь даже и не думал прекращаться и, судя по обложившим небо облакам, рассчитывал идти как минимум ещё неделю. Так что вид за окном разнообразило лишь созерцание гонки барабанящих по стеклу капель.

Поезд ехал на удивление быстро, хотя и делал длительные остановки — либо на пригородных станциях, разгружая-загружая товары, либо на железнодорожных развязках, пропуская следующие во все уголки страны железнодорожные составы.

Крепкий алкоголь подействовал, и под монотонный стук колёс, барабанящий по стеклу дождь, приглушенный мягкий свет, я задремал прямо в этом кресле.

Иногда я пробуждался от дремы и мог видеть, как мы просто проезжали через небольшие городки с простой функциональной архитектурой и такими же жителями, которые мало чем отличались от тех торопящихся по делам утренних пассажиров на вокзале. Разве что чем дальше мы отъезжали от столичного города, тем больше в мире становилось цвета.

Началось всё с зелёных полей, но вскоре начали попадаться красные черепичные крыши у одиноких, стоящих посреди идеалистических пейзажей домов. Иногда вдали виднелись поднимающиеся к небу столбы чёрного густого дыма.

Чем больше мы отдалялись от столичного города, тем их становилось всё больше и больше.

А может быть, это мне всё и приснилось, потому что следующее, что я увидел, — это слепящий своими прожекторами, несущийся навстречу нашему поезду грузовой состав. Гремели грузовые вагоны, бесконечной чередой мелькающие в моем окне. Надрывный сигнал локомотива разбудил меня окончательно.

За окном уже стемнело, и в окне мелькали железнодорожные фонари, освещающие купе жёлтым светом своих огней.

Я встал, потянулся и отправился умыться, чтобы стряхнуть с себя остатки сна.

Мой живот заурчал, и я понял, что с самого утра ничего, кроме чашки кофе, в желудке не бывало.

Поэтому, мельком взглянув в брошюру, любезно предоставленную железнодорожной компанией, я узнал о том, что в двух вагонах от меня, выше по составу находился вагон-ресторан, обслуживающий вагоны высшего класса, расположенные в хвосте поезда.

Конечно существовал риск даже из вагона-ресторана уйти голодным, если там нет ничего кроме алкоголя и деликатесов.

Но деваться было некуда — копчёной курочкой в дорогу меня никто не обеспечил.

Я сглотнул слюну и отправился умываться. Заодно сбрил успевшую отрасти щетину, я отправился туда, где рассчитывал хотя бы утолить свой голод.

***

Вагон-ресторан встретил меня приятной ненавязчивой музыкой с нотками блюза — но несколько необычного, будто бы его написали у меня на родине.

Было что-то неуловимо знакомое и родное в этой мелодии, отражающей глубинную тоску и создающей атмосферу с неким флёром изыска и роскоши, недоступных простому обывателю.

Подстать этому была и окружающая обстановка: приглушённый мягкий свет, никаких броских и кричащих цветов — только благородное тёмное дерево, слоновая кость, изысканные сервизы посуды из начищенного до блеска столового серебра и всего лишь несколько столов.

Видимо, я был достаточно рано для местных любителей бессонных ночей и достаточно поздно для ужина. И хоть ночь ещё была молода, в самом вагоне-ресторане не было ни души.

Что, впрочем, не помешало появиться миловидной официантке, стоило мне только сесть за один из пустующих столиков напротив окна.

Пейзаж из него не был виден, но всё же мне доставляло удовольствие наблюдать за мелькающими в темноте ночи огнями. Далеко на горизонте я увидел алое зарево — как будто бы от огромного пожара.

Я уже догадывался, что это было такое. Очаги, как их здесь называли — источник великих бед и великого богатства. Проклятье и одновременно окно возможностей для всех людей этой эпохи и этого мира.

— Вам что-нибудь подсказать? — прощебетала высокая, стройная девушка, остановившаяся рядом с моим столиком.

— А что вы порекомендуете? — дежурно ответил я.

Я был совершенно незнаком с местной кухней, а в списке вычурного меню не было ни одного знакомого слова, хоть все они и были составлены из известных мне букв.

— Фаршированная каурезица сегодня очень хороша, — ответила девушка.

Даже дежурная улыбка не могла скрыть её естественную красоту.

Я, видимо, застыл в недоумении на несколько мгновений, потому что, видя моё замешательство, девушка сделала шаг вперёд, заколебалась на мгновение, но, видимо, решилась и наклонилась ближе.

Она указала тонким изящным пальцем на строчку в меню.

Плавным движением поправила выбившийся локон, открывая изящную шею. Её короткие, подстриженные до плеч, волосы едва уловимо пахли сладкими апельсиновыми цветами. А их оттенок — светлый, как пшеница, — подчёркивал её выразительные изумрудно-зелёные глаза.

На самом деле не выбор блюд поставил меня на паузу.

— Да, именно её, — тихо сказал я, повернувшись к ней.

Наши лица оказались прямо напротив друг друга. Качнув длинными ресницами, она медленно подняла глаза от строчек меню, и на долгое мгновение наши взгляды встретились.

Я узнал её.

— Это вы были в кофейне сегодня утром, — сказал я, — на вокзале.

Её лицо, сразу же вспыхнуло краской. Но держала она себя профессионально и достойно, не выдавая смущения. Только предательски забыла, как дышать.

— Я… — вымолвила она.

Но тут же взяла себя в руки и выпрямилась. Нервно оправила свою серую юбку-карандаш.

— Пусть господин выбирает на свой вкус, — задрала она подбородок.

Её лицо приняло холодно-отстранённое выражение. Она натянула на себя маску излишнего профессионализма и изо всех сил старалась не опускать глаза, чтобы не встретиться со мной взглядом.

— И почему это такой господин будет ужинать сегодня один? — слегка наклонив голову, спросила она.

Решила уколоть меня лишь бы не краснеть? Ну ничего я умею играть в эти игры.

— Ваша компания мне более чем приятна, — улыбнулся я, пропустив колкость мимо ушей, — Не хотите присоединиться, раз уж гостей не наблюдается?

Глаза её широко распахнулись, а лицо второй раз за вечер вспыхнуло краской.

— Я…

Опять второй раз за вечер не нашлась, что ответить.

Слегка зазвенел колокольчик, дверь вагона-ресторана распахнулась, и в зал вошли новые посетители.

— Я ещё на работе… — собралась девушка с мыслями.

Какой же милой она была в этой униформе. И так ей шла эта небольшая задумчивость.

— Пока на работе… — ответил я.

Девушка вновь на миг задумалась и покосилась на вошедшую компанию шумных молодых людей.

Судя по одежде — дворяне или представители новой аристократии: дети богатых промышленников.

Не самые родовитые, но оттого больше всех кичащихся своими связями и деньгам. Судя по их шумному смеху и доносящимся обрывкам сальных шуток, они уже изрядно набрались.

— Я подумаю… — ответила мне девушка.

Уже знакомым мне движением руки она поправила непослушный локон и, наклонившись ко мне, забрала меню.

Развернувшись, она пошла встречать новых гостей.

Отойдя на несколько шагов, всё-таки стрельнула в меня взглядом через плечо, и её губы тронула улыбка. Качнув бедрами, подчёркнутыми облегающей серой юбкой, она отправилась к посетителям.

Чёрт, я же всё-таки забыл спросить её имя. Ну ничего, вся ночь впереди. И ещё четыре дня в пути.

Не успел я развернуться в сторону ушедшей девушки, как до меня донёсся её возмущенный голос:

— Вы что себе позволяете? Руки уберите! Я сейчас охрану позову!

Подвыпившие молодые дворяне обступили хрупкую девушку со всех сторон, отрезав ей путь к отступлению.