Огнеборец

Глава 27

Тьма и тишина окутывали меня со всех сторон. Не было больше ничего — только пустота.

И я…

И в этой пустоте я услышал голос, как тогда в кошмаре.

— Похоже, я в тебе ошибся, — сказал голос, — Но будешь ли ты достоин этой высокой оценки дальше — посмотрим.

Это не прозвучало как угроза. Голос говорил спокойно, без самодовольства, словно констатировал факт.

— Да пошел ты, — я стиснул зубы и показал в темноту средний палец.

Темнота устремилась ко мне бесконечным потоком втекая внутрь меня. Разрывая меня изнутри во все поглощающей агонии. Тьма покрывала меня, разрывала каждую клетку переполняя е мощью. Искажая саму суть моего существа.

Мгновения боли между ударами сердца растянулись на целую вечность которая казалось никогда не закончится.

И…

Она закончилась. Боль ушла. Осталась только тишина. И темнота.

На краю зрения забрезжил свет, и меня бросило ему навстречу. Я почувствовал как ревет ветер в моих ушах. И распахнул глаза.

В ослепительно белой вспышке сверхновой — мир вновь ворвался в мою жизнь всеми возможными красками.

Вернее, всеми возможными в этом пылающем адским огнём очаге, потому что я вновь обнаружил себя в воздухе. Поднял голову.

Я всё ещё мог разглядеть монстра. На вытянутой лапе, он держал в своей хватке Лену. Она уже почти выбилась из сил — вяло брыкается, пытаясь вырваться.

Зрение выцепило летящего сбоку от меня Полозова.

Прежде, чем я успел подумать, багровое пламя вырвалось из моей груди, укутав меня. Голодный огонь пожрал даже огнеупорный костюм огнеборца. Моя кожа стала угольно-чёрной, покрывшись ороговевшей чешуёй.

Я был абсолютно уверен, что сейчас ничем не отличаюсь от игнита. Но сейчас мне было плевать. Мысли и внимание были направлены на то, что нужно сделать, чтобы спасти своих друзей.

Я даже почти не удивился, когда обнаружил, что не падаю. За моей спиной разверзлись два огромных пламенных крыла из багрового огня, которые без труда удерживали меня в воздухе, без каких-либо усилий с моей стороны. Будто бы жили собственной жизнью. Но при этом, чутко отзывались на каждую мою команду.

Вперёд — не успел подумать я, как крылья сложились, и я понёсся вверх, против сил гравитации. Словно на реактивной тяге, преодолевая расстояние до своего врага.

Пролетая мимо Полозова, я схватил его когтистой лапой и потащил наверх.

— Держись, — прорычал я.

Он было открыл рот, но думаю даже если и узнал меня, то был так шокирован, что не смог издать ни звука.

В следующую секунду мы, словно раскалённый огненный снаряд, врезались в огромную чёрную тварь. Сверкнули мои когти, и сухожилия на лапе черного игнита лопнули, как перетянутые струны.

Хватка его разжалась, и Лена освободилась из его когтей, на миг она обессиленно повиснула в воздухе и полетела вниз.

Я отпустил ошалевшего Полозова и, под новые для себя ругательства, оттолкнул обеими ногами тварь. Нырнув вниз, я подхватил падающую девушку на руки.

Лена смотрела на меня круглыми от шока глазами. Резко схватилась за свой боевой нож и вонзила его мне в грудь, чуть ниже ключицы. Зачарованная сталь попала, ровно в сочленение роговой брони.

Я даже не моргнул, только молча посмотрел ей в глаза.

— Вова? — узнала она меня.

Кончики её пальцев коснулись моего лица. Мгновение, мы молча смотрели друг на друга.

Она одёрнула руку, коротко кивнула.

Я кивнул вниз на летящего Полозова.

— Спустишь его? — спросил я, — У меня ещё есть тут дело.

Вновь простой кивок.

— Будь осторожнее, — сказал я.

— Ты тоже, — она задержала на мне взгляд и растворилась в снопе искр.

Я увидел, как её фигурка возникла из пустоты прямо рядом с Полозовым, схватила его за куртку— и в следующее мгновение исчезла уже вместе с ним.

Багровые небеса бездны огласил яростный рык.

Я поднял голову и в свете расчертивших небо багровых молний увидел чёрное чудовище. Глаза его горели голубым пламенем. Необъятные чёрные крылья удерживали его в полёте. Чудовище распростерло руки, затем указало на меня пальцем, бросая мне вызов.

Пробудившаяся во мне сила ответила мгновенно. Мои огненные крылья за спиной вспыхнули, и я превратился в пламенную стрелу, устремившись навстречу врагу. Он же, сложив крылья, нырнул вниз.

Из его пасти вырвалась голубая струя пламени. Я встретил её своим багровым огнём, рвущимся из груди.

Наши силы столкнулись, пытаясь взять верх друг над другом, как две набегающие друг на друга океанские волны, наполненные энергией бездны.

Мы неслись друг на друга — два смертельных врага. Я чувствовал это кожей — ВОТ МОЙ ВРАГ.

Чувствовал не я, Владимир Пожарский, а я — Владимир Пожарский, который сейчас обладал той силой, что была скрыта в нём с самого начала и наконец слилась с ним воедино.

Ради этого момента. Ради этой атаки. Здесь, в небесах бездны, багровое и голубое пламя, я и он.

Эти две непреодолимые силы столкнулись друг с другом с силой встретившихся комет, сокрушающих небеса.

Я почувствовал, будто столкнулся со стеной, с толщей воды бесконечного океана тьмы…

И прошел её насквозь. Преодолел.

Я был сосредоточением такой мощи, которую оказалось невозможно остановить.

От ударной волны нашего столкновения чёрные облака разбежались, очертив арену нашей схватки.

Здесь, в небесах бездны, мы сходились и расходились, налетали друг на друга, как хищные птицы. Как древние драконы. Рвали. Кромсали. Кусали. В ход шли когти, клыки, ревущий огонь и наша ярость — целый океан ярости и гнев, что затмевали всё.

Я уже не чувствовал ни времени, ни пространства, ни себя — только бой. Только схватку. Напряжение нашего противостояния достигло пика, буквально звенящего в ушах.

Либо он — либо я.

И он дрогнул.

Наконец я увидел, что мой противник выдыхается, что он не может устоять под напором моей мощи, что он — всего лишь жалкое подобие, пародия на истинного владыку этой силы.

И он тоже это почувствовал.

Он почувствовал, что его защита дала трещину под натиском багрового огня. Впервые в этих пылающих голубых глазах, помимо ярости, я увидел страх.

Его кожистые крылья сложились, и он резко нырнул к земле, пытаясь сбежать с поля боя.

— Ну уж нет, — прорычал я.

В один бросок, длящийся половину удара сердца, я настиг его, как сокол настигает добычу. Вгрызся когтями в его плоть. Рванул. Почувствовал, как, словно верёвки, одно за другим, лопаются мышцы и сухожилия. На меня брызнула горячая чёрная кровь, а мой противник лишившийся одного крыла полетел камнем вниз.

Мы неслись к земле, падая сквозь слои пепельных облаков. Чудовище взревело, и его окутало голубое пламя, которое яростно било по мне, пытаясь скинуть.

Но что мне огонь? Ведь я сам сейчас — пламя.

Я заревел, и багровый огонь отозвался на мой призыв. Вихрем он вырвался из моей груди, окутав меня ревущим доспехом.

Пылая, как падающие звёзды, сцепившись в смертельной схватке, кометой мы рухнули на землю. Взрыв черного пепла и взметнувшаяся к небу магма отметили место нашего падения

Я предчувствовал удар и тело среагировало само — я единственный оказался на ногах, в кратере, который стал ещё глубже.

Мой же противник лишь едва очухался от падения и попытался подняться, но я тут же рванул к нему и хлестким ударом ноги в пасть заставил его рухнуть на землю.

Подлетев, я наступил когтистой ногой ему на мышцы шеи.

Чудовище заревело, брыкаясь, вырываясь из моей хватки, но я только сильнее надавил, почувствовав, как тварь сдаётся.

Как иссякают её силы.

Победа была здесь. Я победил этого врага. Он был полностью в моей власти.

«Убей. Забери его силу», — раздался знакомый шёпот в моей голове.

Действительно, он прав. Стоит мне сделать одно усилие — и этот поверженный враг умрёт, перестанет существовать, заплатит за все.

А его сила…

Его сила будет моей.

«Забери силу. Стань тем, кем должен»

Игнит зарычал и, увидев, что я расслабился, попробовал вонзить в меня свои когти. Но я спокойно схватил его за руку, закованную в чёрную латную перчатку.

«Забери», — скомандовал шёпот.

Резким движением, я вывернул ему локтевой сустав. Упёрся ногой, потянул на себя. Перчатка намертво приросла к руке.

Едва я успел об этом подумать, как огненное крыло метнулось вниз и отсекло руку чуть ниже локтя — вместе с перчаткой.

Чудище взвыло от боли.

Отделённая от тела плоть игнита тут же превратилась в пепел, и в моих руках остался только проклятый артефакт.

«Получи силу. И убей», — вновь приказал шёпот, уже буквально впиваясь раскалённым металлом мне в мозг.

Теперь, когда победа была моя.

Теперь, когда заветный артефакт был в моих руках.

Теперь, когда я был единым целым со своим даром, буквально каждая клетка моего тела гудела от этих слов, соглашаясь с тем, что произносит это существо.

Сила. Власть. Всё это — на расстоянии вытянутой руки.

Эта всепожирающая жажда власти и силы заполонила все уголки моей души.

Я взял чёрную перчатку в левую руку. Мои глаза были словно заворожены тонким изящным узором на черном матовом металле. Рука сама тянулась внутрь.

Одно движение — и я получу то, что хотел.

Но…

А это ли я хотел?

И это ли хотел тот, кто сейчас пытается дергать за нитки?

Потому что было ещё кое-что. То, что спряталось там, где даже это багровое пламя не могло его достать.

Я не мог точно сказать, что это, но это была капля в море жаждущего власти огня.

И эта крошечная толика человечности — последнее, что отделяло меня от того, чтобы стать одержимым.

Я нащупал это.

Почувствовал эту крошечную каплю своей души, которая была не подвластна багровому огню.

Крошечная капля, от которой по всему телу разливалось тепло. Такое простое и такое человеческое.

Я отбросил перчатку в сторону.

«Глупец! Что ты творишь?!»

— То, что хочу.

Прямо передо мной огромный чёрный игнит взрогнул и усох в размерах как минимум вчетверо. Его чёрная броня из роговых пластин, огромные мышцы, рога, хвост и оставшееся крыло вздрогнули, как листья на осеннем дереве, — и тут же превратились в чёрный пепел, который унёс всплеск вырывающейся силы.

Силы, выходящей из человека, который остался.

Павел Баранов лежал на чёрном пепле — осунувшийся, истощённый, постаревший казалось бы на десяток лет.

Без руки, отрубленной по-локоть.

Но живой. Дышащий. Человек.

А вот я не торопился возвращаться в норму.

Бой уже закончился. Жажда ушла.

Но хватка багрового пламени над моей душой не ослабевала. Я чувствовал, как изменилось моё тело. Кем я стал… Не человеком… Не игнитом… Одержимым? А стал ли?

Понял бы я, если бы перешагнул за эту черту, которая отделяет человека от монстра?

Понял ли Баранов? Понимают ли это одержимые?

Я глубоко вздохнул и багровое пламя вырвалось из моей груди вместе с выдохом.

Я почувствовал чьё-то присутствие. Аура мощи была такая же, как у игнита, и, возможно, даже сильнее — достаточная, чтобы бросить вызов мне в моём текущем состоянии.

И что самое удивительное — эта аура была мне знакома так же, как моя собственная.

Я медленно развернулся, сложив пламенные крылья.

В десяти шагах от меня стоял Евгений Ленский. Он не был закован в ледяную броню — она ему была не нужна, потому что маска его была сброшена.

Передо мной стоял не любитель побегать за юбками. Не любитель отпускать глупые шутки. Даже не мой приятель, который был рядом со мной предыдущие несколько месяцев. Передо мной стоял Евгений Ленский, которого я лишь мельком сумел увидеть во время нашего экзамена.

Евгений Ленский, с которым не захотел бы встретиться ни один одержимый.

Передо мной стоял убийца.

Хищный зверь, чьё единственное умение и назначение — убивать.

Я всё это прочитал в его глазах. Вокруг него колебалась аура мощи, глаза горели рвущейся, кипящей внутри него энергией бездны, между пальцами пробегали голубые искры. Он был неподвижен и сжат, как пружина, готовая выпустить вперёд смертельный снаряд.

И судя по его взгляду, нацелен он был прямо в моё сердце.

Его глаза скользнули на перчатку, лежащую рядом со мной, затем вновь на меня. Он словно затаился, готовый к броску, ожидая моё следующее движение.

В этот момент он был очень похож на меня — потому что из всей человечности, что была присуща Евгению Ленскому, которого я знал, оставалась лишь крошечная капля, замёрзшая в его ледяном сердце.

Именно эти две капли человечности отделяли нас от того, чтобы броситься друг на друга прямо сейчас.

— Кто ты? — спросил он тихо.

В повисшей напряжённой тишине я слышал его идеально.

— Ты знаешь, кто, — произнёс я, но ответил не своим голосом.

Уголок его губы дёрнулся в усмешке.

— Кто бы ты ни был, ты бы так и сказал, — в голосе его прозвучала искренняя печаль. — Это меньшее, что я могу для тебя сделать…

Руки его вспыхнули, и перед ним повисла тонкая ледяная стрела из иссиня-чёрного льда, которая оказалась темнее, чем окружающий нас пепел. Свет будто бы терялся в её глубине и бритвенно острый её наконечник был нацелен прямо на меня.

— Прости, — сказал он.

Это сказал мой друг? Или тот, кто стоит передо мной?

Ленский был единственным другом, который у меня был. И сейчас капля человечности, что у меня осталась, не давала мне направить всю свою силу против него.

Набросится на него? И показать, что он прав? Убить единственного друга?

Я знаю, что я смогу. Не могу не смочь. Но хочу ли?

Я доверюсь тому Ленскому, которого я знаю. Который ещё, я знаю, остался там внутри. И будь что будет.

— Делай, что должен, — кивнул я.

Ленский взмахнул рукой, и стрела полетела ко мне.

Тут же передо мной в снопе искр возникла Лена, закрывая меня от смертоносного снаряда.

Глаза Ленского расширились. Он взмахнул рукой, но поздно… Чёрная стрела уже летела к своей цели…

Сердце ударилось о грудную клетку и остановилось. Как остановилось и время. Вспышка. Вкус крови во рту. Острая боль пронзила мою грудь, ледяным холодом растекаясь по всему телу.

— Дуреха… Что ты творишь… — прошептал я.

Лена подняла на меня полные слёз глаза. Капля чёрной дымящейся крови упала на её бледное лицо и смешалась с текущими из глаз слезами.

— Это ты дурак!!! — она ударила меня кулаком в грудь и, уткнувшись в моё плечо, зарыдала.

— Испачкаешься, — улыбнулся я и закашлялся, почувствовав вкус крови во рту.

Её тонкие плечи содрогались от рыданий.

Чёрная стрела прошла сквозь мою спину и вышла из моей груди, остановившись в сантиметрах от Лены. В последний момент крылья бросили меня вперёд, и я, подмяв под себя Лену, закрыл её собой.

— Да пошёл ты… — зарыдала она, опустившись на колени. — Я делаю то, что хочу!..

Моя демоническая форма начала сползать с меня, тут же обращаясь в пепел и растворяясь в воздухе. Налетевший на меня порыв знойного ветра сдул её окончательно, унёс прочь,

Чёрная стрела в моей спине превратилась в воду и стекла, вымывая кровь. Сквозь нестерпимую режущую боль, разрывающую грудь, словно меня режут ножом, я глубоко вдохнул.

Я опустился и нежно обнял Лену. Она повисла на моих руках, продолжая рыдать.

И моё сердце вновь забилось, разгоняя тёплую кровь и выгоняя холод, успевший расползтись по всему телу.

— Какой ты кретин… Ненавижу… — причитала она. — И друга твоего, кретина, ненавижу. Что вы за друзья такие…

— Это точно, — улыбнувшись, сказал я, — Какие есть.

Прошелестел пепел от мягких шагов. Я поднял взгляд на Ленского, который стоял прямо перед нами.

— Я всё-таки промазал, — виновато улыбнулся тот.

— Да, над меткостью тебе ещё надо поработать.

— Конечно, — ответил Женя. Его взгляд устремился вверх на границу кратера, — Но, сперва я думаю, нам надо будет доложить о случившемся.

Я услышал доносящиеся сверху отрывистые команды и топот множества тяжелых сапог.