Огнеборец

Глава 14

— Санитар! — прокричал во всю глотку Кожедуб. — Остальным стоять на месте!

Медики наконец поняли, что происходит, и тут же рванули вниз.

— Слишком поздно… — прошептала Соколова.

Не успели бы, если бы один человек не плюнул на то, что сказал Кожедуб и не сорвался с места. Единственный кто мог бы успеть.

Полозов, наплевав на соревнование, наплевав на приказы, подскочил к Архипову. Склонился над начавшей синеть рукой. Схватил платок, который снял с Архипова, и быстро и ловко перетянул ему руку выше локтя.

Руки его дрожали, но он сжимал этот платок так, что костяшки побелели. Он напрягся всем телом, натягивая платок, стараясь полностью остановить кровообращение. Ткань затрещала, но всё-таки удержалась.

Несколько секунд Полозов изо всех сил удерживал импровизированный жгут, когда наконец к ним с Архиповым подбежали медики.

Они быстро перехватили жгут у Полозова.

— Ты молодец, — сказал ему один из медиков, похлопав того по плечу, — Всё правильно сделал.

Полозов же всё ещё был в шоке. Он покачиваясь сделал несколько шагов назад. Обессиленно рухнул позади работающей бригады. Голова и плечи его опустились и он спрятал лицо в ладонях.

Бригада же боролась, за жизнь Архипова. В ход пошли десятки шприцов со всевозможными противоядиями. В нос ударил едкий запах магии и зелий.

Я ненавидел эту картину в прошлом и сейчас выглядело это не лучше, чем я помнил.

Раз уж тут есть лечебная магия — надо будет её изучить — поставил я в голове крестик. Но сейчас, лучший вариант был не мешать профессионалам.

Наконец один из медиков поднял голову и показал Кожедубу большой палец вверх. На лице Кожедуба и мускула не дрогнуло.

А вот среди кандидатов принялись расходится шепотки. Постепенно они превратились в ропот, грозящий. Похоже после увиденного у многих пришло понимание того, что тут не академия волошбы. И это понимание грозило перерасти в неконтролируемую панику у самых впечатлительных.

— Внимание кандидаты!

Голос Кожедуба услышали все. И тут ропот затих.

— В одну шеренгу! Стройся!

Кандидаты же вскочили с насиженных мест и, кое-как организовавшись, встали в строй напротив Кожедуба.

— Если вы сейчас думаете, что можете стать Огнеборцами не рискуя шеей и сейчас можно схалтурить. Плюнуть. Расслабиться. Отнестись несерьезно к этому испытанию.

Кожедуб хоть и поставил меня на особый учет — идеально чувствовал атмосферу среди кандидатов. Интересно сколько он успел подготовить Огнеборцев? Судя по его возрасту, да и по его опыту — немало. Как минимум.

Как раз в этот момент медики уносили на носилках Архипова. Полозов в шоке следовал за ним.

— Взгляните на двух этих парней. И пусть в таком случае будет стыдно тому кто решит проявить жалость к себе…

Кожедуб с каждым словом говорил всё тише. Отличный прием, чтобы удерживать внимание. — В Очаге тот, кто не готов выложится на полную, может не просто погибнуть — это-то я готов принять.

Он сделал паузу.

Многие озадаченно переглянулись, очевидно пытаясь осмыслить, как инструктор на экзамене может говорить такое.

— Но чего я принять не могу — Чтобы из-за таких сосунков погибли их товарищи! Хотели бы вы себе в двойку того кто халтурит?! Хотели бы положиться на того, кто плюнет на то, что вам нужна помощь?! А ладно! И так сойдет!

Кожедуб говорил жестко. Не подбирал слов. В его хрипящем голосе не было ни капли жалости. Ни к кандидатам. Ни к себе, как я успел уже понять.

— Поэтому те кто считает, что сейчас слишком тяжело. Что-то, что они сейчас увидели — это слишком. Те кто думают, что не надо так рисковать собой. Все вы — может сейчас встать и уйти.

Все замолкли.

Кожедуб стоявший перед кандидатами тяжело вздохнул. Лицо его смягчилось.

— Все нормально. Правда. Никаких санкций не будет. Никаких записей в личное дело, — мягко произнес он, — Просто это не для вас. И это нормально. Даю вам подумать.

С удивлением я понял, что согласен. Кожедуб был прав. Говорил он по делу и я волей неволей проникался уважением к этому человеку.

По своему опыту я знал — эгоистам тут не место. Нырять в ревущее пламя. Спасать людей. Прикрывать и страховать товарищей — все это требовало самоотверженности. Готовности пожертвовать собой.

Это и значило быть огнеборцем.

Я чувствовал это. Знал. И Кожедуб знал — не понаслышке, судя по шраму пересекающему его лицо.

Я начинал проникаться уважением к этому старому, но несомненно ещё крепкому инструктору.

— Желающие покинуть экзамен — выйти из строя!

К моему удивлению никто не шелохнулся. В строю кандидатов не хватало только самых первых участников экзамена.

Кожедуб внимательно осмотрел строй.

— Хорошо, — коротко кивнул он, — Мы к этому больше не вернемся.

Он достал из красных штанов листок бумаги и развернул его.

— Валентин Соболев! Катриона Северская! Следующие!

Экзамен продолжился. Кандидаты один за другим спускались на арену.

***

— Следующая пара! — огласил импровизированные трибуны голос Кожедуба.

Все вновь затихли в ожидании новых имен. Мы с Ленским и Соколовой сидели на краю арены и тоже ждали чьи имена назовут. Кандидатов оставалось не так много. Помимо нас — ещё пара человек. Наших имен ещё не звучало. Как впрочем и…

— Павел Баранов!

— Ну наконец-то — вдохнул я и, встав, начал разминать колени.

— Куда-то торопишься? — спросила Лена, скучающим голосом.

Видно было, что и ей надоело быть в роли зрителя.

— Да так, на встречу со старым знакомым, — ответил я, стоя на одной ноге и растягивая квадрицепс, — Вернуть пару долгов.

Дружки Баранова на другой стороне арены зааплодировали, когда он встал и вскинул руки, будто звезда спорта, а не кандидат в огнеборцы.

— Это будет просто! — бахвалился он перед друзьями.

Вразвалочку он спускался по вырубленным ступеням, а Кожедуб не торопился назвать второе имя. Баранов проходил прямо мимо нас. Заметив взгляд Соколовой, Баранов улыбнулся ей и подмигнул. Лена фыркнула в ответ.

— Фортуна, повернись ко мне чем надо, — прошептал слева от меня Ленский, сложив ладони, — Даруй, о всесильная, мне возможность официально набить эту квадратную морду. Воздай мне за тот целибат, что я вынужден буду претерпеть в этой учебке.

Соколова прыснула, прикрыв рот рукой.

— Полегче с желаниями, монах недоделанный, — не упустила возможности съязвить она.

— Разве мужчина не может мечтать, — ответил я ей, не позволив прервать ритуал друга.

Хоть я и надеялся, что высокородная кирпичная морда встретится на этой арене именно с моим кулаком. И основания на то были. Хотя бы статистические. И логические. И генеалогические. Вообщем звезды сошлись.

Я посмотрел на Кожедуба и увидел, что он смотрит на меня. Пристально и оценивающе. Он ждал, пока Баранов вразвалочку займет свою позицию. Наконец тот спустился и получил свой синий флажок от помощника инструктора.

Кожедуб же смотрел на меня. Его лицо исказила хищная усмешка.

— Ну давай же, вредный, старый… уважаемый… Назови меня. Я знаю, ты хочешь…

Но мы продолжали молча играть в гляделки. Наконец Кожедуб отвернулся, показал что-то своему помощнику, и тот с красным флагом начал спускаться вниз.

Я раздосадованно цокнул языком. От Лены не укрылось наше безмолвное противостояние, и она ухмыльнулась.

— Как это так получилось, что ты в любимчиках? — саркастически заметила она.

— Это всё моё непреодолимое очарование…

Лена вновь прыснула, не сдержавшись.

— Оно и видно, — она уже с трудом сдерживала смех.

Я придвинулся поближе и заглянул в её синие, словно море, глаза.

— Сомневаешься?

Она не спасовала. Придвинулась ещё ближе. Наши лица были так близко, что я чувствовал её взволнованное учащенное дыхание.

— Нисколько, — ответила она, опустив взгляд. Глаза её прикрыли длинные чёрные ресницы. Затем она опять медленно подняла взгляд на меня.

Несколько мгновений мы смотрели друг на друга.

— Елена Соколова!

Раздался голос Кожедуба, и кандидаты захлопали. Со стороны Ленского вырвался стон разочарования.

— Ну мне пора! — жизнерадостно сказала Лена и вскочила с места. — Смотри как следует!

Хитрая улыбка заиграла на её лице.

— Покажи всё, на что способна, — улыбнулся я в ответ.

Она отряхнула от земли короткие чёрные шорты и фыркнула.

— Это не понадобится.

Сказав это, она в несколько прыжков спорхнула вниз на арену, и помощник привязал к её поясу красный флаг.

Лена подняла руки вверх и, изогнув гибкую спину, потянулась, продемонстрировав атлетичную фигуру.

Затем она попрыгала на месте, разминая голени, и её упругая грудь, прыгающая вверх-вниз, буквально приковала мой взгляд.

Она посмотрела прямо на меня.

«Смотри на меня и не моргай», — произнесла она одними губами.

«Уже», — ответил я.

Губы её тронула улыбка, и она вновь обратила внимание на арену, продолжив разминаться перед схваткой.

Я же бросил взгляд в сторону Кожедуба. Он был очень доволен собой…

— Какого ты задумал, старый ты хрен…

— Похоже, она уверена в победе, — заметил Ленский, — что странно, ведь я не почувствовал в ней дара.

— У меня такое предчувствие, что он ей и не нужен, — ответил я.

Зато одаренный Баранов, похоже считал, что это будет легко и был на сто процентов уверен в своей победе.

— Мне как раз в особняк нужна новая горничная, — усмехнувшись, обратился Баранов к Соколовой. — Обещаю тебе осо-о-обенное обращение, если будешь прилежной.

Голубые глаза Лены вспыхнули холодной яростью. Она фыркнула и хищно усмехнулась.

— Лучше в свинарнике поработаю — чище буду.

— Это тоже можно устроить, — ответил Баранов, как можно спокойнее. Хотя скрыть вспышку ярости удалось ему плохо.

Оба соперника приготовились к бою.

— Начали! — скомандовал Кожедуб.

Баранов чувствовал себя уверенно — всё-таки он, как геомант, был в своей стихии здесь, на глубине нескольких метров. Даже стены были ему помощниками на этой арене.

Он топнул ногой и каменный пол задрожал. Выпендрежник.

— Время поставить тебя на место, — оскалился Баранов.

— Если бы мне платили каждый раз, когда я слышала эту фразу… — скучающим тоном ответила Лена.

— Ну тогда это будет последнее, что ты услышишь. Если пообещаешь не двигаться и будешь потом хорошей девочкой, обещаю — будет не больно.

Он был не так глуп, как я поначалу считал. Не раскрывал все карты сразу, не бросался бездумно в атаку, не зная, на что способен его соперник, эта небольшая демонстрация силы была призвана расшатать его противника, вынудить к действиям.

Но Лена на это не повелась, и поэтому он продолжил докапываться до неё словесно — благо, правила этого не запрещали.

— Чёртов дворянчик, он хорош, — отметил Ленский. — У его дара очень большой потенциал. Не меньше дельты.

Интересно на каком уровне сейчас я?

— Жаль, оказался он не в тех руках, — сказал я, — Но недооценивать его глупо. Особенно на этой арене.

— Это верно, — согласился Ленский. — Поединок будет трудным.

— Я уверен — она справится.

И основания так полагать у меня были.

Лена не сводила своих цепких глаз с противника. Она сохраняла ледяное спокойствие. Смотрела прямо в глаза своему врагу. Сама же замерла, как зверь, готовый к броску.

И при этом внешне выглядела расслабленной. Излучала уверенность. Но её хищный, колкий взгляд говорил, что каждая мышца её тела была готова взорваться, бросив её на врага.

— Странно, — задумчиво произнёс Ленский. — Не вижу никаких проявлений дара, но чувствую в ней отголоски Бездны.

— Да? — повернулся я к нему. — Я ничего не чувствую.

Видимо, чутьё Ленского к Бездне было гораздо острее моего. Я отметил у себя в голове ещё один пунктик, по которому стоит прокачаться — не могу же я всё время рассчитывать на него.

— Может, это какой-то скрытый дар без видимых проявлений? — предположил я.

Ленский задумался. Хмыкнул.

— Эспер? Возможно, — он неожиданно понизил голос, будто опасаясь, что кто-то может нас услышать. — Только вот эсперов, Володя, отбирают в Корпус Безмолвия ещё раньше, чем они учатся говорить «гу-гу-га-га».

— Прямо таки всех?

— Всех легальных, — Ленский, казалось, ни на шутку насторожился и оглянулся, — Эсперы слишком опасны, чтобы оставлять им хоть какой-то шанс воспользоваться своими способностями против общества. Лучше держать их под особым контролем. По крайней мере Министерство так считает.

— Министерство похоже считает, что под контролем нужно держать всех, — ответил я.

Ленский хмыкнул.

Тем временем безмолвное противостояние на арене, видимо, подходило к развязке — или по крайней мере к обострению, потому что судя по Баранову, терпение у него всё-таки было на исходе, несмотря на его фамилию.

Лена же хищно улыбнулась, видя, как вздулись вены на его висках и на лбу выступила испарина.

— Думаю, ты просто на язык такая острая, — крикнул Баранов, — А на деле…

— А ты проверь, — задрала она подбородок, — Или струсил?

Мне казалось, я услышал, как заскрипели его зубы.

Баранов топнул ногой и в фонтане осколков из плиты в основании арены вырвались каменные шипы. Все они, как стая хищных рыб, нацелились на Лену. Но та продолжала стоять неподвижно.

— Сама напросилась, — проскрежетал Баранов.

Он выбросил вперед руки и один за другим каменные снаряды устремились к Лене.

До последнего момента она оставалась неподвижной, но стоило первому каменному шипу приблизиться к ней, она лениво повела плечом и ушла с траектории каменного снаряда. Крутанулась на одной ноге, уходя от следующего, пригнулась — и над ней пронеслись еще несколько снарядов. Распрямилась, взмахнув волосами, и по инерции сделала колесо назад, оперевшись на руки и перекинув ноги через себя.

Что вызвало посто восторг наблюдавшей за этим представлением публики. От чего Баранов, привыкший быть в центре внимания, разъярился ещё сильнее. Его атаки становились все предсказуемее и предсказуемее.

Как гимнастка, Лена порхала на арене, кружась в причудливом танце, недосягаемая для каменных шипов, нацелившихся на неё. Все её движения были лёгкими и плавными, будто бы перетекали одно в другое, но при этом отточенными до совершенства.

Она умудрялась уклоняться от снарядов буквально в последний момент и тем не менее оставалась невредимой.

Наконец её танец закончился. Она выпрямилась и с легкой улыбкой убрала мокрые от пота волосы с лица.

— И это всё? — промурлыкала Лена, склонив голову на бок, — Столько разговоров и всего-то?

Она лениво потянулась, вытянув вперед руки.

— Ах ты… — казалось, Баранов, охваченный приступом гнева, просто потерял дар речи и не мог сформулировать ни одного предложения нормально.

— Стерва? — подсказала ему Лена. — Ну может быть. Как иначе, когда имеешь дело с таким крупным рогатым скотом, как ты.

— Да ты у меня… — Баранов, казалось, сейчас взорвётся, превратившись в оружие массового поражения. — Землю жрать будешь!

— Бла-бла-бла…

— Я тебя из-под земли достану!

— Не… Извиняюсь, но ты не в моём вкусе. Мне больше нравятся погорячее.

Слегка повернув голову, она увернулась от каменного шипа, нацелившегося ей в голову. Смертоносный снаряд пролетел в считанных миллиметрах от её лица, растрепав каштановые волосы.

Плавным движением руки она, как бы невзначай, поправила локоны и взглянув наверх, стрельнула глазами прямо в меня. От чего я так ловко увернуться не смог бы. Да и не хотел.

Не отводя взгляда, Лена повела плечом и увернулась от следующего земляного снаряда.

— Пощады не жди! — Баранов сорвался на крик.

Баранов раскинул руки. От земли начали отрываться пластины камня и устремились к его рукам, покрывая их будто броня.

Спустя мгновение руки Баранова полность покрылись каменной коркой, испещрённой трещинами. Они увеличились в размерах наверно втрое.

Разъярённый издевками, он решил идти ва-банк. Он издал боевой клич и, разбежавшись, взметнулся в воздух. Завис и устремился вниз в могучем громовом ударе.

Каменные кулачищи-молоты встретились с каменной площадкой арены. От места его падения тут же разошлись концентрические круги трещин и в воздух взметнулись осколки камня. Волнами, словно по воде, расходилась энергия удара усиленная силами его Дара Бездны.

Вся арена загудела как колокол. Стены заходили ходуном, будто бы в центре арены был эпицентр землетрясения. На мгновение все затихло. И тут же прогремел оглушительный гром, стены в метре под нами сорвались вниз, осыпавшись волной каменных глыб, песка и пыли.

Оползень со всех сторон широким фронтом устремился внутрь арены, оставляя за собой шлейф из пыли и бритвенно-острых осколков, сквозь который едва можно было рассмотреть соперников.

Внутренности затрясло, уши заложило от грохота. Вездесущая пыль забивала нос, лезла в глаза. В горле запершило. Моё сердце будто отозвалось на опасность и я почувствовал как начала тлеть на мне футболка.

Раздались крики кандидатов, пытающихся удержать равновесие над осыпающимися стенами арены. Под шум обвала, все бросились врассыпную стараясь не быть утянутыми оползнем вниз.

Но вот Лене бежать было некуда. Но несмотря на это её лицо выражало просто ледяное спокойствие.

Баранов закричал, и оползень ускорился. С оглушительным грохотом, гребень его сорвался, грозя похоронить под грудой камней и Лену, и Баранова.

— Ну давай, уклоняйся, — достаточно прошептал я, глядя на неё, — Что ты задумала, чертовка?

Она будто бы заметила мой взгляд и одними глазами посмотрела на меня и…

…в следующее мгновение её поглотила лавина камней и пыли.

Медики вскочили, обступив арену, утонувшую в облаке пыли, которая скрыла и Баранова, и Соколову. Равно как и последствия этого обвала. Я никак не мог сверху разобрать, что там происходит внутри.

— Чёрт возьми, этот придурок рехнулся, как тогда мы узнаем победителя? — отозвался Ленский. — Эй, Вова, ты куда намылился?

Я уже встал и, сняв футболку, замотал её вокруг лица, сделав хотя бы подобие маски от пыли. Я был готов уже спрыгнуть вниз помогать разгребать каменный завал.

И когда я уже перемахнул через край арены и начал скользить вниз под крики медиков и взволнованных кандидатов… Сквозь пылевую завесу я увидел нечто странное: над облаком пыли виднелся красный флагшток с двумя платками.

Он как одинокая яхта он болтался туда-сюда над морем пыли.

Кожедуб, увидев это, ухмыльнулся и подошёл к краю арены.

Я мог поклясться, что до этого вообще не чувствовал от Кожедуба никакого дара или признаков наличия такового — не видно было.

Но сейчас я явственно ощутил, как вспыхнули его глаза, и штормовой ветер ворвался на арену, захватывая клубы пыли и унося их вихрем наверх.

Пара секунд — и на арене среди груд камней, грунта и расколотых валунов, наваленных друг на друга, торжествующе стояла Лена: в одной руке она держала свой флагшток с повязанными платками, размахивая им над головой.

На лице у нее играла довольная улыбка

— Какого чёрта ты творишь?.. — выдохнул я и улыбнулся.

Но как? Успел подумать я, но в целом мне было плевать как, потому что главное всё было в порядке.

Земля загудела и тут же из-под глыб, воспользовавшись своим даром, вынырнул Баранов. Похоже он обошелся только синяками, несмотря на свое безрассудство.

— Ты сжульничала! — брызжа слюной крикнул он и развернулся к Соколовой, ткнув в нее пальцем.

— Докажи! — высунула язык Соколова.

— Ах ты!..

Баранов было решил продолжить соревнование.

— Довольно! — разнесся над ареной голос Кожедуба.

Баранов всё-таки остановился.

— Зачёт, — усмехнулся Кожедуб взглянув на Соколову.

Он развернулся и кивнул медикам, которые спустились по посыпавшимся стенам арены к Баранову, он грубо отмахнулся от их помощи.

Медики пожав плечами попытались осмотреть Соколову, но та качнула взлохмаченной головой и подняла ладонь, давая понять, что в порядке.

Затем Кожедуб опустил взгляд на меня, наполовину уже скатившегося на дно арены:

— Что, Пожарский, так не терпится пройти на экзамен?

— Засиделся уже! — крикнул я ему.

— Ну уговорил, — крикнул в ответ Кожедуб. — Ты следующий! Владимир Пожарский! А твой противник…

Все на арене вновь затихли.

— Евгений Ленский!