Новые горизонты

Глава 1

Сознание возвращается по частям, как битое стекло, которое кто-то пытается склеить в темноте. Открываю глаза и сразу понимаю: что-то кардинально не так. Потолок надо мной не из бетонных плит испытательного корпуса, а из грубо отёсанных деревянных балок, закопчённых дымом и временем. Вместо светодиодного освещения — тусклый свет сквозь узкие окна-бойницы. А воздух густой от дыма, пропитанный запахами металла, угля и чем-то ещё, острым, тревожным, заставляющим инстинкты напрягаться.

— Миха! — чей-то голос дрожит от облегчения. — Слава богам, ты жив!

Поворачиваю голову — движение даётся с трудом, словно череп налили свинцом — и вижу склонившееся надо мной лицо. Молодой парень лет двадцати пяти, с рыжими вихрами и веснушками на загорелых скулах. Незнакомец, которого я никогда не видел… но почему-то знаю.

Ален Быстрые Руки. Подмастерье. Работает в кузнице уже три года. Хороший парень, но слишком торопливый.

Откуда я это знаю?

— Думали, не очнёшься, — продолжает Ален, смахивая пот с чела грязной рукавицей. — Целый день без сознания лежал. А тут такое творится…

Целый день? Пытаюсь сесть, но голова кружится так сильно, что приходится опуститься обратно. В висках пульсирует тупая боль, а мышцы ноют, словно три дня подряд таскал мешки с цементом.

Но самое странное я помню сразу две жизни.

Родионов, главный инженер КБ «Техмаш», сорок пять лет. Взрыв на испытательном стенде, белый свет, переход…

И одновременно — Михаил по прозвищу Молот, кузнец из сожжённой деревни Огнёвка, двадцать восемь лет. Воспоминания о детстве у наковальни, об отце, учившем правильно держать молот, о матери, певшей песни у очага. О дне, когда пришли тёмные эльфы…

Воспоминания накатывают волнами, сталкиваясь и перемешиваясь в сознании. Зажмуриваюсь, пытаясь разобрать этот хаос. Рука — но моя ли это рука? — нащупывает грудь. Тело моложе, стройнее, но мускулистее, чем у сорокапятилетнего инженера. Шрам на правом предплечье от раскалённого железа, мозоли на ладонях от молота.

— Что… что происходит? — хрипло спрашиваю, и даже голос другой, более низкий, с хрипотцой.

— Тёмные штурм готовят, — мрачно отвечает Ален. — К полудню крепость полностью обложили. Говорят, пришла часть гвардии самой Мортаны, а всего тысяч пятнадцать головорезов. А у нас… — горько усмехается, — всё меньше и меньше. И магии нет, сам знаешь.

Магии нет. Воспоминания Михаила Молота подтверждают это. Пятнадцать лет назад тёмные эльфы провели Великий Ритуал, создав магическую блокаду по всему континенту. Боевая магия стала недоступна всем расам, кроме самих тёмных эльфов.

Медленно поднимаюсь, опираясь на локоть. Комната небольшая, явно часть кузнечного комплекса.

— Что со мной случилось?

— Нашли тебя в развалинах твоей мастерской, — отзывается Ален. — Балка упала, видимо, от обстрела стен… Думали, башку проломило.

Развалины мастерской. Да, помню, обе версии помню. Взрыв на испытательном стенде в одном мире, обрушение потолка от вражеских осадных орудий в другом. Две смерти, ставшие одним рождением.

Что за мистика?

Но времени на философские размышления нет. За стенами мастерской слышатся крики, звон оружия, топот бегущих ног. Война не ждёт, пока я разберусь со своим новым состоянием.

Осторожно встаю, проверяя равновесие. Тело слушается, хоть и не сразу. На полголовы ниже, чем в прежней жизни, метр восемьдесят вместо метра восьмидесяти семи. Но мышцы плотнее, сильнее. Годы работы у кузнечного горна наложили свой отпечаток.

— Мне нужно выйти, — говорю. — Посмотреть, что творится.

— Ты уверен? — беспокоится Ален. — Может, ещё полежишь? Сир Гаррет говорил…

— Сир Гаррет и остальные точно не могут ждать, мы все в одной лодке, — обрываю его.

В памяти всплывает образ командира гарнизона, пожилого рыцаря с седой бородой и усталыми, но непреклонными глазами. Человека, который держит оборону этого участка фронта с крепостью в качестве основного узла сопротивления уже два года, теряя людей в бессмысленных вылазках против превосходящих сил врага. Но всё равно тёмные подошли вплотную к стенам.

Скоро и эта крепость падёт. Кузнец чувствует отчаяние защитников, ведь это и его мысль.

Но инженер видит и возможности, которых не замечает кузнец.

Выйдя из мастерской, ощущаю на себе всю тяжесть происходящей катастрофы.

Внутренний двор крепости Каменный Щит превратился в импровизированный госпиталь под открытым небом. Раненые лежат рядами на грубых носилках или просто на соломе. Стоны смешиваются с бормотанием лекарей и резкими командными окриками.

И я впервые вижу представителей других рас вживую.

Группа орков в потрёпанных кольчугах промывает и перевязывает раны у стены конюшни. Даже раненые, они производят впечатление грозной силы: широкие плечи, мускулистые руки, покрытые боевыми шрамами. Но в глазах читается та же усталость, что и у людей. Их предводитель, здоровенная орчиха с двумя косичками тёмных волос, что-то рычит на своём языке, показывая на крепостную стену.

Урсула Кровавый Клык. Военачальник орочьих кланов Красной Степи. Потеряла две трети своего отряда в прошлом месяце, прикрывая отступление беженцев.

Рядом с орками расположились гномы, низкорослые, широкоплечие, все как один в кирасах, сверкающих даже под слоем сажи и грязи. Их топоры и молоты лежат аккуратными рядами, а сами гномы что-то тихо обсуждают, поглядывая на повреждения стен. В их взглядах чувствуется профессиональная оценка повреждённых укреплений, они считают, сколько ещё выдержит стена и ближайшие башни.

Торин Каменная Борода со своим кланом. Мастера по камню и металлу. Если они здесь, значит, горные проходы уже перерезаны.

А у южной стены замечаю группу беженцев, которая сразу привлекает внимание своей необычностью. Женщины и дети с кошачьими ушками и хвостами, неко из прибрежных княжеств. Их большие глаза блестят от слёз, а движения полны кошачьей грации даже в отчаянии.

Рядом с ними сидят лисолюди, кицуне, узнаваемые по рыжеватым хвостам и острым ушам. Но это не беженцы, а воины в лёгких кожаных доспехах, держащие изогнутые мечи. Их предводитель, высокий мужик с посечённым ухом, что-то обсуждает с человеческими офицерами.

В центре двора на импровизированной сцене из досок и бочек священник в белых одеждах проводит общую молитву для всех рас. Слова звучат на общем языке, но я вижу, как представители разных народов молятся каждый по-своему: люди крестятся, орки бьют кулаками в грудь, гномы прикладывают ладони к сердцу, а кицуне складывают руки перед лицом.

Союз Свободных Рас. Красивое название, если бы не сплошные потоки беженцев, которых гонят от одной крепости к другой. Затем передышка, штурм тёмных и снова в бега…

Ален идёт рядом, с тревогой поглядывая на моё лицо:

— Плохо выглядишь. Может, всё-таки вернёмся?

— Нет, — отрезаю, продолжая изучать обстановку глазами военнослужащего.

То, что я вижу, ужасает. Никакой организации, никакой системы снабжения. Раненые лежат вперемешку, не разобранные по тяжести повреждений. Оружие валяется где попало, не очищенное и не проверенное. Логистики никакой! А самое главное — в глазах защитников вижу ту обречённость, которая предшествует поражению.

Но вижу и другое. Качество доспехов у гномов говорит о высоком уровне металлургии. Мечи кицуне выкованы из стали, которая ничем не уступает лучшим земным аналогам. А те же орки — прирождённые воины, которых требуется правильно организовать.

Здесь есть всё для сопротивления. Кроме руководства.

— Ты где был, Молот? — раздаётся за спиной хриплый голос.

Оборачиваюсь и вижу старика в кожаном фартуке кузнеца. Седые волосы, перехваченные ремешком, лицо, изборождённое морщинами, но сильные руки, которые ещё могут держать молот.

Брандон Чёрное Железо. Главный кузнец крепости. Добрый человек, но консервативный. Не любит новшества.

— Лежал без сознания, — коротко отвечаю. — А что здесь происходит?

— Да что происходит… — Брандон сплёвывает на землю. — Конец происходит. Вчера последняя вылазка провалилась. Потеряли половину конницы, а толку никакого. Тёмные нас как крыс в ловушке держат.

— Сколько у нас копий?

— Две с половиной тысячи, может, чуть больше, — старый кузнец устало проводит рукой по лицу. — Из них боеспособных половина, остальные раненые так или иначе, — затем кивает на группу беженцев. — Плюс появились новые рты. А нам и так не хватало продовольствия. У тёмных армия, говорят, один из лучших генералов ведёт. Пятнадцать тысяч головорезов.

Пятнадцать тысяч против полутора тысяч боеспособных защитников. Соотношение меньше три к одному примерно. В условиях крепостной обороны это означает неизбежное поражение через несколько дней, максимум неделю с учётом отсутствия магии у защитников. Нас банально завалят телами, если совсем прижмёт на той стороне. Но что-то мне подсказывало, что тёмные просто немного подождут, разрушая укрепления из осадных орудий. Это если действовать традиционными методами.

— Что у нас осталось в арсенале? — спрашиваю у кузнеца.

— Плохо всё, — Брандон разводит руками. — Стрелы на исходе, копья ломаются, мечи тоже. А главное, баллисты почти все разбиты. Тёмные хорошо стреляют, зараза.

Баллисты. Осадные орудия, основа дальнобойного оружия в этом мире. Примитивные по земным меркам, но всё, что есть у защитников против вражеской артиллерии.

— Покажи мне, — говорю.

— Что показать?

— Оружие. Все остатки. Может, что-то удастся починить.

Брандон недоверчиво смотрит на меня:

— Ты же в основном по мечам? Чего там смотреть-то?

Была. У Михаила Молота. Но я не только он.

— Времена меняются, — говорю вслух. — И нам приходится меняться вместе с ними.

Центральная башня крепости возвышается над внутренним двором, как последний оплот надежды. Её массивные стены, сложенные из серого камня, изрыты выбоинами от вражеских снарядов, но всё ещё держатся. У входа стоят двое стражников в потрёпанных доспехах: один человек, второй гном с топором за спиной.

Командный пункт располагается в верхней части башни. Поднимаюсь по каменной винтовой лестнице, вспоминая планировку крепости глазами Михаила Молота и одновременно анализируя её с точки зрения военного инженера. Толщина стен, расположение бойниц, система вентиляции, всё это имеет значение для обороны.

Крепость построена грамотно. Лет двести назад это было первоклассное укрепление. Но времена изменились, а архитектура — нет.

На верхней площадке меня встречает адъютант, молодой лейтенант в измятом мундире.

— Сир Гаррет занят, — говорит он, не поднимая глаз от документа. — Если не срочно…

— Срочно, — обрываю его. — И касается обороны крепости.

Лейтенант поднимает голову и внимательно смотрит на меня:

— Вы кузнец Михаил? Тот, что был контужен?

— Он самый.

— Тогда проходите быстрее. Сир Гаррет как раз говорил, что хотел поговорить с мастеровыми насчёт потребностей солдат по вашему профилю.

Командный пункт представляет собой просторную круглую комнату с узкими окнами-бойницами. В центре стоит массивный дубовый стол, заваленный картами, донесениями и планами. У одного из окон, спиной к входу, стоит пожилой человек в потрёпанном доспехе.

Сир Гаррет Железнобородый, именно такой, каким я его представлял. Высокий, хоть и сутулый от возраста, с седой бородой, аккуратно подстриженной по военной моде. Лицо изборождено шрамами, в основном старыми. Глаза усталые, хотя и не сломленные. В помещение осталось мало места, но я аккуратно протиснулся к стене. Я застал примерно половину планёрки, начальник крепости раздавал ценные указания, что требуется в первую, а что во вторую очередь для солдат. Когда всё закончилось и народ стал расходится, тихо обсуждая новые нормы, Гаррет остановил на мне взгляд, видя, что я никуда не спешу.

— А, Михаил, как самочувствие?

— Хорошо, сир.

— Рад слышать. У нас и без того потерь хватает, — Гаррет, окинув меня внимательным взглядом, повернулся к окну. — У меня есть для тебя срочная работа, нужно заняться клинками. Но ты ведь не для этого задержался, верно?

— Времена заставляют, сир, по-другому взглянуть на свою работу и жизнь, — говорю вслух. — Хотел бы узнать поподробнее о нашем положении и, возможно, предложить что-то.

— Предложить? — в голосе Гаррета появляется нотка скептицизма. — И что же ты можешь предложить?

— Не знаю. Пока не пойму до конца, с чем мы имеем дело.

Гаррет несколько секунд молчит, изучающе глядя на меня. Потом подходит к столу и кладёт руку на одну из карт:

— Хорошо. Слушай. — Его палец указывает на позиции вокруг крепости. — Мортана кинула на нас три легиона тёмных эльфов. Примерно пятнадцать тысяч бойцов, из них треть — элитные части. Плюс осадные орудия, плюс маги.

— А у нас?

— Три с половиной тысячи разумных всех рас. Ночью к нам пробился отряд, перед тем как тёмные полностью блокировали крепость, — Гаррет вздыхает. Остальные — раненые, плюс женщины, дети, старики. Припасов на неделю при строгой экономии. Боеприпасов… — качает головой. — Стрелы почти закончились. Болты для баллист тоже. Хотя от них толку нет, считай, почти все орудия разбиты.

— Магическая поддержка?

— Какая магическая поддержка? — Гаррет горько усмехается. — Блокада же. Разве что светошар зажечь или чайник вскипятить. А у тёмных маги работают в полную силу.

Изучаю карту, прикидывая расстояния и углы обстрела. Военный инженер автоматически оценивает позиции противника, поля огня, возможности для манёвра. Картина печальная, но не безнадёжная.

— Их слабые места? — спрашиваю.

— А какие могут быть слабые места у пятнадцатитысячной армии? — устало отзывается командир. — Разве что магов берегут, держат на безопасном расстоянии. Наши баллисты и тем более стрелки туда не достают.

«Не достают ваши. А мои смогут», — проносится мысль.

— Хочу осмотреть арсенал, — говорю. — И остатки осадных орудий.

— Зачем?

— Может быть, что-то удастся починить. Или… улучшить.

Гаррет качает головой:

— Ты оптимист, кузнец. Но если хочешь, пожалуйста. Лейтенант Корин проводит тебя. — Снова поворачивается к окну. — Только не тешь себя надеждами. Если бы здесь что-то можно было починить, мы бы уже починили…

Арсенал крепости представляет собой печальное зрелище. В длинном каменном помещении под сводчатыми потолками валяются остатки оружия: сломанные мечи, треснувшие щиты, деформированные наконечники копий. Но больше всего меня поражают останки осадных орудий.

Три баллисты, некогда гордость крепостной обороны, лежат в углу как груда искорёженного дерева и металла. Их могучие луки расщеплены вражескими снарядами, механизмы взведения сломаны, а прицельные устройства отсутствуют вовсе.

— Вот и весь наш дальнобойный арсенал, — с горечью говорит лейтенант Корин, который проводит меня. — Эти баллисты разбило позавчера. Прямые попадания требушетов.

Подхожу к остаткам ближайшего орудия и приседаю рядом. Руки, помнящие навыки кузнеца Михаила Молота, автоматически оценивают качество металла и дерева. А ум инженера Михаила Родионова анализирует конструкцию.

Примитивно. Но добротно сделано. Принцип работы баллисты прост: огромный лук с рычажным механизмом взведения метает тяжёлые болты на расстояние до двухсот метров. Для средневековых стандартов неплохо. Но у конструкции множество недостатков, которые бросаются в глаза современному инженеру.

Во-первых, точность. Прицельных приспособлений практически нет, стрелок целится «на глаз». Во-вторых, скорострельность — перезарядка отнимает несколько минут. В-третьих, дальность: двести метров недостаточно для поражения вражеских магов, которые держатся на расстоянии, при этом могут осуществлять поддержку наступающим сотням.

Но это всё устаревшие чёрт знает когда технологии, использующие упругость дерева. А нужно использовать силу сжатого воздуха, пара и направленного взрыва.

— Этот металл, что за сплав? — спрашиваю у лейтенанта.

— Обычная сталь, гномской выделки, хорошего качества.

— А медь есть в кладовых?

— Медь? — Корин удивляется. — Есть, наверное. А зачем?

— Может пригодиться, — уклончиво отвечаю.

Обхожу арсенал, мысленно составляя список доступных материалов. Железо, медь, бронза, всё необходимое для создания пневматической системы. Кожа для уплотнителей, дерево для корпуса, канаты и верёвки…

А главное, есть кузнечные навыки и знания современной техники. Сочетание, которого в этом мире больше ни у кого нет.

Подойдя к дальней стене арсенала, обнаруживаю нечто интересное. Сломанный арбалет, но не обычный, а увеличенный, размером в половину лёгкой баллисты. Его механизм взведения более сложный, а ложе выточено с большей тщательностью.

— А это что? — спрашиваю.

— Экспериментальная модель, — отзывается Корин. — Мастер Брандон пытался увеличить дальность стрельбы. Но толку не вышло, лук не выдержал нагрузки, треснул при испытаниях.

Внимательно осматриваю конструкцию. Идея правильная, но исполнение подвело. Дерево просто не могло выдержать такого напряжения. Нужен были дуги из металла.

— Могу я взять этот арбалет? — спрашиваю. — И ещё кое-что из металлолома?

— Зачем? — удивлённо спрашивает лейтенант.

— Хочу попробовать кое-что починить.

— Ты же кузнец, а не оружейник.

— Сейчас я и то, и другое. В такое время каждый должен уметь всё, — говорю вслух. — Разрешите забрать?

Корин пожимает плечами:

— Забирай. Всё равно это уже лом.

Собираю всё необходимое: остатки большого арбалета, куски стального прута, нашлись даже медные трубки от разбитого кальяна одного из командиров, кожаные ремни и обрывки канатов. В руках у меня груда мусора, но в голове уже складывается конструкция принципиально нового оружия.

Выходя из арсенала, останавливаюсь у входа и оборачиваюсь. В тусклом свете факелов груды сломанного оружия выглядят как кладбище надежд. Но я вижу не конец, а начало.

Завтра здесь появится то, чего этот мир ещё не знал. Пневматическая винтовка. Оружие, которое изменит расклад сил в ближайшее время, пока я не найду ей замену на что-то более эффективное.

Идя через двор к своей мастерской, уже представляю чертежи. Ствол из стальной трубы, поршневая система для создания давления, спусковой механизм на основе арбалетного замка… Всё это можно создать средневековыми инструментами, но по принципам современной техники. Главное, чтобы хватило времени.

Вернувшись в свою восстановленную после обрушения мастерскую, аккуратно раскладываю собранные материалы на верстаке. При свете нескольких сальных свечей трофеи из арсенала выглядят ещё более жалко, но для человека с нужными знаниями это сокровище.

Беру в руки остатки большого арбалета и внимательно осматриваю его ложе. Дуб, прочный и вязкий, идеально подходящий для корпуса будущего оружия. Спусковой механизм уцелел и требует лишь небольшой доработки. А самое главное, прицельная планка выполнена с удивительной для средневековья точностью.

Кто-то из оружейников знал своё дело.

Медные трубки, извлечённые из кальяна, тонкие, но прочные. Из них можно сделать пневматические магистрали. Стальной прут послужит основой для ствола, потребуется лишь просверлить в нём канал нужного диаметра.

Закрываю глаза и мысленно представляю конструкцию будущего оружия. В памяти инженера всплывают чертежи пневматических систем, принципы баллистики, расчёты давления и скорости…

Стальной ствол длиной сто двадцать сантиметров, калибр двенадцать миллиметров. Воздушный резервуар объёмом два литра, рабочее давление в сто пятьдесят атома сфер. Это даст начальную скорость болта около трёхсот метров в секунду и дальность эффективной стрельбы двести- двести пятьдесят метров. Достаточно, чтобы доставать до вражеских магов.

За стенами мастерской слышатся звуки ночной крепости: окрики часовых, скрип ворот, далёкий лай собак. А где-то за этими звуками, в темноте за стенами, расположилась огромная вражеская армия, готовящаяся к решающему штурму.

Но у них пока нет ответа на то, что я создаю. У них нет оружия, которое умещается в руках стрелка, спрятанного в тени возле бойницы, может убить мага на расстоянии до трёхсот метров. Завтра я начну работу. Завтра родится первая в этом мире пневматическая винтовка.

А пока нужен сон. Тело кузнеца требует отдыха после контузии, а разум инженера должен быть свежим для предстоящей работы.

Задувая последнюю свечу, бросаю взгляд на разложенные материалы. Груда металлолома и обломков для окружающих. Основа спасения для меня.

Посмотрим, что скажут тёмные эльфы, когда их маги начнут падать от невидимых ударов.