Новые горизонты

Глава 14

Победа пьянила. Но похмелье наступило быстро, и имя ему было — политика.

Не успел я допить утренний, горький как сама жизнь, эль после почти бессонной ночи, проведённой за чертежами, как в мою мастерскую без стука ввалилась делегация. Дверь, которую я никогда не запирал, не просто открылась, её скорее вынесли с петель весом и авторитетом вошедших.

Впереди, набычившись, как старый секач, шёл Торин. Его лицо, обычно просто суровое, сегодня было торжественно-непроницаемым. Но он был лишь тараном, пробивающим дорогу. За ним, чеканя шаг, вошли трое. Трое самых бородатых, самых представительных и, без сомнения, самых важных гномов, которых я когда-либо видел в этой жизни.

Воздух в мастерской, и без того густой от запаха угля и горячего металла, стал почти осязаемым. От них веяло таким запахом древнего золота и вековой гордыни, что мои простые верстаки и разложенные на них чертежи вдруг показались жалкими поделками нищего. Их доспехи из тёмной стали были инкрустированы золотом и рубинами не для красоты, каждая руна, каждая гравировка кричала о силе и статусе. Это были не воины. Это были старейшины подгорного мира.

— Михаил, — пробасил Торин, кивнув в сторону троицы. — Это представители совета кланов. Они хотят говорить.

Он произнёс это и отошёл в сторону. Теперь говорили настоящие игроки.

Один из старейшин шагнул вперёд. Его борода, седая как горный снег, была перехвачена массивными платиновыми обручами, усыпанными бриллиантами. Его глаза, маленькие и острые, как осколки обсидиана, впились в меня, изучая, оценивая, препарируя. Он смотрел не на человека. Он смотрел на ценный ресурс, который нужно было правильно использовать.

— Мы видели твою работу, человек, — проскрипел он древним, лишённым эмоций голосом. — Твои винтовки… они изменят эту войну. Мы, кланы Синих Гор, готовы предоставить тебе лучшую сталь из наших глубочайших жил. Неограниченный доступ к нашим рудникам. Мы готовы ковать детали для твоего оружия денно и нощно. Но…

Я ждал этого «но». В любом мире ничего не даётся даром, особенно от гномов. Это была наживка, от которой невозможно отказаться. И я знал, что сейчас на мою шею начнут накидывать аркан.

— Но производство должно быть под нашим контролем, — продолжил старейшина, и в его голосе прозвучал металл. — Мы лучшие кузнецы в этом мире. Никто, слышишь, человек, никто не смеет указывать нам, как работать с металлом. Мы требуем эксклюзивный контракт на производство всех металлических компонентов. И… — он сделал паузу, — для скрепления нашего союза для того, чтобы он был твёрд, как адамантит, мы предлагаем тебе руку дочери главы нашего клана, Брунгильды.

Мои брови поползли на лоб. Брак? Ещё один? Я от предложения Элизабет ещё не отошёл.

— Не спеши удивляться, человек, — старый гном уловил моё состояние. — Брунгильда не просто девица на выданье. Она сама мастер. Лучшая из молодых нашего клана, изучала старые трактаты с механизмами. Она поможет тебе… — он снова сделал паузу, и его обсидиановые глаза впились в мои, — и присмотрит, чтобы наши секреты и твои технологии не ушли к другим.

Я молчал, а в голове лихорадочно шёл анализ. Это была идеально просчитанная комбинация. Они дают мне ресурсы, без которых моя затея захлебнётся. Они забирают себе технологию, становясь монополистами. И, самое гениальное, — брак. Политический брак с Элизабет — это союз почти равных. А этот натуральный поводок. Вежливый, инкрустированный бриллиантами, но очень крепкий поводок. Жена-инженер. Жена-контролёр. Она будет моей тенью в мастерской, моим заместителем, моим надсмотрщиком. Они предлагали мне золотую клетку.

— Это… щедрое предложение, — медленно произнёс я, лихорадочно ища выход. — Мне нужно время, чтобы подумать.

— У тебя нет времени, — отрезал старейшина. — Через три дня у твоих стен будет двадцать тысяч тёмных эльфов. Твоим стрелкам нужны будут тысячи болтов, твоим винтовкам запасные части. У тебя есть время до вечера. Мы ждём ответа в таверне. И учти, — его голос стал тише, но от этого только более угрожающим, — другие наши предложения будут не такими щедрыми.

Они развернулись и промаршировали к выходу, оставив меня одного в гулкой тишине.

Не успел я сделать и глубокого вдоха, как меня перехватили. Я вышел из мастерской, намереваясь пройтись по стене и проветрить голову, но не сделал и десяти шагов. Дорогу мне преградила широкая, мускулистая тень, Урсула.

Она просто встала на моём пути, скрестив на мощной груди руки, каждая толще моей ноги. За её спиной, как две ожившие скалы, маячили два огромных орка из её отряда. Их огромные лапы небрежно лежали на рукоятях двуручных топоров. Они не угрожали. Они просто были, и само их присутствие превращало узкий проход в смертельную ловушку.

— Мастер, — прорычала Урсула. Её голос был похож на скрежет камней в горном обвале. — Мои воины видели, как твои стрелки работают. Хорошая штука. Сильная.

— Рад, что тебе понравилось, — осторожно ответил я.

— Не понравилось, — отрезала она, делая шаг вперёд. — Мне не понравилось, что мои орки до сих пор бегают с ржавыми секирами, пока людишки герцога и бородатые торгаши уже делят твои новые игрушки. Мы проливаем кровь на этих стенах. Мы идём в первых рядах, когда ваши рыцари прикрываются щитами. Мы — мясо. Так?

Она говорила правду, горькую и неудобную. В любой атаке именно орки были тем тараном, который проламывал вражеские порядки. И они же несли самые тяжёлые потери.

— Я хочу пятьдесят твоих винтовок, — её голос упал до низкого, угрожающего рыка. — Для моих лучших воинов. И я хочу их сейчас. Не через месяц не после того, как ты вооружишь каждого сопливого оруженосца. Сейчас. Или мои орки найдут себе другую войну. Ту, где их будут уважать.

Это тоже был ультиматум. Но насколько же он отличался от гномьего! Никаких хитрых контрактов, лишь простая, прямая и брутальная, как удар топора, правда. Дай нам оружие, или мы уходим. Потерять их за три дня до решающего штурма было равносильно самоубийству.

— Ты права, Урсула, — медленно произнёс я. В её глазах мелькнуло удивление. Она ждала спора, отговорок. Но не согласия. — Твои воины лучшие штурмовики, что я видел. И они заслуживают лучшего оружия. Но у меня нет пятидесяти винтовок. У меня сейчас нет и пяти. То, что ты видела это штучный товар. Мы только сегодня начали налаживать производство.

Я кивнул в сторону своей мастерской, откуда доносился грохот.

— Я не могу дать тебе то, чего нет. Но я могу пообещать. Твои воины получат винтовки в числе первых. Сразу после моего личного отряда. Вы получите вторую партию. И я лично буду обучать твоих ребят.

Урсула слушала, её лицо оставалось непроницаемым.

— Обещания людей стоят дёшево, мастер.

— Моё слово не слово барона. Моё слово — это слово инженера, — твёрдо ответил я, глядя ей прямо в глаза. — Если я сказал, что механизм будет работать, он будет работать. Если я сказал, что твои орки получат оружие, они его получат. Но для этого мне нужно, чтобы твои лучшие кузнецы сейчас были не здесь, а в моей мастерской. И помогали ковать детали, а не пугали меня своими топорами.

Наступила долгая, тяжёлая пауза.

— Хорошо, — наконец выдавила она. — Мои кузнецы будут у тебя через час. Но я буду следить. И если я увижу, что ты отдаёшь винтовки трусливым аристократам, пока мои воины точат свои старые секиры… я приду за твоей головой. И на этот раз мы не будем разговаривать.

Она резко развернулась и зашагала прочь. Я проводил её взглядом и только тогда позволил себе выдохнуть. Я только что прошёл по лезвию ножа. Я не решил проблему. Я лишь отсрочил её, взяв на себя ещё одно смертельно опасное обязательство.

Новость о том, что «Инженер» ведёт сепаратные переговоры, долетела до главной башни раньше, чем я успел вернуться в мастерскую. Не прошло и часа, как меня вызвали на ковёр. В кабинете Элизабет было холодно. Кроме самой наследницы, в кресле у камина сидел барон фон Штейн.

— Михаил, до меня дошли слухи о ваших… переговорах, — начала Элизабет. — Гномы требуют монополию, орки — оружие. Это правда?

— Правда, — подтвердил я.

— Вы не должны были давать им никаких обещаний! — рявкнул барон, вскакивая с кресла. — Технологии это наше главное преимущество! Наше! Человеческое! Отдавать их в руки бородатых торгашей или, что ещё хуже, вооружать этими винтовками зеленокожих дикарей, это безумие!

— Орки наши союзники, барон, — спокойно возразил я. — И они умирают за эту крепость.

— Они наёмники! — отрезал фон Штейн. — Дикари! Оружие должно оставаться в надёжных руках. В руках людей!

Элизабет жестом остановила готового взорваться барона.

— Михаил, я понимаю ваши мотивы. Вы инженер, вы мыслите категориями эффективности. Но вы должны понимать и политику. Герцогство Вальдемар главная сила этого альянса в этом регионе. Мы не можем позволить другим расам диктовать нам условия. Откажите им. Вежливо, но твёрдо. Технологии должны остаться под нашим полным и безраздельном контролем.

Я слушал её и поражался её стратегической слепоте. Она играла в шахматы, пока на доску уже летели зажигательные бомбы.

— Ваша светлость, барон, — начал я, и мой голос прозвучал жёстче, чем я ожидал. — Вы оба неправы. Вы мыслите категориями мирного времени. Влияние, престиж, расовые предрассудки. А я мыслю категориями выживания. И мои расчёты показывают, что без гномьей стали и орочьей ярости мы не продержимся и двух дней. Через три дня здесь, — я ткнул пальцем в точку перед воротами крепости на карте, — будет двадцать тысяч отборных убийц. У них есть своя магия, у них есть мощные твари. А что есть у нас? Горстка солдат, устаревшая тактика и аристократическая спесь. И мои винтовки. Которые я не смогу произвести без гномов. И из которых некому будет стрелять, если орки уйдут. Это не политика, ваша светлость. Это математика. Суровая математика выживания.

Я вернулся в свою мастерскую и запер за собой тяжёлый засов. Мне нужно было подумать. Не как солдату, не как будущему барону, а как инженеру. Я взял большой лист пергамента и начал рисовать схему. Схему политических сил, как будто это была гидравлическая система под давлением, где каждый клапан норовит взорваться. Это был цугцванг. Любой ход, казалось, вёл к ухудшению позиции.

Но инженерия учит одному: если не можешь решить проблему в лоб, измени условия задачи. Я не мог дать всем всё, что они хотят. Но я мог дать каждому то, что ему нужно больше всего, переформулировав их требования на своих условиях. Решение было в компромиссе и оптимизации. Не в политике. В контрактах. Чётких, как техническое задание.

Я взял чистый лист и начал писать…

Это был рискованный, наглый план. Я играл на амбициях гномов, на гордости орков и на прагматизме Элизабет. Я брал на себя всю полноту власти в технологической сфере, превращаясь из «Мастера Михаила» в главу военно-промышленного комплекса этой крепости.

Я вышел из мастерской, чувствуя себя так, словно только что в одиночку спроектировал атомную электростанцию. Впереди были самые сложные переговоры в моей жизни. Но теперь я шёл на них с готовым инженерным решением.

Первым я пошёл к гномам, в таверну. В дальнем углу, в клубах трубочного дыма, меня уже ждали трое старейшин.

— Я принимаю ваше предложение, — сказал я в наступившей тишине. — Но с некоторыми техническими поправками.

Старейшина с платиновыми кольцами в бороде медленно вынул трубку изо рта.

— Мы не торгуемся, человек.

— Я тоже, — спокойно ответил я, разворачивая первый свиток. — Это не торг. Пункт первый: ваш клан получает эксклюзивный контракт на поставку сырья и производство стандартных деталей по моим чертежам и калибрам. Вы получите самый крупный военный заказ в истории этого герцогства.

В их глазах мелькнул хищный огонёк.

— Пункт второй: финальная сборка, отладка и контроль качества остаются за мной. Это гарантия качества. Вы же не хотите, чтобы оружие, сделанное из вашей превосходной стали, давало осечки? Это ударит по вашей репутации.

Аргумент был железным. Гномы ценили репутацию выше золота.

— И пункт третий: я с честью принимаю предложение о браке с леди Брунгильдой. Но она станет моим первым заместителем и главой гномьей производственной секции. Она будет не надсмотрщиком, а ключевым инженером проекта. Я не потерплю, чтобы такой талант прозябал на задворках.

Наступила долгая, звенящая тишина. Я не отверг их предложение. Я принял его, но переписал под себя.

— Твои условия крайне дерзкие, — наконец проскрипел старейшина. — Но в них есть логика. И сталь. Мы согласны. Готовься встречать невесту. Она прибудет с первым караваном руды прямо перед началом осады.

— Не страшно отпускать в самое пекло? — удивлённо спросил у гнома.

— Жизнь вообще страшная штука — философски ответил старейшина — но договор есть договор. Ты ведь остаёшься в крепости, значит, её место здесь

Следующей была Урсула. Я нашёл её на тренировочном плацу.

— Ты получишь свои винтовки, — сказал я, когда она подошла.

Она оскалилась, но в её глазах была настороженность.

— Но не пятьдесят. А двадцать пять. И не как подачку. А как вооружение для нового, элитного штурмового отряда. Я назову его «Железные Клыки». Отбор будет жесточайшим. Только твои лучшие воины. Каждый из них пройдёт мой личный курс. Они станут специалистами, элитой. И в бою этот отряд будет подчиняться напрямую мне.

Я смотрел, как меняется выражение её лица. Гнев и недоверие уступали место уважению. Я говорил с ней на языке воина. Я давал её оркам не просто оружие, а статус и честь.

— А остальные? — прорычала она.

— Остальные получат винтовки в порядке общей очереди. Но «Железные Клыки» получат их первыми. Как лучшие из лучших.

Урсула долго молчала. Потом кивнула.

— Идёт, мастер. Можешь выбрать моих лучших кузнецов. Они твои.

Последний разговор был с Элизабет. Я снова стоял в её холодном кабинете.

— Я заключил сделки, — сообщил я ей, положив на стол копии своих «технических заданий». — Гномы дадут нам сталь. Орки ярость и элитный штурмовой отряд. К моменту штурма мы будем готовы.

Она медленно прочитала оба документа. Её лицо было непроницаемо.

— Ты пошёл против моей воли, — наконец произнесла она, и её голос был тихим и опасным.

— Я сделал то, что было необходимо для победы, — ответил я, глядя ей прямо в глаза. — Ваша светлость, политика закончилась в тот момент, когда двадцатитысячная армия пересекла реку. Сейчас началась математика. С этими сделками наши шансы на выживание выросли кратно. Без них они стремились к нулю. Производство будет на вашей земле. Контроль в моих руках, руках вашего барона и будущего консорта. Всё остаётся под властью герцогства. Но теперь этот механизм будет работать.

Она долго смотрела на меня, и я видел в её глазах холодный расчёт правительницы. Лёд в её глазах медленно таял, уступая место неохотному согласию.

— Хорошо, барон, — впервые назвала она меня по будущему титулу. — Действуйте. Но помните, теперь вы отвечаете не только за оружие. Вы отвечаете за этот хрупкий мир, который вы только что склеили из осколков. И если он развалится, его обломки похоронят нас всех.

Я вышел из её кабинета, чувствуя на плечах груз ответственности тяжелее любой брони. Я получил то, что хотел. Ресурсы, бойцов, время. Но цена была высока. Теперь у меня была невеста-гном, которую я никогда не видел, разъярённые аристократы за спиной и обещания, которые я должен был выполнить под страхом смерти. Война становилась всё сложнее. И я, кажется, только что добровольно взвалил на себя её самую тяжёлую часть.