Нф-100: Трасса до небес

Глава 2

Мыс Фарвель - EU Север-Север. Арви. Таможня дает добро

Каждый день, если ему не был назначен прием в службе таможенного контроля, Арви с самого утра отправлялся к стене. Сидеть одному в пустой гостинице просто не было сил. На парковке, у входа в центральный корпус, всегда стояло несколько маленьких электромобилей, но Арви нравилось ходить пешком. Он пересекал поселок, застроенный двухэтажными коттеджами для персонала, и выходил к стене, отделявшей жилые кварталы порта от взлетно-посадочного поля.

Ветер мел по бетонным плитам крупу поземки. Здесь всюду был ветер и старые бетонные плиты, плотно пригнанные одна к другой, испещренные выщерблинами и царапинами, серые квадраты. Арвидас шагал, переступая через забитые снегом стыки, пока не добирался до невысокой решетчатой вышки. По узкой винтовой лесенке он забирался на верхнюю площадку, огороженную парапетом и забранную куполом от ветра.

Отсюда была видна часть необъятного посадочного поля. Арви сдвигал прозрачную панель остекления и наблюдал, как портальные краны без устали потрошат туши тупоносых чартерных челноков с раскрытыми секциями грузовых трюмов. Насколько он мог судить, челноки садились гораздо дальше, в северной части космодрома, а уж потом их транспортировали ближе к бетонному забору и ставили под разгрузку. Орбитальные трудяги с закопченными дюзами, похожие на огромных морских животных, беспомощно лежали на суше, терпеливо дожидаясь, пока содержимое их чрева перекочует в многометровые фуры, настоящие океанские танкеры, поставленные на колеса. В этом было что-то грандиозное и в тоже время жалкое, как будто десятки наглых акул пожирают внутренности мертвого космического кита.

Когда Арви надоедало смотреть на разгрузку, он садился прямо на подогретый изнутри пол и обедал тем, что приносил с собой из автоматического гостиничного буфета. Несколько раз он пытался вернуться к расчетам (у него был с собой блокнот, который никак не желал адаптироваться к местной сети), но ни черта не шло, и тогда Арви читал, выбрав что-нибудь легкомысленное из записей на чипе.

После того, как небо начинало сгущаться холодными северными сумерками, Арви отправлялся обратно в пустую гостиницу, коротать длинный вечер за опять-таки чтением или созерцанием соседних домов, а завтра наступал новый день, и все повторялось.

Нелинейник "Эстефания", привезший его сюда, давно закончил разгрузку, отстыковался от терминала орбитального комплекса и, наверняка, уже готовился пересечь орбиту Нептуна, чтобы нырнуть в надпространство. Возле Большого Насоса, как называли орбиталку местные служащие, теперь болтался "Фризо" откуда-то из системы Глизе, а вскорости намечался еще один нелинейник с Дайаны. Переехавшие к другим звездам дети исправно гасили проценты древних кредитов, возвращая долги меркантильной матушке.

Всякий раз разглядев медленно плывущую по ночному небу восьмиконечную звезду, Арвидас поражался размахам космического комплекса. Местные его восторгов не разделяли. Хотя назвать их местными можно было с большой натяжкой. Все, кто работал в порту Фарвель и на орбитальном Насосе: операторы портальных причалов, докеры, пилоты челноков и даже единственная консьержка из гостиницы, гражданами Земли не являлись. Все они находились здесь, отрабатывая выгодные десятилетние контракты. Никто из них не покидал острова и даже не бывал дальше наружной стены, отделявшей поселок от остального мира.

По-настоящему местными здесь были только таможенные чиновники, ну и может еще люди из тех самых чудовищных фур, что выгрызали внутренности космических китов. Людей этих Арви видел лишь мельком, сквозь высокие затененные стекла огромных кабин, больше похожих размерами на маленький пригородный дом. Что там они делали, оставалось только догадываться, может, спали или жарили яичницу с беконом, может, контролировали работу автоматики или покуривали длинные белые палочки сигарет. Странная, допотопная и, кажется, вредная привычка, присущая множеству чиновников из таможни. Эти, по твердому убеждению Арви, вообще ничего не делали.

К таможенникам у Арви постепенно сложилось очень сложное отношение. Таможенники обосновались в большом сером здании, впаянном в серый периметр бесконечного забора. Здание было драгоценным агатом в середине ожерелья, неприступности и вечного ожидания. Обитатели его тихих кабинетов были вежливы отстраненной змеиной вежливостью и так же скользяще-изворотливы. Таможенники были непроницаемы, как их бетонный забор. Восьмую неделю Арвидасу назначали аудиенции, проверяли его иммиграционные документы и приглашение, запрашивали какие-то сведения о завещании покойного Захарии Страйкуса, выясняли родственные статусы многоюродного племянника, тыкали дымящимся пеньком сигареты в хитрую пасть дымопоглотителя и назначали очередное рандеву на послезавтра... на среду... на двадцать второе. Бесчисленные "завтра", "завтра", "завтра"...

Арви вздыхал и тащился в пустую гостиницу. Он уже давно понял, что чужаков здесь не жалуют. Земля не желала с распростертыми объятиями принимать племянника дядюшки Страйкуса. Самого Захарию здесь знали, помнили, упоминали с большим пиететом, даже со странноватым восхищением, так обычно говорят о выдающихся безумцах, чье безумие поддержано миллионными доходами, а Арвидас неделю за неделей оставался чужаком, невесть зачем впершимся в прихожую дальних-предальних родственников. Чужаков здесь точно не любили.

***

Второй бум космической экспансии иссяк два столетия назад. Технология надпространственного привода существенно сокращала время перелета, но все равно путешествие занимало долгие годы. Немного чудаков соглашалось потратить жизнь на перелеты к иным мирам. Космос постепенно превращался в прерогативу профессионалов.

Нулевая камера Фаста пылающим болидом вторглась в жизнь разбросанных по галактическим рукавам колоний. Мир изменился вновь, хотя на количество пилигримов очередной подарок давно вымерших килян сказался скорее отрицательно. Нуль-переброска решила множество проблем, но не решила главной. Из-за парадокса, названного "порогом Крашевского", многие белковые соединения терпели при переходе столь глубокие структурные изменения, что на финиш приходили кучами несъедобной гнилой дряни. О переброске людей не заходило и речи. Нелинейники, теряющие грузообороты, сосредоточились на транспортировке органики и редких пассажиров, у которых оставалось все меньше стимулов для дальних перелетов.

Тем страннее выглядело поведение земных таможенников. Не выпускать из буферной зоны космопорта человека, проделавшего такой долгий путь, казалось по меньшей мере эксцентрикой. Может быть, это происходило из-за неуемной бюрократичности чиновников, может, по какой-то другой причине, о которой гость не был осведомлен, а может, оттого, что Арви вообще не должен был появляться на этой планете.

Арвидас совершенно не собирался прилетать на Землю. Даже когда не очень приятные форс-мажорные обстоятельства вынудили его перебраться на Балаган-2, он не думал ни о какой Земле. Такой дальний перелет был ему просто не по карману. Арви собирался рвануть на Олимпус. Полтора световых года, чуть больше месяца в надпространстве, это тебе не двадцать шесть светолет. Здесь сообщение всегда было весьма активным. На Олимпусе Арви собирался затеряться в каком-нибудь небольшом городке и тогда ищи его, свищи. А дальше? Да бог его знает, что дальше. О таких вещах думать было недосуг, кроме того, на билет до Олимпуса еще нужно было скопить половину суммы.

Побег с первого Балагана на второй был вынужденным и крайне поспешным. В рейсовом челноке, а потом в порту, Арвидас регистрировался на фамилию матери - Нидл, а не отчима, которой пользовался постоянно. Благо, что когда-то он оставил опцию в своих документах и перепрофилировать было несложно. Таким нехитрым трюком он собирался сбить со следа людей Батута, если его будут искать. А то, что искать его будут вне всяких сомнений, он знал точно.

Из маленького местного космопорта Арви перебрался в двухмиллионный Бафунвилль, от которого было рукой подать до центрального порта в пустыне Ахмар, и опять-таки под фамилией матери устроился в цирковую труппу с собственным арендованным залом. Им не хватало иллюзиониста, а он мог показывать фокусы, вернее, то, что он показывал, могло сойти за фокусы. Платили немного, зато не лезли с расспросами.

Бинарная Балагана считалась культурно-развлекательным центром целого звездного сектора. Балаган-2 был меньшей из двух планет, но цирковых и театральных трупп там тоже ошивалось без счета. Арви казалось, что лучшей маскировки до отлета на Олимпус ему не придумать: неприметный циркач в толпе зрителей-туристов. На втором Балагане их даже больше, чем на первом. В секторе насчитывалось девять обжитых планет. Расстояния - от трех светолет до полугода. Редкая, практически единственная во всем рукаве и очень удачная концентрация. Нелинейники уходили с Балагана-2 едва ли не трижды в неделю. И это тоже играло Арви на руку.

Он залег на дно и присыпался листьями. Раз в три дня он выступал на тридцатом зрительном ярусе небоскреба "Аркадика", в синем секторе огромного асимметричного цилиндра, пронизанного спицами световых жабо, опоясанного огнями консольных площадок, раз в неделю получал жалование и ждал. Вечера и выходные проводил в малюсенькой съемной квартирке, питался в кафе на нижних этажах, никуда не лез, нигде не светился.

Через два с половиной месяца, когда на билет до Олимпуса не хватало каких-то двухсот дублонов, у Арви наконец появилось робкое ощущение, что он таки проскочил. От этого чувства хотелось выдохнуть полной грудью. Еще четыре недели и долгожданное спасение.

В тот день он выступал с особенным вдохновением. Зал был полон. Три дня назад к орбитальным причалам Балагана-2 пришло несколько рейсовых нелинейников, и волна туристов как всегда захлестнула Бафунвилль.

Захваченный оптическими прицелами сотен восторженных глаз, Арви плыл над поверхностью погасшего матового манежа на прозрачном диске фрис-флая. Его руки, обтянутые эластиком черного трико, изгибались точно змеи. Плечи, локти, запястья были почти не невидимы, лишь ладони, похожие на изящных белых птиц танцевали в воздухе, дирижируя полетом десятка реактивных неоново полыхающих мячиков, которые один за другим исчезали, отправленные в небытие ловкими пассами иллюзиониста. Расправившись с последним летуном, Арви под аплодисменты спрыгнул на манеж.

Дальше шел трюк с исчезновением бокала прямо с головы добровольца. Арви раскинул руки в стороны, заставляя вспыхнуть софиты над зрительным залом. Он широко улыбнулся, собираясь начинать игру с аудиторией, обвел взглядом мозаику оживленных лиц и обмер. В первом ряду бельэтажа сидел бритый наголо тюленеподобный человек с двумя кольцами в левой брови. Человека звали Слоном, и Арви дважды видел его в кабинете Батута. Навылет пробивая пространство циркового зала, маленькими заплывшими глазками, Слон глядел в лицо иллюзиониста, и Арви остро пожалел, что выступает без грима.

Пухлые ладони с пальцами-сосисками вальяжно хлопнули одна о другую. Арви развернулся на каблуках, ударил себя по бедрам, активируя одно из стандартных трюковых устройств. Столбы холодного фосфорического пламени сплошным кольцом ударили из краев манежа. Зрители первых рядов со вздохом отшатнулись назад. Невидимый за стеной огненной феерии, Арви нырнул в потайной люк.

Через минуту он уже бежал по служебным коридорам мимо гримерок к выходу. Директор Донаван будет вне себя от ярости, но сейчас это было неважно. Мысли носились в голове перепуганными птицами. Сомнений быть не могло, Слон его узнал. А это значило, что завтра или послезавтра сюда нагрянут ребята Батута, и тогда кранты.

Арви мог снять другую квартиру и опять залечь на дно, надеясь, что до него не доберутся, мог попытаться достать еще сотню и купить билет хотя бы до Соляных Холмов. Непонятно, что он будет делать на Соляных Холмах, но выбирать не приходилось. Он мог срочно вылететь на орбитальные причалы, но если зажмут там, то деваться будет совсем некуда. Проклятье!

Уже садясь на порковочной площадке в первое попавшееся аэротакси, Арви вдруг понял, что ему по-всякому придется сначала побывать дома. В квартире остался инси-блокнот со всеми записями и расчетами. Арви мог бросить что угодно, но только не блокнот. Чуть поколебавшись, он назвал компьютеру свой адрес и откинулся на заднем сиденьи, его била нервная дрожь.

Такси село на крышу жилого комплекса. Арвидас назвал номер лицевого счета, прижал палец к идентификатору и осторожно вылез на расчерченную габаритами крышу. Он был в черном сценическом трико, но этим на Балагане никого не удивишь. Тем более, что этот сектор крыши был абсолютно пуст. До освещенного портала лифтовой было не больше полусотни шагов. Арви остановился. Он представил, что люди Батута уже вычислили его, и Слон был на выступлении не случайно. От горла к животу словно бы натянулась тонкая стальная струна. Еще поворот колка, и струна лопнет, звонко разрывая ребра. Аэротакси мягко загудев двигателями поднялось в чернильное небо. Арви выдохнул и пошел к ближайшей светящейся башенке, уже на ходу соображая, что будет надежнее спуститься на пару этажей ниже, а потом подняться пешком.

Он остановил лифт на восемнадцатом, осторожно поднялся по пустой лестнице.

В подъезде было тихо. На площадке - никого. "Пронесло", - думал Арви, перепрыгивая последние ступеньки и устремляясь к двери.

Он не успел прижать ладонь к определителю замка.

- Здравствуйте, - сказал голос откуда-то сверху.

Арви в ужасе поднял глаза и увидел на промежуточной площадке между двадцатым и двадцать первым человека.

- Здравствуйте, - повторил человек поднимаясь со ступенек и приподнимая форменную фуражку. - Я жду вас уже больше двух часов.

- Здравствуйте, - сухим ртом выговорил Арви...

***

Уже оказавшись на борту "Эстефании" Арвидас не раз прокручивал в голове всю ситуацию с начала до конца и не мог не прийти к выводу, что встреча в подъезде явилась огромнейшей, возможно самой большой в его жизни удачей. Кто-то там, на небесах, вдруг выписал ему джек-пот. Если бы Арви не зарегистрировался на фамилию матери, то люди Батута нашли бы его гораздо раньше, чем поверенный межпланетной юридической службы. Даже погружаясь в гипносон перед прыжком в надпространство, Арвидас еще не до конца верил в реальность происходящего.

Дядя Захария - побледневший с годами образ из детства. Высокий, уже немолодой, с пышными седыми усами, полумифический богач со сказочной Земли. Он носил светлые костюмы, широкополые шляпы с загнутыми полями и цветастые шейные платки. Он называл семилетнего Арви "мистером Умником" и качал его на колене. Невероятный человек, способный позволить себе дорогущее путешествие длиной в три десятка световых лет, чтобы поглядеть планету лицедеев и, по странной прихоти, навестить многоюродную сестру с племянником. Он говорил: "Нет большего удовольствия, чем убить одним выстрелом двух зайцев".

Прежде, чем отбыть на родину, Захария Страйкус прожил в их маленьком доме почти год. Он был жутко, невероятно богат. Кажется, он хотел перевести сестре какие-то средства, но Оливия, упокой господи ее душу, была слишком горда, слишком ценила свою самостоятельность и считала, что зарабатывает достаточно, чтобы кормить себя и сына. Мать отказалась от предложенных денег... правда не от всех. Уже позже Арвидас узнал, что дядя практически полностью оплатил его дорогостоящую учебу в филиале Планковского ULU. Видимо, от такого депозита не смогла отказаться даже непомерно гордая Оливия.

Арви знал, что мама общалась со Страйкусом и после его отлета, но из мировосприятия Арвидаса дядя выпал совершенно, на целых двадцать четыре года, чтобы вдруг напомнить о себе в самый наиважнейший момент.

Воистину Захария умел и любил убивать двух зайцев. Теперь Арви не к чему было, прячась от головорезов Батута, копить деньги на билет до Олимпуса, Арви улетал гораздо раньше и много дальше. Грузовым нелинейником "Эстефания", уже пришвартованным у одного из причалов "третьей" орбитальной станции, он в самом скором времени отбывал к Земле. Дядя Захария, скончавшись, оставил племяннику какое-то баснословное наследство. Для получения оного молодому человеку надлежало как можно скорее прибыть на прародину уже оплаченным бизнес-классом.

Вся история походила то ли на волшебство, то ли на мистификацию. Ощущение нереальности не оставляло Арви на орбите Балагана, оно преследовало его снами в двухлетнем гипнотическом трансе, оно не рассеялось после пробуждения на орбите Земли.

В глубине души будучи человеком суеверным, Арвидас сначала не мог поверить рухнувшей на него удаче, а когда поверил, начать жить ожиданием компенсирующих ее несчастий. Глупые страхи, но Арви верил в законы сохранения вещества, энергии и везения.

С этой точки зрения сложившаяся на таможенном пункте ситуация его даже устраивала. В бесконечных проволочках и бюрократических препонах он видел месть злокозненной судьбы и радовался тому, что месть выходит какая-то размазано-невнятная. Постепенно он даже привык ко взвешенному положению. Он просыпался в гостиничном комплексе, завтракал, ходил к стене смотреть, как разгружают челноки, возвращался в свой номер, ел, читал и ложился спать. Его контакты с внешним миром свелись к минимуму, он не стремился что-то менять в патовой ситуации, которая его и не устраивала, и устраивала одновременно. Шли дни, неотвратимо приближалось Рождество, а он неспешно плыл по течению, совершенно не шевеля плавниками.

Еще перед посадкой на "Эстефанию" Арви перевел все свои средства на универсальный чиппит. Перелет не стоил ему ни гроша, и денег на носителе оставалось до неприличия много. Он без особых проблем обменял по курсу часть дублонов на местные ньюбы. При здешней скромности цен на еду, голод Арвидасу пока не грозил. Кроме еды тратиться было практически не на что. Едва прилетев и сразу окунувшись в пронзительную круговерть снежной метели, он купил в местной лавочке зимнее пальто, шапку и комплект теплого белья. А спустя еще неделю потратил сорок ньюбов на инси-планшет, альдебаранскую вещицу, которая, по утверждению торгового терминала, должна была читать местную информационную сеть. Инсишник против подключения к планетарной сети не возражал, но просил авторизоваться с помощью зарегистрированного личностного чипа. Арви вздохнул и убрал электронику в баул.

Новый девайс был бесполезен. Все попытки узнать что-то о прародине пока не увенчались успехом. Информации об устройстве жизни на Земле у Арви по-прежнему не было, обрывочные сведенья из новостных блоков да полузабытый курс школьной истории: "Истощенные недра, депрессивная экология, экономика, ориентированная на поставки по экспансионным долгам, техноориентированное сообщество..." Вот собственно и все. Других источников Арви не смог найти ни во время короткого бодрствования на борту "Эстефании", ни здесь. Доступная файловая библиотека в гостинице содержала исключительно наименования развлекательных книг и фильмов. И спросить было не у кого. Единственным человеком, с кем Арви свел более менее тесное знакомство, была консьержка. На вопросы она равнодушно пожимал плечами и отвечала, что его ее контракт заканчивается через два года, а она еще ни разу не побывала за забором и, наверное, логичнее распросить обо всем работников "насоса", которые сколько хочешь могут глядеть вниз с орбиты. Реальным источником информации являлись таможенники в сером здании, только спрашивать у них было неудобно, да и как-то ни к месту.

Исчерпав все прочие способы, Арви решил выудить что-нибудь из беллетристики, но в гостиничной библиотеке, как выяснилось, не содержалось ни одного произведения современных земных авторов. Единственной местной книгой оказался семисотстраничный свод чрезвычайно сложных и запутанных дорожных правил. В конце концов за неимением альтернативы Арви скачал его.

Он без особого энтузиазма пролистал ПДД и лег спать, а буквально на следующее утро на внутреннем мониторе номера его ждало послание с просьбой зайти десяти часам в офис пропускного пункта. Гадая, что бы это могло значить, Арви отправился в таможню. Его вдруг охватило беспричинное волнение, и он шагал через стыки бетонных плит едва удерживаясь от того, чтобы перейти на бег.

В кабинете Арвидаса ждал уже знакомый ему таможенный чиновник, мистер Сванберг, грузный сорокалетний мужчина с малоподвижным складчатым лицом. При виде Арви, он приподнялся с кресла, протягивая вошедшему руку. Его губы натужно и неумело сложились в улыбку.

- Доброе утро, - проговорил Арви, озадаченно пожимая протянутую ладонь. - Вы мне обычно назначали на четверг. Есть какие-то новости?

- О, да, - сипло пророкотал таможенник, указывая на стул. - Присаживайтесь.

Арви сел, внимательно глядя в налитые маленькие глазки. Таможенник перелистнул что-то на своем мониторе.

- Должен вас поздравить, сэр. - Он кашлянул. - По вашему делу принято положительное решение, вам выписана временная виза.

- Значит, я могу покинуть буферную зону? - неуверенно спросил Арви.

Сванберг важно кивнул.

- Через два часа, - сказал он, - у выезда "С" вас будет ждать машина. Час на сборы, час на прохождение таможенного контроля. Вам хватит часа, чтобы собраться?

- Думаю, да. - Арви сделал движение, собираясь встать со стула.

Чиновник поднял руку:

- Прекрасно... И желательно заранее подготовиться к таможенному контролю, чтобы не создавать задержек. К ввозу запрещены наркосодержащие вещества, алкоголь, не указанная в декларации валюта, животные (Арвидас с внимательным видом кивал головой), информационные устройства, на ввоз которых у вас нет лицензии, не указанные в декларации произведения искусства.

Таможенник уставился на сидящего перед ним мужчину.

- У меня два инси-устройства, - честно признался Арви. - Одно я привез с собой, второе купил прямо здесь.

- Со вторым вопросов не возникнет, - сказал Сванберг. - А привезенное устройство для частного пользования?

- Да. Мой личный инси-блокнот.

- Тогда, думаю, проблем тоже не будет. - Сванберг кивнул. - Только проверим его на предмет опасных вирусов.

- Тогда я пошел собираться? - сказал Арви поднимаясь.

- Несомненно. И лучше поторопитесь. - Сванберг тоже встал, вторично протягивая ему руку. - Был рад знакомству. Приятного пребывания на нашей планете. И веселого Рождества.

***

- Сэр! Просыпайтесь, сэр. Приехали...

Остервенело протирая глаза, Арви сел, чувствуя, как поднимается за его плечами спинка послушно-предупредительного кресла, открыл и закрыл рот. Во рту стоял привкус осклизлой ржавчины.

- Мы почти на месте, - сказал человек, которого звали Йенсом, убирая ладонь с плеча пассажира. - Есть еще десять минут, вы можете сходить в туалет и умыться.

Арвидас, пошевелив чуть затекшей шеей поднялся. Он по-прежнему был в небольшом шестиместном салоне, похожем на салон какого-нибудь частного флайскутера, строгого, удобного и технологичного. Пол по-прежнему чуть покачивался под ногами. Арви оглянулся на большое плотно зашторенное окно. Ему захотелось-таки отодвинуть штору и выглянуть наружу, но Йенс невозмутимым монументом торчал у прикрытой двери в короткий коридор, через который они уже проходили. Арви пошевелил носом и, свернув направо, вошел в узкую дверь с буквами WC.

В компактном, чистеньком, очень удобном туалете он облегчился, затем вымыл лицо над маленькой раковиной, ополоснул рот из разовой бутылочки с гигиенической жидкостью, секунду посомневавшись, попил прямо из-под крана. Вода была холодной, без каких-либо ощутимых на вкус добавок. Арви провел по волосам мокрыми ладонями, затем, опершись о раковину приблизил лицо к зеркалу. Из зеркала смотрел худощавый, еще молодой мужчина с напряженными скорбными складками у рта.

Спохватившись, Арви достал из кармана свой новый, немного непривычный инсишник, не раскладывая, посмотрел время. Выходило, что они покинули буферную зону космопорта девять часов назад. У Арви вдруг появилось странное двойственное ощущение. Ему одновременно казалось, что он всего десяток минут назад шагал в сопровождении таможенного офицера по длинному коридору к терминалу "С", и что прошла уже вечность с того момента, как он странным образом прямо из коридора таможни, через раздвижной тамбур, попал внутрь чего-то вроде маленького автобуса или вагона с низкими потолками.

Арви отчетливо вспомнил свое разочарование. Он жаждал своими ногами выйти за загадочный неприступный забор и вдруг оказаться снаружи, в мире, куда тысячеколесные акулы трейлеров уносят внутренности космических китов. Ему хотелось потрогать этот мир пальцами, попробовать на вкус его воздух, узнать, пахнет ли он китовой ворванью или полынью старинных развалин... Арви понимал, что скорее всего выйдет на те же самые старые бетонные плиты... И все же...

Проглотив разочарование, Арви позволил усадить себя в высокое удобное кресло и подумал, что когда они тронутся, он сможет отодвинуть штору, закрывавшую окно, и смотреть на новый мир из автомобиля, а потом из иллюминатора самолета, ведь его по всей видимости собираются транспортировать до взлетно-посадочной площадки.

Но и тут его ждал облом. Никто не собирался отодвигать штору. Вместо этого человек по имени Йенс предложили Арви стакан воды и таблетку снотворного. Таможенный офицер подтвердил, что таковы правила, и пассажир, недоумевая все больше, сунул в рот белую горошину.

Едва таблетка скользнула в горло, Арви глупо подумал: "Как же я переберусь из автомобиля в самолет, если при этом буду спать?", и его внезапно охватил ужас. Ужас окатил его холодной горьковатой волной, заполнил легкие, желудок, мозг. Арви осознал, что его обманули, что он проваливается в черную бездну, ему захотелось махать руками, но мышцы не слушались. А потом он ощутил себя лежащим на упругих теплых волнах. Почему-то он пытался решить теорему Ульриха и плыл к какой-то смутной темноволосой женщине, стоящей на далеком песчаном берегу.

Дьявольщина! Арви еще раз плеснул в лицо холодной водой. Вытерся вытянутым из диспенсера полотенцем и вышел в салон.

- Мы уже на месте, сэр, - сказал стоявший в прежней позе Йенс. - Берите вещи и идите за мной.

Они прошли через короткий коридор и остановились перед раздвижной дверью с большими затемненными стеклами, свозь которые абсолютно ничего не было видно.

Арви поставил походную сумку на пол, одернул пальто. Совершенно непонятно куда он приехал. Слева от него теперь располагалась обитая мягким и светлым перегородка, отделявшая салон автомобиля от кабины. В кабине явно кто-то был.

Покачивание колесного экипажа стали ощущаться явственнее, и Арви был вынужден ухватиться за специальный поручень послушно вытянувшийся из прорези в потолке. Йенс искоса глянул на пассажира и едва заметно улыбнулся.

Колесный экипаж шел чуть неровно, словно примеряясь к чему-то. Вот машину ощутимо повело влево, потом вправо и опять влево. Арви прислушался, ему показалось, что он различил мягкий хлопок и последовавшее за ним шипение. Машина пошла удивительно ровно.

- Все, - сказал через интерком незнакомый голос. - Есть контакт.

- Сэр. - Губы Йенса раздвинулись в служебной улыбке. - Мы на месте. Нотариус уже предупрежден. Пристав ждет вас в холле, - заметив движение Арви, он добавил. - Пальто можете не застегивать.

Арвидас кивнул и, подхватил с пола сумку. Двери с затемненными стеклами плавно разошлись в стороны. Арви шагнул вперед и вдруг сообразил, что прямо за дверным проемом их чудного автобуса, начинается салон другой чудной машины, огромной и шикарной. Стекло, бархат, бордюры из блестящего металла, и похоже, салон ехал в унисон с ними. Обе машины, чуть покачиваясь шли ноздря в ноздрю, сказать точнее, бок о бок. Перед роскошной винтовой лестницей, уходящей куда-то вверх, по всей видимости, на второй этаж, стоял человек в короткой фиолетовой куртке с двумя рядами сверкающих застежек и эмблемой на рукаве. Арви сделалось страшно.

Словно почувствовав его нерешительность, человек слегка нагнул голову и делал приглашающие жесты.

- Шагайте смело, - сказал за плечом Йенс. - У судейских отличный парковщик.

Арви судорожно покосился вниз и перешагнул узенькую полоску летящего внизу дорожного покрытия.

- Удачи, сэр! - крикнул за его спиной Йенс. - Было приятно провести с вами время. Веселого Рождества!

Арви оглянулся, чтобы ответить, но двери уже скользили в своих пазах, разделяя два движущихся механизма. Человек в куртке с эмблемой шагнул к Арви.

- Мистер Элдридж, - сказал он значительно. - Судья Гатч ждет вас наверху.