Невеста до гроба

Глава 22 Первое имя

'Король всегда один.

Кто-то именно поэтому хочет стать королём.

Кто-то поэтому решает никогда им не становиться.

Но король всегда один и никогда не остаётся в одиночестве'

Король Флин Первый Интийский

«Тайные мемуары величайшего правителя со времён появления государственности».

— Бриен, — ответила я без раздумий, и сама удивилась.

Неужели из-за того, что он ближе всего сейчас? Но мы в столице. Отсюда не так уж далеко до дома Гастионов, да и до дворца тоже. Мой любимый брат Флин, неубиваемый и неунывающий Чича, сестра по приёмным мне и настоящим ей родителям Клементина. Весень, восторженный советник, то ли преклоняющийся передо мной, то ли втихаря изучающий меня как штормовую ведьму. Даже Даррен тоже мог прийти мне в голову раньше, чем Бриен!

И я могла хоть поинтересоваться, в чём будет заключаться помощь. Не проще ли будет сначала узнать, как именно мы будем возвращать память всему королевству, и выбрать того, кто с этим справится лучше?

Но нет, первое же имя, что коснулось моего языка, было Бриен. И Ильинка, надо сказать, не выглядела удивлённой. Только пробормотала, что в этого мага она верит, и он не разболтает тайну.

Я догадывалась, что она расскажет ещё до того, как госпожа Ильинка подошла к сути.

Ну стоило догадаться, что про норы-порталы Ильинка рассказывала не для того, чтобы похвалиться или услышать запоздалую благодарность!

Как оказалось, мне и моему помощнику придётся восстанавливать эти переходы, а с ними вернётся и память. И делать это обязательно одновременно. Выйти в новом месте, прочувствовать его и вернуться. Выйти в другом. И так столько раз, сколько есть выходов лисьих нор. Звучало настолько просто, что я немного засомневалась, что это действительно поможет.

— Живые сумеют, — успокоила меня Ильинка. — Ты, конечно, не совсем человек, но зато королева мёртвых. Тебе кладбища обходить. В могилах памяти поболее, чем в некоторых людях будет. Соединишь как ниточка с иголочкой, все кладбища, вот и память вернётся. Только делать одновременно надо, чтобы перекоса не случилось. И не останавливаться, пока не закончишь.

Это я и так поняла, хотя какой перекос может быть, спросить постеснялась. Но звучало всё неплохо. Пожалуй, мы с Бриеном должны справиться. Оставалось спросить самого Бриена.

Я поблагодарила госпожу Ильинку и направилась на второй этаж. Бриен нашёлся в небольшой комнатушке, где стояли кровать, сундук и шкаф. Больше тут ничего и не было.

— Это твоя комната, — не поворачиваясь ко мне, произнёс Бриен. Сам он стоял у окна и бездумно пялился на снежинки. — Только ты, наверное, не помнишь.

— Не помню, — подтвердила я, подходя к нему со спины. Как же сложно ничего не помнить! Мне почему-то хотелось прижаться щекой к его спине и обвить руками его торс. И постоять так немного, прежде чем наконец рассказать, что нам предстоит делать.

Но я не смела.

Не потому, что боялась отказа. А потому, что боялась согласия через силу. И собственной ошибки я тоже боялась. Меня тянуло к Бриену, но могло ли это быть из-за того, что он неизменно оказывался рядом. Уверена, будь со мной рядом Чича, я бы тянулась к нему, а может, и к Даррену потянулась бы тоже, не сдайся он так быстро.

Моя память была как накрошенный салат — тут многовато листьев, а тут вместе слиплись сразу пять кусочков дичи. Верить в это было совершенно невозможно.

— Бриен, — сообразив, что больше он ничего не скажет, я решила сразу перейти к делу. — С учётом того, что госпожа Ильинка наконец открыла тайну, как нам всё вернуть, я хочу спросить тебя. Есть ли что-то, что ты хотел бы рассказать до того, как вся память восстановится? Что-то, способное изменить моё отношение к тебе, ухудшить его?

Я сама не знала, зачем мне это. Хотела дать ему шанс? Ему и прожитому без памяти времени. Его вот-вот затопит воспоминаниями, и прошлое в виде этих воспоминаний непременно победит настоящее, родившееся без него. Так глупо и так логично!

Вот теперь Бриен обернулся ко мне.

— Мы можем вернуть всем память? — повторил он. — Правда? Я могу тебе помочь?

— Можешь, — подтвердила я. — Не отвлекайся, Бриен. Есть то, о чём ты жалеешь? Из касающегося меня, разумеется.

Лицо Бриена исказилось.

— Только две вещи, — наконец произнёс он. — Я не стал бороться. Уступил. Позволил тебе уйти, хотя именно мой браслет украшал твою руку. А я отошёл в сторону и позволил себе думать, что Клементина — именно то, что мне нужно. И ей позволил тоже в это верить.

Я ждала признания в любви, но его не последовало. Это вообще случается с живыми людьми или только в книжках бывают признания? Я уже перестала верить, что когда-то услышу его! Даррен не в счёт, он готов был признаваться в любви, которую даже не помнил толком сам.

— И второе, — Бриен ухватил меня ладонями за плечи, и я не решилась ответить, что мне показалось, будто первое и второе уже было. — Мои поцелуи не заставили тебя потерять голову.

— Королева без головы не сможет носить корону, — нервно хихикнула я, пытаясь перевести всё в шутку. Некстати вспомнился один из Херстов, тот, что держал свою голову в руках.

Но Бриен не улыбнулся.

Он наклонился к моему лицу и очень медленно, словно я могла его остановить, коснулся моего рта поцелуем. Вобрал нижнюю губу, так же нежно и очень медленно, тягуче, отчего я запрокинула голову и прижалась ближе.

Мысли вылетели из головы, и последняя была о том, что я вроде бы свободная женщина. По крайней мере, никто до сих пор не заявил, что я обещала ему вечной любви, верности и совместного сидения на троне. А значит, я могу себе позволить чуточку побыть импульсивной собой, а не серьёзной королевой, каждый шаг которой протоколируют советники!..

Кажется, память и разум были не причём. Моё глупое сердце требовало любви прямо сейчас и здесь, пока восстановление памяти всей Калегосии не вернуло нас к тому, что нужно будет восстанавливать государство, разбираться с оппозиционерами, издавать законы и делать множество трудных, но важных дел.

А сейчас я была Белкой, которая могла наслаждаться поцелуями, полными тех чувств, что вслух не произносились. Или же мне так казалось, но до чего хотелось обмануться и поверить!

Придушенно квакнул Клема, сжатый нашими телами.

Бриен смущённо рассмеялся, отступая на шаг, и я почувствовала, как натягивается нить между нами, вот-вот готовая порваться и вернуть всё обратно. И Бриен не подойдёт ко мне больше. К королеве, к той, в кого влюблён или думает, что влюблён, его брат. К той, на голове которой корона, и той, чьи дни и ночи будут заняты проблемами королевства.

— Лягушонку всё-таки тут совсем не место, — произнесла я еле слышно. — Можешь его перенести на сундук?

Глаза Бриена расширились, когда он понял, что я ему предлагаю. А я сгорала от смущения и стыда, запоздало пугаясь того, что предложила. Не только у королев, но и у девушек попроще не принято так откровенно выражать чувства.

Может, после того как вернётся старая память, я это забуду?

Бриен тем временем избавился от собственного смущения, вернулся ко мне ближе и осторожно принялся распускать шнуровку, пока Клема не вскарабкался ему на ладонь, чтобы ещё раз победно квакнуть.

На сундук лягух был отлевитирован — Бриен не сумел отвести взгляда от меня. И снова стало не по себе. Я же знала, что этой частью тела природа меня отнюдь не одарила, тогда как Клементине, похоже, отвесила сразу за нас обеих.

Но тут Бриен потянул лиф вниз, а тотчас за этим припал губами к открывшейся под ним коже, и мне стало не до посторонних мыслей. Совсем.

Если мысли и забирались ко мне в голову, то короткие и торопящиеся снова её покинуть. «Какая всё-таки узкая кровать». «И что мне могло не нравиться в его поцелуях». И даже «вот откуда он такое умеет, а?»

Ревность пополам со страстью пожирали меня, тогда как Бриен, казалось, был абсолютно посвящён одному. Каждый раз, когда мы встречались взглядом, он опалял меня своим жаром и восхищением.

Панталоны, многослойные юбки, туфли, нижняя рубашка — всё полетело прочь, как и мысли о том, что происходит за пределами этой маленькой комнатки. Я была даже рада, что моя память не вернулась. Никаких условностей. Я и тот, жаждал этого не меньше, чем я сама.

Если это не любовь, то я понятия не имею, что такое любовь, и вряд ли когда-нибудь узнаю. И вообще, если Бриен вдруг признаётся, что это не то, чего он ждал, и всё было ошибкой, то я… я запрещу любовь, вот! И всё-таки стану злой королевой!

Эта была последняя связная мысль, которую я запомнила. В какой-то момент мне показалось, что я умерла — только наоборот. И сразу после этого я почувствовала, что оживаю вся. Каждая моя клеточка взывала к жизни, даже те, что принадлежали астаросской и были давно мертвы.

Помнила я или нет, но я была попросту уверена, что ничего подобного не ощущала. И как, спрашивается, я могла не понять это в той, прошлой жизни, когда была его невестой и не была никакой королевой.

— Ты не просто спасла меня, когда вытащила из гроба, — прошептал Бриен мне на ухо, прижавшись ко мне всем телом так, что я буквально врастала в него. Кожа к коже. Шёпот к шёпоту. Стон к стону. — Ты подарила мне другую жизнь. И её не существует без тебя. И никогда не будет существовать.

Это всё ещё звучало непохоже на настоящее признание в любви, но Бриен обхватил ладонями мои горящие отнюдь не только от мысленных ругательств ягодицы, и прижал к себе ещё сильнее, так что я решила погодить.

Пока мне было так хорошо, как только могло быть, и я позволила себе забыть обо всём, что творится за пределами нашего маленького мирка. Это ли не небывалая роскошь?

Оставалось только надеяться, что вернувшаяся память не похоронит это воспоминание под своим грузом или под сожалениями. Я, по крайней мере, собиралась приложить к этому все свои усилия.

Было, конечно, искушение попытаться протянуть это время рядом с Бриеном, когда я не могла вспомнить ни одну причину, по которой мы не могли быть вместе, подольше, но я, похоже, уже слишком привыкла к тому, что я королева. Ответственность-то никуда не денешь! Если уж вспомнила о ней, теперь всё.

Так что вместо нежного лепета о том, как всё было волшебно и прочих моих чувствах, я сразу перешла к делу. Я ещё опасалась, что Бриен обидится на меня за это, но ни тени не проскользнуло на его лице, он слушал внимательно, и единственное, что продолжал сжимать меня в объятиях, словно тоже хотел продлить эти мгновения.

— То есть, я должен выходить из дома Ильинки в разных местах Калегосии, а ты будешь это делать в сторожке на кладбище? — уточнил он. — Я понял, что с этими домами что-то не так, ещё когда ты переправляла меня в Астарос. Но полагал, что это просто стационарные порталы вроде того, что связывает дворец и университет.

— Да, тут всё несколько сложнее, — согласилась я. — Но нам повезло, что это ещё можно починить.

Я поднялась на ноги и прошла к шкафу, собираясь выбрать то, в чём буду спасать королевство. К такому вопросу нельзя подходить спустя рукава, когда ты не просто какой-то герой со стороны, бродяжка или вроде того. Королева даже в такой момент должна думать о своём внешнем виде!

Всё усугублялось тем, что в этой квартирке я никакой новой королевской одежды не хранила. Только то, что было у меня студентки. Невелик выбор, надо заметить.

— Ты очень красивая, — заметил Бриен, одеваясь за моей спиной. — Мне кажется, совсем неважно, что именно ты наденешь.

Он замялся и добавил:

— Я не рассмотрел это в первую встречу, это правда. Назвал тебя ведьмой. Но я был в ужасе от того, что меня похоронили, а ты была чумазая и вся в каких-то мелких косичках, которые звенели артефактами.

Он смущённо замолк, а я повернулась к нему, чтобы увидеть, что он так и не сводит с меня глаз.

— Потом я узнал, что у тебя совсем мало магии, — продолжил Бриен негромко. — И ты всё равно потратила на меня лечилку, а свои ладони оставила с мозолями. Из-за Даррена я подумал, что мне хватит быть твоим другом…

Он замолчал и уставился на свои руки.

— Ты хороший друг, — призналась я, чтобы не молчать. — С тобой спокойно и в то же время весело.

— Спокойно и весело, — пригорюнился Бриен. — Это не то, что девушки говорят о тех, в кого они влюбляются.

— А ты бы хотел? — я на ощупь взяла первое попавшееся платье. К бесам эти условности, потом поймаю того, кто ведёт исторически важные записи, и заставлю записать так, как мне нужно. Делов-то! Главное, чтобы корона была на месте, а её я на всякий случай не снимала.

Ответить Бриен не успел, в дверь постучали.

Я скользнула в платье за мгновение и подхватила Клему, сажая его в уже привычное место. Но это оказалась всего лишь госпожа Ильинка. Понятия не имею, почему я ждала тут не иначе как армию заговорщиков или хотя бы Даррена!

— Хотела подсказать, что вы с помощником должны быть покрепче связаны, чтобы точно всё получилось, — проронила старушка, неожиданно цепким взглядом окидывая застывших нас с Бриеном. — Но вы и сами догадались. Только быстрее надо. Говорите, что нужно ещё сказать, а я уж вам подсоблю.

Мы переглянулись. Говорить? Это про любовь, что ли? Но тут я собиралась стоять насмерть. Пока не вспомню, что в моём сердце нет никого другого, никаких признаний!

— Я не умею красиво говорить, — признался Бриен первым. — Можно я лучше что-нибудь для тебя сделаю?

Странно, но госпожа Ильинка закивала, словно это её устроило. Мне же следовало всё-таки сказать что-то более прочувственное, но вся проблема в том, что и у меня в любовных разговорах не всё было ладно.

— Ты прав, девушки влюбляются в других, — наконец произнесла я. — В тех, кто говорит гадости, а потом осыпает комплиментами. С кем жизнь словно скачки на бешеной виверне от страсти до ненависти через ревность и расставание. Но прожить всю жизнь они хотят с тем, кто не оставляет синяки. В том числе и те, что вот тут, и тут.

И я коснулась рукой сначала груди в районе сердца, а потом головы. Не знаю, понял ли меня Бриен. Но я вспомнила о Звояре и прочих заговорщиках в замке Херстов. Вдруг они найдут способ выбраться?.. Нам требовалось поторопиться.

Я достала тёплые, хоть и довольно уродливые сапоги, и натянула на ноги. Лопата. Тёплый, пусть и шитый-перешитый плащ. Вот я и готова.

Не дожидаясь ответа от Бриена, я кивнула ему, мол, не подведи. И он кивнул в ответ. Не подведёт.

Но просто так выйти мне не удалось. За руку меня поймала Ильинка.

— Ещё кое-что, — попросила она. — Много времени не займёт, но поверь тому, что никогда не разменивался на предсказания — ты будешь мне благодарна.

Не знаю, почему я ей поверила. Может, потому, что именно она приютила меня, когда я никого не знала в Калегосии, призрак старого короля не в счёт. А может, потому, что перед тем, что мы собирались с Бриеном провернуть, любая мелочь, способная перевесить магию фаты Эрис, была на вес золота.

Правда, как оказалось, госпожа Ильинка имела в виду совсем не мелочь, но… может, лисице, прожившей больше лет, чем я могла посчитать, виднее?

Так или нет, но меньше чем через час я уже шагала по заснеженной улице, вяло помахивая лопатой редким прохожим, которые кричали мне приветствия, вспоминая во мне королеву.

Вечерело, и я подумала, что стоило бы сообщить Флинну, что мы здесь, поговорить с ним, рассказать про Херстов… но совершенно не было на это времени.

Сторож уже ждал меня, он стоял рядом со своей магической лачугой, оперевшись на лопату, которая была с меня ростом.

Теперь я удивлялась, почему раньше не замечала у него рыбьих черт. Лисьего в нём было куда меньше, да оно и понятно. Всё лисье словно забрала Эрис. Она и фатой прозвала себя сама, полагая, что играть судьбами людей очень забавно.

— Пришла, — произнёс он и посторонился, пропуская меня в сторожку. — Удачи, королева Иссабелия.

Я лишь покрепче сжала лопату. Не так часто сторож (Эр, у него есть имя, его зовут Эр!) говорил со мной. И от этого мне становилось ещё страшнее.

«Просто выйти и зайти — и так несколько раз, — напомнила я себе мысленно. — Ничего ужасного, никаких битв с драконами или танцев у эльфов. Просто выйти и зайти. Даже ребёнок справится!»

И я шагнула из сторожки на заснеженное кладбище, расположенное далеко от столицы, кажется, где-то на границе с Искуэртом.