Невеста до гроба

Глава 21 Почему предсказателей не любят

'Не бывает слишком рано или слишком поздно.

Бывает, что ты не готов к тому,

что может произойти. И никогда не будешь'

Королева Иссабелия (Астаросская) Интийская

«Здесь будут мемуары, возможно, даже тайные, если будет время их вести».

— Может, не пойдём? — шёпотом спросил Бриен, когда старушка развернулась и двинулась к дому. — Мне не нравится. Она обычно совсем неразговорчивая.

— Ты ещё скажи, что мы не справимся в случае чего со старушкой, — тоже шёпотом ответила я. В отличие от Бриена, я никакой опасности не чувствовала, а когда госпожа Ильинка приоткрыла дверь, почувствовала запах домашних пирожков, и в животе заурчало. Одними орешками сыт не будешь, как бы они не насыщали!

— Ты бы так не говорила, если бы помнила одну нашу родственницу, которая одарила тебя Клёмой и даром медиума в придачу, — проворчал Бриен себе под нос, но спорить не стал, просто пошёл впереди, словно намеревался всё время оказываться между мною и госпожой Ильинкой.

Но я считала, что это лишнее. Лисы они… лисы. Даже такие мёртвые. Они не причиняют людям зла, да и от Ильинки я помнила только хорошее. По крайней мере, пирожки вспомнила, едва взяла первый.

— Почему вы живете в городе? — после второго пирожка я решила, что тянуть больше нет смысла. Сама Ильинка говорить не торопилась, собиралась с мыслями. Вот только мне требовалось во всём разобраться поскорее.

— Торопишься, — старушка улыбнулась. Улыбка вышла горьковатой, но очень искренней. — Всё ещё считаешь себя человеком, а они всегда торопятся жить. А вот мне торопиться некуда, и никогда я не торопилась.

Тем не менее тянуть лису за хвост она не стала, принимаясь наконец за рассказ.

Как я правильно угадала, Ильинка была лисой. Вечной, юной и взбалмошной как все лисы. Тогда дремучие леса вроде того, где сейчас жил весь выводок, встречались повсеместно, лис было много, и путешествовать они любили, почти не встречая никого чужого на своём пути. Эльфы жили больше на деревьях и только-только начали выращивать шелкопрядов, люди охотились и занимались собирательством, а их главные ещё не называли себя королями. Прекрасное время для таких, как Ильинка.

В очередного охотника она влюбилась и, вместо того, чтобы оставить его после рождения лисёнка, отправилась путешествовать вместе с возлюбленным. Охотник был отважным и сильным, и Ильинке казалось, что большего и не нужно желать. Её лисья любовь была лёгкой и необременительной, и оттого она не заметила, что у охотника любви не было вовсе.

— Мы оказались в плену у русалок, — Ильинка говорила тихо, и, судя по заблестевшим глазам, эта тема даже спустя столетия не стала менее болезненной для неё. — Проклятые рыбы. Они могут уничтожить лучшее в любом.

Я вздрогнула и коснулась шеи.

— Да, ты не помнишь, Иссабелия, но тебя тоже едва не подчинил один такой, — подтвердила Ильинка. — Я не должна была пускать его в дом, но он пел так сладко, а за все годы в плену я так и не сумела привыкнуть к их пению, прости меня за это.

— Да ничего, — я смутилась. Тяжело принимать извинения за то, что ты сам не помнишь! Оказывается, это касалось не только Даррена. Как знать, может, я так сильно пострадала от этого рыба, что никак не имею права прощать квартирную хозяйку просто так? — Все живы, здоровы…

Хмыкнул Бриен. Похоже, что-то знал об этом типе. Ладно. Сама вспомню!

А госпожа Ильинка тем временем продолжала. Она рассказала, что охотник легко оставил её в море в обмен на собственную жизнь. Он так и не вернулся за ней, и Ильинка долго ещё размышляла почему. Таким сильным был испуг, такой слабой привязанность к ней или же рыбы, чья переменчивость могла сравниться лишь с текучестью воды, нарушили договор и утопили охотника, едва он продал возлюбленную?

Эти мысли поддерживали в лисице жизнь, но когда вышли все сроки, погибли и они. Рыбы умели держать при себе.

Ильинка тяжело вздохнула.

— Я нескоро сумела бежать, — продолжила она спустя паузу, в которую принесла ещё блюдо с пирожками. За женщинами в тягости рыбы ухаживают чуть лучше и держат ближе к тёплым мелким водам у берегов. Уже в лесу я родила королевскую двойню. Мальчик и сейчас молчалив как рыба, поди…

Она снова вздохнула и пытливо уставилась на меня.

— Кладбищенский сторож… — выдохнула я. — Ваш сын.

Я вспомнила, что уже знала это. Ну сколько можно! Надеюсь, хотя бы про дочь будет догадка-догадка, а не снова изобретение лопаты!

— Фата Эрис ваша дочь, госпожа Ильинка, — я начала как вопрос, но так и закончила утвердительно. Всё сходилось. Кроме, разве того, почему она устроила всё это. Не хотела довольствоваться мелочами, которых хватало матери и брату?

— Да, моя дочь, — казалось, госпожа Ильинка собиралась поставить рекорд по горестным и тяжёлым вздохам. — Что я могла поделать? Я всё время надеялась, что она отступится, согласится с нами, что Калегосия нуждается в защите. Но становилось только хуже.

— В защите? — я нахмурилась. Получается, меня тянуло сюда вовсе не неуёмное желание узнать про фату, а нечто более серьёзное?

— Когда я вернулась, лесов было меньше, помнящих меня лисиц — тоже, — пояснила Ильинка. — А вот Калегосия уже раздвигала свои границы, но со всех сторон её теснили вампиры, эльфы, русалы, эйри, дикие ведьмы. Лисицы уходили вглубь леса, довольствуясь этим, а пространства становились более опасными. И я решила, что неплохо было бы превратить государство, в котором я собиралась жить вместе с детьми, в лабиринт нор, которые будут удерживать это место так, как норы прочих лисиц берегут лесные пространства.

Как зачарованная, я слушала эту историю, не замечая, что Бриен давно похрапывает в кресле. Наверное, о подобной опасности он и говорил, но это не было опасностью как таковой. Просто то, что говорила лиса, долго не мог выдержать человек. Даже такой могущественный маг, каким был Бриен.

А история была и впрямь увлекательной. Ильинка и сама истончилась, побывав в тюрьме, и детей родила совершенно уникальных. Вот и её норы вместо того, чтобы быть просто подземными тоннелями, становились сетью порталов, привязка которых была только к дому самой Ильинки, что возникал на месте очередного выхода портала как по волшебству. У сына было силы поменьше, да и сильное влияние отцовской холодной крови привело к тому, что на местах, где выходили его норы-порталы, неизменно появлялись кладбища.

— Подождите! — я ахнула. — Получается, это не он — сторож кладбищ, а они — сторожат порталы?

Госпожа Ильинка ненадолго задумалась.

— Получается, что так, — наконец произнесла она. — Земля там становится такая. Спокойная. Молчаливая. Люди не понимают, что именно они чуют, но они чуют.

Я кивнула. Это я понять могла.

Как оказалось, фата Эрис иначе отнеслась к приютившему их королевству. Она считала, что они могли бы и постараться вытащить её мать из лап рыб. И после возвращения из плена помочь ей заново устроиться. Она не желала слышать доводов, что лисы хранят память иначе, а людей, что могли помнить Ильинку, и вовсе уже не осталось. Её ненависть была нелогичной и страстной, и никакие увещания не помогали.

Пока Ильинка и её сын — я наконец-то узнала, что его зовут Эр, все силы тратили на то, чтобы обезопасить новую родину и её жителей от внешнего врага, Эрис бросила доставшийся ей дар на собственное могущество. Она возненавидела новую родину и оттого начала делать предсказания.

— Предсказания? — я потёрла виски. — Когда мы успели перепрыгнуть к предсказаниям?

— Предсказания — штука очень непростая, — терпеливо пояснила Ильинка. — Если они произнесены достаточно могущественным существом, уже неважно, имеет ли это существо возможности для ясновидения или нет. Люди сами поддаются этому предсказанию и начинают действовать в его рамках. Теряют выбор. Теряют свободу. Теряют всё. Вспомни сама эти предсказания.

Легко сказать «вспомни»! Я себя-то помню не всю! Но тем не менее, кое-что мне удалось вспомнить.

— Королям нельзя жениться по любви, — неуверенно произнесла я. — И государство Астарос создано по какому-то предсказанию, так?

Ильинка просияла, хотя глаза её оставались полными невыплаканных слёз.

— Именно так, — подтвердила она. — Сама посуди, Иссабелия, какой толк от нелюбящих друг друга королей и королев? А Астарос? Веками инквизиторы воевали с магами, сами являясь их близкими сородичами и страдая от влияния магии. Если уж так пошло, и магия плохо влияла на них, жили бы, отгородившись, а не топтали земли Калегосии!

Я присвистнула. Похоже, фата Эрис серьёзно взялась за дело.

— Других предсказателей нет, я правильно поняла? — всё же уточнила я.

— Нет, — согласилась Ильинка. — И, как и требовалось Эрис, она предсказала, что никто её не сможет убить. Это предсказание известно не так широко, ведь Эрис совсем не нужно, чтобы кто-то задумался, зачем её вообще можно хотеть убить, но её уровень предсказаний не оставляет сомнений, что и это изменить будет непросто.

— А могли, вообще-то, не говорить мне это предсказание, и у меня бы повысились шансы, — возмутилась я, но снова взглянула в глаза мёртвой лисицы и вздохнула. Нет, не могла. Она мать Эрис, она до последнего будет цепляться за шанс сохранить жизнь дочери. Ладно если ещё не станет мешать!

Я толкнула Бриена. Надо было срочно менять тему, чтобы Ильинка не успела пожалеть о том, что открыла мне тайны дочери. Бриен хрюкнул во сне и заворочался. Понятно. Пока сама.

— Но ведь Эрис занималась не только предсказаниями, верно? — осторожно начала я. — Тогда бы ей проще было устроиться пифией в очень удалённом местечке, чтобы все к ней шли и ноги ломали по дороге.

— Эрис всегда была очень деятельной, — вздохнула Ильинка. — Она превосходный травник и ядовар, изобрела множество зелий, которые и поныне используются в Калегосии и за её пределами…

«Я даже знаю одно наверняка, — подумала я. — Вот это, что усыпляет до смерти и заставляет потерять память о последних нескольких часах!»

Но вслух я это, разумеется, говорить не собиралась.

— Лес влечёт её, всё-таки кровь — это кровь, — продолжила Ильинка со вздохом, занявшим достойное место в коллекции тяжёлых вздохов. — Но она никогда не ходит там, где живут наши родичи. Обижена на них или боится — я никогда не спрашивала.

— Она великолепная травница, вы правы, — решила я подлить немного мёда. Мне совсем не улыбалось ссориться с лисицей, пусть и растерявшей половину могущества. — Но скажите, госпожа Ильинка, это её рук дело — то, что сейчас происходит в Калегосии? Она лишила всех памяти?

— Я сомневаюсь, что она хотела именно этого, — поспешно произнесла Ильинка. — Все воюют со всеми, уверена, Эрис в таком же ужасе, как и мы с сыном! Только вот сломать — не построить. Исправить сейчас не сумеем и мы.

Я придержала при себе мнение о том, в ужасе Эрис или нет. С учётом того, что она удерживала университет в заложниках, правдивость этого утверждения вызывала сомнения.

— То есть, исправить всё-таки можно? — вынесла я оптимистичный перевод сказанного Ильинкой. — Просто не можете именно вы?

Я гнала от себя мысли о том, сколько милых девушек-травниц вырастила Эрис. Что она заложила в их головы, случайно ли Нирочка запросто отравила Софи лишь за то, что в ту влюбился Викуэль. Что ещё нам ждать в дальнейшем?

Но сейчас первостепенным было решить вопрос памяти всех, кто жил в Калегосии. Да если уж на то пошло, и за её пределами. Если уж эльфов и инквизиторов задело, нужно что-то с этим делать!

Словно не слыша меня, Ильинка продолжила вспоминать, а я в результате — мысленно ужасаться. Почему я не заметила этого раньше? Властность фаты не наводила ни на какие мысли, нет? Впрочем, о чём это я, если убийца моей подруги был деканом некромантов, и тоже никто этого не понял.

— Однажды Эрис уговорила тогдашнего ректора университета взять на работу эйри, — бормотала Ильинка. — Мы тогда ещё иногда общались, хотя на кладбища, кроме университетского, Эрис перестала ходить ещё раньше. С братом у них вышла серьёзная размолвка, и он даже у университета не подходил с ней поговорить. Как она смеялась, когда это удалось. А потом эйри всё же сумели убить, и отношения с эльфами совсем разладились. Они начали трещать по швам, когда эйри взяли работать, и окончательно охладели, когда её убили. Удивительные существа эти эльфы.

Я решила, что Малассеция, вероятно, принадлежала к королевскому роду, и кто-то это ещё помнил. Поди разберись, так оно или нет!

Аккуратные и совсем не заострённые ушки Эрис торчали из всех мало-мальски крупных проблем университета. Вот и Звояра выпестовала Эрис.

— Я думаю, гнильца в нём была и раньше, — продолжала Ильинка. — Многие могли случайно найти её рецепт зелья забвения и сна, но кто станет использовать его на любимой девушке? А вот потом он развернулся.

— Похоже, он ещё и помнит, кому должен быть благодарен за науку, — не сдержалась я. — Раз сейчас он среди её заговорщиков!

— Люди всегда любили Эрис, — вздохнула Ильинка. — Она могла очаровать любого, даже не прилагая к этому усилий. Только с Лисаветой так не вышло, как Эрис ни пыталась её запутать, удалось только немного повлиять на её память.

Она снова помолчала. Я жевала пирожок. Кусок не лез в горло, но выбора не было. Я чуяла, что снова просто пожевать пирожок мне придётся нескоро. А значит, не до капризов.

— Тогда мы перестали с ней общаться, — снова заговорила Ильинка. Рядом медленно просыпался Бриен. Несмотря на мои опасения, он не стал пытаться сразу размахивать руками или орать, что его отравили. Прикидывался спящим, сам постепенно приходя в себя. Не думаю, что это могло обмануть такое древнее существо, но хоть с мысли её не сбивал — и то хорошо! — Мне не нравилось, что она пытается разрушить то, что далось нам с таким трудом. На магии короны держится и наша магия, мы же пришли именно в Калегосию! Но корона без королей и, главное, королев, мертва.

— А ей нравилось создавать тиранов и самодуров, да? — спросила я.

— Очень нравилось, — согласилась Ильинка. — По моему совету будущие коронованные особы и их советники не учились больше в университете, чтобы не подпадать под влияние моей дочери. Это ей чрезвычайно не нравилось, хотя не так уж много это и меняло. Но для меня было важно сделать хоть что-то.

Я решила повторить вопрос про то, как всё вернуть, и сделать это раньше, чем Ильинка начнёт упрашивать меня пожалеть её дочь. А что всё идёт именно к этому, я и так поняла. Но тут заговорил Бриен.

— Не понимаю, как это связано с моей семьёй, — произнёс он. — За что убили моих родителей? Вряд ли это сделала Барбара в одиночку, в надежде получить наследство!

— В некотором роде она вполне могла на это рассчитывать, — не согласилась с ним Ильинка, но тут же добавила. — Но ты прав, господин Гастион. Моя дочь ненавидела вашу семью. Она планомерно избавлялась от лучших представителей вашего рода, позволяя расцветать таким, как Гримий или Барбара, и, подводя под уничтожение таких, как Даррен или ты. Не попытайся Барбара убить тебя тогда, ты бы погиб в роли советника по инквизиторам. Если бы не появилась Иссабелия.

Я смущённо потупилась. Похоже, я натворила дел.

Но Бриен даже не повёл бровью. Ах да, почему моё появление помешало планам Барбары и Эрис, он помнил и так. Его интересовало совсем другое.

— Но почему именно наша семья? — спросил он. — Разве мы какие-то особенные?

Ильинка мелко захихикала.

— Нет, не особенные, — покачала она головой. — Но долгие годы Гастионы не поддавались её чарам, да ещё до тебя дважды рождались маги с такими же умениями. Правда, тогда им не хватало хитрости это скрыть, и магов вычерпывали быстрее, чем убивали за такое могущество. А потом у них родилась медиум и сумела дожить до глубокой старости…

Ильинка покачала головой.

— Медиумы! — произнесла она торжествующе. — Те, кто могут соединять мир живых и ушедших душ. А может, даже обнаружить кончики ниточек, ведущих к Эрис. Зачем ей такое нужно.

Бриен выглядел растерянным. Понятное дело. Ждёшь как-то чего-то не из дряхлых времён, а поближе! Впрочем, как оказалось, Ильинка ещё не закончила.

— А потом Гастионы и вовсе сделались заклятыми врагами моей Эрис, — тише заговорила она. — И просто наблюдать за ними ей стало мало. Когда они не оставили друг друга, продавая за свою жизнь чужую, когда сумели оба выбраться из рыбьего плена.

Она помолчала. Казалось, что она выговорилась на сто лет вперёд и теперь будет молчать, укрывшись в своём доме. А нам, вообще-то, нужно ещё понять, как спасти королевство!

— Я завидовала им, — совсем тихо произнесла Ильинка. — Знала о том, как они спаслись, как вернулись к сыновьям, и завидовала. Но считать, что из-за этого они достойны смерти? Нет, никогда.

Она подняла на меня взгляд, стараясь не встречаться им с Бриеном. Слёзы всё-таки пролились на её сморщенные щёки, терялись в глубоких морщинах. Бриен негромко ругнулся и вышел за дверь, с силой хлопнув ею. Его шаги стихли на втором этаже.

— Я помогу тебе вернуть память Калегосии, — твёрдо произнесла она. — Но одна ты не справишься. Кого выберешь в помощники?