Не все мухи попадают в Ад

Глава 6

Тьма в комнате ещё не успела отступить перед рассветом, когда мои веки дрогнули и разомкнулись. На циферблате часов, лежащих на тумбочке, светились зелёные цифры — 6:17.

Идеально, — подумал я, осторожно приподнимаясь на локте. Глаза постепенно привыкали к полумраку, выхватывая из темноты знакомые очертания. Максим лежал на спине, раскинув руки, как морская звезда, и тихо посапывал, его волосы растрепались по подушке. Антон же, напротив, свернулся калачиком, уткнувшись носом в подушку, и время от времени вздрагивал, будто во сне убегал от кого-то — возможно, от того самого четвероклассника, что грозился к нам вломиться.

Я замер, прислушиваясь к их дыханию, затем бесшумно сбросил одеяло. Холодный воздух общежития обжёг голые ступни, заставив сморщиться. Пол под ногами оказался ледяным.

– Чёрт, где носки…

Нащупав их под кроватью, почему-то разные, быстро натянул их и достав из шкафа спортивные штаны и майку, я на секунду задумался — одежда пахла свежестью – Тётя Эля, конечно, не забыла положить в чемодан пакетик с ароматной травой. Хе-хе. Мило, но я теперь как девочка!!! Фи. Перед выходом задержался у зеркала, машинально поправив торчащие в разные стороны волосы.

Спортзал. Надо проверить, открыт ли он в такое время... — мысленно отметил, когда я приоткрыл дверь и осторожно выглянул в коридор.

Пустота встретила меня безмолвным приветствием.

Только датчики освещения, пробуждаясь от моих движений, зажгли приглушённый свет, выхватывая из полумрака узкую полосу ковровой дорожки, убегающую вдаль. Я сделал шаг вперёд — дверь за моей спиной автоматически захлопнулась с тихим, но отчётливым щелчком.

Коридор общежития в предрассветный час казался бесконечным. Обычно незаметные среди дневного гама, теперь мои шаги отдавались глухим эхом, нарушая звенящую тишину. Каждый звук — шорох одежды, лёгкий скрип половиц — обретал неестественную громкость.

Спускаясь по лестнице, минуя два безлюдных этажа, я оказался в холле первого уровня. Ночной дежурный — молодой парень в помятой форме — дремал за стойкой, подперев голову кулаком. Его ровное дыхание и расслабленная поза красноречиво свидетельствовали: вот она, надёжная охрана академии!

Я замер на мгновение, размышляя, стоит ли будить его ради вопроса о спортзале, но лишь молча развёл руками и направился к выходу.

Наружная дверь поддалась без сопротивления, беззвучно впуская меня в новый день.

Утро только рождалось. Свежий, влажный воздух ласкал лицо, наполненный ароматами скошенной травы и утренней росы, осевшей на крышах. В этом предрассветном мгновении мир казался чистым и нетронутым, будто созданным специально для меня одного.

Академия в этот час дышала иной жизнью. Без привычной суеты студентов, без эха преподавательских голосов, она напоминала моего спящего Доге — могучего, но беззащитного в своей уязвимости. Казалось, даже стены дремали, набираясь сил перед дневной круговертью.

Я ускорил шаг по гравийной дорожке, ведущей к учебному корпусу.

Когда массивные стеклянные двери спортзала показались впереди, сердце неожиданно дрогнуло — между створками виднелась тонкая полоска света. Они были приоткрыты.

Кто-то уже здесь… — мелькнула мысль, когда я осторожно толкнул дверь.

Потолочные лампы, работающие в экономном режиме, отбрасывали причудливые тени от тренажёров, превращая знакомое пространство в лабиринт из света и тьмы. Сделав несколько осторожных шагов, я замер, вслушиваясь в тишину. Ни звука.

– Идеально. Можно размяться, — уже направился к беговым дорожкам, как вдруг заметил полоску света, пробивающуюся из-под двери тренерской.

Я замер. Кто-то там есть… А стоит ли беспокоить?

Но любопытство оказалось сильнее осторожности. Подойдя к двери, я замер на мгновение, затем постучал — три чётких, но робких удара.

Голос из-за двери прозвучал неожиданно громко, будто выстрел:

— Входи.

Сердце колотилось, пытаясь вырваться из груди, но я собрал волю в кулак и нажал на ручку.

Тренерская оказалась крохотной, как скорлупка, внутри которой с трудом умещался этот великан. Аккуратный стол, два прижавшихся к стене стула, скромный шкаф с папками - и он. Рен Медведев.

Он сидел, согнувшись над бумагами, его могучие плечи почти касались ушей. Сложенные на столе руки напоминали переплетённые корни векового дуба - узловатые, покрытые паутиной бледных шрамов, каждый из которых рассказывал свою боевую историю.

Когда он поднял голову, время замерло. Его глаза - два уголька в пепелище - медленно выжгли во мне всю браваду.

Пу-пу-пу… Мне было страшно.

— Экрон, — пророкотал он. Голос, словно доносящийся из глубины пещеры, заставил стекла в шкафу дрогнуть. — Ты первый за пять лет, кто сам явился сюда в шестом часу. Хорошо. Отец навязал тренировки?

Я почувствовал, как мурашки побежали по спине, словно стая испуганных паучков.

— Я... привык, — выдавил я, сжимая ладони в кулаки, чтобы скрыть дрожь. Чёрт возьми, почему именно он? Почему не добродушный Рен Клименко?

Тишина повисла между нами. Его взгляд - твёрдый, непроницаемый - заставил меня инстинктивно выпрямиться, будто по команде "смирно". В этом молчаливом противостоянии я ощущал себя мышью перед проснувшимся медведем. Ха-ха, медведем…

— Можно... потренироваться? — спросил стараясь, чтобы голос не дрогнул и не сорвался на писк, не пустил "петуха".

Медведев молча поднялся. Его огромная фигура заполнила всё пространство тренерской. Дверной проём оказался для него слишком низким — пришлось согнуться, как медведю в берлоге. Я инстинктивно отступил на шаг, когда он приблизился.

— Показывай, что умеешь, — сказал он, отходя к стене и скрещивая руки. Краем губ он улыбался, но я в упор не замечал этого! Была только неловкость и страх.

Я начал разминку — чётко, как учил отец: плавные наклоны, глубокие приседания, вращения суставов. Каждое движение отработано сотни раз. Но под его взглядом привычные упражнения вдруг стали казаться... недостаточными.

— Стоп, — раздалось через минуту.

Я замер в полуприседе, чувствуя, как дрожат бёдра.

— Шире стойку, — Медведев подошёл и ногой подкорректировал положение моих ступней. — Колени строго над носками. Не заваливайся.

Поправился. Сразу стало тяжелее — мышцы загорелись по-новому.

— Так. Теперь опускайся на счёт "пять". И не горбаться.

Я начал. Раз-два-три... На четвёртом счёте ноги затряслись.

— Не торопись, — его голос гремел, как далёкий гром. — Если не можешь медленно, значит, не контролируешь.

Стиснул зубы. Пять. Шесть. Семь...

— Лучше. Теперь отжимания. — Перехватил инициативу в тренировке Рен.

Я лёг на пол, принял упор — локти под углом, спина прямая, как учили. Сделал пять быстрых повторений.

— Э-э, нет. — Его ботинок легонько ткнул мне в бок. — Давай изменим подход - опускаешься на три счёта, поднимаешься на два. Дыши.

Попробовал. На третьем повторе руки задрожали.

— Видишь? Быстро — можешь двадцать. Медленно — три. Значит, сила есть, выносливости в мышцах нет. Значит нет контроля, устойчивости и силы в эксцентрической фазе движения... Не запоминай. — Уже добродушно продолжил физрук.

Он присел рядом, его тень накрыла меня целиком.

— Слушай тело. Каждую мышцу. Не гонись за цифрами — гонись за ощущением.

Я кивнул, чувствуя, как его слова переворачивают что-то в голове. Это была не просто тренировка — а урок. Настоящий.

— Ещё раз, — сказал Медведев. — Медленно.

И я начал снова. Уже по-другому.

Каждое движение я выполнял с предельной точностью, боясь ошибиться под его пристальным взглядом. Временами раздавались лаконичные замечания:— Локоть выше.— Спину ровнее.— Медленнее.

Так прошёл целый час. Когда закончил, майка прилипла к влажной спине, а руки предательски дрожали, выдавая усталость.

Медведев приблизился так близко, что я почувствовал запах его одежды — древесный, с лёгкой горчинкой кофе.

— Завтра приходи. Неплохие у тебя результаты, — бросил он и тяжело зашагал обратно в тренерскую. Дверь захлопнулась за ним с окончательным щелчком.

Я остался один в пустом зале. Капли пота скатывались по вискам, а внутри поселилось странное ощущение — будто только что прошёл невидимый экзамен.

— Что это вообще было…?

Часы показывали 7:48. Пора возвращаться — Антон с Максом наверняка уже проснулись и удивляются моему отсутствию.

Комната 317 встретила меня дружелюбным храпом Макса и беспокойным ворочанием Антона.

— О, ты уже встал? — Антон приподнялся на кровати, сонно протирая кулаками глаза.

— Я сходил в спортзал, — ответил я, снимая майку и бросая её в корзину для грязного белья. Холодные капли пота скатились по спине.

— В шесть утра?! — Антон скривился, как будто я предложил ему съесть лимон. — Ты ненормальный.

Я лишь усмехнулся, направляясь в душ. Нам бы вместе начать ходить! Все интереснее, чем одному.

Горячая вода обожгла кожу, но это было приятное жжение. Я закрыл глаза, чувствуя, как усталость постепенно отступает, унося с собой напряжение в мышцах.

Медведев... Интересно, что он хотел этим доказать? Вопрос висел в воздухе, но ответа на него не было. Но одно я знал точно — завтра я приду снова. Пусть он и нагонял ужас своими размерами, но... Он же крутой. Буду заниматься с ним, тоже стану крутым!

Вытирая волосы полотенцем, я вышел из душа. В комнате уже вовсю царило утро — Антон копошился в шкафу, выискивая чистую форму и ворча себе под нос, а Макс, сидя на кровати, увлечённо скроллил что-то на планшете, изредка хихикая.

— Ты в курсе, — не отрываясь от экрана, произнёс Макс, — что у нас через сорок минут лекция Гаврилова? Говорят, если уснёшь на его паре, он будит ледяными каплями воды прямо в лицо.

Антон, наконец вытащив из шкафа мятый галстук, фыркнул:

— Очаровательно. Влад, шевелись, а то опоздаем.

Аудитория 14 напоминала античный амфитеатр, какие были в книжках «Все, что нужно знать мальчику славного рода…» (или как-то так) — ряды удобных кресел, расположенные полукругом, спускались к центральной платформе, где стоял голопроектор. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь высокие окна, отбрасывали на стены причудливые узоры из света и тени.

— Садимся подальше, — шепнул Антон, подталкивая Влада к задним рядам. — Если Гаврилов действительно любит поливать студентов, пусть сначала достанется тем, кто впереди.

Мы устроились у окна. Я раскрыл блокнот и положил рядом ручку — отец приучил меня записывать всё важное, даже если кажется, что и так всё понятно.

В аудиторию постепенно начинали приходить другие студенты. Среди них я заметил девушку с неестественно яркими голубыми глазами — она вошла в окружении подруг, но села отдельно, заняв место прямо перед преподавательским столом. Ёмаё, чего я так на нее засмотрелся?

Мне что...

Нравятся девочки?

— Это кто? — тихо спросил я у Макса.

— Софья Миллер, — он скривился. — Дочь того самого Миллера, который возглавляет Имперский магический совет. Она, кстати, тоже раннепробужденная. Говорят, в семь лет заморозила кого-то. Ну, от первого всплеска.

Вот оно что… Теперь понятно, какие у мамы «подруги» и «друзья» … Так вот, эта девочка...

Фу, девчонки…

Я хотел спросить у Макса подробнее, но в этот момент дверь аудитории резко распахнулась, и внутрь вошёл Рен Гаврилов.

Преподаватель магической теории оказался худощавым мужчиной в строгих очках и безупречно отглаженной мантии. Его движения были отточенными, словно рассчитанными механизмом, а голос — ровным и монотонным, напоминающим гудение трансформатора.

— Доброе утро, студенты. Не будем ходить вокруг да около — сразу перейдём к важному и интересному… — Сегодня мы разберём основы формирования энергетических каналов, — начал он, даже не удосужившись представиться.

Блииииин… Тема-то, может, и суперинтересная, но он уже начал говорить так, что хоть подушку подкладывай! Неудивительно, что у него половина группы клюет носом.

Голо-экран за его спиной вспыхнул, проецируя схему человеческого тела с переплетением светящихся линий.

— Что вам известно о его строении?

Аудитория оживилась. Кто-то неуверенно поднял руку, кто-то перешёптывался с соседом, пытаясь вспомнить что-то из базового курса.

— Ну, это… система проводящих путей? — неуверенно предположил парень с первого ряда.

— Если бы всё было так просто, мы бы не тратили на это целую лекцию, — сухо ответил Гаврилов.

— Может, это что-то вроде нервных окончаний, только для магии? — вставила девочка из середины зала.

Преподаватель едва заметно кивнул, но тут же добавил:

— Частично верно, но недостаточно. Обратите внимание на мозг. А именно на височно-теменной узел — ключевой центр пространственного восприятия магии… — Гаврилов ткнул указкой в голографическую проекцию, где пульсировала небольшая область в глубине полушарий.

Ага. Это было важно.

Преподаватель говорил о том, как магия взаимодействует с мозгом — а значит, эти знания могли помочь мне научиться контролировать свои молнии. Я наклонился вперёд, впитывая каждое слово.

— …без активации медиальной височной доли даже простейший выпад энергии останется хаотичным, — продолжал он, щёлкая переключателем.

Экран мгновенно сменил изображение: теперь на нём был детализированный разрез мозга, где отдельные участки подсвечивались голубым и золотистым — будто тончайшие провода под током.

Я торопливо записывал, выводя в блокноте ключевые тезисы:

Височно-теменной узел — отвечает за «прицеливание» магии. Именно здесь рождается вектор воздействия: куда полетит заклинание, в какую точку ударит разряд. Без его активации даже самая мощная энергия рассеется впустую.

Медиальная височная доля — контролирует силу и продолжительность воздействия. Она работает как регулятор: слишком слабая активация — и заклинание не дойдёт до цели; слишком сильная — и оно выжжет всё на пути. И ядро с энергоканалами тоже.

Связь с ядром — энергетические нити должны быть «настроены», как струны. Магия течёт по особым каналам, и, если они не синхронизированы с мозговыми центрами, поток будет рваным, нестабильным.

Рука автоматически выводила схемы: пересекающиеся линии, стрелки, пометки на полях. Если это правда так работает, то мои молнии — не просто хаотичные всплески, а следствие неправильной настройки каналов. Значит, можно научиться их направлять… Окей, окей, ага, ага…

Гаврилов между тем щёлкнул переключателем снова, и изображение сменилось на трёхмерную модель — тонкие энергетические нити, сплетающиеся в узлы, как корни дерева.

— Обратите внимание на синхронизацию…

Но несмотря на важность темы, голос преподавателя действовал усыпляюще. К концу первого часа я уже почувствовал, как веки становятся тяжелее. Рядом Антон уже незаметно подпирал голову рукой, а Макс тайком играл в «Бабл-квас» под столом.

Перерыв стал настоящим спасением.

— Чуть не отрубился, — зевнул Антон, потягиваясь на скамейке у выхода. — Если бы не твои конспекты, Влад, я бы вообще ничего не запомнил.

Я перелистывал блокнот, пробегаясь глазами по схематичным рисункам и пометкам.

— Всё равно не до конца понятно, — пробормотал я. — Как эти "энергетические нити" должны синхронизироваться?

— Не парься, — Макс хлопнул меня по плечу. — Ты же сегодня идёшь на спецкурс? Там тебе всё разжуют. А потом нам перескажешь.

— Кстати, о занятиях... — Антон вдруг оживился. — Вы в курсе, что клуб русского рукопашного боя набирает новичков?

Я скептически приподнял бровь:

— Ты серьёзно? После того, как я тебя вчера уложил на лопатки?

— Именно поэтому! — Антон драматично развёл руками. — Без единого заклинания взял и положил. А представь, что будет, когда научишься ещё и молнии контролировать...

Он не успел договорить. Внезапная догадка заставила меня напрячься, будто током ударило - вспомнились отцовские слова, произнесённые тем особенным тоном, который он использовал только для действительно важных вещей.

— Нам всем надо готовиться, — проговорил я так тихо, что сначала друзья переспросили.

Макс и Антон переглянулись, уловив необычную серьёзность в моём голосе.

— К чему готовиться?

Я сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями, и пересказал в общих чертах тот разговор с отцом. О подготовке, о том, что из нас хотят сделать настоящих воинов, что начинать тренировки нужно уже сейчас. Для убедительности добавил от себя, что мы со всем справимся и хоть кого размотаем!

— Война? — первым нарушил молчание Макс, и в его обычно весёлых глазах мелькнула тревога.

— Не знаю точно, — честно признался я. — Но если даже отец называет это "страшным временем"...

Антон резко вскочил, как будто его ударило током.

— Тогда клуб рукопашного боя — только первый шаг. Надо выяснить, какие ещё есть варианты подготовки. Да и просто по фану посмотреть, кого еще ты уложишь, лол.

Я молча кивнул, непроизвольно сжимая кулаки. В этот момент браслет на моём запястье слабо вспыхнул голубым светом — будто отозвался на бурю мыслей и эмоций.

— Сначала мне нужно научиться контролировать это, — ткнул я пальцем в светящийся артефакт. — А потом...

Пронзительный звонок, возвещающий об окончании перерыва, разрезал воздух.

— Потом разберёмся. – Закончил Макс, поднимаясь.

Мы вернулись в аудиторию, где Рен Гаврилов уже начал новую часть лекции. Но теперь я ловил каждое его слово - мысли о разговоре с друзьями не давали расслабиться.

Когда занятия закончились, я направился в кабинет индивидуальных тренировок, расположенный в самом дальнем крыле Академии. Узкий коридор с высокими сводами заканчивался массивной дубовой дверью, по краям которой мерцали выгравированные защитные руны. Подойдя ближе, я почувствовал лёгкое покалывание в пальцах - артефакт на запястье реагировал на близость магических барьеров. Сделав глубокий вдох, я постучал.

— Входи, Экрон, — раздался из-за двери спокойный голос, прежде чем мои костяшки успели коснуться дерева во второй раз.

Кабинет оказался небольшим, но поражал сочетанием древних артефактов и новейших технологий. Такое я вижу впервые в академии, обычно обходились просто технологическим оснащением. В центре помещения стояла капсула визуализации - прозрачный цилиндр из стекла, окружённый голо-экранами с постоянно меняющимися диаграммами.

— Присаживайся, — преподаватель указал на кресло перед капсулой. Его длинные пальцы проследили по воздуху, активируя проекцию. — Сначала разберём теорию.

Голограмма человеческого тела развернулась перед нами, с чётко выделенным магическим ядром в области груди - оно пульсировало тревожным алым светом.

— Твоя основная проблема, — начал он, увеличивая изображение до молекулярного уровня, — в разбалансированной связи между ядром и когнитивными центрами. — Его указка высветила тонкие нити энергии, рвущиеся в разные стороны. — Ты не контролируешь разряды, потому что не осознаёшь саму природу их формирования.

Я молча кивнул.

— Как это исправить? — спросил я, ощущая, как браслет на запястье излучает тревожное тепло.

Преподаватель неторопливо снял очки, тщательно протёр линзы платком.

— Необходимо перепрограммировать нейронные пути, — произнёс он, возвращая очки на переносицу. — Говоря проще — научить твой мозг работать как регулирующий клапан.

Он подошёл к капсуле, его пальцы скользнули по панели управления. Дверца открылась с едва слышным шипением пневматики.

— Принимай горизонтальное положение.

Внутри капсулы было прохладно, как в операционной. Стеклянный купол закрылся над моим лицом, и сразу же по коже пробежали тысячи невидимых игл — система полного нейросканирования входила в рабочий режим.

— Закрой глаза, — прозвучало из встроенных динамиков. — Визуализируй своё магическое ядро.

Ну, ладно. Визуализирую!

Тьма под веками внезапно ожила. Сначала это были лишь хаотичные голубые искры, как статическое электричество. Затем они начали сливаться, формируя пульсирующий энергетический шар, опутанный сотнями тончайших светящихся нитей. Такой же, который я видел при визуализации дара во время обследований. Но повторил это сам.

— Видишь три первичных канала? — голос преподавателя звучал теперь и внутри моей головы благодаря нейроинтерфейсу.

— Да... — мой шёпот прозвучал странно громко в герметичном пространстве капсулы.

На главном экране в кабинете зажглась трёхмерная схема моего мозга в реальном времени.

— Теперь мысленно захвати голубой энергетический поток и направь его сюда. — В моём сознании вспыхнула маркерная точка именно в том отделе, о котором сегодня утром рассказывал Гаврилов — височно-теменном узле.

Я собрал волю в кулак и попытался выполнить указание.

ЩЁЛК.

Молниеносная боль, в тысячу раз острее любого удара током, пронзила череп. Моё тело выгнулось в капсуле, а из горла вырвался нечеловеческий крик, заглушённый звукоизоляцией. В глазах взорвался белый свет, затопив сознание...

— Неправильно, — сухо констатировал преподаватель, изучая показания на мониторе. — Ты дёрнул энергию, как верёвку при перетягивании каната. Нужно направлять плавно, представь… течение реки, тихое, размеренное.

Я стиснул зубы до хруста, ощущая солёный вкус крови на губах от прикушенного языка. Собрался с силами и попробовал снова. В этот раз представил, как энергия стекает по невидимому спиральному каналу, будто ртуть по наклонной плоскости.

Одна из нитей дрогнула. Но не та, что нужна.

— Да чёрт возьми! — вырвалось у меня, и браслет на запястье вспыхнул алым в такт моему раздражению.

— Не та нить, — раздалось в динамиках с лёгким разочарованием. — Концентрация, Экрон. Ты видишь цель — теперь добейтесь точности.

Прошёл целый час. Моя спина была мокрая от пота, а веки жгло от напряжения, когда наконец голубая энергетическая нить дрогнула и... коснулась нужной зоны мозга.

Щелчок.

Но вместо боли — озарение, будто кто-то включил свет в тёмной комнате. Ву-ху! Всё тело наполнилось лёгким покалыванием, как от газировки на языке.

— Получилось! — я едва не подпрыгнул в капсуле, ударившись головой о стеклянный купол.

— Минимальный, но прогресс, — препод склонился над монитором, его пальцы быстро пролистывали показания. — Теперь ты хотя бы сможешь сдерживать случайные разряды в спокойном состоянии.

Капсула открылась с шипением, выпуская наружу запах озона и пота. Я выбрался, потирая виски — голова гудела, как после десятичасовой зубрёжки. Браслет на руке светился ровным синим светом — без прежних хаотичных всплесков.

— Спа... спасибо, — пробормотал я, ещё не веря, что наконец смог хотя бы частично контролировать свою магию.

— Это только первый шаг, — преподаватель убрал очки в бархатный футляр, и я впервые заметил, как устало выглядит его лицо без них. — Настоящий контроль — когда ты сможешь удерживать ядро в боевом состоянии, под адреналином и стрессом. — Он резко повернулся ко мне, и его взгляд внезапно стал острым: — Кстати, меня зовут Семён Евгеньевич Козлов. На занятиях обращаться только по имени-отчеству. Понятно?