Не все мухи попадают в Ад

Глава 12

Чёрная перчатка. Медленно, неотвратимо, она опускалась вниз, к спутанным волосам девчонки, чьё тело, такое хрупкое и безвольное, лежало на мне, служа последним, случайным щитом. Перчатка была так близко… Сантиметры. Я чувствовал грубую текстуру материала, складки на костяшках пальцев неизвестного существа под ней. Существа. Потому что назвать человеком того, кто двигался с такой бесшумной, жуткой эффективностью среди поверженных тел, язык не поворачивался.

Я не дышал. Легкие горели, требуя воздуха, но я боялся даже малейшего движения, малейшего звука. Сердце. Оно превратилось в обезумевший барабан, бьющийся прямо о рёбра, о позвоночник, о череп.

Бум-бум-бум! Так громко! Неужели они не слышат?

Неужели этот оглушительный грохот внутри меня не выдаст меня с головой? Казалось, весь плац вибрирует в такт этому бешеному ритму. Кровь стучала в висках, мир сузился до этой перчатки, этой нависшей тени в капюшоне и оглушительного стука собственного сердца.

Холод. Он шёл от бетона, пробирался сквозь тонкую ткань одежды, сквозь тела, лежавшие на мне, достигая самой души. И тяжесть. Не только физическая – от рук, ног, курток, прижимавших меня к земле, но и тяжесть момента. Окончательного, бесповоротного. Мир сломался. Мир, который еще полчаса назад был понятным – рухнул, погребая меня под своими обломками.

Что делать? Мысли метались в голове, панически ударяясь о стенки. Замереть? Превратиться в камень, в один из этих десяток безвольных мешков с костями? Притвориться мёртвым, даже если они сейчас схватят девчонку? Просто ждать? Чего ждать?! Смерти?

Или того, что меня просто не заметят, пронесут мимо? Есть ли шанс? Один на миллион?

Или вскочить? Драться? Это безумие! Абсолютное! Я – восьмилетний мальчишка! Да, я тренировался два месяца. Да, я крепче многих сверстников. Да, у меня есть Дар… Дар молнии! Но они… они повалили всех! Одним ударом! Магов, солдат, инструкторов! У них есть что-то… оружие? Магия? Неизвестное, страшное! Что я могу против них?!

Ударить кулаком? Пустить едва контролируемый разряд, который они, скорее всего, даже не почувствуют сквозь свои плащи и броню?! И что потом? Меня убьют. Мгновенно. Бездумно. Просто раздавят, как назойливое насекомое. Лучше уж умереть быстро, да? Показать, что жив – и получить свою долю забвения без мучений? Или притвориться, дрожать от страха под чужими телами и ждать своей участи? Какой ужас выбрать? Какой путь менее страшный?

«Что бы сделал отец?!» – вопрос возник сам собой, яркий, требовательный, как его собственный голос. Отец! Он бы не колебался! «Решение нужно принимать до того, как ситуация потребует его от тебя, Влад!». Он бы оценил. Быстро. Мгновенно. Нашел бы слабое место. Или создал бы его сам.

«Агрессия – это инструмент, такой же, как ум или сила. Используй его с умом, но не бойся использовать!». Отец бы дрался. Не ради глупой геройской смерти. Ради победы. Или ради того, чтобы нанести максимальный урон врагу. Он бы не лежал тут, парализованный страхом!

«Экроны не прячутся!» – звенело у меня в ушах.

А Медведев? Глыба! Скала! Что бы сделал он? Его уроки… «Слушай тело. Слушай пространство. Чувствуй поток… И контролируй!». Контролируй! Себя. Свои эмоции. Свои действия. Не поддавайся панике. Анализируй. Ощущай. Медведев бы… он бы не дернулся сразу. Он бы стал частью этой кучи тел, слушая, наблюдая, собирая информацию, даже не шевелясь. Он бы стал тенью, ожидающей своего момента. Его сила – не в слепой ярости, а в абсолютном контроле и понимании момента. «Не сила удара решает, а точность и своевременность».

Противоречие! Отец – огонь, Медведев – лёд! Агрессия против контроля! Бей первым против жди момента! Что выбрать?! Как восьмилетка может применить такие разные, такие взрослые философии в ситуации, где сама реальность рассыпается?!

И тут пришло оно. Не мысль. Не воспоминание. Ощущение. То самое, что накрыло в пылу драки с Софьей. Тошнотворная, липкая память чужого ужаса. Я снова лежу там, в другой куче тел, под другим небом… Среди останков семьи… Чувствую холод смерти и липкое прикосновение жирных мух… Я – Андрей. Я – жертва. Мне больно. Мне страшно. Меня предали. Меня убили. Холод беспомощности… и обжигающая, испепеляющая ярость! Ярость брошенного, растоптанного, уничтоженного!

«Гнев – это тоже энергия», – эхом отозвался голос Медведева в сознании. Да! Энергия! Неконтролируемая, дикая, но МОЩНАЯ! Гораздо мощнее, чем все те крохи, что я с трудом выжимал из себя на тренировках! Отец говорил использовать! Медведев говорил слушать! Вот оно! Не просто флешбэк! Не просто чужая боль! Это – топливо! Топливо для моего Дара, для моей решимости!

Нет! Всё!

Хватит!

Хватит дрожать!

Хватит анализировать!

Бездарно я не сдамся!

Плевать на шансы! Плевать на их силу!

У меня есть одно мгновение! Один шанс! Один удар!

Решение принято. Резко, окончательно. Страх не исчез, он остался ледяным комком в животе, но теперь он был… другим. Холодным, расчетливым. Он не парализовал, а обострял чувства. План родился сам собой, дерзкий, отчаянный, почти безумный. Я притворюсь. Буду обмякшим телом. Когда эта тварь в балахоне поднимет девчонку, он неизбежно откроется на долю секунды. Он будет думать, что я тоже без сознания. И в этот момент! Я взорвусь! Рывок! Захват! Прямо за лицо, если получится, за эту тень под капюшоном! И разряд! Всю ярость! Всю боль Андрея! Весь мой едва проснувшийся Дар! Всё, что есть – вложить в этот единственный удар! Даже если он меня убьет потом – он запомнит! Он почувствует!

Мысли уже не метались. Они превратились в приказ. Я чувствовал, как пробуждается моё ядро, реагируя на всплеск адреналина и этой чужой, но такой понятной ярости. Энергия! Она рванулась! Не ручеёк – ПОТОК! Горячий, обжигающий, он хлынул по невидимым каналам, наполняя каждую клетку силой и ощущением покалывания. Внутри всё гудело. Это было почти больно, но в то же время… пьяняще! Я чувствовал, как собирается мощь в моих ладонях, почти видимая даже сквозь закрытые веки – не просто статическое электричество, а концентрированная сине-белая ярость молнии. Дыхание замерло. Мышцы напряглись до предела, готовые к взрывному движению. Вот сейчас… Пальцы черной перчатки коснулись волос девчонки… Сейчас!!!

— Так, ребят, стоп.

Голос. Спокойный. Деловой. Неожиданно знакомый. Разрезал напряжение, как раскаленный нож масло.

Миллер!

Я замер, будто парализованный ударом тока, которого так ждал. Мозг отказывался верить. Эта интонация… она была не из этого кошмара! Она была из… обычной жизни? Фигура в черном, застывшая с рукой над девчонкой, медленно выпрямилась и обернулась. Я чуть приоткрыл один глаз. Да. Это был Миллер. Стоял чуть поодаль, брезгливо оглядывая месиво из тел.

— Девчонку эту не троньте, — сказал он тихо, но отчетливо. И показал на Софью, под которой я лежал. — Софью. Как и обговаривали.

«Об-го-ва-ри-ва-ли»?!

Энергия, бушевавшая во мне секунду назад, схлынула, испарилась, оставив сосущую пустоту и липкий, холодный пот. Шок. Словно мир перевернулся второй раз за последние полчаса. Человек в балахоне по-солдатски, кивнул и отступил на шаг.

– Ведут видящие, господин. Принято.

Миллер подошёл, едва не наступив на чью-то руку. Его лицо было как всегда непроницаемым, но в глазах… я увидел это! Тёмный, хищный блеск удовлетворения.

— Остальных десятерых тоже оставляем здесь, — он продолжил, обращаясь уже ко всем фигурам в черном, которые приостановили свою жуткую работу. — Списать на погрешность при зачистке. Чтобы были свидетели. Хаос, паника… нам нужно, чтобы вопросы пошли по ложному следу. Следствию нужны слепые пятна и противоречия. Вы меня поняли?

Кивки. Молчаливые, слаженные. Словно он обращался к роботам, а не к людям. И тут до меня дошло окончательно. Он – один из них! Не просто пособник. Возможно, один из лидеров!

«Кто видит – ведёт» …

Они что? Специально вели нас сюда!?

К этой бойне. Давно планировали! И он… он договорился?! Спасти свою дочь?! И еще десять случайных детей – просто для отвода глаз?! Чтобы выдать массовое похищение или убийство за неразбериху?! Предатель! Чудовище! Хуже всех тварей Бездны, о которых нам рассказывали! Кровь стыла в жилах от осознания этого холодного, расчетливого зла.

Я под Софьей. Меня не тронули. Значит… я один из десяти? Просто повезло?

Или…?

Эта мысль обожгла новой волной страха. Может, меня оставили не случайно? Для чего-то еще? Нет! Отбросить! Сейчас главное – я жив. Меня не утащили. Пока.

Но другие! Макс! Антон! Да даже Кирилл! Куда их унесли?!

Зачем?!

Люди в черном снова заработали. Часть осталась на периметре. Миллер отошел с двумя к бункеру, что-то тихо обсуждая. Остальные продолжили таскать тела. Мой первоначальный шок и ужас сменились тревожным, лихорадочным любопытством. Надо осмотреться. Сейчас! Пока они заняты, пока не обращают внимания на «погрешность».

Я приподнялся на локтях, медленно, миллиметр за миллиметром, стараясь не издать ни звука, отодвигая безвольную руку Софьи со своей груди. Огляделся. Зрелище было… сюрреалистичным. Плац больше не был просто завален телами. Похитители (или кто они там?) не просто оттаскивали их в сторону. Они выкладывали их. Ровно. По кругу. Гигантскому, идеально очерченному кругу из детских тел. А в центре – второй круг, поменьше, но такой же ровный – из тел взрослых: инструкторов, охраны. Два концентрических круга. Жуткая, кошмарная геометрия смерти.

Ритуал! Слово вспыхнуло в мозгу. Ритуал! Энергия… Потенциал… Пороговые детекторы… Что Миллер говорил тогда? «Динамическая проекция будущего» … Они… они что, собираются провести какой-то ритуал? Прямо здесь? Используя энергию детей? Или… или наши души?! Для чего?! Что это за «исследовательский полигон» на самом деле?! От этих мыслей к горлу подступила тошнота. Куда мы попали? Что с нами будет?

Ступор. Вязкий, как трясина. Он затягивал, лишая воздуха, лишая воли, лишая самой способности мыслить. Я лежал, как каменное изваяние, среди груды детских тел – тёплых, пахнущих школьной формой и чем-то неуловимо родным, но сейчас они были лишь частью ужасающей декорации. Глаза были широко раскрыты, но разум отказывался обрабатывать картинку. Круги. Концентрические круги смерти на холодном бетоне плаца. Внешний – из детей, моих одноклассников, ребят, с которыми ещё вчера мы смеялись над шутками Макса, спорили о тактике в «Бабл-Квасе», тихонько переругивались на уроках. Внутренний – из тех, кто должен был нас защищать: инструкторы, охранники, солдаты. Теперь они все были лишь безмолвными элементами какого-то чудовищного механизма.

А между ними… они. Фигуры в чёрных плащах. Ни капли сомнения, ни тени эмоций под глубокими капюшонами. Они занимали свои места, создавая второй, живой круг между мёртвыми (или пока ещё живыми?) телами.

— Время! – голос Миллера ворвался в моё оцепенение, как скальпель. Он почти бегал вдоль края плаца, и даже на расстоянии я чувствовал исходящее от него нетерпение, смешанное с… триумфом? Он нервно поглядывал вверх, словно ожидая чего-то – или боясь этого. – Поле уже нестабильно! Резонанс уходит! Если внешняя детекция сработает… Начинайте! Быстрее! Завершайте подготовку к основной фазе! Немедленно!

«Основная фаза…» Слова повисли в стылом воздухе, не находя отклика в моём застывшем мозгу. Какая фаза? Чего они хотят? Зачем всё это?

Ответ пришёл сам собой, жуткий в своей наглядности. Центральная фигура – та, что стояла внутри малого круга с раскинутыми руками – начала гудеть. Не говорить, не петь – именно гудеть. Низкая, вибрирующая нота, от которой дрожал бетон под ногами и волосы на голове шевелились. Гудение становилось громче, заполняя собой пространство, вытесняя тишину.

И тут… от тел взрослых, пронзенных обсидиановыми копьями, потянулись вверх струи. Багровые, пульсирующие. Не кровь. Что-то гуще, темнее… Живая энергия? Сама суть жизни, вытягиваемая грубо, насильно. Нити этой жуткой субстанции вились, извивались, тянулись к остриям ритуальных копий, сливались в плотные потоки и устремлялись к центру, к гудящей фигуре. Она не поглощала их. Она была линзой, фокусом. Перед ней эти багровые реки сплетались, уплотнялись, темнели. Я видел, как алый цвет переходит в бордовый, потом в фиолетовый, и наконец – в чёрный. Глубокий, маслянистый, абсолютно поглощающий свет чёрный цвет. Шар. Идеальная сфера из концентрированной боли и украденной жизни, она зависла перед центральной фигурой, медленно вращаясь. Она была невелика, не больше футбольного мяча, но от неё исходило такое… давление! Физически ощутимое. И холод. Пронизывающий, замогильный холод, который не имел ничего общего с ноябрьским ветром. А ещё – голод. Древний, ненасытный голод, который чувствовался каждой порой кожи. Эта сфера хотела… больше!

И в этот момент жрецы во внешнем круге сделали шаг вперёд. Они развернулись к детям. Их руки подняли копья – такие же обсидиановые, украшенные светящимися символами. Длинные, тонкие острия нацелились на спящие тела. На Макса. На Антона. На ту девочку с бантиком из третьего класса. На всех. Ровные ряды копий, готовых высосать жизнь. Они ждали. Ждали приказа. Отмашки от центральной фигуры.

Паника взорвалась сверхновой. Ступор исчез, сметённый волной адреналина и чистого, животного ужаса. Я вскочил. Ноги подкосились, но я устоял, вцепившись в куртку кого-то рядом. Перед глазами пронеслись образы: мама улыбается, Доге несётся навстречу, размахивая хвостом, друзья – Витька и Катя – смеются у старого дуба… Тепло. Свет. Жизнь. Всё, что было ДО этого кошмара. Всё, что сейчас собирались отнять у всех этих детей!

Нет! НЕТ!!! Я закричал бы, но из горла вырвался только хриплый стон. Что делать?! Я беспомощен! Абсолютно! Восьмилетний мальчишка против десятков вооруженных культистов!

Бежать? Смешно!

Драться? Самоубийство!

Молиться? Кому?!

Именно в этот момент, на пике моего отчаяния, я увидел их снова. Тени. Они больше не таились, не сливались незаметно. Они вышли. Из-под ног культистов, из самых тёмных углов плаца, из тени гигантского бункера. Они не текли – они формировались. Сначала бесформенные сгустки мрака, они на глазах обретали очертания. Человеческие очертания! Десятки антропоморфных фигур, сотканных из ночи, без лиц, без деталей – лишь силуэты, но силуэты воинов! Некоторые были массивными, закованными в подобие теневых доспехов, другие – тонкими и быстрыми, сжимающими в руках клинки из сгустившейся тьмы. Они стояли вокруг… Клименко!

Он вышел из тени стены бункера. Наш куратор. В своём безупречном костюме. Спокойный, как всегда. Только глаза… О, эти глаза! Они были источником этой армии мрака! Два синих огня, пылающих холодной яростью и абсолютной концентрацией. Ни слова. Ни жеста. Только его взгляд, его воля – и тени подчинялись. Третья ступень Тени. Четвёртая – Земли. Точно!!!

Это не просто звания – это была СИЛА!

— Непредусмотренный фактор, — прошипел голос из центра ритуала. Фигура с чёрной сферой развернулась полностью к Клименко. – Убейте!

Копья! Десятки ритуальных копий одновременно изменили цель! И те, что целились в детей, и те, что всё ещё питали сферу, сорвались с мест, чёрными молниями устремляясь к Клименко! Это был шквал! Стена абсолютной смерти!

Клименко не двинулся. Но его армия теней пришла в движение. Это был не хаотичный бой – это была скоординированная атака! Теневые воины бросились навстречу копьям! Одни вставали стеной, принимая удары на свои теневые щиты – раздавался глухой звук, будто тьма поглощала тьму, и копья просто рассыпались прахом. Другие, невероятно быстрые, уклонялись, пропуская копья мимо, и тут же атаковали культистов! Теневые клинки свистели в воздухе, отрубая руки, державшие копья, пронзая плащи и скрытую под ними броню! Я видел, как одного культиста теневой гигант просто схватил и швырнул в стену бункера с такой силой, что раздался хруст костей! Как другого опутали десятки тонких теневых нитей, обездвиживая, словно муху в паутине!

Хаос! Бой! Настоящий бой! Культисты не были беспомощны – они отвечали своими заклинаниями, вспышками энергии, какими-то проклятиями, от которых воздух трещал, – но армия теней была повсюду! Они появлялись из-под земли, из теней упавших тел, атаковали со спины, сверху! Они не знали боли, не знали усталости! Это была армия из ночных кошмаров, управляемая одной несгибаемой волей.

А Клименко? Он оставался неподвижен. Ни единого жеста. Вся его магия была в его взгляде, в его концентрации. Но он… он двигался! Не физически. Но я чувствовал это! Он смещал фокус своей силы! Его задачей было не уничтожить всех культистов сразу. Ему нужно было выиграть время! Отвлечь их!

И вот! Земля! Бетон под ногами тех культистов, кого уже опутали или отвлекли тени, вздыбился! Целые пласты бетона поднимались, как крышки гробов. Острые края земли хватали за ноги, за руки. Я видел, как одного культиста буквально затягивает под землю, словно в трясину! Другого пронзили каменные шипы, выросшие прямо из-под ног! Третьего замуровало в быстро сформировавшийся каменный кокон. Тень и Земля! Они работали вместе, как единое целое.

Центральная фигура взревела, отступая за пределы круга. Нечеловеческий, полный боли и ярости вой пронесся над плацем. Чёрная сфера перед ней запульсировала бешено, выбрасывая волны удушающей тьмы, двигаясь от одной тени к другой. Они били по теневым воинам, заставляя их таять, распадаться! Они крошили камень, ломали земляные оковы.

Клименко отвлекся. Его теневые солдаты дрогнули под этим натиском.

Один из культистов, освободившийся от каменных пут, снова поднял копьё и, игнорируя теней вокруг, прицелился… не в куратор. А в ближайшего ребенка! В Макса!!! Он лежал совсем рядом! Копье уже летело!

Вот сука!

— НЕ-Е-ЕТ!!! – мой собственный крик оглушил меня!

И я ударил! Не думая! Инстинктивно! Вся ярость, весь страх, вся накопленная энергия – она вырвалась! Неконтролируемо! Я просто выставил руку в сторону культиста и пожелал! Сине-белая вспышка! Гораздо ярче, чем я когда-либо вызывал! Она не полетела молнией – она просто… взорвалась статическим разрядом вокруг культиста! Не смертельно! Но его тело выгнулось дугой! Копье дрогнуло в руке, уходя в сторону и вонзаясь в бетон в сантиметрах от головы Макса! Нападавший отвлекся от неожиданности, его концентрация была сбита!

На долю секунды, но этого хватило! Теневой воин, который бился с ним, воспользовался заминкой – его клинок вошел культисту точно между лопаток! Тот обмяк и упал.

Я тяжело дышал, чувствуя опустошение после выброса энергии. Я… я это сделал? Я помог? Рука дрожала. Но я видел! Видел, как мой поступок, пусть и мелкий, изменил ход боя в этом маленьком фрагменте!

А Клименко… он уже не стоял на месте. Пока его тени сдерживали основную массу культистов и отбивали атаки чёрной сферы, он двигался. Быстро. Целенаправленно. К центру. К малому кругу. К телам убитых… да, теперь я видел – их глаза были открыты и пусты, кожа серая… убитых инструкторов и охранников.

Он достиг центра. Остановился над одним из тел. Склонился. И я услышал одно-единственное слово. Тихое, но властное. Слово, от которого мороз пробежал по коже.

— Восстань!

И тень… тень под мёртвым телом инструктора зашевелилась. Она начала расти, уплотняться, вытягиваться, принимая форму воина. Идентичного тем, что уже сражались. Один. Второй… Третий… Клименко обходил круг мертвых, и за ним поднималась его новая армия. Армия из теней павших защитников. Бой только начинался. И он становился ещё страшнее.