Назад в СССР: Классный руководитель, том 2

Глава 15 Коридор

— Третий коридор? Где? — Сибирцев мгновенно развернулся ко мне на каблуках. — Покажи!

Я подошёл к глухой стене и поцарапал ногтем:

— Кладка свежая.

Рядом оказался майор, наклонился над стеной, осмотрел.

— Сержант, быстро кирку!

— Товарищ майор! — подал голос парень с собакой, которая лежала тут же у его ног. — В среднем коридоре все есть.

Майор кивнул, и сержант, детина под два места ростом, бросился в коридор и вынес большую кирку. Один удар по стене, часть кирпичей с грохотом вывалилось сразу, обнажив довольно большое отверстие. Майор посветил туда фонариком и кивнул. Я бросился к нему, взглянул, пытаясь усмирить заколотившиеся у самого горла сердце — в полутьме у стены белел матрас, темнела скорчившиеся фигурка. Я выхватил у растерявшегося сержанта кирку и начал орудовать ею с такой силой, что мгновенно обрушил все кирпичи. Вбежал внутрь, присел рядом. Марина лежала боком с завязанным ртом. Я быстро стащил платок, вытащил кляп. Поднял на руках и вынес наружу. Она уже пришла в себя, охватила меня за шею, и горячие слезы обожгли, закапали мне за шиворот.

— Туманов, неси её наверх, — не приказал, а скорее предложил Сибирцев. — Папашу и дядюшку обрадуй, а мы тут все осмотрим.

Осторожно, словно стеклянную статуэтку, я вынес девушку на лестницу, поднялся наверх. И когда появился в дверях нижнего зала, Мельников-младший вскочил, как ошпаренный, кинулся ко мне, схватил кресло, подставил. И я опустил Марину, распутал ей ноги, снял верёвки с рук.

Кирилл Петрович упал на колени перед дочерью с причитаниями: «Девочка моя, дорогая. Все с тобой в порядке?»

— Папа, все в порядке. Они меня нашли, — ещё не очень твёрдо ответила Марина.

— Быстро скорую! — скомандовал он появившемуся в дверях администратору — Из 4-го! Срочно! — тот кивнул и исчез.

— Надо согреть её, — сказал я.

— Да-да! Верно! Принесите одеяла, плед, коньяк!

Официантки, столпившиеся у двери, тут же убежали, чтобы вернуться с кипой одеял. Укутали Марину, как мумию. На иссиня-бледном лице с черными потёками туши, появился румянец и слабая улыбка. Она смотрела на меня с таким обожанием, что мне стало неловко.

— Папа, со мной всё хорошо. Не надо скорую.

— Девочка моя, Мариночка, надо, чтобы врач осмотрел, — Кирилл Петрович взял ее за руку, погладил, прикоснулся губами.

Я встал рядом, выдохнул, ощущая, как спадает напряжение, которое держало в тисках все это время, и тут заметил в дверях Игоря. Выражение его лица мгновенно менялось, как погода в апреле, но я успел ухватить первое — изумление, растерянность, страх. Но все сменилось на фальшивую радость. Он подбежал к Марине, присел рядом, положив руки на подлокотник кресла:

— Марина, ты жива, какое счастье, — выдавил он из себя.

Брезгливо скривившись, Марина отвернулась, кусая губы.

Скорая приехала на удивление очень быстро. Вошёл высокий мужчина средних лет и немолодая грузная женщина в белых халатах, двое санитаров с носилками. Не с такими, как я привык видеть — на колёсиках, складные, а обычные носилки с ручками и проложенным между металлическими балками тканевым ложем. Один из санитаров поставил кресло, куда присела немолодая женщина, наложила манжету на плечо Марины, начала накачивать грушу, внимательно наблюдая за стрелкой манометра. Потом что-то сказала врачу, тот кивнул, задал Марине несколько вопросов. Она явно не хотела уезжать, отказывалась, но отец мягко, но требовательно заставил её лечь на носилки. Девушку закрыли пледом, укутали и подняли.

— Я поеду с Мариной, — выскочил рядом Игорь.

Я бросил машинально взгляд на Мельникова, и тот, видно, понял мой страх, поэтому не строго, но чётко проронил:

— Нет, Игорь, останься. Марину доставят в больницу. Там хорошие врачи. Нет смысла ее сопровождать.

Игорь скривился, глаза сузились, поводил челюстью, но не стал перечить тестю.

Через минут десять, как уехала скорая, наконец, в зал прошёл Сибирцев. Илья Петрович вышел из-за стола, чуть присел на край.

— Товарищ генерал, — чётко отрапортовал майор. — Ваше приказание выполнено. Объект найден, место обследовано.

— Благодарю за службу, — тихо ответил Илья Петрович, потряс руку майору, обнял его, похлопал по спине.

— Особо хочу отметить, — продолжил Сибирцев. — Олега Туманова, он нашёл место, где похитители прятали Марину.

— Я не сомневался в нем, — улыбнулся генерал. — Хорошо, Роман Анатольевич, отдыхайте. Вам сейчас принесут ужин, или уже завтрак? — бросил взгляд на большой циферблат на руке.

Вместе с братом, Илья Петрович ушёл, а Сибирцев снял портупею, шинель, кинул на кресло и уселся за стол. Минуты через две появилась официантка в голубом сарафане с большим подносом, расставила блюда с мясом, салатники, кофейник, трёхуровневую вазу с пирожными, конфетами. Белый фарфоровый кофейник, заварной чайник.

— Присоединяйся, — поманил меня майор.

— Я наелся до отвала, есть не хочу вообще. Спать тянет.

— Ну, кофе тогда выпей, — он поднял тяжёлый фарфоровый кофейник, налил себе черной густой жидкости в маленькую чашечку.— Я так жрать хочу, с утра не ел, слона бы съел сейчас. И ещё двое суток не спал. Держусь только на честном матерном слове.

Я присел сбоку стола, взял с подноса чистую чашку, налил себе кофе, и начал пить маленькими глотками.

— А что так? Ловишь кого? Не поделишься? Тайна следствия?

— Тайна следствия. Но ты мне вот, что скажи. Твоё мнение. Кто похититель Марины? Сможешь представить, Шерлок Холмс ты наш?

— А чего представлять? Это Игорь Орлов. Муж Марины и зять Мельникова.

Майор наложил себе кусков разномастного мяса, щедро полил из серебряного соусника, жадно накинулся на еду. И лишь когда прожевал первую порцию, поднял на меня внимательный и явно заинтересованный взгляд:

— Какие ваши доказательства?

— Ну, во-первых, — я вдохнул побольше воздуха, резко выдохнул, словно должен был прочесть лекцию. — Игорь — игроман. Ему позарез деньги нужны. Ограбить тестя — милое дело.

Майор задумался, почесал переносицу, потом положил ещё пару кусков мяса, добавил салат, икры. И лишь потом ответил:

— Ну, предположим. Что дальше?

— Второе. Он хорошо знает это здание, мог подготовить все заранее. Вы смогли задержать людей, которые устроили шоу с похищением? Кто выписал им пропуска? Если это Игорь…

— То тогда он — идиот. Нет, Игорь, конечно, идиот. Но не до такой степени. Этих супчиков задержали на КПП, но пока не допрашивали. Проверим. Продолжай.

— Третье. Я заметил на брюках Игоря цементную и кирпичную пыль. А ведь он в подвал с нами не ходил.

— Ты думаешь, этот подонок сам замуровывал свою жену?

— Наверно, не сам. Но стоял рядом. И самое главное, вот, — я вытащил из кармана разбитый кулон. — Я нашёл эту подвеску рядом со стеной, за которой находилась Марина.

Сибирцев собрал кустистые брови вместе, взял в руки останки подвески, рассмотрел.

— Ты уже своими пальцами все изгваздал, — пробурчал недовольно. — И что?

— Я подарил Марине этот амулет. А кто-то сорвал с ее шеи и расколотил о стену. Кто это мог быть? Разумеется, ревнивый муж.

Сибирцев с шумом выдохнул воздух, сделал жадный глоток из чашки, откусил большой кусок пирожного с кремом. И лишь потом проронил:

— Логично. Ещё что-то есть у тебя?

— Ну, то, что он явно послал тех двух бандюков, которые хотели со мной жёстко перекинуться. У них были телескопические дубинки, они могли меня убить запросто. Но скорее всего просто отвлекли, чтобы я не мешал Игорю прятать Марину.

— В принципе, ты прав. Но формально на Игоря ничего нет, кроме твоих слов. Никаких улик. А для ареста инструктора обкома этого маловато.

— Понимаю. Если на уровне эмоций, то, когда Игорь увидел Марину живой и невредимой, он явно испугался. У него на лице было написано, что его план провалился. Бабла он не получил, а ему ещё расплачиваться с теми людьми, которых он нанял.

— Да, — протянул Сибирцев, расстегнул пиджак, откинулся на спинку кресла. — История тёмная. Теперь будет висеть на нас.

— Ну, а из-за чего ты ночами-то не спишь? Может хотя бы чем-то поделиться?

— Поделюсь. Только если язык за зубами будешь держать и никому ни слова. В округе стали пропадать девушки. Два тела мы уже нашли. Какой-то подонок их насилует и убивает.

— Может ты мне и фотки их покажешь? — спросил я с надеждой.

— Покажу, — взял со стола толстую папку из кожзаменителя, достал оттуда фотографии и выложил передо мной.

Я только взглянул на лица девушек, хоть и перекошенных страданиями, сразу все понял:

— Это Звонарёв. Его работа.

— Да с чего ты взял! — Сибирцев матерно выругался.

— Они все похожи на Ксению Добровольскую, в которую этот слизняк втюрился. Его теперь в школе нет. Ксению он видеть не может, вот крыша и съехала. Что нашли?

— Да ничего! Бьёт их по голове сзади, насилует, потом убивает. Душит.

— Ну, а сперму нашли?

— Нет! Этот сучонок их в презервативе насилует. Представляешь, какой хитрый? Впервые с таким встречаюсь.

— О как. Ну а какой-то биоматериал нашли? Волосы там, потожировые следы.

— Я смотрю ты умный какой, — покачал головой майор. — Откуда все это знаешь? Волосы зачем?

— Ну, если есть луковицы, можно тест ДНК сделать.

— Чего сделать? — брови Сибирцева взлетели вверх, заложив две глубоких складки на лбу. — Ты, блин, фантастики начитался, что ли? Какой тест?

Меня мгновенно в жар бросило, загорелись щеки, кончики ушей. Как я мог так проколоться? В это время никакого теста ДНК не делали. Не было такой возможности.

— Если не тест, то хотя бы понять, какого возраста, цвет волос. Седой, черный, светлый, — нашёлся я.

— Ничего! — он стукнул по столу ладонью. — Понимаешь, этот мерзавец все предусмотрел. Все!

— Устройте за Звонарёвым наблюдение.

— Туманов, ну ты ваще даёшь. Я за сынком члена ЦК устрою наблюдение? Да меня тут же отправят в Мухосранск постовым. Ты понимаешь это?

В голосе Сибирцева звучало такое отчаянье, что я решил больше не бередить его рану.

— Понимаю.

— Ты давай найди где-нибудь пару листков бумаги, напиши объяснительную по поводу тех мудаков, которые напали на тебя. А я пока пожру тут.

— А для ребят твоих не надо что-нибудь на кухне сварганить — бутербродов, мяса, пирожных? Я могу зайти.

— Не надо. Их там на втором этаже покормят. Хотя, знаешь, зайди все равно. Наверняка на кухне осталось чего пожрать. Возьмём с собой.

Я отправился по коридору, дошёл до кухни, там ещё гремела посуда, слышался шум воды, гомон разговоров. Кухня выглядела, как совершенно обычная, стены отделаны белой плиткой, по центру большой разделочный стол, стальная столешница, большие кастрюли, сковороды, с одной стороны ряд газовых плит, с другой раковины. Здесь ещё работали несколько женщин и мужчин в белых халатах и высоких колпаках. Разница с кухнями в столовых, где иногда бывал, только в том, что здесь царил приятный запах ванили, свежего жареного мяса.

Увидев меня, застывшего на пороге, ко мне подошла пухленькая девушка небольшого роста, в белом халате, переднике, круглое личико, пухлые губы, ярко-голубые глаза, из-под высокого колпака выбивались непослушные рыжие кудри.

— Что, молодой человек, понравилась вам еда? — спросила с кокетливой улыбкой.

— Да, очень. Все было невероятно вкусно.

— А что особенно понравилось? — от стола поднял взгляд худощавый чернявый парень.

— Не знаю даже, борщ, мясо было очень вкусное. Рыба, салаты.

— Вот возьмите, на посошок, — рыжеволосая девушка подала мне бумажный пакет, из которого невероятно вкусно пахло. — Любите булочки?

— Обожаю, спасибо, — я даже растерялся от такой щедрости. — Я, знаете, пришёл вот за чем. Начальник опергруппы, майор Сибирцев просит вас приготовить что-то для его группы, ну так бутерброды или что-то ещё.

— Обязательно сделаем, — сказала девушка, также мило улыбаясь. — Но они кушают на втором этаже.

— Спасибо!

— Не за что! Будет свадьбу справлять, — добавила она. — У нас закажите. Мы вам по высшему разряды сделаем.

— Да, это здорово, — я не стал спрашивать, с чего вдруг я буду где-то справлять свадьбу, и с кем?

Пока шёл по коридору с пакетом, не удержался, вытащил одну булочку и с жадностью вонзил зубы. Тесто, начинка из нежных кусочков яблока просто таяли во рту. Даже моя бабушка не могла делать такие вкусности. Но потом я отругал себя за жадность. Испачкал руки, как теперь взять бумагу? Решил зайти в туалет. Пришлось вернуться назад, посетить это царство гигиены. Вымыл руки, но тут же поток воды из-под крана заставил организм вспомнить о другой жидкости, которая стала активно проситься наружу. Почему-то в этом туалете писсуаров не поставили, пришлось зайти в кабинку.

Пока застёгивал ширинку, услышал, как хлопнула дверь, послышались знакомые голоса. Двое говорили на повышенных тонах, если не сказать больше — ругались. И тут я застыл, услышав свою фамилию.

— Кирилл Петрович! Уверяю вас, это похищение Марины — дело рук Туманова!

Голос Игоря я узнал сразу, говорил мой соперник напористо, чеканил слова, и первым моим порывом было выскочить из кабинки и дать ему в морду. Но тут же я услышал слова Мельникова, которые охладили мой порыв.

— Игорь, не неси чепухи! Туманов даже не знал, где будет банкет. Мы изменили место перед самым отъездом Бориса. Вначале хотели в «Арагви», потом решили здесь.

— Но только Туманов знал про третий коридор, где нашли Марину!

Я вздрогнул от этой фразы. Откуда Игорь мог знать, где нашли его жену? Его же не было с нами. Вряд ли кто-то ему сказал. Значит, он сам присутствовал, когда Марину замуровали. Мерзавец!

Сквозь щель между дверью и косяком я наблюдал за обоими собеседниками. Лицо Мельникова выражало брезгливость, Игорь было красным от напряжения.

— Туманов не мог ничего знать об этом месте, ничего подготовить! Эти мнимые похитители на машине! Телефонный звонок. Туманов даже номера не знал. А все это мог знать только один человек. Которому очень нужны деньги.

Игорь замер, глаза сузились, он почему-то не испугался этих слов.

— Ну, и кто это? Кого вы подозреваете, Кирилл Петрович?

— Тебя! Это тебе нужны деньги. Сколько ты сегодня проиграл? Ну? Скажи!

— Не помню, рублей триста, — спокойно, даже с какой-то ленцой отозвался Игорь.

— Не триста рублей, а три тысячи двести рублей. Сколько ты всего должен? Это ты организовал это похищение Марины. Ты!

— Ну, да, я это сделал, — я вздрогнул от признания Игоря, который сделал его совершенно равнодушным тоном. — Перед свадьбой организуют мнимое похищение невесты. А я решил разнообразить день рождения жены и разыграть мнимое похищение. И что тут такого?

— Ты вообще понимаешь, что ты сделал, щенок! — Мельников побагровел, схватил Игоря за грудки, притянул. — Если бы ее не нашли, она могла бы там погибнуть! Ты видишь, в каком она была состоянии⁈

— Это ей в наказание, что изменила мне, — Игорь спокойно высвободился, подошёл к зеркалу, поправил воротник рубашки, одёрнул пиджак. Вытащив маленькую расчёску, аккуратно пригладил волосы.

— Изменила? С кем? — нахмурился Кирилл Петрович.

— С Тумановым, конечно, — проронил холодно Игорь, развернулся и оперся о раковину. — Вы что думаете, Кирилл Петрович, они там в сауне «Войну и мир» читали? Вот, я нашёл там пуговицу от пиджака. Посмотрите у Туманова одной пуговицы не хватает.

Я машинально бросил взгляд на свой пиджак и действительно заметил, что нижняя пуговица отсутствует, осталась только ниточка.

— Туманов мог там быть с одной из наших девочек. Ничего особенного.

— Да⁈ А запах духов Марины, а ее волосы везде?

— Даже, если так! Ты не имел права шантажировать меня! Подвергать опасности мою дочь! Я выгоню тебя к чёртовой матери!

— Неужели? — Игорь хитро ухмыльнулся. — Выгоните? Не боитесь этого делать?

— Чего я должен бояться? Какого-то слизняка, мудака? Ты должен знать своё место!

— А вы, Кирилл Петрович, должны понимать, что ваше место зависит от меня!

У Мельникова вытянулось лицо, отлила вся кровь. Он стал бледным, губы посинели. Взгляд его, устремлённый на Игоря стал бешеным.

— Что ты, щенок, имеешь в виду?

— А то, Кирилл Петрович, что вы забыли о тех делах, которые мы с вами проделывали вместе? Латунные болванки, из которых делали чеканки, вы дали разрешение на их вывоз. Ещё я припоминаю, как вы получили стройматериалы для своей дачи. Там, кажется, был декоративный наборный паркет, предназначенный для реставрации усадьбы в Абрамцево? А теперь он у вас на даче? Ну, очень красивый. Что? Забыли? Сколько раз вы давали разрешение на строительство нужным людям? В обход решения комиссии? Сколько? Я место инструктора потеряю, может даже в тюрьму сяду. Лет на пять. А вот вы, Кирилл Петрович, если захотите меня утопить, утоните основательно. Уйдёте на самое дно! Имейте в виду, если меня убьют, то материалы о всех ваших делишках уйдут прямиком в ЦК! И как это поёт ваш любимый Высоцкий? «Прошёл он коридорчиком и кончил стенкой, кажется».

Мельников чуть осел, оперся о раковину рукой, схватившись за грудь.

— Какой же ты все-таки, отвратительный мерзавец, подонок.

— Да, наверно. Но вы прекрасно знаете, что я прав.

— Что ты хочешь от меня? — каким-то безжизненным, скрипучим по-стариковски голосом произнёс Мельников.

— Первое. Вы должны вычеркнуть Туманова из своей жизни и жизни Марины. Чтобы я его больше не видел! И ничего о нём не слышал! Никогда! Второе. Вы выплатите все мои долги.

— Хорошо. Я понял.

— Ну, вот и договорились, дорогой тесть. Я всегда вас уважал, как умного, дальновидного и понимающего человека.

Игорь похлопал по плечу Мельникова и с гордо поднятой головой вышел из туалета. Кирилл Петрович ещё пару минут стоял у раковины, смотрелся в зеркало, и я видел, как по его щекам с вылезшей седой щетиной скатилось две слезы. Но потом он встал и, по-стариковски сгорбившись, ушёл. Когда все стихло, я осторожно открыл дверь, выскользнул. Схватив пакет с булочками, рванул к двери. Но не выскочил сразу, а приоткрыл, понаблюдал, нет ли кого рядом, и лишь потом быстро вышел и двинулся к комнате администратора.

За столом сидел немолодой мужчина, перебирал бумаги, что-то подсчитывал на больших канцелярских счетах. Увидев меня, посмотрел вопросительно.

— Не одолжите пару листов бумаги? — спросил я.

Мужчина вытащил из папки несколько листков, выложил передо мной. И я, схватив их, поблагодарил и вышел в коридор. Постояв немного, прислушиваясь к гулкому стуку сердца, беспомощность и злость бесили меня. Я готов был убить Игоря прямо сейчас, задушить его. Но понимал, как это глупо. Сяду в тюрьму лет на десять, или того хуже. Черт возьми, ну почему мне на пути встречаются такие подонки?

— Ты чего так долго? — поинтересовался Сибирцев, когда я вернулся в зал, присел за стол.

— Живот прихватило, — придумал я первую-попавшуюся отмазку.

— А мне тут столько жратвы натаскали для ребят, прямо не унесу. Ты постарался?

— Да, а мне ещё пакет с булочками дали. Хочешь? — я выставил кулёк.

— Не хочу, обожрался, — похлопал себя по животу. — Ещё бы коньячка бы хорошего выпить. Или водочки. Хорошая тут выпивка была?

— Не знаю. Я алкоголь не пью. Но говорят, водка была так себе. А какой коньяк, хрен его знает. Хороший, наверно. А сигареты вон бери, — показал на блюдо, где лежали «Кент», «Мальборо».

— Нет. Я эту фигню заморскую не курю. Мягкие слишком. Я все больше по «Яве». Она так хорошо горло дерёт, и мозги прочищает. Не то, что эти дамские штучки.

— Смотри докуришься до рака лёгких, — предупредил я его.

— Да, типун тебе на язык, — беззлобно ухмыльнулся Сибирцев. — Давай пиши объяснительную, как этих двух несчастных избивал.

Я положил листок бумаги, вытащил ручку, быстро описал, как парни пристали ко мне, вытащили на веранду.

— Подпись поставь и дату, — предупредил Сибирцев. — На каждой странице.

Когда я закончил, перечитал, проверил все запятые ли на месте — порой с русским языком у меня были проблема. И передал майору.

— Какой у тебя почерк хороший, прямо, как на машинке. Каллиграфический.

— Такой почерк у идиотов бывает, — отозвался я.

— А чего ты такой смурной? — поинтересовался Сибирцев, взглянув на меня.

— Устал просто. Домой хочу. И хочу сказать: про похищение Марины забудь. Кирилл Петрович не будет просить дело возбуждать.

— Откуда знаешь?

— Не спрашивай. Просто учти. А насчёт Звонарёва все-таки подумай.

Сибирцев ничего не ответил, только скривился, аккуратно положил мои писульки в папку, которая лежала на столе.

— Олег! Нам надо ехать!

Я поднял глаза и увидел рядом Бориса, он держал в руках футляр с гитарой и мой полушубок. Тяжело вздохнув, я молча встал, оделся и взял гитару, понимая, что Мельников начал выполнять условие шантажиста Игоря и просто выгоняет меня, даже не позволив проститься.

— Пошли, — просто сказал я.

Но напоследок я пожал руку Сибирцеву, взял пакет с булочками и отправился вслед Бориса. Молча залез в машину на заднее сидение, и поставил рядом гитару. Борис завёл мотор, какое-то время стоял на месте, прогревал. Машина снялась с места, мягко покатилась по гравийной дорожке. Мы молчали, а я, откинувшись на спинку сидения, размышлял о том, почему Игорь придумал это мнимое похищение, нападение на меня этих двух ублюдков? Почему он просто не стал шантажировать Мельникова сразу? Или ждал, когда я соблазню Марину, чтобы его слова о том, что меня надо выкинуть из семейства Мельниковых, звучали более убедительно? Я уезжал из этого места с тяжёлым сердцем. Во внутреннем кармане пиджака у меня лежал ордер на домашний телефон, но я даже не знал, смогу ли я им воспользоваться? Я признался в любви Марине, мы были близки. Но теперь, похоже, она потеряна для меня навсегда.

— Олег, тебе банкет понравился? — поинтересовался Борис, когда мы выехали с КПП.

— Понравился, — глухо ответил я.

— А что ты такой грустный? — спросил он, бросив мимолётный взгляд. — Из-за Марины? Она поправится быстро. Не беспокойся. В 4-м управлении отличные врачи. Отдохнёт.

— Я рад. Борис, я очень устал. Подремлю до дома. Хорошо?

— Ладно, — он пожал плечами, прибавил газу, и мы понеслись по бетонке МКАД.

Я бездумно рассматривал пролетающие мимо тёмные с сединой леса вдоль дороги, грузовики, фургоны с надписью «Почта», «Хлеб», «Колбасы» и думал, что вернусь домой триумфатором, покажу Людке ордер на телефон, расскажу, что оказал услуги второму секретарю обкома и прокурору области, выложу пачку денег, что мне насовали в карман пиджака за исполнение песен. Оказалось, что все это лишь иллюзия, которая мгновенно рассыпалась, как карточный домик, из-за одного мерзавца, игромана, картёжника. Вряд ли Кирилл Петрович, человек другого воспитания, чем я, простит мне тот факт, что я соблазнил его дочь.

Мы свернули на Ленинградку, повернули на Юбилейный проспект, и уже вдалеке замаячили высотные кирпичные башни на конечной автобусов, за которой простиралась голая заснеженная пустыня.

Борис остановил машину напротив моего подъезда. Подхватив футляр, я вылез. Не удержался от вздоха.

— Ну, бывай, — сняв перчатку, крепко пожал руку Борису. — Наверно, уж больше не увидимся. Но скажу откровенно — хороший ты мужик. Спасибо тебе за все. Береги Марину.

Борис как-то странно скривился:

— Ты чего разнылся-то?

— Тебе Мельников сказал, чтобы ты со мной больше дел не имел?

— Олег, ты дурак что ли? С какого перепуга он мне такое скажет?

— Потому что, Борис, этого потребовал Игорь.

— Да пошёл этот мудак. Кирилл Петрович просил узнать у тебя, какую машину ты хочешь — «жигуль», «москвич» или иностранную какую? Хочет подарить тебе за спасение Марины.

— Шутишь?

— Я тебя сейчас по башке тресну, чтобы ты меньше болтал. И отвечал на вопрос.

— Ну, тогда скажи ему, что я мечтаю иметь японский спортивный мотоцикл. «Хонду» или «Кавасаки».

— Ок. Замётано. Хотя, я бы на твоём месте «Ладу» попросил. В экспортном исполнении она не хуже мерса. А запчасти достать проще.

Борис уселся за руль, мотор взревел, развернувшись, «Волга» понеслась по бетонке в сторону Ленинградки. А я побрёл к своему подъезду.

В слова Бориса я совершенно не поверил.