Нам здесь (не) жить

Глава 58. Никто не любит Аида

Давно забыта справедливость на земле,

Как будто создана она не для людей:

Берут от жизни всё не помня о цене,

Пока не истечёт для них последний день.

А под землей все молчаливы и равны.

Живым остались и чины и злата звон.

Здесь твоя правда не зависит от сумы,

А честь к бесчестию не ходит на поклон.

На справедливый суд

Дороги все ведут,

Где обретут заслуженный финал:

Награда или кнут —

Последствия найдут,

Того, что ты при жизни выбирал.

Рок-опера «Орфей», «Суд»

Кто ты такой,

Чтобы нарушив закон,

Прийти сюда и просить,

О чём другие и мечтать не смеют?

Наглость твоя

К тебе вернётся кнутом,

Ничтожный, знаешь ли ты,

Что испокон веков всего сильнее?

Власть — не простое слово,

Выше она законов,

Все перед нею ниц готовы пасть.

Сила свергать основы

И создавать их снова —

Вмиг сокрушит любого

Только власть.

Да, я могу

Вмешаться в ход бытия

И без труда для себя

Любую душу воскресить мгновенно.

Но почему

Я должен слушать тебя?

Судьбы решенья менять,

Ради чего мне спорить со вселенной?

Оттуда же, «Власть»

Харди:

Зал Правосудия был с точки зрения смертных очень величественным и монументальным сооружением. Хотя искажение пространства и не позволяло точно оценить его высоту, казалось что колонны вздымаются во мрак к сводчатой крыше метров на триста. Тогда как от входа к моему трону идти требовалось не менее трёхсот шагов (хотя опять же, я могла по своему желанию увеличить или уменьшить длину этого пути).

Но мне самой с высоты судейского кресла этот зал казался не то чтобы низким… скорее плоским. Не в том смысле, который подразумевают люди, говоря о плоских вещах. Не двумерным.

Его мерность была примерно равна числу Пи. Я же, как и большинство богов, привыкла в своих чертогах к полной четырёхмерности. Но души смертных в четырёхмерном пространстве в лучшем случае теряются и не понимают, что с ними происходит и почему. В худшем — просто растворяются. Поэтому Зал Правосудия построен таким образом, чтобы напоминать привычную им земную реальность… но из-за этого уже мне здесь становится неуютно.

Хорошо ещё, что я прихожу сюда относительно редко. С разбором дел большинства умерших отлично справляются назначенные мною судьи из самых честных смертных. Как прегрешения, так и заслуги большинства людей, что умирают на Фалмарте, на удивление скучны. Доблесть и трусость, щедрость и скупость, любовь и ненависть, вера и сомнение… важные вещи, фундаментальные вещи, но я этого всего уже с избытком тысячу лет как наелась. Крестьяне и солдаты, рыбаки и охотники, дворяне и священники… даже мои собственные священники — все они донельзя типичны, когда просмотришь их несколько сотен тысяч. Разве что философы и поэты способны выдумать что-то новое, поэтому их дела я чаще разбираю лично. Я милую даже самых аморальных мыслителей, если они способны меня развлечь. Но в то же время если они окажутся жалкими плагиаторами, отказавшимися от своего главного предназначения — работать головой — наказание может быть гораздо более строгим, чем для какого-нибудь пахаря, ни разу в жизни не поднявшего взгляд от своего плуга. Кому многое дано, с того многое спросится — у меня в подземном мире это именно так.

Сегодняшний случай, однако, был совершенно особым, и даже трёхмерность Зала на меня почти не давила. На Фалмарте впервые умер человек из мира по ту сторону Врат — сложного и высокоразвитого мира. И попал в мои владения — как и должны все, кто умирают здесь, не принеся клятвы верности остальным богам. У других тоже есть свои маленькие ады и раи — но чтобы попасть туда, надо выполнить определённые условия. А все, кто условий не выполнили — идут ко мне. До того, как я обустроила подземный мир, все души, не имеющие контракта с конкретным богом, после смерти просто рассеивались. На самом деле определённый процент душ теряется даже сейчас. Психопомпы Эмроя работают спустя рукава… вернее, как раз очень старательно, но в его пользу, а не в мою. Им важнее исторгать души из тел, чем своевременно доставлять по назначению.

Я в принципе могу просто прочитать душу всякого, кто входит в мой подземный мир. Узнать об умершем даже то, чего он сам о себе не знает. Это часть моих божественных полномочий. Но во-первых, так просто неинтересно. Если ты о человеке и так знаешь всё, то о чём тебе с ним говорить? А во-вторых, при таком глубоком чтении есть немалый шанс душу случайно выпить. Душа ведь состоит из памяти, она и есть по сути память. А так как сила смертных душ по сравнению с моей ничтожна — она может необратимо стать МОЕЙ памятью и перестать быть своей собственной.

Опять же, в случае с умершими жителями Фалмарта меня это почти не волновало. Я не читала все их души подряд лишь потому, что это было бы отказом от моего долга богини подземного мира. Но если кто-то из них знал что-то ценное для меня, я применяла полномочия не задумываясь. «Выживет» (в кавычках, потому что глупо звучит в отношении умерших) — его счастье. Рассеется, станет частью меня — невелика беда.

Но сейчас ко мне явился первый за всё время и последний на данный момент японец. С такими гостями следует обращаться предельно бережно. Поэтому я считала лишь самые основные, поверхностные знания, чтобы иметь возможность допрашивать его со знанием дела. Язык, воинское звание, профессию, даты рождения и смерти, имя, некоторые детали биографии. В частности, само слово «японец» я взяла именно из его воспоминаний. На поверхности их всё ещё зовут «пятнистыми».

Итак, санто рикуи Окадзима Сора, 28 лет, пилот боевого вертолёта «Кобра», погиб от взрыва топлива при падении машины, которой тролль оторвал хвост… Очень хороший и вежливый мальчик. Скромен, добр, правдив. Слушает маму и каждое утро делает зарядку. Характер мягкий. Не женат.

Что меня поразило — это офицер (не солдат даже!) который до экспедиции за Врата ни разу не вступал в реальный бой! Он получал жалование только за то, что учился водить свою машину и был готов её поднять по приказу. И практически все его сослуживцы имели аналогичный, то есть нулевой опыт. Если бы это узнали в Империи — они бы немедленно бросили в бой оставшиеся легионы, потому что с их точки зрения проиграть таким — позорно и невозможно. А уж вассалы-варвары после проигрыша и вовсе зарезались бы. Нет, в легионах тоже много вчерашних крестьян, этим Садера и сильна — но это именно что новобранцы, которых ставят под руководство матёрых ветеранов и как можно быстрее бросают в мясорубку войны, чтобы попробовали вражьей крови. А стоявший передо мной мальчишка (мальчишка, двадцати восьми лет — на Фалмарте многие императоры гораздо моложе!) находился на службе уже шесть лет — и собирался уйти на пенсию без единого боевого задания. М-да, похоже, открытые мною Врата спасли от окончательной деградации не только Садеру…

Ещё одна часть моих полномочий — управление «степенью воплощения» теней умерших. При минимальном воплощении это в буквальном смысле тени — двумерные размытые силуэты без лиц, способные издавать лишь тихие стоны, похожие больше на шелест. При максимальном — они могут вообще не понимать, что умерли, ибо их иллюзорные тела становятся неотличимы от живых, и разумы тоже. Они могут испытывать даже голод, жажду, физическую боль — это необходимо для тех из них, кого я приговорю к посмертным мучениям. Только полученные ими раны мгновенно заживают, за исключением тех, что наносятся специальным оружием демонов-палачей.

Сору я воплотила по максимуму, и это был как раз тот случай, когда люди не готовы признать факт своей смерти. Хотя он самостоятельно, без помощи психопомпов, сумел миновать Тёмные Тропы и добраться до подземного мира относительно целым — для него это было скорее приключениями в незнакомой стране, чем посмертным искуплением. Не знаю, какое посмертие ему обещали боги Завратья, но уж точно не такое. Руку он держал у пистолета и явно готов был пустить его в ход — его никто не разоружал, за полной бесполезностью любого оружия смертных в моём мире.

— Для начала давай разберёмся с официальной частью, — сказала я. — Ненавижу бюрократию и бюрократов, а больше ненавижу только когда самой приходится этим заниматься. Ты при жизни не совершил ни великого зла, ни большого добра, а потому ни на Чертоги Блаженства, ни на Дома Страдания можешь не рассчитывать. Стереть тебе память и отправить бродить по землям мёртвых или на реинкарнацию — было бы глупой тратой ценного материала. Поэтому предлагаю тебе демоничество и место в моей свите. Что скажешь?

Смертный неловко сглотнул.

— Э… Харди-сама… Простите мою дерзость, но я вообще-то предпочёл бы вернуться на службу… у меня там осталось много несделанных дел, да и дома меня семья ждёт…

Эх, ну вот почему мою доброту так часто принимают за разрешение сесть на шею и ножки свесить? «Харди, владычица подземного мира, самая ужасная из Двенадцати Богов». А ты попробуй тут не быть ужасной, когда все сразу наглеть начинают… Мне ужасно захотелось отправить его в Дом Страдания дня на три, после этого общение пошло бы гораздо конструктивнее. Но я только что имела неосторожность сказать, что пребывания там он не заслужил… забыв благоразумно добавить «постоянного». А слово бога слишком много значит, во всяком случае в сфере наших полномочий. Его нельзя просто так отменить.

Поэтому я просто сделала лёгкий жест пальчиком и дала Соре с полминуты побыть тенью. Никем и ничем, пустым местом, слабым отзвуком когда-то прозвучавшего крика. Потом медленно, на протяжении целой минуты, по капле возвращала ему подобие жизни, пока он снова не стал дышащим и трёхмерным. Чтобы прочувствовал каждый миг и хорошо понял — его существование это мой подарок, каприз по сути. Данное мной всегда может быть отнято.

Он рухнул на колени, жадно глотая ртом воздух… вернее, то, что считал воздухом. В расширенных глазах мерцало неподдельное отчаяние. Я бы его даже пожалела, если бы не разучилась испытывать жалость тысячи лет назад.

— О, ками!

— Ну по крайней мере, ты правильно понял, перед кем стоишь, уже прогресс. Я люблю прогресс, понимаешь ли. Здесь внизу ничего не меняется в течение тысяч лет, и когда сверху приходят ровно такие же цари и нищие, как тысячу лет назад, возникает сильное желание устроить восстание мертвецов и сожрать всех живых. Лишь бы там хоть что-то пошевелилось.

— Вы… ками-сама… мы… Япония может принести Вам прогресс! Много прогресса! Мы сильно опережаем народы Фалмарта в развитии… Если бы я мог сказать об этом своему народу…

— Тебя скорее всего просто отправили бы лечиться. Даже те из твоего народа, кто верят в богов, мало склонны прислушиваться к ним в повседневной жизни.

Сора опустил глаза.

— Это правда, ками-сама. У меня слишком мало влияния в родной стране… Даже если бы я чудесно воскрес из мёртвых… А скажите… пожалуйста… ваша свита ведь может ходить в мир живых? Хоть ненадолго?

— И да, и нет. Демоны подземного мира могут появляться на земле Фалмарта, только если их призовут — не по своей инициативе. Как и ангелы небес, впрочем. Но две тысячи лет назад было подписано дополнительное ограничение… Ни один апостол не может призывать ангелов или демонов СВОЕГО бога. Чужих — запросто, если конечно знает нужную молитву. Это сделано, чтобы разборки Апостолов друг с другом наносили меньше ущерба окружающему миру.

— Я… Понимаю, — он продолжал сверлить взглядом каменные плиты пола. — Простите, что отнял так много Вашего времени, ками-сама… Если Ваше предложение ещё действительно… я… согласен войти в Вашу свиту…

— Ну надо же, можешь, когда хочешь! — я обратилась к судье. — Я забираю этого парня.

— Принято, — он стукнул молотком по столу, хотя в его глазах ясно читалось — «Даже если бы все присутствующие были против, кто бы что тебе посмел сказать?» И он абсолютно прав. Я не просто здесь главная — я по сути и есть этот мир.

Жаль, конечно, что из японцев первым умер мальчик, а не девочка. Девочку я бы допросила в постели, совместив приятное с полезным. Хотя секс с трёхмерными существами в целом не великое удовольствие для бога, вне зависимости от их пола и гендера — но хоть немного расслабиться можно (и партнёршу расслабить). А вот с мальчиками у меня совсем не выходит. Неоднократно пробовала — и в жизни Апостола, и после вознесения — не то чтобы как-то особенно противно, но вот не цепляет и всё. Пришлось использовать в качестве фона другие удовольствия — еду и выпивку. Иллюзорные, конечно, но по вкусу неотличимы от настоящих, а появляются по щелчку пальцев.

Молодой человек на меня поглядывал с изрядным опасением. Ему, что называется, кусок в горло не лез, хотя я призвала лучшие яства из придуманных поварами Фалмарта за три тысячелетия. А выпивки он и вовсе сторонился, как огня. И мерность сократила до ровно трёх, чтобы ему привычнее было. Сама не знаю, с чего меня ТАК добротой распёрло. Но Сора всё ещё видел перед собой грозную богиню из зала суда, способную отправить его в небытие щелчком пальца. В целом реакция абсолютно правильная, но немного не ко времени. Я хотела просто отдохнуть и поболтать о его мире, а он отвечал, как на допросе у имперских палачей — старательно, очень подробно, но зажато.

Полномочий, позволяющих приказать тени перестать бояться, у меня, как ни обидно, не было. Я могла пригасить все чувства мертвеца в целом, но вот убрать одно конкретное, оставив другие в неприкосновенности — это не ко мне. После повышения до демона назначу какую-нибудь гетеру помочь ему расслабиться, но это дело небыстрое. А пока мне удалось выжать лишь несколько интересных новостей… причём не только о мире Соры, но и о моём собственном. В частности, то что возле Алнуса гуляет и сбивает вертолёты какой-то тролль из Драгонара. Я его, между прочим, сюда не приглашала! Куда вообще смотрит Жизель и чем она занимается помимо зоофилии с драконами?!

Настроившись на своего единственного Апостола, я сразу же ощутила её глубокую панику.

«О великая богиня! Сжальтесь над своей смиренной слугой! Я старалась изо всех сил! Но вмешались совершенно непредвиденные обстоятельства!»

«Ты лучше других знаешь, что жалость мне неведома, Жизель. Благими намерениями вымощена дорога ко мне, а я сужу только по результатам. Что ты опять натворила?»

«В мои планы вмешался незнакомый морозный дракон из Людоедских Земель! Я не успела его подчинить, всё случилось слишком быстро! Он уничтожил моё тело, забрал Косу и потребовал, взамен на возможность регенерации, снять подчинение с Пламенной и её детёнышей! А когда я это сделала, мой дух снова заперли в Косе, прежде чем я успела атаковать их!»

«Их?»

«Да, у него есть рабы из тёмных эльфов с Фалмарта!»

«Из тёмных эльфов? Не из клана Души ли случайно?»

«Да, великая! Но откуда Вы так точно знаете об этих ничтожных существах? Я сама только случайно название этого клана узнала во время боя с ними…»

«Дура хвостатая! Клан Души посвящён мне! И у меня тут уже три десятка их теней с жалобами на бесчинства Пламенного Дракона собралось! Что ты за апостол такой, если не знаешь географии культов собственного бога?!»

«Но великая, заповедь о естественном отборе…»

«Дважды дура. Заповеди неукоснительны к исполнению для смертных! Апостолы же должны понимать их как инструкции и рекомендации, зная, когда из зачем их можно и нужно обходить, чтобы соблюсти не букву закона, а дух!»

«Я это знаю, великая! Но разве в данном случае гибель этого мелкого племени не была Вам на пользу? Ведь она должна была дать мне силы, чтобы победить Рори!»

«О Рори и твоих планах её добычи мы ещё поговорим отдельно! А пока давай к текущей ситуации. Что ты намерена делать сейчас, чтобы выбраться из заточения? Только не проси моей помощи, а то я в тебе окончательно разочаруюсь».

Я в принципе могла просто выдернуть косу в подземный мир и потом вернуть её на землю где-нибудь в другом месте. Но после этого Жизели ещё повезло бы, если бы она осталась в моих владениях хотя бы посудомойкой.

«О великая, после моего заточения случилось ещё одно событие. Косу выкупил у дракона и тёмных эльфов некий человеческий герой из Людоедских Земель. И он хочет говорить с Вами, чтобы обсудить условия моего освобождения».

Я закрыла ладонью лицо.

«Соединяй нас. И храни тебя все одиннадцать, если этот герой окажется неинтересным».

«Мисс Харди? Зовите меня Смит. Агент Смит».

«Как тебя звать — я как-нибудь решу сама! Меня гораздо больше интересует, кто ты вообще такой и откуда взялся!»

«Мисс Харди, я конечно могу это рассказать, но разве вам не известно, что информация имеет цену? Для переговоров, полагаю, вполне достаточно знать, что я представляю божественную силу, известную как Пять Радужных Будд».

«Тебе лучше выдумать более убедительную чушь, смертный. Будда в Драгонаре существует лишь один!»

«По мнению аборигенов — да. Но если вы используете в качестве информации о Божественных Духах северного континента только суеверия местных дикарей — я могу предложить вам источники более полные и надёжные».

«А ты, стало быть, не абориген… Игрок?» Это бы объяснило его поразительную наглость. Все Игроки ею отличались. А в период Волн Бедствия новые Игроки появлялись всегда.

«В вашем смысле, пожалуй, да. Я из того же мира, откуда родом известные вам Игроки. И обладаю аналогичными возможностями. Однако если бы в моём мире меня назвали игроком, это было бы большим оскорблением».

Любопытство на некоторое время перебороло во мне даже возмущение. Пришелец из мира Игроков, который не хочет, чтобы его так называли?

«Если ты не врёшь, то это может быть… Довольно интересным. А Пять Радужных Будд — тоже Игроки?»

«Всё, что я сказал о себе, относится и к ним, кроме того, что они гораздо сильнее».

«Предположим, я тебе поверю. Чего тогда ты хочешь? Или правильнее, чего они хотят? Если ты при них — как наши Апостолы при нас…»

«Мы хотим взять Врата Алнуса в аренду до окончания Волн Бедствия. Под арендой мы подразумеваем соответствующим образом оплаченные права прохода в обе стороны, а также право перенацеливать Врата на другие миры, когда это будет технически возможно».

Богам не нужно дышать, но я всё равно задохнулась от наглости подобного требования. Даже мы, Двенадцать Богов, не имеем постоянного доступа к управлению Вратами — всякий раз с приближением Волны начинаются сложные дипломатические игры за то, кто в этот раз получит право их открывать. Моя очередь в последний раз была тысячу лет назад. И теперь какие-то проходимцы хотят её отобрать?!

«Под соответствующей оплатой вы подразумеваете жизнь этого глупого Апостола?» — уточнила я, едва удерживая в себе клокочущую ненависть.

«Мисс Харди, пожалуйста не принимайте меня за идиота, не знающего основ бизнеса и дипломатии. Я понимаю, что доступ ко Вратам стоит чрезвычайно дорого и в качестве оплаты потребует крайне редких товаров и услуг. Однако в нашем распоряжении такая валюта есть. Что касается Апостола Жизели, то она мне понадобилась как средство связи, не более того. После завершения переговоров она будет возвращена вам бесплатно, в качестве жеста доброй воли».

Ну… Это уже хотя бы что-то.

«И что же вы способны предложить такого, чтобы заинтересовать бога?»

«За право прохода через Врата в тот мир, с которым они соединены сейчас, я предложу вам душу некой Рори Меркури, в которой, насколько мне известно, вы заинтересованы».

Жизель! Убью сплетницу! Уже проболталась!

«Ну, такая сделка меня пожалуй устроит, хотя честности ради — Врата и так открыты с обеих сторон для всех, кому хватит силы к ним пробиться. Ключ к ним не нужен…»

«Сейчас да — но вы можете их в любой момент закрыть или соединить с другим миром. Под правом прохода я подразумеваю гарантию, что вы этого не сделаете без предупреждения и согласования с нами».

«Ну… Согласна, такую гарантию я, пожалуй, дать могу…» Особенно за Рори!

«Вот и хорошо. Контракт на вторую часть сделки — на право активного управления Вратами — я предлагаю обсудить их заключить после того, как первая часть с нашей стороны будет выполнена».

Эй! Это в принципе резонно и справедливо, но я же тут умру от любопытства, пока они будут её ловить!

«Ну уж нет! Заинтриговал девушку — так рассказывай! Что у тебя там ещё в заначке интересного!» Да, стиль разговора соскользнул на совсем не божественный. Но перед кем мне тут изображать величие? На Смита оно всё равно впечатления не производит. Вот когда он умрёт и окажется у меня — тогда мы, конечно, поговорим по-другому!

«Мисс Харди, вы когда-нибудь слышали о таких существах, как эмпиреи?»