Мы, монстры. Книга 2: Иные

Глава 37. Ух'эр

Животное было странное — заваливалось набок и постоянно норовило лететь в сторону моря.

Йен удерживал его с трудом и очень надеялся, что они движутся правильно. От самых Нижних земель он вел скотину над береговой линией — так не ошибешься. На это он, по крайней мере, очень надеялся.

Существо, вроде как, и слушалось, но постоянно как будто забывало, в какую сторону его только что выровняли. Несколько раз теряло воздушные потоки, ныряло в ямы. И Йен был уверен: попадись на пути какое-нибудь препятствие — обязательно в него врезалось бы.

Наверное, предполагалось, что оно — грифон. Только слегка облезлый.

Конечно, думал Йен, Нильф не со зла подсунула ему вот это. Оно просто, видать, оказалось ближе всех к нему, когда он потребовал ездовое животное. Потому что брать такое на битву, вероятно, как-то постеснялись. Вот и паслось себе тихонько в окрестных лесах, в деревья врезалось. А тут вдруг — он. И сразу — на взлет.

Оно, кажется, до сих пор в себя не пришло.

"Ничего, — думал Йен, — ты еще не видел, как я на дикой виверне летел. Тебе еще повезло!"

Существо своего везения не осознавало и дальше продолжало загребать не туда и пытаться свалиться с неба раньше времени.

Как и куда его посадить, Йен задумался, только когда заметил справа за скалами обжитые территории, пошел выше и правее, пролетел над хребтом и увидел наконец вдали белые башни и белый дворец, вмурованный в гору.

“Там же целый дворец, — понял он вдруг. — Да, беда... Точно врежется. А может, и не раз”

Будто услышав его, над дворцом взмыла черная тень. Мирт.

Этот не врежется. Только летит все выше. И прочь.

— Что за день такой? — сокрушенно пробормотал Йен. — Все летят не туда.

Рискованно отпустил одну руку, чтобы сунуть в рот пальцы, и оглушительно свистнул. Мирт, кажется, услышал. Йен толком не рассмотрел, развернулся ли он на свист, потому что существо под ним — точно услышало. Не ожидавшее такого, оно дернулось, страшно захрипело и тут же снова попробовало завалиться набок. Йен выругался, схватился за перья обеими руками, дернул. Несколько перьев и куча пуха остались в руках, а существо, закрутившись в воздушном потоке, рухнуло вниз.

Мирт был слишком далеко.

Отчаянно вертящиеся вершины скал — близко.

Йен упал на спину облезлого грифона, обхватил шею, рванул на себя, прошипел:

— Давай, птичка! Либо поднимешься, либо придушу...

Кажется инстинкт самосохранения у этой пришибленной заразы, все же где-то был, просто где-то глубоко и очень незаметный: в последний момент она все-таки выровнялась. Стремительно приближающиеся скалы перестали вертеться, но оказались в опасной близи. Йен вскочил на ноги прямо у нее на спине, чтобы по возможности сгладить удар. Птичка тяжело бухнулась на лапы, Йен мягко оттолкнулся, спрыгнул, перекатился.

Поднялся и отряхнулся. Животное тяжело дышало и ошарашено косилось выпученным глазом.

“Глаз был такой? — подумал Йен. — Или стал после полета? Интересно, что со вторым?”

Проверить не успел: с неба стремительно упал Мирт. Но этот-то умел падать. Он даже любил падать: нестись головой вниз, чтобы красиво выйти из падения в последний момент и бухнуться на лапы. Птичка шарахнулась в сторону и хрипло каркнула, уставившись теперь на Мирта. Глаза — теперь Йен видел, что таки оба — у нее стали еще безумнее.

— Подожди здесь, — сказал Йен и ткнул ей палец под нос. А потом — в землю у ног. — Здесь. Ты мне пригодишься. Домой все равно дорогу не найдешь. Еще к Мирдэну отправишься…

Мирт тихо фыркнул.

— Ты тоже пригодишься, — утешил его Йен. — Поднимешь меня туда, — ткнул теперь на дворец Тейрина. — А потом вернешься за Рэем. Рэя надо довезти домой. И на этот раз, — теперь палец оказался под носом Мирта, — я серьезно. Домой, а не обратно. Хотя знаешь что… А черт с ним!

Кивнул на чучело за спиной.

— Это тоже забирай. Покажи и ему, где его дом, а то видишь, как его пришибло. А дома, глядишь, оклемается.

Мирт вопросительно заглянул в глаза. Так, по крайней мере, показалось — что вопросительно.

— А я найду, на чем полететь, — пожал плечами Йен. — Куда полететь. И зачем полететь. Только Нивену меч отдам — и найду.

Мирт раздраженно вздохнул, но возражать не стал и даже лег на камни, чтоб на его спину было легче взобраться. Йен подмигнул птичке, запрыгнул на Мирта, и они взмыли вверх.

На спине у Мирта было спокойно, уютно и защищенно. Почему-то думалось о доме.

Впрочем, о какой, к черту, доме?

А что уютно было... Так после той пришибленной твари и в свободном падении со скалы уютно будет.

Мирт опустился на площадку одной из башен дворца. Под ногами лежали люди.

— Да-а, — задумчиво протянул Йен. — Сразу видно. Здесь был Нивен.

Кто-то застонал, еще кто-то попытался подняться. На первого рыкнул Мирт, и он тут же замолчал, второго легонько пнул Йен. Больше никто не шевельнулся.

— Брысь, — сказал Мирту Йен и двинулся к двери.

Шагал быстро, уверенно и не обернулся в дверях. А незачем оборачиваться: взгляд Мирта такой тяжелый, что хорошо, если не придавит.

Йен шагнул в коридор. И осторожно, тихо-тихо, двинулся вперед.

Найти их было просто — сладковатый запах крови тянулся тонкими нитями по всем коридорам. Оставалось просто идти по нити.

Коридор, поворот, еще коридор, спуститься по темной широкой лестнице… И ни души вокруг. Ушастый, что ли, всех распугал? Или Тейрин отправил куда подальше? А может, тут и нет никого? Кто его, Тейрина, знает, сколько народу он при себе держит. Держит ли вообще. Если связался с Сорэн, то вряд ли. Это ж каким одиноким существом надо быть, чтобы связаться с ней?

Йен помнил ее. Очень плохо помнил лицо и взгляд, но отлично — ощущение холода. Испепеляющего и убийственного холода. Он никогда не боялся ни мороза, ни снега, но вот Сорэн… Впрочем, нет, ее он тоже не боялся. Она ему просто не нравилась. Очень сильно не нравилась.

Нить становилась все толще, и по очередной лестнице, ведущий вниз, запах растекся ух’эровским облаком. Йен сбежал по ней, толкнул ближайшую дверь.

Шагнул в зал.

Мазнул взглядом по двум существам, стоящим на пути. Пройти они не помешали, только уставились примерно так же, как только что таращился недоделанный грифон.

Йен сделал еще шаг, поднял взгляд — и застыл.

Впереди, вся в крови, стояла Сорэн.

Высокая, ослепительная и все такая же холодная. От нее мороз пробирал даже изнутри.

Да, она очень ему не нравилась.

А еще у нее на груди затягивалась рана. Ни капли золотой крови не пролилось оттуда. Значит, ранили, но несерьезно и не тем.

Нивен стоял спиной ко входу, стоял нетвердо. Руки, кажется, были связаны.

“Навоевал без меня, ага, воитель, — хмыкнул про себя Йен. — Страшный. Грозный. Опа-асный".

У стены лежал пацан, сам весь в белом, рожа белая. Тейрин, кто же еще? Мертв уже, что ли? Быстро с ним Сорэн, быстро…

Судя по всему, поднялась она вот тут, из крови, где ж ей еще подниматься. А его туда, выходит, бросила. Парень хлипкий, мог и не пережить такого полета.

— Правителями тут без меня кидаетесь? — спросил Йен. И как только Сорэн перевела на него взгляд, кивнул ей. — Привет!

— Я знала, что ты придешь, — тихо сказала она.

— Я пришел с миром, — заулыбался Йен. Нивен наконец медленно развернулся, пристально и бессмысленно уставился в глаза. А ведь Йену начало казаться, что он уже понемногу начинает разбираться в его взглядах.

— С миром? — мягко улыбнулась Сорэн.

— Ну а зачем нам воевать? — Йен пожал плечами и осторожно двинулся вперед. — Ты мне, конечно, не нравишься, но ты Изначальная, мне тебя не победить. Никому тебя не победить. И знаешь… — Йен вздохнул, неожиданно для себя — с облегчением. Он вдруг захотел сказать правду. Хоть раз, хоть кому-то. — Я устал от этого мира. Я его не понимаю. А он не понимает меня. Эти их странные правила… Кто-то придумал, каким здесь надо быть. Но они не учли, что я уже другой. Я не могу быть, как они. Я не из этого мира. Ты тоже.

— Шаайенн, — сказал Нивен.

Не спросил, не позвал — просто сказал. Обрати, мол, на него внимания.

— Этот вот вообще быстро вращается и чувствует, — пожаловался Йен. — И считает, что так надо.

Сорэн едва заметно нахмурилась. Не поняла, кажется. Но тут же сделала вид, что поняла.

— А ты? — мягко спросила она. — Как считаешь ты?

— А я не знаю, — Йен поравнялся с Нивеном. Тот продолжал смотреть в глаза так же бессмысленно. Йен снова перевел взгляд на Сорэн. — Ты объяснишь мне?

— Значит, — медленно проговорила она, — пророчество правдиво. Тейрин сказал, ты будешь защищать меня. Ему, как видишь, — кивнула в сторону бесчувственного тела, — это не удалось.

— От кого защищаться будем? — деловито спросил Йен. — От этого? — и тяжело хлопнул Нивена по плечу.

— Отойди от него! — голос Сорэн странно зазвенел. Чуть слышно, но зазвенел.

Йен медленно убрал руку. Потом протянул к Нивену еще раз, вопросительно глядя на Сорэн. Осторожно ткнул его в плечо пальцем. Спросил:

— А так?

Нивен снова уставился в глаза, и на этот раз во взгляде Йен различил хоть что-то: явную мрачную угрозу.

— Отойди, Затхэ, — повторила Сорэн, уже спокойнее и, кажется, подавив раздраженный вздох. — Он опасен. Ты еще не до конца веришь мне. Возможно, даже считаешь, что это существо — твой друг. Но он тебе не друг. Ты не знаешь его.

— А ты знаешь? — выгнул бровь Йен.

— Я все знаю, — улыбнулась она.

Нивен тихо вздохнул и вдруг совсем по-человечески закатил к потолку глаза.

— Он не сказал тебе, — продолжала Сорэн. — Не удивительно. Скажу я. Я всегда была голосом правды. Единственным голосом правды среди всей отвратительной лжи, — она замолчала, и Йен с трудом сдержался, чтобы не подогнать. Ох и любит же она всякого рода представления! — В нем живет Лаэф.

"А-а, — растерянно протянул Йен. — Если так... Ну, может, представление и впрямь было оправдано".

Он медленно развернулся к Нивену. Задумчиво пробормотал:

— А это многое объясняет…

Столько раз оживать просто так никто из нормальных людей не умеет. Да и Иные, кажется, тоже.

Нивен перевел убийственный — теперь точно — взгляд с Сорэн на него и очень четко проговорил:

— Это не так.

— Зачем ей врать? — удивился Йен. — Зачем ей. Так. Врать.

— Он не живет, — Нивен качнул головой. — Он держится за меня. Помогает. Сложно объяснить.

— И давно это с тобой? — деловито хмыкнул Йен.

— Но я — не он, — Нивен очень старался выговаривать слова четко. Либо все звучало так четко и отрывисто, потому что ему трудно было говорить.

— Как давно?! — настойчиво переспросил Йен, шагнул, оказываясь с ним лицом к лицу. И что самое главное — спиной к Сорэн. И угрожающе добавил. — И в глаза смотри!

Нивен нахмурился — он и без того смотрел в глаза. Йен не столько увидел растерянность в бессмысленном взгляде, сколько догадался, что она должна там быть. Убийственная злость, по крайней мере, ушла.

— Всегда, — тихо сказала Сорэн за спиной.

В общем, большего Йену было и не надо.

Он коротко подмигнул Нивену и круто развернулся обратно.

Будь он слишком чувствительным, то наверняка бы сейчас переживал вместо того, чтобы думать. Злился бы или расстраивался. Он умел не чувствовать. Он, собственно, только это и умел. Это — и всегда использовать новые возможности. Как, например, появившуюся сейчас.

Изобразить гнев — и успеть передать сигнал. Ну и конечно, убедиться в том, что сигналишь правильному союзнику.

Нивен знал о пророчестве, так? И Лаэф — если верить Сорэн — был с ним всегда. Если Лаэф хотел бы, чтоб Сорэн не защитили, Лаэф убил бы всех на своем пути. Затхэ — так тем более. У Нивена было много возможностей сделать это, к тому же раньше он куда меньше шатался.

Но он не сделал.

— Всегда-а-а?! — возмутился Йен. И гневно уставился на Нивена, который теперь смотрел иначе. Как будто бы все так же бессмысленно, но с примесью легкого раздражения: кажется, ушастый, в отличие от Сорэн, представления не любил. — Убил бы тебя, — Йен потащил было меч, но сунул обратно за пояс: показал Нивену, как легко ходит, — но думаю, Сорэн самой захочется это сделать. Лаэф был ее врагом куда дольше, чем ты — моим. Ну и так как мы с ней теперь вроде как союзники…

— Я еще слаба! — провозгласила Сорэн, и Йен уловил перемену теперь в ней: пришло ее время растеряться.

“Не ожидала такого напора, детка?”

— Так я его подержу! — воодушевленно отозвался он, схватил Нивена под локоть и поволок вперед.

Остановился напротив Сорэн и сказал, все так же воодушевленно, восторженно глядя на нее снизу вверх:

— Весло!

Сорэн очень по-человечески растерянно хлопнула белесыми ресницами.

Нивен начал движение, а Йен деловито бросил:

— Красивая грудь, кстати.

И прыгнул в сторону, когда почувствовал, что Весло — у Нивена.

Сорэн растерялась окончательно. Скорее всего, через мгновение она пришла бы в себя, но мгновения у нее не было.

***

Меч пел уже давно пел. Не тихо вибрировал — пел в полный голос, и перешел на крик, как только они с Йеном сделали к ней первый шаг.

Звенел на самой высокой ноте. Дрожал в ожидании.

Конечно, он ждал руки Лаэфа.

“Ну, ничего, — подумал Нивен, — придется довольствоваться тем, что есть”.

На слове “Весло”, даже не дав ему прозвучать до конца, Нивен схватился за рукоять. Йен прыгнул в сторону, Нивен, сжав меч в руке, крутанулся вокруг себя — и острое лезвие чиркнуло по белому животу: Сорэн успела отшатнуться.

Тонкая полоска — золотая кровь. Свечение изнутри.

Сорэн опустила изумленный взгляд на рану. Подняла — на Нивена.

А тот продолжая вращение, сделал новый оборот вокруг себя, и отпустил рукоять в последний момент. Хотя, как отпустил... Скорее, меч просто вырвался. Со звоном стрелой сорвался с его ладони, вонзился ей в грудь: почти в то самое место, где уже затянулась рана от позолоченного кинжала.

Богиня пошатнулась. Растерянно и укоризненно выдохнула:

— Затхэ…

— Будь здорова, — ухмыльнулся Йен.

Нивен упал.

Йен подхватил его под плечи. Сорэн не подхватил никто — белое тело рухнуло в кровь. Мир вскрикнул. Дрогнул. Шатнулся пол под ногами, и показалось на миг, что сейчас и дворец, и скала рухнут, прямо как та белая башня.

“Мы все разрушаем”, — подумал очевидное Нивен.

В ушах шумело.

— Она же не встанет еще раз? — деловито уточнил Йен над ухом.

Отпустил — Нивен уперся руками в пол позади себя, чтоб не упасть.

— Вот, — сказал Йен, наставительно поднял палец. — Вот зачем мечу нужно имя!

Глянул туда, куда только что рухнула Сорэн и демонстративно вздохнул:

— Утопил мой меч… — потом глянул на Нивена и спросил. — Лаэф за тебя держится? Серьезно?

— Долгая история, — отмахнулся Нивен и тут же вернул руку обратно на пол — одной подпирающей его руки было мало.

Только сейчас почувствовал, какой пол холодный. Опустил взгляд и поморщился. Белый мрамор. Вот теперь он точно на всю жизнь возненавидит белый мрамор.

— У меня есть время послушать, — хмыкнул Йен, уселся рядом, смерил Нивена подозрительным взглядом. — Если ты, конечно, не запланировал опять умирать. С тебя станется, ты чтобы поменьше говорить, и помереть можешь…

Нивен уловил движение рядом, обернулся, Йен уставился туда же, задумчиво прищурившись.

Тейрин осторожно поднимался, держась за стену. Мертвенно бледный, но живой. Стражи во главе с Критом уже спешили подхватить.

— Очухался, — насмешливо бросил Йен. — Давай-давай, приходи в себя! Убирать беспорядок-то надо. И первым делом вот это, — кивнул на емкость с кровью, — пока оттуда опять ничего не полезло. Понаразводят тут Мертвых богов, а мне их того…

— Это мне их того, — отозвался Нивен.

— Моим мечом, — напомнил Йен.

— Твоим? — переспросил Нивен. — Ты его нашел в облом...

***

Лаэф медленно осел на землю, вновь схватившись за лицо. Трое замерли, не сводя напряженных взглядов с него. Ух'эр же проследил за нитью. Не оборвалась, не упала. Значит... Он первым понял, что произошло, а потом и почувствовал — Сорэн ушла. Мелькнула кровавым сполохом вдали и исчезла.

Рядом глубоко и будто бы устало вздохнул Заррэт.

А Лаэф вдруг засмеялся его, ух'эровским, смехом, звенящим на грани безумия.

И смех этот стал сигналом.

Даже не переглянувшись, все четверо шагнули к старшему брату.

Сорэн мертва, а значит, остался он, Темный, Истинный.

Тигрицей прыгнула Тэхэ, завалила на спину, вторым прыжком оказалась за головой и прижала к земле плечи. Эйра вцепилась в ноги. Ух'эр схватился за горло, но Лаэф все продолжал смеяться, задыхаясь, будто выпад этот — тоже смешон. Смеяться уже над ними, и Ух'эр внезапно понял, за что все так ненавидят его.

Он — воплощение вот этого смеха.

Лаэф отмахнулся легко, как от здешнего ветра, и Ух'эр так же легко отпустил, откатился в сторону, схватился за веревку, пытаясь вырвать из рук, отодрать от ладони. Да и не хотел он брата душить — отвлекал внимание. Потому что Заррэту всегда нужно было немного больше времени, чтобы перейти к действиям.

И все получилось: стоило откатиться в сторону, как в грудь Дикого вонзился черный кинжал Воина. И тот навис, вглядываясь в фиолетовые, на миг изумленно округлившиеся глаза. Навис не хуже самого Ух'эра, любившего ловить такие вот последние взгляды.

Веревка подалась, но не в ту сторону. Не мальчик вытаскивал Темного — тот тянул мальчика вниз.

И упорно не отпускал.

***

Нивен не договорил — вскрикнул. Коротко, но страшно. Рухнул на спину, сцепил зубы, выгнулся дугой. Его швырнуло в сторону, в другую. Йен схватил за плечи, с трудом удержал.

— Да я же пошутил! — рявкнул так, что снова будто бы дрогнуло все вокруг: дворец, скала, мир. — Хватит! Умирать!

И зло процедил сквозь зубы:

— Ты и впрямь не понимаешь шуток!

— Всё. Хорошо. — с трудом вытолкнул из себя Нивен, не открывая глаз.

— Не хорошо, — Йен мотнул головой, будто Нивен мог увидеть. — Это плохо! Я плохо отличаю одно от другого, но сейчас даже я знаю, это — плохо!

— Ла-эф, — прошептал из себя Нивен, — уходит. Все правиль...

Его снова скрутило. Снова дернулся. Из носа потекла кровь.

— С-сволочь! — прошипел Йен то ли Лаэфу, то ли Нивену, вскинулся, приказал Тейрину. — Ведьму сюда! Быстро!

— Но я уничтожил…

— Не ври мне, — Йен заговорил тише, впустил в голос стальные нотки речи Дэшона. — Ты мог перебить десятки, сотни ведьм, но некоторых должен был оставить. Лично для себя. Поэтому. Ведьму. Быстро.

И впервые за очень-очень много лет в глазах Тейрина мелькнуло вполне четкое выражение: изумление.

— Бегом, — совсем тихо отчеканил Йен.

И мальчик послушался. По крайней мере — кивнул. Шепнул что-то растерянному гному — и тот быстро зашагал прочь. Оперся на руку второго стража — и побрел куда-то с ним.

Йен перевел взгляд на Нивена. Тот уже затих. Не дергался, не крутился. И кажется, не дышал.

Йен протянул было руку, чтобы приложить к его груди, послушать сердце, но отдернул, не дотянувшись.

В конце концов, с ним такое бывает. Он так делает. Падает, а потом поднимается. Оживает. Умирает и возвращается. Так какой смысл проверять, бьется ли сердце сейчас?

— Я подожду, — тихо сказал ему Йен. Уперся рукой в пол позади себя, второй — обхватил согнутое колено и уставился на темную, уже почти черную, тягучую кровавую массу. — Подожду.

***

Гном распахнул перед ней дверь, и в нос тут же ударила страшная вонь.

А потом она узнала обоих, и в тот же миг ее сердце покрылось коркой льда, нет, оно стало льдом, треснуло, рассыпалось осколками.

Шаайенн сидел на полу. Нивен лежал рядом. Ей не нужно было подходить, чтобы знать, чувствовать: Нивен мертв.

Рыжий обернулся, уставился в глаза странно, задумчиво, и только теперь она вспомнила, что сейчас — в облике старухи. И только через мгновение поняла: ему плевать. Он узнал ее, и ему плевать. Он вообще как будто не здесь.

— Помоги ему, — бросил равнодушно. И снова уставился на что-то впереди себя, пробормотал. — С ним бывает…

Она подошла, села рядом с Нивеном, закрыла глаза и протянула к нему ладони. Длинные узловатые пальцы дрожали. Дрожал и голос, когда начала шептать заклинания. Бессмысленно шептать, потому что ни сил у нее сейчас не было, ни шансов. Повторяясь: как тогда, двадцать лет назад, разговаривала с ним, уговаривала: живи.

Пыталась заставить биться заново замершее сердце.

***

Ух'эра отшвырнули, он прокатился по черной земле, поднял клубы серой пыли, врезался спиной в скалу. Вскочил на ноги и здесь, вдали от их возни, отчетливо услышал ведьму.

Он всегда слышал их — тех, что пытаются спасти, вернуть.

Глупые, какие они все глупые. Считают, что могут с ним тягаться. Пф!

Да никто не может с ним тягаться!

Даже он сам!

Даже он сам... Почему-то вспомнились глаза Талы, ее улыбка, смех… И последний вопрос Марлы: “Ты спасешь насекомых?”

Он застыл, пыль осела.

Лаэф ногой отшвырнул Эйру, локтем в очередной раз ударил Заррэта, вцепился в веревку и даже пытался подняться, будто хватка Тэхэ на его плечах — так, мелочь.

Ух'эр нахмурился.

— Ну вот… — задумчиво пробормотал он. — Теперь, получается, спасу… Опять.

И выругался.

Аж обидно, честное слово: сначала убить девку за то, о чем она спросила, а потом взять и последовать ее совету.

— Нет, ну я же не специально, — пробормотал он себе под нос, будто оправдываясь, будто надеялся, что Марла ветром носится здесь, в его царстве, и услышит. — Лаэфа надо остановить. И мне уже надоела эта возня.

— Заррэт! — крикнул Ух'эр, когда тот занес руку для очередного удара.

Тот вскинул голову и тут же пропустил удар, упал. А Лаэф расхохотался вновь.

Заррэт вскочил, глянул исподлобья. Лаэф был занят сестрами, так что пару мгновений у Ух'эра было. Но кричать “кинжал!” он не решился: услышит еще старший, отберет ножик раньше времени. Он просто указал на оружие пальцем — так, чтобы только Заррэт, сжимавший его в руке, видел. Толкнулся ногами, взмыл вверх, закружился в танце с ветром, и вспомнил вдруг, что он — вновь властитель этого мира. И потому пора прекращать шутки: здесь не обязательно за ними прятаться.

Остановился, замер в пепельном воздухе над головами братьев и сестер, раскинул руки в стороны — и замолчал ветер.

Стало тихо.

Улыбнулся Заррэту, глядя сверху вниз, и требовательно щелкнул пальцами.

Щелчок грохотом разнесся по равнинам, волнами ударился о черные скалы вдали, откатился.

Лаэф и сестры прекратили возню внизу, вскинули головы, но было поздно: Заррэт уже швырнул ему оружие.

Может, думал, что Ух’эр бросится на старшего сверху вниз. Может, что метнет — и кинжал пронзит его сердце еще раз. Или, что было бы куда веселее, пронзит глаз.

Ух’эр улыбнулся и им, глядя сверху.

Мелкие, мелочные, глупые, самоуверенные. И всегда забывают об одном: он — Смерть. Он — всегда решает. Он — делает последний шаг.

Взвился в очередном полете с ветром, еще выше, размахнулся в танце, и всю силу вложил в удар, короткий и рубящий.

***

Перерезанная нить танцующей золотой паутинкой падала вниз.

Ух’эр рухнул раньше.

Лаэфовой тенью провалился в темные глубины небытия в который раз.

Бледным телом остался лежать на темной равнине своего царства.

Бесполезным мертвым камнем выпал из руки кинжал.