Мы, монстры. Книга 2: Иные

Глава 36. Сорэн

На подлете к замку Мирт ушел вверх, и Нивен, чертыхнувшись, снова вжался в его спину. Руки будто сами по себе сжимали поводья, да и тело он чувствовал плохо. А вот голова — опять закружилась.

"Глупо будет упасть сейчас, — отстраненно подумал он. — Над замком".

С другой стороны — разве было время, когда он делал хоть что-нибудь умное?

Зависнув на миг над острыми, будто игрушечными, башенками, жаба пошла на снижение. То ли почувствовала, что с Нивеном что-то неладно, то ли просто решила покрасоваться перед теми, кто внизу: не нырнула по привычке головой вниз — летела медленно, нарезая круги.

Нивен собрался с силами и осторожно выглянул из-за чешуйчатой спины.

На посадочной площадке башни было с десяток человек. Его не встречали радостными криками, но и не целились из оружия. Посматривали в небо — и хватит.

Нивен был не против. Тем более люди на площадке вдруг стали двоиться перед глазами, расплываться. Нивен зажмурился, несколько раз моргнул.

“Еще немного, — сказал себе. — Еще немного — потом падай, сколько влезет”.

Подумал, что думал уже так когда-то.

Только сейчас никто не рявкнул изнутри: "Соберись!", как это было раньше.

Лаэф был далеко.

А Нивен без Лаэфа — слаб. Он даже не проверил, насколько — сразу украл жабу и помчался вперед. Очередная глупость, за которую Лаэф непременно отругал бы, если б мог. Нивен и раньше делал глупости и спасался лишь чудом. Теперь чуда не будет. Голова кружилась, белый дворец неумолимо приближался, а Нивену страшно хотелось развернуться.

Ведь все, что пришлось бы по душе Лаэфу, — неправильно. Так? А попытка убить Сорэн ему бы точно понравилась.

Люди на площадке расступились. Осталось совсем немного.

Если разворачиваться, то сейчас.

Нивен взялся за поводья — и не потянул.

Мирт плавно, даже грациозно, сел.

“Хватит решаться, — подумал Нивен, — пора заканчивать”.

В конце концов, Нивен не умел принимать решения без Лаэфа. Нивена без Лаэфа никогда не было.

И не будет.

“Примерно, десять”, — решил он, окинув взглядом встречающих. Сосчитать все еще не мог: перед глазами до сих пор все шаталось и двоилось. В ушах шумело.

Он спрыгнул со спины Мирта, пошатнулся, схватился за него — тот презрительно покосился. Но у Нивена не было больше ни сил, ни времени на игры в гляделки.

— Где Тейрин? — спросил он, стараясь говорить уверенно и громко. Так ведь говорит Рэй?

И будто в ответ на его вопрос, дверь на площадку распахнулась и навстречу шагнул гном.

Кустистые гномьи брови поползли вверх, и только тогда Нивен понял, что знает его.

“Табуретка, — мрачно определил он. — Опять. Ну, ладно”.

Вместе с последней мыслью выхватил кинжал, метнул в гнома, но тот успел отбить его секирой. Нивен швырнул второй. Гном увернулся.

Люди на площадке поняли наконец, что к чему, и рванулись к Нивену, двоих сшиб хвостом Мирт, третьего боднул, отбрасывая. Взлетел, чтобы вновь броситься вниз, но Нивен уже не видел этого — почувствовал. Он сосредоточился на остальных.

“Сейчас проверим, — успел подумать. — Как я без Лаэфа”.

Ушел в сторону от первого подскочившего, ударил с разворота, не глядя, ребром ладони по шее. Противник упал, Нивен — вместе с ним, на колено. Свистнуло над головой лезвие. Подсечкой сбил с ног второго, кувыркнулся через него, вышел на колено, напротив третьего. Тот уже успел обнажить меч, но больше ничего не успел. Короткий удар в солнечное сплетение — и человек согнулся. Схватившись за его локоть, Нивен дернул вниз, сам вскочил.

Круто развернулся к остальным и… пошатнулся.

Нет, без Лаэфа он ничего толком не мог сделать: голова опять закружилась, теперь — после пары кувырков.

Нивен прыгнул навстречу остальным, в последний момент рухнул на колени, прямыми руками подбил под ноги двух ближайших к себе стражей, неудачно оказавшихся на одной линии. Ушел от рубящего удара сверху перекатом в сторону — на одного из упавших. Походя ударил и того ребром ладони в шею — чтоб не мешал. Развернулся, вышел на колено. Следующий удар пропустил бы, но подоспел Мирт — снес хвостом замахнувшегося, а Нивену снова пришлось откатиться — чтобы тот упал не на него.

Вскочил — и замер. Осторожно огляделся.

Люди на площадке лежали. Мирт грузно опустился рядом и довольно хрюкнул. Нивен покосился на него. Жабья морда, кажется, самодовольно ухмылялась.

— Спасибо, — нехотя бросил Нивен.

И медленно двинулся к распахнутой двери.

Гном наверняка бросился с докладом к Тейрину. Что ж, фактор внезапности утерян. Зато гном не мчится на него с секирой наперевес, а это сейчас очень кстати: ноги подкашиваются, голова кружится, по рукам бегут колючие мурашки. И плечо опять болит — кажется, кто-то все таки успел ткнуть чем-то острым.

Мирт угрожающе рыкнул за спиной.

Нивен замер у двери, обернулся.

— Ты не пролезешь, — сказал жабе, подумал и добавил. — Жрать надо меньше.

Мирт, кажется, удивился. Пришла очередь Нивена самодовольно ухмыляться.

А потом он нырнул во тьму.

Прошел несколько шагов, прислонился здоровым плечом к стене, проморгался.

“А вот это плохо, — подумал он. — Я теперь хуже вижу в темноте. Нет. Теперь я ничего не вижу”.

***

— Идиот, — в который раз пробормотал Лаэф и даже прикрыл рукой лицо — как будто не желал этого видеть. Но не видеть не мог. Не видеть означало бы отпустить нить, которая уже вовсе и не нить, а золотой трос. Растет на глазах. За него можно потянуть и — главное — по нему можно попытаться взобраться наверх.

Уже сейчас нужно пытаться, уже сейчас. Иначе будет поздно. Только вот — позволят ли остальные? Ходят кругами, волками смотрят. Нет, посмотреть, конечно, есть на что.

В отличие от них Лаэф быстро восстанавливает силы. Сидит на пригорке в клубах серого дыма, который так и норовит разнести в клочья здешний ветер, но что ему ветер? Он сам — дым. Тень. Тьма. С ним так легко не справиться. И трос в руках уже почти прочный.

— Конечно, ты не видишь ничего! — прошипел он Нивену. — А нос тебе на что? Нюхай! И уши твои! Слушай! Чувствуй! Осторожней!

Нивен его не слышал.

***

Заррэт, напряженно наблюдающий за братом, стоя в нескольких шагах позади, увидел, как тот вскочил, сжал нить — или это уже лучше называть веревкой? — сильнее, как будто еще сильнее можно было сжать. На миг даже испугался, что Темный сейчас начнет взбираться по ней.

Или не взбираться — тенью взлетит, он ведь может уже, видно же: тени вновь послушны ему. Отродье и впрямь питает Лаэфа. Никто из них четверых не окреп за это время. Не носился вместе с ветром над безжизненными равнинами Ух'эр, орошая просторы своим ненормальным смехом, не роняла семена в землю Тэхэ, чтобы взрастить и здесь, как когда-то на месте таких же пустошей, свои сады, не напевала под нос мелодии Эйра, и даже не пыталась ни из чего соорудить себе качель, а ей же, рыжей, только дай где покачаться.

Да и сам он... Создать оружие из небытия, вне кузницы, вне родного мира — задача непосильная. Все, что смог, заточил камень. Только вот резать им волшебную нить — дело пустое. Не разрежет, ибо нет в нем, черном и безжизненном, как все здесь, как душа Ух'эра, силы. Не струится внутри, не пульсирует.

Ничего в нем нет.

***

Стена казалась сплошной, потому Нивен не ожидал, что на него нападут из ниши.

Почувствовал движение и успел увернуться в последний момент. Секира со свистом разрезала воздух рядом с его головой. Нивен упал на колено, но тут же пропустил тяжелый удар в грудь. Ушел в кувырок назад через плечо и вскочить на ноги у противоположной стены. Разглядел наконец силуэт гнома в темноте.

— Ты стал предсказуемым, — заметил тот. — Зря вернулся.

Прокрутил секиру в руке: лезвия со свистом разрезали воздух.

Нивен осторожно шагнул в сторону — чтоб оказаться глубже в коридоре, но остаться лицом к гному.

“У него короткие ноги. Улучить момент — побежать. Не догонит”.

Кажется, так обычно делает Йен. Кажется, Нивен начал понимать, почему.

— Мне нужен Тейрин, — сказал он.

— Он многим нужен, — понимающе кивнул Крит.

— Ты хоть знаешь, что он собирается сделать? — спросил Нивен.

Гном, черты которого стали наконец немного различимы, казалось, задумался. По крайней мере, будто нахмурился больше обычного. Или Нивену очень хотелось так думать.

Он не рассмотрел толком — сзади на шею набросили удавку. Он в общем-то знал, что делать. Успеть перехватить веревку и падать вниз, перебрасывая через себя душителя. Он знал, что делать. Он просто не успел.

Перед глазами окончательно потемнело.

***

— Хватит, — безразлично, задумчиво сказал Тейрин.

Душитель убрал руки — незваный гость рухнул на каменный пол.

Тейрин остановился над ним, пинком перевернул. Присел и всмотрелся в лицо. Брезгливо скривившись ткнул пальцем в артерию на шее. Гость все еще был жив. Крит снял со стены факел, зажег и поднес поближе.

— Кровь этого мне не нужна, — равнодушно отметил Тейрин и поднялся. — Она грязная. А он — не Каарэй.

— Так что с ним делать? — растерялся Крит. — Он прибыл на черной виверне. Искал тебя. Спросил даже, знаю ли я, что ты собираешься делать.

— А он, значит, знает? — хмыкнул Тейрин. — Можем взять его с собой. Пусть увидит, насколько неправ.

Развернулся и зашагал прочь.

— Тейрин, — осторожно позвал Крит, и тот круто развернулся. Раздраженно уставился в глаза: будто он очень спешил, а гном его отвлекал.

“Ага, как же, — подумал Крит. — Так спешил, что аж бросил всё и примчался сюда — смотреть, кого я тут убиваю. Чтобы защитить тебя! От того ли я тебя защищаю? И правда — что ты собираешься делать?”

Впрочем, остальное — позже. Все эти странные игры с камнями и кровью — позже. Сейчас — Нивен.

— Я бы советовал добить его сейчас, — сказал Крит. — Выбросить со смотровой площадки или задушить до конца. Он опасен.

— Я не боюсь его, — Тейрин пожал плечами. — Он хотел видеть меня. Он увидит меня.

И скрылся за поворотом.

Крит щелкнул пальцами, призывая людей.

— Дотащите этого до купален, — приказал им. — Дальше я сам.

***

Нивен пришел в себя от хлесткого удара по щеке. Медленно открыл глаза. Он стоял на коленях, его держали с двух сторон, не давая упасть. Попытался пошевелить руками, но запястья были туго стянуты веревкой за спиной.

Плохо. Но дергаться пока не стоит.

Тело болело. Горло жгло огнем. И дышалось через боль.

Но он был все еще жив.

По щеке его ударил мальчик. Совсем мелкий. В белом длинном плаще, в белых перчатках, и сам бледный, почти как Ух’эр. Совсем еще ребенок с огромными голубыми глазами.

Так, по крайней мере, кажется поначалу — сам он мелкий, глаза огромные, веки словно припухшие от недосыпа. Но если в глаза всмотреться — видно, что ничерта он не ребенок. Взгляд — холодный, чуть брезгливый, но больше равнодушный. Очень взрослый взгляд.

Ударил, дождался, пока Нивен посмотрит на него, отошел на несколько шагов назад. Шагал легко, невесомо, будто бы еще немного — и взлетит.

Отвратительно, сладко и вязко пахло чем-то знакомым.

— Я Тейрин, — сообщил мальчик. Твердо и ровно, как говорил обычно сам Нивен. Обычно, но не сейчас.

— Молодец, — хрипло ответил он. Говорить было больно, но говорить было надо. Вокруг еще не бродит злобная богиня света, значит, есть время убедить с ней не связываться.

“Кровь, — вдруг понял Нивен. — Пахнет кровью”.

Наверняка жертва. Наверняка — для нее.

Запах очень плотный. Крови много. Где столько взял?

Нивен покосился по сторонам. Держащего его с одной стороны он не знал, зато с другой стоял все тот же Крит. Встретился с ним взглядом, ухмыльнулся.

“Ты не заметил, что у вас полно крови? — мысленно спросил Нивен. — Не думаешь, что это плохо?"

Но вслух сказал:

— Теперь яс... — закашлялся, продолжил, — ясно, почему я на коленях. Иначе тебе пришлось бы держать за ногу.

Ухмылка исчезла, гном побледнел. Наверное, снова не ожидал от Нивена такой болтливости.

“Хоть гнома напугал”, — утешил себя Нивен.

Он ничего не мог сделать в этой ситуации. Совершенно ничего. Кроме как говорить.

Да, он начал понимать рыжего. Тот тоже обычно мало что мог. Потому говорил много. И если это сейчас будет раздражать всех вокруг так же, как раздражало Нивена, то хоть позлит их слегка. А может даже — выведет из себя. И использует это. Если его не убьют раньше.

А если убьют — тоже результат.

Лаэфа-то надо как-то убрать.

Нивен поднял глаза на Тейрина. Тот будто чего-то ждал. Будто хотел спросить о чем-то, но не мог.

“Хорошо, — подумал Нивен. — Будет слушать”.

Осталось, чтобы Нивен смог сказать, что нужно. Йена бы сюда — этот бы сказал. Этот бы и что не нужно сказал.

А Нивен и говорить толком не умеет. Никогда не думал, что пригодится этот навык.

— Тейрин, — сказал он. — Сорэн нельзя верить.

В глазах мальчика стояло все то же застывшее равнодушие, но он не перебил. И Нивен, набрав побольше воздуха и сосредоточившись на том, чтобы подобрать слова, продолжил:

— Не знаю, что она сказала тебе. Но она — такая же, как остальные.

“Ну да, отлично сказал, — подумал он. — Как будто Тейрин знает остальных…”

— Мертвым нельзя верить, — заговорил снова. — Если хоть один из них поднимется — попытается подмять под себя все вокруг. Зачем тебе это?

Тейрин молчал.

— Она же все разрушит к чертовой матери, — устало закончил Нивен. Его красноречия не хватало, чтоб объяснить, что представляет из себя Сорэн.

— Есть что разрушать? — холодно спросил Тейрин.

— Всегда можно найти, — дернул плечом Нивен, вспомнил о башне и попытался сдержать неуместную ухмылку. Кажется, получилось не очень. Зато почувствовал: его держат уже не так крепко. Плечо болит. Кажется, рука не будет двигаться. А если будет — то недолго.

— Издеваешься? — спросил Тейрин, и его голос странно дрогнул. Конечно. Никому не нравится, когда над ним издеваются.

Тейрин шагнул к емкости, наполненной кровью, рука, сжатая в кулак, дернулась, как только что — голос. Он что-то хотел бросить туда. Нивен заговорил быстро и в последний момент — Тейрин успел остановить движение.

— Я знаю их, — отчеканил Нивен. — Они используют тебя. Выползут. А потом растопчут. Тебя и всех вокруг.

— Откуда? — равнодушно спросил Тейрин. — Откуда ты их можешь знать?

***

— Что ты делаешь?! — в очередной раз прошипела Сорэн.

Она уже и кричала на него, и шипела, и опять ласково шептала. Тейрин не слушал. Ни ее, ни этого, с серым лицом.

Сначала он ждал, что Крит вернется, а тот все не возвращался, и Тейрин, сжав камень в ладони, вышел из купален.

И тогда она заговорила так, как не говорила никогда. Жестко, холодно, твердо. Убеждая вернуться сейчас же.

Тейрин уже тогда перестал слушать. Он думал о том, почему не может бросить камень. Может, ему было страшно делать последний шаг. Но он ведь знал, всегда знал: если страшно, надо шагать. Чем страшнее — тем увереннее надо шагать. И сейчас он просто зачем-то оттягивал момент.

Потом странный демон с серым лицом начал нести какую-то чушь, а Тейрин говорил просто, чтобы говорить. Решение было принято. Но почему-то — казалось ему — этот разговор должен состояться прежде, чем она поднимется. Пусть демон видит, как она поднимется. А она пусть еще покричит — пока в его руках.

Может, дело было как раз в этом: он в последний раз держал ее в своих руках. В последний раз обладал властью над ней. Одно движение — и власть будет утеряна навсегда.

Тейрину было невероятно тяжело распроститься с властью.

— Я знаю, — говорил демон. — Она использует тебя. Лаэф пытался использовать меня.

— Лаэф?! — напряженно переспросила Сорэн, потом вздохнула, будто с облегчением, и куда спокойнее, почти так же спокойно, как всегда, заговорила. — Я должна была почувствовать, Тейрин. Конечно, Темный не оставит попыток встать на моем пути… Сам прийти не может — подсылает своих монстров. Ты же видишь, дитя, это монстр перед тобой.

“Вижу”, — подумал Тейрин, впервые ответив ей с момента, когда вышел навстречу демону.

Она облегченно вздохнула еще раз.

— Сейчас он бессилен, — сказал демон. Он говорил, будто через силу. Выталкивал слова из себя. — Попытается вернуться. Я не допущу этого. Ты — не должен впустить ее.

***

Губы ребенка дрогнули — изогнулись в легкой презрительной усмешке.

— Она не использовала меня, — произнес он ровно, словно будто бы задумчиво, будто говорил не с ним — сам с собой. — Это мое решение. Это всегда было моим решением. Она поднимется. Мир будет принадлежать ей. Она принесет свет.

— Какой свет? — спросил Нивен. — Откуда? Она — древний монстр, мечтающий о власти и крови. Ты знаешь это. Иначе не говорил бы со…

— Замолчи! — оборвал его Тейрин, и голос его громыхнул неожиданно властно. — И смотри!

Протянул руку со сжатым в ней белым камушком над кровью.

— Еще не поздно! — выдохнул Нивен, и только услышав это собственного голоса понял: он крикнул. Заговорил тише. — Все можно исправить.

Губы Тейрина вновь дрогнули, но усмешки на этот раз не последовало. Наоборот: он будто бы весь заледенел. Если, конечно, там было, куда леденеть еще дальше.

— Ты знаешь, сколькими жизнями пришлось пожертвовать ради нее? — спросил все так же безразлично, но голос натянуто зазвенел.

“Так вот, в чем дело,” — подумал Нивен.

— Не знаю, — ответил он. — Но еще можно спасти остальных.

— Не знаешь, — холодно повторил Тейрин, и презрительная усмешка все-таки вновь искривила губы. На этот раз — ледяная. — Десятки, сотни! Все для нее. А теперь ты пытаешься уговорить меня… сделать что?

— Остановиться, — Нивен снова повел плечом, теперь другим. Да, его почти не держали. Но до Тейрина слишком далеко. И слишком опасно он держит камень и выпустит, стоит только вскочить. — Тебе с этим жить. Как мне — с тем, что сделал я. Как жить — не знаю. Но знаю, что Мертвые — не оправдание. Это мы сделали то, что сделали. И сейчас решение принимаем мы: я и ты. С решением, которое примешь сейчас, тебе тоже жить.

Выдохнул. Он давно не говорил так много, так долго и так убедительно. Кажется, он устал говорить. Кажется, стал совсем пустым. И стало почти все равно. Теперь — будь что будет. Он сделал все, что мог.

Рука, сжимавшая камень дрогнула. Но Тейрин удержал ее. Мотнул головой, будто отгоняя наваждение, проговорил снова чуть слышно, отсутствующе:

— Сорэн...

— Тейрин! — Нивен снова крикнул, но в этот раз не помогло.

Пальцы разжались, камень выскользнул из ладони.

Упал погрузился в кровавую массу.

Нет, он сделал еще не все.

— Послушай меня, идиот! — прошипел Нивен, невольно подражая Лаэфу. — Там внизу — люди. В Нат-Каде — люди. В других городах. В других землях. Люди, звери, птицы, говорящие, чтоб их, пни! Полно хороших существ, которых ты сейчас решил уничтожить. Тебе попадались плохие, понимаю. Чтобы выжить среди плохих, надо стать самым плохим. И это понимаю. Но ты идиот. Ты хоть бывал за пределами Нат-Када? Ты видел мир, который твоя Сорэн сожжет, чтобы везде нагромоздить мраморных плит?

Он говорил так быстро, как никогда. Что-то происходило с Тейрином, а времени думать, хорошо это или плохо, не было. В общем-то — хуже-то некуда.

А Тейрин не смотрел на него — не сводил взгляда с крови, в которой утонул камень. Еще плотнее сжимал губы. Сжимал кулаки. И упрямо не отводил взгляда. Нивен говорил дальше — почему-то казалось важным успеть сказать как можно больше.

— В Нижних землях — рогатая богиня. У их Князя борода с дурацкими косичками. И лесные божества. У них есть грифоны и летающие быки. И еще куча черт знает чего, что я даже не знаю, как называется. А на севере всегда светло. Снег отражает лучи Ирхана. И лучей больше. Там не тучи, как у нас, а...

Он осекся.

Темная масса поднялась горбом.

Медленно осела.

Оставив стоять ее.

***

Тэхэ глянула на Эйру. Та сидела в нескольких шагах, не отрывая взгляда от Лаэфа, и очень по-ух'эровски щурилась.

Значит, почуяла и она.

Как будто укололась шипом одного из своих любимых цветов. Только сейчас Тэхэ поняла, как те цветы напоминают старшую сестру: прекрасные, высокие, стойкие, сильные — какие только холода ни переживали. И невозможно дотронуться, хотя рука сама тянется. Хочется сорвать. Подержать в ладони. А иногда и просто согреть.

Но — не даются.

Интересно, как увидела Сорэн Эйра. Но куда более интересно — что увидел Лаэф.

Потому что увидела Тэхэ — изменился взгляд, стал острее, напряженнее. Губы сжались тонкой полоской. И весь он вытянулся, будто взлететь силился, вверх, ввысь, к ней.

И почему-то охватила злость. Черная, дикая, отчаянная.

Наверное, плохое влияние соседства с Тьмой, подумала бы, если бы могла думать. Но не могла сейчас — и сама плотнее сжимала губы, кулаки, с каким-то болезненным удовольствием наблюдая за братом.

Который сейчас будто был отражением всех ее чувств.

Будто через силу прошептал:

— Сорэн...

И закрыл удивительные фиолетовые глаза.

Чтоб привычно увидеть глазами другого.

***

Огромная — в два человеческих роста, стройная, будто бы высеченная из ослепительно белого камня. Мягкие изгибы тела, полные губы растянуты в блаженной полуулыбке, тонкие черты лица, прикрытые веки без ресниц. Белые, только сейчас — окровавленные, длинные волосы. И от этой ослепительной белизны кровь выглядит на них грязно. Все рядом с ней — грязно, неправильно.

Вдохнула шумно, будто наслаждаясь, но тут же поморщилась, распахнула сияющие синие глаза и с нескрываемым отвращением глянула на Нивена.

Проговорила что-то жестко, отрывисто, на незнакомом каркающем языке.

И Нивен понял — не ему сказала, Лаэфу. Зажмурился, направляя все оставшиеся силы на то, чтоб не впустить Темного, который неожиданно вновь попытался забраться в голову. Нет уж. Одно божество выпустили в мир, хватит.

Вдруг Нивен не увидел — почувствовал движение.

Распахнул глаза.

Тейрин все так же стоял напротив нее, медленно опускал правую руку, а из груди богини торчала инкрустированная золотом рукоять кинжала, еще секунду назад покоившегося в ножнах на поясе мальчика.

Тонкая белая рука взметнулась к груди. Сорэн, не спеша, извлекла оружие, разжала пальцы. Кинжал упал вниз.

Тейрин выхватил второй.

“Дважды идиот, — подумал Нивен. — С первого раза не понял — твои ножи ее не берут”.

Повел плечом и с легким удивлением обнаружил, что его больше не держат. Крит и второй страж отпустили и даже отступили назад, явно не понимая, что делать теперь.

Все та же политика невмешательства, да, гном?

Сорэн отмахнулась стремительно и легко — выбила второй кинжал из руки Тейрина. Толкнула его в грудь — щелчком пальцев — на пацана отшвырнуло к стене.

Нивен рывком поднялся на колено.

На ноги.

С усилием прыгнул через связанные руки — те оказались спереди. И снова шатнулся.

Слишком больно, слишком тяжело.

Да и зачем?

Ее все равно, как только что доказал Тейрин, не убить.

За спиной хлопнула дверь.

Звон Нивен услышал за секунду до того, как услышал голос.

Едва различимая дрожь воздуха. Как будто кто-то согнул, а потом отпустил тренировочный клинок.

А потом Йен за спиной насмешливо спросил:

— Правителями тут без меня кидаетесь?