Мы, монстры. Книга 2: Иные

Глава 30. Хорошо или плохо?

Нивен успел вспороть брюхо нескольким птицам, и те с криком рухнули, увлекая за собой всадников. А потом эльфы тоже нырнули. Серым мрамором мелькнули вытянутые лица. Сверкнули в лучах поднявшегося Ирхана длинные мечи.

Бык, повинуясь уже без касаний, наклонился, уводя его из-под рубящего удара, Нивен с разворота швырнул кинжал и тут же распластался на спине животного — две одновременно пущенные стрелы свистнули над головой, поражая окруживших противников. Он распрямился, но развернулся боком, чтоб очередная стрела прошла мимо, швырнул в стороны еще по кинжалу — и те достигли целей.

“Это — Иные? — подумал с легким недоумением. — Слухи о них страшнее, чем они сами…”

И еще кинжал, и еще. И как только появилось пространство для взмаха руки — стрела.

Рядом трещало — это кричали дриады. Но не было времени посмотреть.

Кольцо вокруг него сжималось.

***

— Заррэт! — выдохнул Лаэф. — Хоть что-то ты можешь сделать?

— Я делаю, — гулко отозвался тот. — Видишь — его выстрелы смертельны! Удары — смертельны!

— Как будто они без тебя не смертельны! — фыркнул Лаэф.

И почувствовал странный, совершенно неожиданный, прилив неуместной гордости. Насекомое всегда только раздражало его, но сейчас, когда, стоя на ревущем быке, стрелял, бил, когда кривые мечи ходили в его руках так, что воздух вокруг звенел, Лаэф даже улыбнулся бы — если бы мог.

Захотелось сказать кому-то: “Я воспитал его! Я!”

Только было некому. Не показывать же улыбку братьям и сестрам.

Но вот Нивен пропустил удар. Ничего серьезного — чиркнуло по щеке лезвие эльфийского меча. Потом еще один — такой же, по касательной, оставивший неглубокий порез на плече.

— Тэхэ! — крикнул Лаэф.

— Не могу! — вздохнула та в ответ.

— Можешь!

***

Щиты подняли — стрелы всадников на черных волках пробили несколько из них, но остальные удержали удар.

— Катапульты! — рявкнул Йен, запрыгнув на быка. — Лучники!

Уже взлетел, когда, будто вслед ему просвистели огненные шары, врезались в наступающее войско. Там взвыли. Запахло паленой шерстью.

Обернулся напоследок: бледная Нильф, стояла, протянув руки к небу. Натянутая струна, что вот-вот лопнет.

“Справится”, — соврал себе и погнал вперед. Вслед за шарами взлетели горящие стрелы, но Йен слышал их свист уже издали. И ударил быка в бока, заставляя лететь еще быстрее.

Увидел Нивена: его взяли в плотное кольцо.

Сжал рукоять меча.

Попытался направить быка вниз, но тот тупо пер на рожон.

"Думай, — сказал себе Йен. — Бык не виверна, им управлять ты не умеешь, да и не факт, что кто-то умеет вообще... Корова — она и Нижних землях корова. Думай!"

Парировал тяжелый рубящий удар сверху, поднял быка на дыбы, крутанулся, оттолкнулся и перепрыгнул на птицу. Обеими ногами врезался противнику в грудь. Тот умудрился удержаться рукой за поводья и даже попытался забраться назад, но Йен рубанул мечом. Иной упал, над головой просвистели эльфийские стрелы. Птица ушла резко вниз, наклоняясь то в одну, то в другую сторону — Йен никак не мог разобраться, как ею управлять, но от стрел она уходила сама.

“Умница! И уж точно умнее коровы..." — мысленно кивнул ей Йен.

Вскинул меч и вспорол брюхо еще одной, так удачно оказавшейся над ним пернатой твари. Та страшно крикнула и рухнула вместе с наездником. Жаль птичек, конечно. Но убивать куда проще, чем эльфов.

Птица нырнула еще ниже.

А Йен заметил, как вслед за ней вниз уходят еще двое всадников: птицы падают, сложив крылья, эльфы же — замерли на их спинах, держа наготове луки.

— Крутись, — пробормотал своей, дернул за перья на шее, пытаясь направить ее движения, но та не слушалась.

Еще миг — и они поравняются. Еще миг — и выстрелят. А она — летит себе, тварь такая...

— Тварь! — рявкнул Йен, и изо всех сил дернул за холку, вырвал несколько перьев, оказавшихся наощупь едва ли не стальными. Птиц вскрикнула и в последний момент взмыла вверх — стрелы прошли под брюхом. Помчалась вперед, но эти двое увязались следом.

— Настойчивые, — пробормотал себе под нос Йен.

Они теперь целились уже тоже не в него — в его летуна. Решили играть по его правилам.

— Давай-давай... — забормотал он, снова пытаясь справиться с вредным животным, но животное отказывалось слушаться. И зря. Потому качнулось в одну сторону, в другую, упрямо потащило дальше вверх, хотя он пытался вывести на разворот… и в следующий миг закричало от боли — эльфийские стрелы достигли цели. Йен вскочил на ноги, готовясь куда-то перепрыгнуть, но спина птицы слишком резко ушла из-под него. Ноги скользнули по перьям.

Он падал.

Он опять падал.

“Нет!” — промелькнуло в голове, но даже вскрикнуть не успел.

Его схватили за руку и рванули наверх. Он сначала судорожно вцепился в чешуйчатую шкуру, на которую его затаскивали, взобрался и только потом поднял взгляд.

— Убью, — пообещал Рэй и развернул Мирта.

Йен с удивлением обнаружил, что вторая его рука все еще судорожно сжимает рукоять меча. Вовремя обнаружил, чтобы вскинуть и отбить удар. Еще один Мирт отбил хвостом. Швырнул тяжелый нож Рэй.

— Где Нивен? — прокричал Йен. — Ты его видел?

Рэй мрачно покосился и направил Мирта ниже.

— Убью обоих, — пообещал он.

***

Нивен почти пробился сквозь кольцо. Почти. Эльфы, в отличие от людей, двигались на его скоростях, и дыхание сбилось быстро. Несколько раз его легко ранили. Несколько раз чудом остался в живых: не успевал отражать все удары, но противники почему-то промахивались.

Их, кажется, и самих это удивляло.

***

Они не могли видеть, как Лаэф, уже не бледный, не серый — черный, еле дышащий, накидывает на Нивена тень за тенью, скрывая в последний миг от зорких эльфийских глаз, наводя мороки.

— Я готова! — четко, звеняще проговорила Тэхэ.

— Давай, — чуть слышно шепнул Лаэф.

И птицы, все эльфийские птицы, вскрикнув единым криком, от которого содрогнулась земля, и все, кто был на земле, и все, кто был над землей, рухнули с небес.

***

Нивен замер с занесенными мечами. В крови были лезвия, рукоятки, перчатки, кровь застилала глаза. Дышалось тяжело — будто что-то в груди разрывалось с каждым вдохом, с каждым ударом сердца. Когда пелена с глаз упала, Нивен увидел вдали их: черную летучую жабу с двумя всадниками на спине. Усмехнулся, глянул вниз и направил туда быка.

***

— Куда?! — отчаянно прошипел Лаэф.

Хотя прекрасно понимал, куда.

***

На равнине уже избавились от смятения, вызванного падением летунов. Там вновь пытались организовать наступление на холмы, с холмов летели стрелы и огненные шары, лавиной катились навстречу с рычанием, воем и шипением животные. Их встречали градом стрел, но некоторые прорывались. Сцеплялись с волками, с всадниками.

Трещали желтые молнии, вспыхивали огни, вырывались из-под земли коренья, обхватывая, утаскивая за собой эльфов. Это воевали боги — в воздухе они не могли никого достать, но земля под ногами принадлежала все еще им.

Спустившиеся. Снизошедшие. Возможно, уже тоже почти мертвые — вслед за своими прародителями.

Снижаясь, Нивен глядел на холм — искал Нильф. Не нашел. В последний миг перевел взгляд вниз. Вскинул лук, выпустил стрелу, вторую, третью.

Уверенно, быстро, четко.

Увидел цель — убрал. Увидел — убрал.

Спрыгнул с быка прежде, чем тот успел приземлиться, в полете выхватил мечи. Приземлился, кувыркнувшись через плечо, вышел на ноги, и тут же вновь упал на колено, ударил по лапам бегущего волка.

Всадник успел сгруппироваться и спрыгнуть, и Нивен, поднявшись, шагнул к нему.

***

— Эйра! — в который раз прошипел Лаэф.

— Что "Эйра"? — пробормотала та. — Не могу я заставить их всех друг друга любить. Не могу!

***

Мирт ударил хвостом, приземлился с разворотом, оба спрыгнули одновременно.

— Прочь! — рявкнул ему Рэй, и тот черной стрелой взмыл в небо — туда, где не достанут.

Но только для того, чтоб снова, сложив крылья, вращаясь, устремиться вниз и попытаться укусить, и ударить лапой. Или снова с разворота снести хвостом.

На них бросились. Йен не успел рассмотреть ничего — взмахнул мечом, отразил удар, потом вперед шагнул Рэй, ударил накрест: мечом срубил того, кто пытался достать Йена, длинным ножом — еще одного, сбоку. У Йена была доля мгновения, чтоб увидеть, что происходит.

Иные — серые, дымчатые, невесомые, стремительные.

Один из них, совсем близко, но не бросается в бой. Натягивает тетиву, отпускает, и стрела летит, летит…

Почему так медленно?

Но времени думать об этом нет: его хватает только на то, чтобы выхватить Весло и отбить стрелу.

А потом всё снова происходит очень быстро.

Рэй разворачивается к очередному противнику, и тот отступает под градом ударов: он был готов к встрече с человеком, не с Королевским охотником. Еще один бросается к Йену, и тот резко уходит вниз — видел, что Нивен так делает. Не приседает — падает на полусогнутую ногу. Делает на ней оборот и проносит по широкой дуге меч, освобождая место для маневра.

И снова свистит над головой стрела. И Весло кого-то задевает. Йен вскакивает. К нему шагают двое, одному из них в лицо ему тут же летит горсть земли из левой руки. Выпад второго парирует меч в правой. А черная кошачья тень сбоку взмывает и бросается на третьего, который заходил со спины.

Короткий удар лапой по горлу — и кошка длинным прыжком уходит прочь. К Нивену наверняка — не просто же так всюду за ним таскалась. Значит, жив еще…

Это хорошо? Плохо?

Времени отвечать себе нет: вокруг воет, кричит, рычит. Звенят и скрежещут мечи, свистят стрелы.

“И где чертов монстр?! — думает Йен, в очередной раз уворачивается от удара, а Рэй, оттолкнув, вновь берет нападающего на себя. У Йена появляется еще одно мгновение, чтобы подумать. — Давай, на выход, рогатый! Если я умру, я ведь тоже останусь один, так? Нынче не предусмотрено общение с умершими родственниками в царстве Ух’эра. Нынче и Ух’эра не предусмотрено… Так что — давай! Ко мне!"

***

Аэ вышла на опушку.

Равнина была уже в крови. Лес — в огне. И пускай горели лишь несколько участков, лес будто высох, и теперь пожар легко мог распространиться.

Но ей было не остановить пожар. Теперь она видела: ей и Онхала не остановить — в его глазах такой же огонь, жаркий и всепоглощающий…

И все же — она попытается.

Она должна.

Аэ взмахнула рукой, призвала любимую волчицу.

***

Нивен отбил удар, еще один, ткнул кого-то мечом в живот, кувырком ушел от проносящегося мимо лезвия, выбросил руки в стороны, чтобы достать сразу двоих, но в грудь внезапно ткнулось третье лезвие.

Нивен замер.

Нет, его не ранили. Просто остановили.

Нивен медленно поднял взгляд.

Над ним возвышался настоящий Иной. Высокий, выше остальных, широкоплечий, будто из гранита высеченный, светло-серый и даже как будто бы угловатый. Смотрел пристально, внимательно. С легким насмешливым отвращением.

— Как интересно... — тонкие губы едва шевельнулись, а Нивену показалось, что Иной мог и не шевелить ими, что ровный напевный голос лился будто бы сам по себе, отовсюду и сразу. — Такое мелкое существо… Откуда в тебе сила, уродец? Я видел, что ты творил в воздухе, что творишь здесь. Кто тебе покровительствует?

Нивен покосился по сторонам. Иные образовали вокруг них плотное кольцо, отбивая атаки со стороны лишь для того, чтобы этот мог выговориться. Они всегда так воюют? Берут в кольцо и заговаривают до смерти?

Вдруг с диким шипением, то ли прорвав, то ли перемахнув линию обороны, к Иному метнулась огромная черная кошка. Тот отмахнулся молниеносно, не глядя, левой рукой — правой все еще удерживал меч у груди Нивена — и та, взвизгнув, вылетела за пределы круга. Под плащом, слегка разошедшемся на груди во время удара, мелькнуло ожерелье с несколькими зелеными камнями, и Нивен подумал: он еще и бусы на битву нацепил?

У остальных он бус не видел… Что это? Какой-то символ у Иных? Кто главный — у того и бусы?

А камни были непростыми: как будто бы теплыми, как будто бы светились изнутри. Были как будто... живыми?

— А это даже интересно, — проговорил тем временем противник и сделал шаг назад, опуская меч. И зачем-то представился. — Я — Онхал.

"Это шанс", — понял Нивен. Ему дали шанс. Крошечный, ничтожный, но шанс. Если он у них главный — не зря же все толпятся вокруг, прикрывая, и бусы эти точно не зря — если он главный и если удастся его убить...

— Нивен, — ответил он.

Шагнул, сделал обманный выпад правой рукой с зажатом в ней мече, в последний момент сместился в сторону, ударил левой и... меч провалился в пустоту. И стало больно в груди.

Существо выбросило меч вперед и тоже сместилось так быстро, что Нивен даже не успел заметить, в какой момент это произошло. Его хитроумный удар привел лишь к тому, что он не умер мгновенно — меч не попал прямо в сердце. Но пробил грудь.

— Скучно, — холодно произнес тем временем противник, рывком достал оружие. Нивен упал на колено, пытаясь опереться рукой о землю, удержаться, чтоб не рухнуть плашмя. Существо брезгливо вытерло клинок о него же и шагнуло мимо — снова в бой.

Если с обычными эльфами еще можно было сделать хоть что-то, то этот, казалось, одной рукой положит половину армии. Второй не тронет другую половину только затем, чтоб посмотреть на побоище. И поговорить. Ему же скучно!

Нивен все-таки упал — не смог удержаться. И дышать не мог. "Лаэф!" — хотел крикнуть он, но не вышло.

А потом его схватили за плечи, перевернули.

Йен.

Живой, рыжий идиот…

Нивен даже попытался улыбнуться.

— Нивен! — позвал тот, встряхнул за плечи.

***

Лаэф же — услышал. Вздохнул протяжно — вой ветра среди темных скал. Но сделал последнее возможное — набросил тень на обоих.

***

— Ты умираешь? — Йен всмотрелся в глаза. Говорят, когда человек умирает, в глазах гаснет свет. А как понять, умирает ли этот, у которого света в глазах не было отродясь?

Нивен вдруг вцепился в руку так, что показалось: сейчас сломает. Выдохнул, подавшись вперед:

— Оже... релье...

— Об этом ты сейчас хочешь поговорить? — поднял бровь Йен.

— У… главного… на шее…

Йен где-то слышал: перед смертью люди могут бредить. Эльфы, выходит, тоже? И как понять, кто тут главный? Как тут вообще хоть что-то можно понять?

— Ты бредишь? — уточнил Йен. И сам понял, как глупо звучат его вопросы. Как Нивен ответит, если он — бредит? Да и не каждый умирающий признает, что он умирает. Люди как правило страх как не любят умирать.

А Нивен неожиданно, все так же удерживаясь за его руку, сел.

“Тебя и правда не добьешь”, — растерянно подумал Йен.

Это хорошо или плохо?

— Забери чертовы бусы! — неожиданно четко, даже злобно, процедил Нивен.

Закрыл глаза и рухнул на спину. Рука в зеленой перчатке в последний раз сжала запястье и скользнула на землю.

А это? Хорошо или плохо?

Плохо, понял Йен.

Конечно же, плохо.

***

— Ух'эр! — рявкнул Лаэф так, что услышали земля и небо, птицы и звери. Только люди не услышали.

Люди всегда были глуховаты.

— Не могу! — голос Ух’эра нехорошо звенел.

— Тэхэ тоже не могла, — прошипел Лаэф. — И ничего! Птиц уронила! Давай, брат.

Ух’эр не ответил.

Сосредоточенно тянул золотую нить, чтобы не слишком резко — не оборвать. И не слишком слабо — иначе упустит ребенка окончательно. А откуда ему доставать погибшего, если у него даже царства больше нет?

***

Первый глоток воздуха обжег изнутри. Нивен с трудом поднялся на локте. Он видел все, как в тумане. В жарком, тягучем и жидком, но застывающем от холода времени.

Огромными прыжками зверь несся к тому самому Иному существу, существо разворачивалось навстречу, выбрасывая меч в его сторону. В зверя летел град стрел. И уже несколько десятков торчало, впившись в золотистую шкуру.

Зверь прыгнул на врага.

Существо не боялось — оно точно знало, что успеет. Что сможет. В прыжке грудь зверя была не защищена, и уж оно-то, в отличие от своих подданных, обладало достаточной силой, чтобы пробить, добравшись до сердца.

***

Онхал уже начал было движение, но что-то остановило его. Если б он опустил взгляд, то вполне возможно даже различил бы на свой лодыжке полупрозрачные пальцы призрачной сущности, выбросившей в последний момент руку из-под земли и схватившей его.

Но он не опустил. И меч не поднял.

Он смотрел зверя, а в его ушах набатом, эхом, подавляя, подчиняя, звучал непривычно жесткий голос Эйры, чеканившей:

— Он слишком прекрасен, чтоб умереть!

— Неужели? — с насмешливым удивлением пробормотала Тэхэ, и впрямь не веря, что свершилось то самое, чего она так долго и безуспешно пыталась добиться от младшей — Эйра сделала шаг.

Иной уронило меч, а зверь впился в его горло, рванул, фонтаном хлынула кровь. Зверь замер на миг, сжал в зубах сорванное ожерелье. Потом задумчиво хрустнул, давя в зубах камушек. Потом хрустнул еще раз.

Вокруг вспыхнуло зеленое свечение. Существо вскрикнуло страшно и коротко, все никак не хотело умирать, и в последнем выпаде ударило монстра наотмашь, вложив все оставшиеся силы: тот отлетел так же легко, как только что кошка.

***

Они поднялись, будто из земли, в зеленых лучах, устремившихся вверх.

“Еще Иные… — подумал Нивен. — Раз, два…”

Сосчитать не получалось — в глазах все плыло. Было только видно, что эти такие же, как тот, которого только что убил Зверь. Высшие — так их называют? Ну, они и ростом повыше, это точно.

Почему-то вспомнилась легенда о чудовище, у которого взамен одной отрубленной головы выпростало еще парочку.

Монстр вскочил, тряхнул головой. Поднявшиеся Иные растерянно оглянулись. Судя по всему, не ожидали оказаться на поле боя. Это, конечно, давало фору, но совсем небольшую. Сейчас они как решат драться…

“Нехорошо получилось, — Нивен рывком поднялся на колено, — был один, стало… раз, два… Больше, чем один…”

Но они растеряны. Может, не хотели воевать? Может, надо что-то сказать? Остановить бой, который не нужен ни им, ни Лесным. Может, Нивена услышат? Он хоть на четверть, но Иной.

Нивен поднялся, шагнул к ним... И тут, как назло, зарычала тупая зверюга. Наклонила голову к земле, готовая броситься теперь на новых противников.

А рядом круто повернул, останавливаясь, вспарывая когтистыми лапами землю, еще один черный волк, и кто-то спрыгнул с его спины. Но Нивену было не до того. Если зверь сейчас бросится — этих точно будет не остановить. И тогда — все.

Иные разом выхватили оружие.

Зверь приготовился к прыжку.

“Ладно, — подумал Нивен. — Потом объясню”.

И прыгнул сам — к Зверю. И в тот же миг серой тенью пронесся мимо всадник, спрыгнувший с волка.

— Стой, идиот! — рявкнул Нивен, и Зверь, припавший было на передние лапы, поднялся, помотал головой, как показалось, немного растерянно.

Вместе с Нивеном что-то выкрикнул и всадник, останавливаясь напротив Иных, вскидывая ладони. Нивен обернулся — женский голос. Мелодичный напевный голос.

Она тоже обернулась и смерила его холодным взглядом. Его, потом Зверя, потом покосилась на лежащего поодаль бывшего обладателя ожерелья. И вновь уставилась на Нивена — с холодной яростью.

“Что?! — мысленно обиделся тот. — Нечего было меня убивать!”

А она была красивой. Не просто красивой, она была такой… Будто потерял нечто дорогое тебе в далеком детстве, а теперь взял — и нашел. И теперь оно еще дороже. Так, по крайней мере, показалось Нивену, но точно он сказать не мог: у него не было ничего дорогого. Ему всегда было нечего терять.

И глаза у нее — светились. Сияли. Пусть сейчас в них сверкает ярость — но свет их может быть теплым, живым… Она явно переборола себя. Переступила через ярость, ровно произнесла:

— Аэйлар, — и коснулась ладонью груди.

Да, у нее был удивительный голос.

А Иные явно любили, чуть что, представляться.

— Нивен, — ответил Нивен уже во второй раз за сегодня, и его голос впервые в жизни дрогнул.

Что-то сказал, обращаясь не к нему — к ней, один из поднявшихся Иных, и она ответила, а Нивен только сейчас понял, что надо бы развернуться — посмотреть, как там Зверь.

Обернулся.

Зверя не было — на земле, израненный, весь в крови, лежал Йен. А над ним стояла огромная кошка, на всякий случай прижимая к земле лапой.

Иные что-то прокричали. Все раз, два… сколько их там. Прокричали хором, и что-то изменилось. Кажется, стало тихо.

Кажется, битва закончилась.

Нивен не был уверен.

Он уже не только Иных не мог посчитать — он вообще плохо видел все вокруг. А потом пошатнулся. Пробормотал только:

— Только не опять…

И провалился в колодец.

***

Ветер взревел совсем дико, когда дотянулся, смог вытащить мальчишку и швырнуть его обратно.

Тот самый ветер, что когда-то был ручным. Холодный, неземной ветер его бывшего дома, теперь пустого, заброшенного, разрушенного. Здесь только и остался что ветер да черные камни.

Правда, тот факт, что ребенок чуть упал сюда, что Ух'эр в принципе смог дотянуться до него, чтоб вернуть, говорил о том, что сила его возрастает. И возможно, когда-нибудь он сможет вновь приручить ветер и установить свои правила.

Или не сможет.

Этот бросок стоил последних сил, с законами Царства мертвых не слишком и при жизни мог спорить, а уж теперь, в этой вот полужизни... Мальчик вернулся, Ух'эр — не смог. Поднялся на ноги, прикрыл лицо от горсти черного песка, что швырнул в него тот самый ветер — новый хозяин здешних просторов.

Огляделся и сжал губы плотнее, пытаясь сдержать смех, но все-таки не сдержал.

Они были здесь. Все — здесь.

Слишком много сил истратили, чтобы быть живыми, но провалились уже не в небытие — в его царство. Ну и? И кто тут теперь сильнее всех?

Его смех, отраженный от черных камней, подхваченный и тут же разорванный в клочья ветром, услышал лишь Лаэф. Остальные пока были без сознания: лежали в ногах на черной промерзшей земле. Старший же стоял спиной, в нескольких шагах, будто бы всматривался вдаль. Вдвойне глупо: нечего там вдали искать, там все то же. Да и всматриваться, не имея глаз...

Разобрал новый приступ хохота, но брат так и не повернулся.

И что им всем теперь здесь делать? Здесь, внизу, в закрытом и пустом мире. Любить друг друга? Убивать друг друга бесконечное количество раз? Было: и то, и другое.

Нав-сег-да.

Это даже представить невозможно: навсегда. Только они. Вместе.

Лучше уж небытие.

Ух'эру всегда была безразлична плоть, и то, что она появилась, пусть и призрачная, его не взволновало. Зато Тэхэ как только пошевелилась — первым делом всю себя ощупала. И лишь потом принялась крутить головой. Завидев Заррэта, вскочила, как ужаленная, то ли броситься на него хотела, то ли — от него, но сделать ничего не успела.

Поднялся и он.

Огромный, как всегда, вдвое большее Охоты, свирепый, да только — что здесь его свирепость?

— Убью! — проорал тут же, но не Тэхэ — в спину Лаэфа. Ждал, что тот обернется, но старший только плечом повел. Проговорил:

— Насколько я понимаю, здесь это — занятие бесполезное. Так, мой безумный брат? — это уже ему, Ух'эру.

— Попробовать можно, — уверенно заявил тот. — Я раньше думал, что и меня убивать бесполезно, — и покосился на все еще бесчувственную Эйру.

Не прикидывается ли, ожидая, чем дело кончится?

— Почему меня убьешь, Заррэт? — ровно спросил Лаэф тем временем. — Почему не сестру? Любую из?

— Мы ведь почти вернулись! — прорычал тот в ответ. — А из-за твоего гаденыша — снова без сил!

— Мы вернулись, — тон мгновенно сменился на холодный, острый, как тот меч, что Заррэт выковал, — только благодаря моему гаденышу. И вернемся вновь. Он жив, и связь наша — сильна.

— Ты использовал нас, — прищурилась под стать Ух'эру Тэхэ, сделала шаг к Лаэфу, оказалась плеч о плеч с Заррэтом. Ишь какие, подумал Ух'эр, теперь, значит, рядом стоят. А ведь совсем недавно — да нет, давно это было, но время потом остановило свой счет для них — с таким азартом зарубить друг друга пытались. — Ты вернешься, а мы...

— Я без вас не справлюсь, — протянул Лаэф, и не понять: правду говорит или издевается. А потом заговорил иначе, и стало ясно: всерьез. — Вытащит он нас всех вместе. Потому что Сорэн сильна...

— ...из-за тебя! — громыхнул Заррэт. — Ты должен был убить ее по-настоящему!

— Вообще-то — он, — Лаэф ткнул большим пальцем через плечо, безошибочно угадывая, где стоит младший. — Он должен был.

— Все тебе шуточки! — взвилась Тэхэ.

— Вообще-то, — осторожно поднял палец Ух’эр. — Это все мне шуточки…

— Вам! — взвилась рогатая. — Вам обоим все — шуточки!

Ух’эр не ответил — отвлекся на Эйру, которая теперь-то точно пришла в себя, но так и не пошевелилась. Подошел, пнул, легко, не сильно. Что друг друга калечить без надобности? Любовь все-таки распахнула кристально чистые глаза, улыбнулась и почти пропела нежно:

— Не нагнешься пониже, братец? — напоминая ему об ошибке, стоившей жизни.

Он засмеялся шутке, Эйра легко вскочила на ноги, Тэхэ с нескрываемым раздражением бросила:

— Хватит, Ух'эр, от смеха твоего уши болят.

Он обернулся, встретился взглядом с сестрой, прищурился:

— А кто сказал, что ты можешь указывать мне, когда и чего хватит? Оглянись, лань, ты в моем царстве!

— В твоем ли? — Эйра будто встала на защиту старшей сестры. Да эта кого угодно защищать встанет, лишь бы — против Ух’эра.

— Что теперь — мир мертвых делить будем? — удивился Ух'эр, краем глаза отметил, как рука Заррэта уже скользнула за плечо — выхватить секиру — вот только не было там секиры. Ни у кого не было: ни оружия, ни силы.

— А может, он этого хотел? — неожиданно проговорил Лаэф. Сказал без привычного сладкого яда в голосе, без шипения и шепота. Сказал так, что все сейчас же замолчали, переглянулись.

— Д'хал, — объяснил Лаэф. — Может, это была его задумкой? Здесь нас запереть?

— А Сорэн людям оставить? — недоверчиво хмыкнул Заррэт. — Отец жесток, но не настолько.

Вновь расхохотался Ух'эр, поморщилась Тэхэ. А Эйра фыркнула:

— То-то я думаю, в кого мы все пошли, такие добрые!

— Я справедлив! — обиделся Заррэт. Он всегда все принимал на свой счет.

— Да-а-а… — насмешливо протянула Эйра.

— Не тебе судить о справедливости, — глухо проговорила Тэхэ.

— Ой, прости, — сделала большие глаза Эйра, — что-то не сложилось с любовью? В какой именно раз? Может, дело не во мне, а в том, что кто-то спотыкается об одни и те же камни?

— Стервь, — поморщилась Тэхэ.

— Коз-за лесная! — процедила Эйра.

— Бабы! — со смешком бросил Ух’эр.

И тут Лаэф заговорил вновь. Жестко приказал:

— Умолкните! — и развернулся.

Все и впрямь умолкли, даже те — Ух’эр по себе знал — кто не собирался слушать указаний. Умолкли и уставились на него дико, очумело.

На них смотрели пронзительные, поблескивающие в полумраке невиданными фиолетовыми звездами, и будто бы смутно знакомые — хоть никто из них никогда не видел — глаза.

— Ого, — сказал наконец Ух'эр.

Лаэф обвел их взглядом, нахмурился, не понимая, в чем дело, и растерянно спросил:

— Что?

Ух'эр вновь заливисто расхохотался.