Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов - продолжение

Глава 46. Команда лекаря. Охота на Сэтавра. ​

Нас еще раз предупреждают об ответственности за разглашение виденного и слышанного, и начинается аврал по прочесыванию местности на предмет поиска сбежавшего БТР. Расслабившийся, было дело, народ опять раздраженно напрягается. Внезапно у многих появляются в ручонках противотанковые средства на манер гранатометов «Муха». У танка встречаем прикативший за нами «Найденыш».

Вовка крайне недоволен всем этим делом, особенно кучей «Мух» у людей вокруг. Ну да, примет какой-нибудь бдительный балбес наш агрегат за вражеский – и получим привет реактивный в бочину. Тем не менее приказ недвусмысленный и наша артель работает на самом перспективном направлении. То есть встретиться с беглецами светит именно нам. А ведь еще и наши морфы где-то тут неподалеку. По следам судя, они двинули за эвакуировавшейся бандой, но вот далеко ли ушли и все ли ушли – отследить не получилось.

Зато нам добавили отделение кронштадтских морячков, заверив, что они стрелять умеют и теперь наш бронетранспортер ощетинился стволами из каждой бойницы. Андрей с Ильясом тем не менее садятся сверху на броню, за башенкой. Майор пристроился на место башенного стрелка, а Серега вместе с лейтенантом из Некролаборатории едет впереди на маленьком джипе. Периодически он выпрыгивает, убеждается в том, что мы не потеряли след и маленькая колонна едет дальше. За нами, чуть в отдалении прет и газелька с безоткаткой и даже еще один БТР – ПВОшники из Войсковиц… Я признался, что промочил свои пульты по управлению морфами, лейтенантик скривился, но упреками не засыпал. У него есть такие же, да и агрегат, позволяющий отследить куда морфы рванули – стоит в джипе.

По дороге пара морячков начинает роптать. Им не нравится, что нас послали на убой. Один из них ропщет несколько громче, чем нужно, и туговатый на ухо майор его слышит. Слышит фразу, что на нашем горбу штабные в рай хотят ехать и мы тут будем подвиг совершать только из-за того, что всякие уроды не предусмотрели чего им положено и вот теперь нам придется чужую дурь расхлебывать. А подвиг одних – всегда преступление других!…

Не поворачиваясь, по –прежнему внимательно глядя в прицел КПВТ, майор отвечает. Достаточно громко произнося:

- А формулу «подвиг одних это преступление других» придумали дешевые гандоны. Все знают, что такое бывает, но приличным людям это произносить не к лицу. Они знают, что это гнилая отмазка труса и предателя. Вот я скажу, что нас командиры-мудаки на бессмысленную гибель посылают, и тут же эту идею подхватят все наличные шкуры и изменники, которых командиры (не-мудаки) на гибель вовсе не бессмысленную посылают. Или вообще не на гибель, а просто повоевать. И еще смутят и запутают нормальных людей, которые рядом. Поэтому данный пидорский плач для воина табу. Так понятно?

- Хлестнет очередью – и нам копец – возражает морячок, для которого наш майор никак не начальство.

- А это как ему повезет – возражает майор – Не каждая пуля в глаз, иная и в брюхо. Не мешай, а боишься – молись. Молча. Но лучше в свою бойницу гляди. Может, чего полезного увидишь. Помогает выжить получше, чем разговор с Богом.

Сидящий рядом товарищ морячка пытается съехать с темы и немного неудачно шутит старым бородатым вопросом:

- Вот почему, когда ты говоришь с Богом - это называется «молитва», а когда Бог говорит с тобой – «шизофрения»?

- Нет, не так. Когда Бог говорит с тобой - у тебя шизофрения – поясняет майор - А когда ты говоришь с ним - у него. А теперь заткнулись и смотрим. Все смотрим.

Морячок все-таки продолжает ворчать. Но куда тише.

Я его понимаю. Мы прем по ожидаемому пути. Засаду на нас устроить – раз плюнуть. И если даже у беглых нет в башне крупняка, которым наша колонна и впрямь будет расколочена в момент, то нам и пары «Мух» хватит. А таких гранатометов у людоедов было до черта, даже наши трофейными попользовались от души.

Мне не совсем понятно – то меня попрекали тем, что мы с безногим изображали из себя самураев, а тут – в куда более глубокую задницу послали – и все поехали без разговоров. Тот же Енот приказ на преследование воспринял как должное. И не мы одни – несколько групп выкатило на перехват беглого БТР. Тем более не пойму –в нашей группе все же оружия серьезного достаточно и для того же беглеца и наш крупняк и ЗУшка – смерть при первых же попаданиях. А в других группах такого нет, одни «Мухи».

Вовка ведет машину как всегда виртуозно, в салоне мягко покачиваются бойцы у амбразур, езда куда комфортнее, чем на маршрутке по городу в то, добедовое время. А мне вдруг в голову лезет давным давно прочитанный рассказик Станислава Лема «Охота на Сэтавра». Я тогда как-то не задумался над тем, как это – выйти на облаву против сбрендившего горнопроходческого робота, мощного, бронированного и вооруженного фиолетовым лазером, луч которого не виден в безвоздушном пространстве над Лунной поверхностью.

Лезть по приказу на рожон, заведомо зная, что этот чертов робот превосходит преследователей во всем.

Лезть потому, что пилоты и курсанты космоучилища в отличие от других работников лунного городка хотя бы умеют пользоваться спешно приспособленными для боя мирными лазерами. Лезть, зная, что уже есть убитые – транспортер с людьми робот немотивированно расстрелял, что робот не повинуется командам, что он сумасшедший, если можно так назвать машину со сбоем в программном обеспечении.

Смертельно опасный сумасшедший. И потому надо угрозу всему городку остановить. Как говорилось раньше – любой ценой. Просто потому, что любая цена – все равно меньше, чем гибель городка и космодрома. Со всем персоналом. А так получится при любом попадании горнопроходческого лазера повышенной мощности по не рассчитанным на такое строениям. Тогда читалось спокойно – нам растолковали, что бывают такие ситуации. Когда «любая цена» - это допустимо.

Потому что иначе цена будет запредельной. Большая война, отгремевшая сравнительно недавно, давала тому массу примеров. Вроде бы дурацкие разведки боем, позволявшие вскрыть систему обороны врага и на этом резко сократить потери при их пробивании. Отвлекающие удары. Те же наглые немецкие мотоциклисты, проклятье первого года войны, вездесущие и неистребимые. Раскрывавшие наши засады и позиции для сокрушительного удара подходивших чуток позже танков и пикировщиков, находившие дырки в обороне.

Правда, кончились все же эти лиходеи на мотоциклах к 43 году, что резко сказалось на боеспособности вермахта в целом. Так кончились, что ни от одного мемуара не осталось. Разведчики, парашютисты, морпехи в десантах… Боевые охранения, авангарды, подставлявшиеся под самый первый удар. И, что характерно, не только в нашей стране – у Лема отлично получилось передать всю гамму чувств человека, которому очень хочется жить, но вот беда – кроме него некому выполнить чудовищно опасную работу. Вроде и не воевал писатель, а получилось у него лихо…

Сейчас такое старательно вышибалось, индивидуальная жизнь индивидуума – наивысшая ценность. Не возразишь, особенно когда речь идет о твоей собственной жизни. Беда только в том, что с такой установкой даже от гопников не отобьешься. Мудрость тысячелетнего выживания – как раз в ином. Сотрудничество, чем больше стая, тем в ней безопаснее и да, бывает, что кому-то придется и подохнуть, чтоб стая уцелела. Потому как выживание вида – главное.

Для Природы жизнь отдельной особи – фигня совершенно несущественная. Природе плевать на индивидуальность. Не хочешь плодиться и выживать целым видом – добро пожаловать в небытие, в каменноугольные напластования… Тьфу, залез в эмпиреи. Воспарил. Скромнее надо быть, вот сейчас шарнут – и надо будет не умствовать, а спешно десантироваться и лезть в драку.

Еще остановка. Тронулись. Остановка. Тронулись. Остановка. Два неторопливых выстрела сверху – явно Ильясов ствол. Стоим. Ничего не происходит. Майор несуетливо поводил башенным стволом. Стоим.

Открывается десантная дверца, озабоченный Сергей обращается к майору:

- Похоже, упустили. Отсюда они дернули на шишиге. Стояла тут пара шишиг груженых, про запас похоже.

- А БТР?

- Брошен. Стоит за второй шишигой. И пулемета в нем нет.

- Ага. С шишигой в догонялки играть не выйдет. По пвошной бетонке ушли по окраине болота?

- Точно так. А наблюдатели их за саперов приняли – те тут болтались туда - оттуда. По времени у людоедов больше часа было на отход. Голый вассер, похоже.

- Досадно. С такой сволочью еще нахлебаемся. Но хоть не на броне ушли, все польза.

- Да. К слову лейтенант просит доктора подойти – церемонно говорит повернувшись ко мне Серега.

- А нам вылезти нельзя, ноги размять? – недисциплинированно спрашивает бубнивший морячок.

- Вам нельзя. Похоже тут эти ребятки мин насовали, пока саперы не осмотрят – лучше тут не шляться. Да и зомби тут были. Двое.

Ситуация в общем мне понятна. Без дополнительных напоминаний иду за Серегой след в след, но он, обернувшись заявляет тихо:

- Мин на земле нет, похоже, во всяком случае тут, а вот техника с сюрпризами.

Кивает на скособоченную шишигу. Ну да. Вижу отсюда вспоротые ножом покрышки. За шишигой, сунувшись рылом в заросли кустарника, стоит и беглый БТР. Даже такой штатской шляпе, как я, понятно – не заминировать оставленную врагу технику – глупость. Даже как-то невежливо, если можно так сказать.

Лейтенантик нетерпеливо похлопывает прутиком по голенищу, стоя рядом с валяющимся рядом телом. Обычная женщина из восточных гастарбайтеров, одета соответственно, характерная смесь привычного с тутошним.

Выстрел отшиб ей только

затылок, потому не представляет особого труда заметить начавшуюся смазанность черт лица и усиление челюстей – уже пошло морфирование, но не очень далеко. Не пыльная, явно не под открытым небом была.

- Что скажете, как на ваш взгляд наши подопечные себя дальше поведут? – интересуется синеглазый.

- А эта из компании Мутабора? – уточняю я.

- Из того амбара – точно. Там следы видал – подошвы у ее обувки характерные. Но похоже Мут свою орду повел не сюда – уверенно говорит Серега.

- Получается, что эти, из амбара, частью с Мутабором, а остальные рассыпались по окрестностям?

- Есть нюанс. Рассыпавшихся-то приберем. А вот орда пропала. Шли по направлению отхода основной группы. Группу наши менты накрыли за урочищем Хабони. Там как раз очень удачно ручеек проходит, проехать можно только в определенном месте. Гавкнули поставленными предусмотрительно МОНками и добили оставшихся гранатометами и автоматно-пулеметным огнем. Великий Мастер попытался уйти в Глядино, но у нас там ЗУшка рейдовала на подхвате. Не проскочил. А вот Мутабора засечь наблюдателям не удалось. И на моих приборах не видно.

- Может повыдирали из себя датчики? Им же, в общем-то, не больно.

- Это не исключено. Но возможно, что и дальность банально больше, чем радиус приема. Так что у нас две группы потерялись. Одна откровенно враждебная, вторая – потенциально. Факт, что ушли. Как считаете, что они будут делать дальше?

- Честно говоря – не знаю. Полагаю, что Мутабор войдет во вкус работы группой. После десанта и успешной кормежки в местной цитадели – а они там нажраться успели, вы трупы видели во дворе, подозреваю, что остальным тоже понравилось. А кому не понравилось – либо булавой по башке, либо мы отловим.

В принципе можно было бы по следам пройти, Серега бы распутал. Другое дело – пешим строем опасно до японской жути. А на колесах вряд ли. Вот если бы дали эту фиговину, как ее, заразу… ну, вы знаете… Штуковина эта наблюдательная…

- Что это с ним? – заинтересованно спрашивает лейтенантик у Сереги, глядя на мои потуги, словно ученый – натуралист.

- Врожденный технический идиотизм, приступ похоже – отвечает Серега и, повернувшись ко мне, задает наводящий вопрос:

- Там еще эта была, с сиськами, да?

- Ну!

- Это он про «Фару» толковал - переводит мою затыку Серега.

- Я понял – хмыкает лейтенант.

- С «Фарой» можно попробовать – кивает Серега.

- А как тебе перспектива по следам за Мутабором идти? – уточняет у него лейтенант.

- Душу не греет. Видел я его в деле. И блондинку его тоже видал. А с кучей шустеров, да еще и детей – можем просто не успеть. В мысли-то их не заглянешь. Морф-то ушел. Значит ему с нами надоело. Это, знаете ли, навевает мысли о перспективах сотрудничества.

- Вот уж не подумал бы, что ты насчет детей так скажешь – удивляюсь я.

- Да иди ты с подколками… Тоже мне Енот нашелся – зло огрызается следопыт.

- Я без подколок. Я-то помню, как вы на меня спихнули стрельбу по детишкам из зомбосадика в первый самый раз. Просто времени уже сколько, привыкли же.

- Если без подколок… То да, мне по детям стрелять неприятно. И вряд ли будет приятно. Нужно, понимаю, но никакого удовольствия. А кроме того – они еще и шустрые. Как думаешь, почему в страйкболе стараются не смешивать подростков со взрослыми? Именно потому – шустрее, безбашеннее. А эти еще и зомби.

- Я надеюсь, что мы не сегодня будем устраивать преследование? – с намеком спрашиваю я лейтенанта.

- Нет, сегодня уже не успеем – с сожалением отвечает лейтенантик.

И я вижу, что это он серьезно. Он действительно сожалеет, что сегодня погоня уже не получится… Дожидаемся саперов – действительно прикатывают на такой же зеленой шишиге, рекомендуют отвалить нам подальше и начинают шаманить, проверяя – есть ли кроме примитивной растяжки на БТР что-то более серьезное. Майор прикидывает, что броня тут уже ни к чему, Ильяс ему зудит, что в Ропше еще много чего ценного и в итоге мы возвращаемся.

Возможно, что в оставленной и бандитами и нами шишиге есть что-то ценное, вполне вероятно. Вот только действие светошумовых гранат так сильно понравилось сегодня, что командиры не сговариваюсь решают, что ящики с этими гранатами куда интереснее того, что лежит в груженой шишиге. Ильяс еще намекает, что может в этой шишиге всякий хлам, да пара ящиков тола для любопытных – видал он такое было дело и остался жив только по причине случая и большой дальности до заминированной машины.

Обратно пилим быстрее и совершенно с другим чувством. У склада видим суету и Ильяс горестно вопиет, что мы опоздали. К его счастью, оставленные молодые грудью отстояли самое ценное.

- Чуть до драки не дошло с этими – из Волчьей сотни. Борзые, как… как… Ну очень в общем борзые – возбужденно докладывает Рукокрыл.

- И с ментами еще заваруха вышла, тоже покусились… Но, в общем, отстояли. Вот это все – наше – показывает гордый, но потный Ленька на штабелек разнородных ящиков. Не шибко большой штабель, но на грузовик типа камаза – самое то. Названия в маркировке на ящиках все какие-то романтические – «Заря», «Факел», «Взлет».

Это помимо всяких невразумительных буквенных и цифровых обозначений. Выглядят гранатки очень непривычно, но раз ребятам понравилось – то прибрать надо. Получился грузовик – зилок битком. Что-то еще нашли полезное, но мне разрешили не участвовать в погрузке. Остался на пару с Енотом все у того же танка. Подошел и Павел Александрович, тоже не принимающий участия в активной деятельности изъятия и вывоза. Его минометчики обещали забрать инструктора и отвезти домой, а пока освободили от погрузочных работ.

В общем как в старину – взятый на шпагу город на три дня на грабеж… ну или точнее – как в старину же говорилось – выплата репараций и контрибуций. Как я понял местных не трогают. Обнаруженные запасы харчей не дербанят. А вот то, что стащили сюда бывшие господа – в первую очередь оружие, боеприпасы, всякие технические новинки и спецсредства выметают подчистую. И оказывается добра так много, что в общем и споров особых не возникает, хотя публика тут оказывается очень разнообразной. Я и раньше видел, что очень сборная команда брала Ропшу, но тут совсем разнобойно выходит. Но что радует – комендантскую службы наладили тотчас и патрули сводные отсекают возможность кому-либо чужому тут выдать себя за Ржевского служивого или за МЧСника. Опознают и задержат.

- Народу сколько разного – замечаю я.

- Так оскомырдли всем соседушкам эти людоеды – отвечает Павел Александрович.

- Да не так, чтоб уж всем. От Кронштадта было войско, да от ПВОшников, да менты напряглись – тем более, что и среди людоведов и душелюбов много было из ментов. Ржевские вписались за свой взвод, который сожрали еще весной в универсаме. А МЧСники в общем не шибко и в драку лезли – они скорее демонстрациями занялись. Ну и наблюдение от них было тоже. Так что вовсе не все соседушки – дотошно уточняет хромой.