Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов - продолжение

Глава 13. Команда лекаря. Экскурс в историю.

— Девчонка? – удивляется Дункан. Делает он это лениво, нехотя, просто из вежливости. Пригрелся на солнышке, а прокатившийся ливень унес духоту, свежо и тепло, что еще надо. И вкусно пахнет открытой водой. Правда, покосился и повертел носом – я то пахну по—прежнему густым душноватым амбрэ.

— Ну, не совсем девчонка, женщина. Но худенькая и рыжая.

— А, Ракша… — кивает Павел Александрович: — Она у этих в командирах.

И показывает глазами на грузчиков в камуфляже.

— Странный позывной, вычурный. Так помнится волчицу звали, что маленького Маугли усыновила. Демон в переводе – отмечаю я как всегда сокровенную от остальных информацию.

— Во—первых, это фамилия – ухмыляется Дункан.

— Во—вторых, так называется птичка сизоворонка – что вам тут же бы сказала так спешно покинутая вами работница зоопарка – учительским тоном поддерживает музейщик.

— Да бросьте меня разыгрывать, я же помню! – возмущаюсь в ответ.

— Ракша, птица семейства сизоворонковых отряда ракшеобразных; то же, что сизоворонка. Это еще Даль описал. А вот демоница женского пола называется ракшаси. Не ракша. Ракша у индусов, надо вам заметить – наоборот амулет защитный, талисман—оберег – добивает меня сосредоточенным огнем чертов эрудит—артиллерист: — Ракша—бандан вообще у индуистов серьезный праздник обмена этими оберегами, все серьезно.

— Цель поражена, дым из амбразуры – констатирует, широко улыбаясь, Дункан.

— Да ладно вам, я и не сопротивляюсь, в конце—то концов.

— Вот и хорошо – покладисто подводит итог беседы Дункан. Ему настолько дремотно, что аж на расстоянии умиротворенность передается. Если б не военная снаряга да неразлучный автомат со всем пендрючистым обвесом, включая дополнительную ручку и подствольный гранатомет – вылитый был бы Будда в нирване.

Но мне как—то все равно не по себе. Гребтит будущее задание, да и после сегодняшнего как—то муторно. Нет, я понимаю, что морфы такое же оружие, как пулемет, но вот то, что в союзниках морфы, а в противниках – живые люди – как –то коробит своей неправильностью. Причем умом я отлично все понимаю, а протест какой—то глубоко внутренний, оттуда из инстинктов что ли…

— На Кронштадт что—нибудь пойдет? – спрашиваю я у дежурного по причалу.

— Пойдет. Часа через три вооон то корытце.

— А раньше ничего не будет?

— А вы что ли спешите?

— Да хотелось бы отдохнуть, день тяжелый был, да и дальше не слишком—то весело…

— Понимаю – музейник внимательно смотрит на меня, хмыкает. По—моему они с Дунканом переглядываются.

— И что? – настораживаюсь я.

— Собственно ничего особенного. Вижу, что переживаете. Хочу вам в утешение и для успокоения рассказать…

— Сказочку? – настороженно спрашиваю я.

— Зачем сказочку? – удивляется Павел Александрович – самую натуральную быль. Но не просто быль, а так сказать, с моралью.

— Ну, давайте – ничего не остается, как выслушать.

— Так вот, был такой знаете ли партизанский отряд «Победители», под командой почетного чекиста Дмитрия Николаевича Медведева, базировался под Ровно. Вы, наверное, помните, что Ровно было столицей оккупированной немцами Украины?

Я неопределенно пожимаю плечами. Ну, не помню. Не знал, да еще и забыл, да и вообще на кой мне черт все это?

— Так вот подпольщики узнали, что аккурат на 7 ноября 1943 года немецкими карателями будет проведена операция по ликвидации «отряда Медведя». Немцы были уверены, что партизаны перепьются и взять их будет несложно. Силы выделены были серьезные – на 750 партизан – 2500 карателей, притом не абы кого – 1 и 2 берлинские полицейские полки, подразделения из дивизии СС «Галичина» и зондеррегимента СС Оскара Дирлевангера, германские подразделения – в частности артиллеристы при тяжелых минометах и полевых орудиях. Да, про поддержку с воздуха забыл упомянуть.

— Погодите, что—то знакомое… Медведев… В журнале «Вокруг света» что—то вроде было, у нас на даче старые подшивки… Точно – наконец вспоминаю я.

— Да, разумеется – «Это было под Ровно». Как раз Николай Кузнецов информацию и добыл, обер—лейтенант Пауль Зиберт и его группа…

— Точно, вспомнил.

— Тогда продолжу. Партизаны, естественно, не перепились, обошлось праздничным концертом самодеятельности, пить—то у них в отряде было вообще запрещено. Для поднятия настроения потому организовали перед боем концерт. Тем временем стали разведчики – наблюдатели докладывать: На железнодорожный разъезд прибыли пара эшелонов с карателями, выгружаются.

Уйти отряду не получится – каратели опытные, по следам отряд догонят, да впридачу навяжут бой не там, где партизанам удобно. Опять же боеприпасов у карателей сколько угодно, а у партизан – весьма негусто, а учитывая, что и оружие сбродное – к разным пулеметом соответственно и патронов то густо, то пусто. Не помните, чем карательная операция закончилась?

— Нет, не помню.

— Партизаны потеряли двенадцать человек убитыми и тридцать два ранеными. Карателей легло около 600. Только убитыми. Поле боя—то за партизанами осталось, так что раненым карателям дорожка понятно куда была. Сплошь безвозврат пошел. И соответственно трофеем попало три полевых орудия с упряжками и боекомплектом. Три миномета батальонных с запасом мин, один многоствольный миномет – опять же с тяглом и боезапасом, ротные минометы, три десятка пулеметов разных, несколько сотен автоматов и винтовок, что собрать успели и весь обоз – 120 повозок с харчами, снаряжением, боеприпасами и прочим добром.

— Куртка замшевая – три – негромко говорит Дункан, вроде шутит, но вижу, что заинтересовался.

— Да, одежды тоже взяли много, комплектная вражеская униформа для партизана вещь полезная, опять же подлинные документы, пригодные для дальнейшей работы тоже на вес золота трофей.

— Знаете на совковую ура—пропаганду как—то слишком похоже. Или каратели были лопухами? -сомневаюсь я.

— Нет, каратели были вполне опытными и отряд Медведева оттуда не ушел бы точно. Просто командование отряда не лопухи тоже были. Прекрасно понимали, что основная ударная сила немцев и их холуев – артиллерия. Оно как бы было уже отработано, если отряд партизан блокировали, то потом по нему начинали молотить минами и снарядами и тут уже ничего не поделаешь. От мин в лесу не укроешься – высоко рвутся в ветках, достают в окопах осколками сверху. Отработано уже было не раз. Не догадываетесь, что за противоядие нашлось?

— Нет, не очень.

— Собственно все просто. В отряде было четыре роты, взвод комендачей, да разведка. Тоже около взвода. Три роты заняли оборону, связали наступающих боем. А четвертую роту – старлея Виктора Семенова, отправили кружным путем в тыл карателям с задачей ликвидировать штаб карателей и артиллерию. Рота загнула здоровенный крюк – в бой у Медведева уже вступили даже легкораненые, не говоря про комендантских и разведчиков, и был уже отдан приказ на отход обоза, патроны уже кончались, когда у карателей в тылу началась массированная пальба, их артиллерия в момент заткнулась и тут же у полицаев прервалась связь со штабом операции.

Автоматчики Семенова двумя группами одновременно с тыла атаковали и артпозиции и штаб с охраной. Так как те с тыла нападения не ожидали, то и скосили штабников и артиллеристов моментально, как в тире. Несколько человек в роте Семенова умели наводить орудия и минометы, через несколько минут сменили прицел и беглым огнем накрыли уже карателей, другие партизаны частью остались подавать мины—снаряды, частью нахально атаковали очумевших карателей сзади. Ну а отсутствие начальства, нарушение связи и управления окончательно завершило погром. Началась паника, шли—то пьяных партизан вязать, а тут такое… бегство, почти без сопротивления, кто успел – удрал. Многие не успели.

Остальных еще потом по лесу гоняли, добивая одиночек и мелкие группы, вместе с подоспевшим соседним отрядом партизан. В расположении штаба только мертвых офицеров валялось 18 штук. Некоторое время искали командовавшего операцией полковника Пипера, нашли в кустах, он туда уполз уже будучи смертельно раненым. Так что важно не только количество, не только качество, но и направление удара. Понимаете меня?

— Ну, наверное еще и некоторая удача нужна? – осведомляюсь я у рассказчика.

— И удача конечно. Там еще один нюанс был интересный – местоположение лагеря немцам было известно – их агентура тоже работала активно, но проблема в том, что агент был толковым во всем, а в картах разбирался слабо и, обозначая месторасположение отряда «Победители», немного ошибся. Потому немецкая артиллерия обрабатывала участок рядом с лагерем.

Разнесли там все вдрызг, в щепки. Если б агент читал карту как надо – медведевцы отделались бы не так дешево. Так что для нормальной войсковой операции нужно сил втрое больше, чем у противника, а вот нормальная диверсия наоборот требует не просто кучи народа и техники. Тут требуется ударить по самому уязвимому месту. Да вы не глядите на меня так, это я так, к слову сказал. Безотносительно.

— Угу – очень как—то намекающе отзывается Дункан.

Подозрительно смотрю на них. Отвечают невинными взглядами, но у меня отчетливое впечатление, что он осведомлены о нашей боевой задаче куда больше, чем я, например. Опять же – вот, утешают. Надо полагать это такой толстый намек, что мы укусим и отскочим? Или не все наши силы ограничиваются разноцветным инженером с его театром механических игрушек?

Спросить прямо?

Нет, не годится.

Болтать языком – оно опасно. В лучшем случае потом Брысь пистон вставит, в худшем – вообще неизвестно, что за последствия могут быть. Да с тем же разведчиком Кузнецовым, о котором сейчас музейный работник толковал было несколько ситуаций, когда от одного слова вполне мог быть провал. Еще как – когда человек играл роль немецкого офицера. Причем так убедительно, что его не смогли раскусить многочисленные знакомые – офицеры вермахта и СС…

Да там от любой мелочи зависело – жить или погибнуть… Помнится человек из его группы вспоминал, что первый визит в Ровно Пауль Зиберт провел нормально, но по возвращении в отряд Кузнецов сразу отметил, что он в городе был, можно сказать, единственным офицером в пилотке и с парабеллумом в кобуре, даже приезжавшие в город фронтовики все в столице носили фуражки, да и пистолеты опять же выбирали попрестижнее.

Оно вроде и не нарушение формы формально, ан выглядел он как деревенщина в лаптях на дворянском балу. И потому Кузнецов перед зеркалом тренировался как заведенный – увидел в кафе, что немцы снимают свои фуражки не таким жестом, как наши фуражки снимались нашими офицерами – козырек другой длины и под другим углом, потому чуть—чуть, но иначе располагаются пальцы и по другому двигается рука. Пустячок вроде, а наметанный глаз несоответствие сразу углядит – и все, конец.

Оказалось, что и с пистолетами не все просто – нормальный, уважающий себя немецкий офицер в Ровно предпочитает «Вальтер» — небольшой, легкий, удобный и убойный… Это и практика и как бы мода. Тоже пустячок и парабеллум тут сразу в глаза лезет, все впечатление портит. Словно мышь в пустой корзине, словно лошадь в магазине… Впрочем, я вроде не разведчик, не в тылу врага, но вот проверить намеки – оно, пожалуй, стоит.

— Я вообще—то диву давался, когда про Кузнецова читал – вполне искренне говорю собеседникам.

— Было отчего. Такого калибра разведчики если и были, то о них ничего не сообщалось. А тут его Медведев посмертно засветил. А ведь помимо разведки – а группа Кузнецова установила и наличие гитлеровской Ставки под Винницей, и про готовящееся наступление летом под Курском отрапортовала и даже про подготовку диверсии против Большой Тройки в Иране разузнала – так еще и диверсии были какие, любо—дорого. Столько видных деятелей уничтожили… — воспаряет музейщик.

Неожиданно Дункан хмыкает.

Смотрим на него.

— Вспомнилось тут, читывал про этого Кузнецова, что вообще—то он не преуспел – и Коха не угробил, и этого, черт, как его чина этого звали—то, тоже три раза не смог бабахнуть, а верховного судью Украины застрелил вообще курам на смех, судья—то калека был, у него руки еще в Первую мировую оторвало, и генерала Ильгена живым взять не удалось, в общем все корявенько так.

— Вот уж не подумал бы, что омоновец будет всякое такое читать – подначиваю я верзилу.

— А я не сам, это нас командир заставил. Дескать, ознакомьтесь, как умные люди работали, глядишь и вам пригодится когда. Вот и пришлось покопаться вместо отдыха. Вообще—то да, много полезного там имелось. Мы ж тоже по диверсиям работаем, хорошо у чехов таких Кузнецовых нету, так, тупое мясо… Да и от тупого мяса проблем куча.

Павел Александрович мрачнеет и довольно свирепо огрызается:

— Знаю о ком вы говорите. Наследничек УПА писал, как же. Очередной ревизионистик.

— Да вы не отвлекались бы, что—то ж хотели интересное рассказать?

— Так и это интересно. Сейчас ведь что для многих этаких эхспертов было главным – как можно больше обгадить все, что можно в СССР. Старая штука, своих возвеличить и если даже возвеличивать не за что – то подвиги надо просто придумать – те же исторички от УПА до чего додумались – приписали себе уничтожение рейхсляйтера Лютце. Дескать угробили из засады важную птицу на шоссе Брест—Ковель. Самое смешное, что автор этой нелепой чуши – гауптманн дивизии СС «Галичина», такая вот пикантная подробность. Надо ж было втирать, что и оне, дескать, не только перед немцами холуйствовали, а наоборот – аж даже бились. И даже кого—то немецкого бонзу пришибли. Брехуны.

— А на самом деле? – осведомляется Дункан.

— А на самом деле машина, в которой ехала семья этого самого шефа СА вылетела на приличной скорости с крутого поворота недалеко от Потсдама – сын бонзы был на рулем, золотой фазан, не справился с управлением. Вся семья покалечилась, одна дочка сразу на месте погибла, папа на следующий день помер. Друг Геббельса к слову был, у того в дневнике все достаточно внятно описано, даже то, что надо пресечь слухи о том, что семейка ехала с черного рынка и в разбившейся машине оказалось неприлично много всякой деликатесной жратвы. И результатом этой смерти был строгий приказ Гитлера о категорическом запрете на нарушение скоростного режима автомобилями важных чиновников Рейха. Никак не расстрелы и повешенья заложников, что было как раз нормой при уничтожении важных чинов «бандитами». Да и не скрывали немцы если их шишек кончали партизаны. Даже в этом случае куда было бы для Рейха полезнее, если бы шишка геройски пал на Восточном фронте, а не убившись по глупости до смерти, едучи с черного рынка… Так что тут все ясно – на Кузнецова и его товарищей говнеца плеснуть, своих гитлеровских холуев выставить борцами за свободу!

Раскипятившийся музейный работник возмущенно плюнул в воду.

— Наплюйте! – несколько запоздало советует Дункан.

— Уже – смущенно остывает рассказчик.

— Вы что—то хотели про Кузнецова Николая рассказать. Полезное особенно.

— А ну да… Хотя вообще—то он Никанор. Имя себе в 1931 году сменил. Так вот, заканчивая. Даже если у того же Председателя верховного суда Украины Функа не было правой руки, не обеих, одной правой – это ведь не мешало ему выполнять свои функции оберпалача? А ведь все эти расстрелы заложников, повешенья, массовые экзекуции – с его ведома и одобрения шли. Однорукие и одноглазые немцы даже в армии служили, не то, что в судах заседали, того же полковника Штауффенберга вспомнить, что Гитлера пытался взорвать миной.

И застрелил этого Функа Кузнецов прямо в здании суда, что тоже знаете ли… Ладно, ну их, этих знатоков к чертям. Понятно, почему они тут гадят – убийство Функа было с такой деталью, что вызвало охлаждение между немцами и их холуями. Ведь украинские холуи носили немецкую форму – с небольшими правда изменениями декора. Вот и Кузнецов защел в суд в офицерском плаще, который все носили, и приметной фуражке украинской РУК, а после акции одел немецкую фуражку и вышел уже как немецкий офицер, незамеченным. В итоге свидетели показали, что убийца был в украинской форме, соответственно это лыко пошло в строку.

Я вот что хотел рассказать. А вы мотайте на ус, может и пригодится когда. Начну с самого начала – стало понятно, что что—то этакое серьезное под Винницей образовалось. Особенно, когда получили информацию, что срочно был вызван в Винницу сам Гиммлер, но при этом в Виннице не появился. Понятно, кто мог всемогущего Гиммлера «срочно вызвать», а раз тот метнулся, но не в город – ну в общем ясно – что—то там есть по соседству.

Соответственно приказ узнать куда Гиммлер таскался, а равно и всякие другие чины – путем взятия языком толкового немецкого офицера — получило много народу. В том числе и группа Кузнецова такой приказ получила. Понятно, что лучше языка с погонами брать все же не в столичном городе Ровно. Устраивать стационарную засаду на проезжих дорогах – нагло слишком.

Вот Пауль Зиберт и организовал «бродячую засаду» — два десятка партизан в нарядах деревенских полицаев – форма «костюмер сошел с ума и выгреб все, что подвернулось», плюс безукоризненные документы и обязательная полицай—повязка, несколько подвод с лошадками и сам обер—лейтенант со скучающей физиономией и замерзшим красным носом на передней подводе. Зрелище привычное, сверхчеловек с холуями по делу едет. По тем временам такое же незаметное, как почтальон или дворник в наше время...

— Давненько я не видал почтальонов – потянувшись, заявляет омоновец. И морда у него такая простодушная—простодушная, только в глазенках искорки этакие.

— Ну не цепляйтесь к словам, вы же меня поняли. Так вот, когда движение к вечеру подутихло, зацепили одиночную легковушку, но неудачно, легонькая оказалась, от взрыва противотанковой гранаты улетела с дороги колесами вверх, живых в ней не осталось. А вот следующей легковой машиной оказался полубронированный лимузин, такие выпускались для особо важных чинов – с дополнительно защищенным мотором, бронестеклами и плитами противопульной брони в стратегических местах.

Опознавательной чертой таких важняков были еще и желтые фары. Вот солидного бегемота и подловили. Правда, он чуть было не ушел, но Жорж Струтинский вовремя в него диск бронебойных из своего ручного пулемета засадил. Лимузин съехал с дороги, жестко воткнулся в стенку кювета. Из него кто—то пальнул пару раз, но собственно на этом все сопротивление и закончилось. Кроме двух убитых, обнаружилось двое оглушенных ударом офицеров, которых спасла бронеспинка сиденья, и портфель с документами.

Пленных упрятали в сено на бричке, чтоб не замерзли. Собрали быстро все, что представляло ценность. Отошли с места захвата без проблем. В итоге операции из первого автомобиля – простецкого «Ситроена» — с убитых шофера и пустяковой пары офицеров сняли только оружие и документы, а вот второй «Опель» оказался весьма добычливым: убитый шофер и зондерфюрер граф Гаан были куда менее интересны, чем пленные – оберст—лейтенант и обер—лейтенант, оба связисты. Оказалось – взяли именно тех, кого надо — советника военного управления доктора Райса и технического инспектора телеграфов Планерта. В документации, которая была с ними, мало того, что было нанесено расположение спецкабеля в район Винницы, что дало возможность уяснить расположение действительно Ставки Гитлера «Вервольф», но заодно имелось подробное указание средств связи и состояние путей сообщения на изрядной территории, что в дальнейшем очень пригодилось нашим при освобождении этой области. Но это собственно присказка. Теперь о том, что я собирался рассказать…

— Нехилый зачин вышел – отметил очевидный факт Дункан.

— Что поделать – невозмутимо согласился музейщик.

— Продолжить – предложил омоновец.

— Так вот, помимо оружия водителя и пассажиров в броневике попался ничейный пистолет – нормальный вроде бы Вальтер, но с увеличенным двухрядным магазином. Явно экспериментальный образец. Его, не подумав, вручили Кузнецову вместо простецкого парабеллума, как явно более престижный и практичный. И вот в скором времени, в кафе, играя в карты с другими офицерами, Зиберт решил похвастаться, для поддержания разговора, своим необычным пистолетом, дескать наградили в дивизии уникумом.

И показал Вальтер собутыльникам.

На это один из игроков – майор—связист — осадил пехотную выскочку тем, что такой же пистолет ему выдали, когда он был в Берлине, так что не такой уж и уникум этот пистолет. Редкий, конечно, но тем не менее. Своим пистолетом майор, правда, похвалиться не может – потерял при нападении бандитов на машину неподалеку от Ровно, угробили авто, в которой майор ехал, еле раненым унес ноги, пистолет обронил. Но вот даже номер помнит – 46710. Все поглядели на хвастуна Зиберта, тот немного смутившись, повернул пистолет так, чтоб глянуть на номер, естественно номер был именно 46710, но, не потерявший самообладания разведчик сообщил сокрушенно, что да, майор получил свой пистолет раньше, номер на этом больше.

И спрятал побыстрее оскандалившийся агрегат в кобуру, пока кому—нибудь из игроков не пришло в голову попросить глянуть на машинку. После этого осталось порадоваться, что чудом избежал глупого провала на ровном месте. В отряде это сразу учли, засветившийся Вальтер забрали, а Кузнецову выдали обычный, тоже трофейный, но никак не уникум. Вот из него Зиберт и стрелял во время диверсий, потом гильзы 7,65 «ГЕКО» позволили немцам во время следствия установить, что видные чины погибали от одного и того же оружия, что в Ровно, что во Львове…