Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов - продолжение

Глава 17. Команда лекаря. Данные разведки.

— Итак, внимание! – заявляет тем временем Брысь.

Публика несколько стихает.

— Собрались почти все, потому не будем тратить зря время,у нас его немного. Нам поставлена задача уточнения ситуации в поселке Ропша. Попутно мы должны взять несколько «языков». Если получится – то и зачистить гнездо там обосновавшихся людоедов с которыми часть из вас уже знакома. Это те, кому удалось удрать с танкоремонтного завода. Кто не был на заводе, полагаю наслышан. Теперь вводные по Ропше – тут Брысь вешает на стенку неплохо нарисованную схему населенного пункта с зеленым лесом, голубыми озерами и рыжими массивами видимо домов и домиков, с большой, заметной желтой буквой «Х» и продолжает – поселок расположен на пересечении двух крупных дорог. Наличествуют два крупных лесопарковых массива – вот и вот. Окружен садоводствами, но по причине Беды там народу оказалось немного, потому садоводства обезлюжены. Раньше там разводили рыбу, потому есть система мелких озер и прудов, разумеется имеется и несколько коттеджных поселков.

Пока майор показывает указкой называемые им объекты, до меня наконец доходит, что сплющенная буква «Х» и есть как раз пересечение дорог.

— Все перечисленное позволяет защитится находящимся в поселке от зомби, для чего перешейки между озерами укреплены инженерными заграждениями, на дорогах выставлены блокпосты двух типов, используются засады и группы для зачистки. Тем не менее зомби в этом районе присутствуют в значительных количествах и являются фактором, который мы должны учитывать.

— Мины там обнаружены? – задает с места вопрос Правило.

— В разведотделе данных таковых нет, но исключать такое нельзя. Заграждения представлены в основном рядами «Егозы», стандартной колючей проволоки и в ряде мест установлен спотыкач. Так или иначе, а район укреплен, к тому же в ряде мест весьма вероятно установлены и камеры наблюдения. Помимо этого установлено, что людоеды проводят постоянное патрулирование местности.

— Пешком или транспортом?

— В основном – конными парными патрулями. В случае обнаружения морфа в огороженном периметре выезжает группа быстрого реагирования – уже на броне.

Немножко фигею. Саша вроде – тоже. Но сидящий неподалеку сапер Крокодил только кивает спокойно головой. Словно услышал ожидаемое. А ну да – Серега же толковал, что там аж две конюшни, значит коников и лошадок и пользуют. А что, разумно – и морф не догонит и чувствует лошадка опасность не хуже собаки… В четыре головы патруль получается.

— Силы этого анклава пока предположительно таковы: группа людоедов старой выпечки от 25 до 40 человек, неофиты ориентировочно 60—70 голов, остальные являются невооруженным рабочим скотом с некоторыми правами, есть и рабы без каких—либо прав. Всего ориентировочно полтысячи живых. Структурно вооруженные – там оружие носят далеко не все, хотя арсенал по ряду призанаков хорош, так вот есть штаб – группа руководителей, попутно являющихся и Отцами—Основателями своей паскудной религии – около 10 человек, тут данных мало, берем по—среднему, группа охраны – еще десяток людоедов и два десятка неофитов, группа быстрого реагирования – меняющийся состав, сколько влезает в один БТР, группа тяжелого оружия и бронетехники – тут самое сложное, известно, что всего у них три БТР, один из которых дежурный и два безоткатных станковых гранатометов СПГ—9/9—М «Копьё». Это по минимуму, установлено точно. Возможны и другие сюрпризы, по последним данным обнаружено, что с постамента снят старый танк КВ, который там стоял памятником.

— Он исправен? – спрашивает главмент.

— Неизвестно – отвечает Брысь.

— Видел я этот танк, он весь в дырах – замечает один из незнакомых подчиненных главмента.

Брысь копается в бумажках у себя на столике, достает одну и зачитывает: «На постаменте установлен советский тяжелый танк КВ—1 обр.41(ЧКЗ), уничтоженный 19 января 1944 года германской противотанковой артиллерией на окраине деревни Ропша. Это был первый советский танк, достигший занятой германскими войсками деревни. Характерные особенности данного танка: на броневых листах КВ наблюдаются сквозные пробоины от противотанковых снарядов калибра 75—мм и 88—мм. Так же на танке отсутствует правая крышка люка трансмиссионного отделения и крышка люка моторного отсека, вследствие чего можно видеть танковый двигатель В—2К.

На танке установлено два типа опорных катков. Гусеничные ленты набраны из двух типов траков: обычные и траки на рабочей поверхности, которых между цевками и гребнем имеются по паре выступов высотой примерно восемь сантиметров. Эти траки располагаются примерно через каждые 10—15 обычных траков, они предназначены для увеличения сцепных свойств гусеницы на скользкой поверхности». Это справка, выданная мне в разведотделе базы. Тем не менее КВ – тяжелый танк, который и сейчас не так просто продырявить. Если он еще и на ходу окажется – совсем грустно будет.

— На ходу – это вряд ли – замечает Павел Александрович – и не совсем верно то, что он был уничтожен.

— Объяснитесь – предлагает майор.

— Этот танк первым ворвался в Ропшу, получил несколько болванок, уничтожил два противотанковых орудия и не помню уж сейчас сколько пулеметов, и в ходе маневрирования влез в одно из упомянутых вами озер. Где и завяз по башню. Вытянуть его удалось только в 1946 году. После чего самоходом он был водружен на пьедестал в виде памятника, тем более, что заслужил – в Ропше в ходе операции по окончательному снятию блокады было замкнуто кольцо в котором оказалась группировка немецких войск и изрядное количество техники в том числе две группировки дальнобойной артиллерии, обстреливавшей Ленинград числом в 85 стволов. Касаемо двигателя – танк Пилюткина шестьдесят лет назад на постамент ехал сам, но после стоял под открытым небом. Я, гм, было дело там лазал несколько лет назад – мотор сильно коррозирован. Так что нет – сам не поедет.

— А заменить мотор?

— Где же сейчас такие моторы найдешь. Можно конечно попытаться приспособить какой—нибудь современный, в принципе это возможно, конечно. Хотя честно сказать –сомневаюсь. Нам не удается довести до ума музейный Т—80, а тут все—таки шестьдесят лет…

— Мне мой хороший знакомый дал повести тот КВ, что реставрировали после поднятия из Невы. Вполне себе машина оказалась рабочей. С переключением скоростей там могут быть проблемы, неопытный мехвод может коробку быстро угробить, но вот – реанимировали же – замечает Брысь.

— Большая разница в сохранности на свежем воздухе с перепадами температур и под водой, тем более – холодной, невской. Спорить не берусь, но считаю, что скорее всего людоеды заменят пушку на что—то более современное и будут использовать как БОТ.

— Ладно, пока будем считать, что нам могут преподнести сюрпризы. Спокойнее будет.

— Кроме двух противотанковых безоткаток что еще есть? – спрашивает Вовка.

— Были РПГ, возможно наличие «Мух» и огнеметов «Шмель».

— Уровень боевой подготовки у людоедов? – уточняет Павел Александрович.

На этот вопрос откликается тот самый главмент—спорщик.

— Мы точно не можем сказать, так как состав этой банды не вполне ясен, но по ряду данных – очень разный там состав. От канцелярских крыс до вполне себе имеющих боевой опыт. Я к слову потому против использования моих людей в штурме их коттеджей – они в курсе, как мы это делаем, потому отреагируют адекватно. Насколько их поглупевшие головы позволят. Да, вы должны знать, что эти сволочи изрядно обнесли несколько складов МВД, потому у них много спецсредств…

— Могут нас залить «Сиренью» и «Черемухой»?

— Я не исключаю. Потому настаиваю на наличие противогазов у всех участвующих.

Присутствующие оживают, некоторые почти вслух шутят.

Мент серьезно смотрит на веселящуюся публику. При этом я вижу, что веселится как раз молодежь, а, например, саперы вполне серьезны.

— Изделие номер 1, то есть противогаз, во многом схоже с изделием номер 2, то есть презервативом или с теми же резиновыми сапогами, в обычной жизни вся эта резина совершенно не нужна, а вот когда возникают редкие, но специфические ситуации жизненные — тогда эта вся фигня сильно облегчает жизнь. А у наших оппонентов есть не только слезогонка, а и более серьезные химсредства. Потому считаю, что вопрос даже обсуждаться не должен. Также отмечу, что эти сукины дети обнесли склад завода по производству спецсредств защиты, потому у них бронежилетов, касок и шлемов в запасе.

— А у вас?

— Мы приехали,когда там уже все горело. Они на прощание подпаливали все, что не могли увезти. Так что у нас весьма небогато. Не сказать, чтоб вообще ничего – но небогато.

— Население этого населенного пункта как настроено?

— Это неизвестно. Но вполне вероятно, что и привыкли к своим новым господам и могут по отношению к нам быть и враждебны. Не все, но тем не менее. Поэтому цветов для освободителейя бы ждать не стал.

— У людоедов там есть семьи? – осведомляется Серега.

— Да, насколько известно. К слову сказать сейчас уже ясно, что собственно Ропша и была изначально захвачена и являлась базой для людоедов. Завод был взят позже и там «мирных» людоедов – то есть их баб и отпрысков – не было. Что в плюс – они сильно проредились на заводе, остались «мозги» в основном, а вот «мышцы с кулаками» как раз и пострадали.

— И что нам делать с этими нонкомбатантами? – весьма невинно спрашивает Енот.

— В целом нам особых рекомендаций не давали – задумчиво тянет в ответ главмент.

— В таком слычае лучше б их ликвидировать. Или самое малое – изолировать – заявляет равнодушно Ремер.

— Не слишком ли? – не может удержаться Саша.

Сапер Крокодил грустно хмыкает. Брысь вздыхает и выдает тираду:

— Внутренний враг всегда труднее, чем даже очень мощный внешний. Это ведь чей—то сын и брат из своих. А то еще и дочь. Поэтому ставить его к стенке всегда хлопотно. Это каждый раз маленькая гражданская война. А если разбираться менее радикально, то нужно строить целую систему, которая будет иметь изощренную власть над людскими судьбами и потому будет подвержена гниению. Если в нее назначать самых проверенных людей и строго следить, чтоб все чисто, то другие (тоже очень важные) отрасли этих кадров не досчитаются. Натравливать одну сволочь на другую очень соблазнительно, но в итоге этот путь ведет куда—то не туда. Короче, легче двух Гитлеров победить, чем вывести этих глистов. В любом случае, эта титаническая задача не по силам мозглякам, которые расписались в своей импотенции. Те, кто делает ставку на эксплуатацию худших сторон человеческой натуры, поступают так не по свободному выбору, а просто другие способы контролировать общество для них непосильны. Мы уже прибегали к такой аналогии, что сильного и здорового коня удержать в повиновении труднее, чем полудохлую клячу. Но и производительность тоже здорово отличается.

— Это все так – не слушая толком, говорит Саша и я вижу, что и лопоухий Рукокрыл и его дружок Ленька тоже согласны с ним – но чем мы—то тогда отличаемся от людоедов этих? Только тем, что не едим убитого врага?

— Каждый решает для себя сам. Я никого особенно не принуждаю делать то или иное. Но так или иначе – определяться придется каждому. Определяться, с кем ты, как я считаю, нужно только по одному критерию — они делают людей лучше или хуже. Остальное не в силах человеческих. Если кто думает, что вот есть яркие личности, которым надо совершенствоваться, и есть пьянь подзаборная, которая пусть спивается и дохнет, его уже наетянули. Завтра он с удивлением обнаружит, что в «культурном обществе» грязи больше, чем в подвале у бомжей, а на закуску сам приземлится в канаве без крыши над головой и без копейки в кармане. Или за решеткой. Или под газоном. Каков бы он ни был красавец. Даже если круче Бонапарта, все равно, никаких гарантий прожить всю жизнь в благополучии ни у кого нет.

— «Ну что ж. Мне жизнь недорога.

Но вот мой сын и мой слуга

Стоят перед тобою.

За ними, Каспар, нет вины.

Их я склонил к разбою".

Но молвил Каспар: "Всех казнить!

Куда игла — туда и нить!

Суд скор и беспощаден.

Три эшафота сколотил

Великий город Баден".

Свезли их в Баден всех троих

И поутру казнили их

В награду за злодейство.

Во рву, за городом, гниет

Разбойное семейство.» — несколько не к месту вроде, но вообще—то очень к месту декламирует Ремер. Вот уж чего я не ожидал, так это стихов из уст прямодушного солдафона.

— Это о ком? – удивляется Саша.

— Старонемецкий шванк о бандите с благородной кровью – рыцаре Линденшмидте. Злодей, грабитель, насильник и убийца, повешен со всеми, кого взяли по поручению баденского маркграфа в ходе проведения антитеррористической операции. Да и вообще мне кажется, что нам столько раз говорили о необходимости прекращения варварских обычаев и переходе на европейские ценности, что пора уже и переходить.

— На европейские ценности? – удивляется даже обычно невозмутимый Брысь.

— Так точно, товарищ майор! – по—уставному рапортует Ремер.

— Это что еще за? – удивляется один из присутствующих ментов.

— Смотрим на европейцев – они никогда не разводили всякие русские варварские глупости о том, что нельзя уничтожать женщин и детей – если было надо – уничтожали легко и без зазрений совести. И потом не смущались. Примеров тому масса. После уничтожения у противника наиболее активных особей сопротивляться больше некому и противник попадает в полную зависимость без возможности когда—либо встать на ноги. Обычно достаточно ликвидации 30% населения, наиболее активной части. Главное – потом некому претензии предъявлять.

— Ты и фрукт – удивляется до этого сидевший тихо сзади инженер с разноцветной шевелюрой. Да и остальные – включая меня – как—то не по—хорошему удивлены.

— Лучше быть фруктом, чем овощем – парирует капитан Ремер.

— И когда же это европейцы так истребляли гражданское население – восклицает Рукокрыл и показывает этим свою полную неосведомленность.

— Не подпрыгивай – мрачно осаживает юнца—курсанта Брысь.

— Не, товарищ майор, это он к чему нас призывает? – поддерживает дружка Ленька.

— И ты не подпрыгивай – так же мрачно заявляет майор и ему.

— Но это же фашизм какой—то!

— Это ваша безграмотность, молодые люди – парирует Ремер. Он совершенно спокоен и сейчас как раз мне приходит в голову, что немецкая фуражка или каска ему были бы в пору. Лицо у него именно сейчас какое—то слишком такое… арийское, что ли… неприятное. Мне резануло то, что он сказал, но выскакивать на манер Саши или Рукокрыла не получается. Странное ощущение – я не могу принять то, что сказал Ремер, но и возразить ему не могу. То, что европейцы, что англосаксы, что немцы, что те же бельгийцы или прибалты – самые настоящие людоеды, только людоеды с хорошим воспитанием и потому людоедствующие в перчатках с ножом и вилкой и на скатерти с фарфоровой посудой – дела не меняет.

— Рукокры… то есть курсант Званцев! Отставить пререкания. После операции будете восполнять пробелы образования.

— Но я, тащ майор…

— Отставить! Вот уж не думал, что нынешняя молодежь, да к тому же из лучших, такая безграмотная. Павел Александрович!

— Слушаю?

— Возьметесь просветить наших молодых?

— Как скажете. Молодые люди – про блокаду Ленинграда слыхали?

— Конечно, но при чем это? – удивляется Званцев. Его уши горят ярким красным цветом, словно кремлевские звезды.

— Просто при том, что тот геноцид который был устроен европейцами что у нас здесь – что в самой Европе — и ковровые бомбардировки германских городов – в первую очередь жилых кварталов, что делали к слову именно англосаксы – явления ровно тех же порядков, что и истребление испанцами инков, бельгийцами конголезцев, американцами индейцев или уничтожение жителей Соломоновых островов – от тех вообще пятая часть осталась. И тут говорить – язык устанет, потому как то же самое творилось везде, куда европейцы заявлялись со своими интересами, другое дело, что по разному истребляли – кому руки рубили, кому одеяла из—под оспенных больных дарили, кому опиум впаривали, а кого и просто расстреливали и тупо морили голодом. Сколько, например коренных тасманийцев выжило после прихода туда англичан?

— Да при чем тут европейцы—то, немцы же блокаду держали – негодует булькающий Званцев.

Майор Брысь закрывает лицо рукой.

— Фейспальм – непонятно комментирует его действия Саша. Тихо—тихо, но я слышу.

— Мда, действительно конь не валялся… — бурчит Дункан.

— Не без этого — кивает головой и Ремер.

А Павел Александрович грустно улыбнувшись неожиданно звучным левитановским голосом произносит: «900 дней солдаты из всех немецких земель, а с ними испанцы, фламандцы, голландцы, датчане, норвежцы, латыши и эстонцы боролись здесь против жестокого врага, преодолевая тяжелые климатические и природные условия. Пережитые испытания оставили неизгладимый след в памяти каждого из них. Войскам и командованию пришлось принести неслыханные жертвы без всякой надежды на победу — одна из самых неблагодарных задач, какую только можно поставить перед солдатом». Это, если кто не понял предисловие к своим мемуарам Хартвига Польмана, командира немецкого полка, воевавшего тут. А жестокий враг – это как раз население Ленинграда, с ним боролись героические европейцы. Между прочим Хартвиг еще итальянцев, финнов и шведов не упомянул по мстительности своей. Вам, молодые люди читать надо побольше, это выводит тараканов из головы…