Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов - продолжение

Глава 11. Сюрвайверша Ирка. Лечусон.

— Хороший кофе – заметила вежливая Ирка – По—турецки?

— А это смотря, кто его варил. Тут есть тонкость – если так варит кофе армянин – то получается кофе по—армянски, если грузин – то по—грузински… Я нюансов не ощущаю, но они обижаются, если скажешь, что по—турецки. Этот, что мы пьем, я варил сам.

— Отлично вышло – искренне оценила Ирина, и водитель немного приосанился.

— Знаете, я старался…

— А в Питере – там как? – начала прощупывать обстановку Ирина.

— Там очень по—разному – задумавшись, ответил Альба.

— Зомби много? – уточнила Ириха.

— Очень. Особенно в центре. Хотя и в центре есть анклавы – так сейчас там называют выжившие общины. И ОМОН свою базу держит, и в Александро—Невской лавре тоже живые, ну да это не мудрено, что полиция, что религия – живучи. В Петропавловской крепости живые, на нескольких заводах. И еще есть, но в основном по окраинам города. Самый большой – в Кронштадте. Я сначала попал в лагерь для беженцев – военные организовали…

— И как?

— Ужас! Я всякие жилищные условия повидал, напугать меня бытом трудно, но там… Народу полно, а охраняемый периметр маленький, друг у друга на головах сидели.

Двестисемикомнатная коммуналка. Ежедневная гибель Помпеи, как утром умыться, или еду приготовить. Да и публика нервная. Я через три дня оттуда подался долой – разузнал, что в Кронштадте вроде как получше ситуация, туда и дернул. У них уже к тому времени ограничения были введены, то есть, просто так не въедешь. Но оружие у меня было, навыки уже какие— никакие тоже, сначала остановился в пригородах Кронштадта.

— Первый раз слышу, чтоб у Кронштадта были пригороды – удивилась Ирина.

— Там много что поменялось, то, что в городе введено кронштадтское гражданство с обязательным ношением оружия гражданами – тоже не слыхали?

— Откуда. Мы же так в лесу и просидели все это время. Мы думали – все перемерли, кроме нас – да вот увидела самолет и решила глянуть, что тут. И то пришлось по лесам—болотам кувырдаться, мотоцикл угробила, чудом жива осталась, а собачонку мою какая—то тварь в два глотка сожрала. Тоже вроде как собака раньше была, только жуткая, дохлая и здоровенная.

— И вы в одиночку справились с морфом? – уважительно удивился водитель. Без притворства удивился.

— А что это такое – морф?

— Так в Питере принято называть зомби, отожравшегося на мясе своего вида. Жуткие создания, доводилось видеть. К счастью или издалека или уже потом.

— У меня после этой встречи в автомате пяток патронов остался – вроде как без намека, а просто ради истины сообщила Ирка.

— Патроны, это не проблема – ухмыльнулся здоровяк.

— Если есть – да — воспитанно согласилась Ирина.

— Ладно, будете хорошим лечусоном – помогу с патронами – сделал деловое предложение Альба.

— Да мне и так интересно слушать – улыбнулась как можно дружелюбнее Ирина, я же потом в Питер собираюсь.

— Значит поладили – кивнул водитель.

Ирина с некоторой даже грустью почувствовала, что наелась и напилась до отвала.

Оставалось только лениво нюхать аромат кофе. Зря утром лапшой натрескалась, хотя кто ж знал, как оно повернется. Альба оказался хорошим рассказчиком, да еще на подьеме настроения – поневоле Ирка заслушалась. Страшное напряжение последних дней постепенно уходило, отпускало, незаметно, но ощутимо – как тает весной снег.

Только вот когда шофер стал описывать какие типы морфов он видел – а в Кронштадте с этим было четко, особо показательные экземпляры тут же доводились до сведения общественности – и в СМИ и методическими рекомендациями – стало не по себе. И Фиолетовый, и пара прыгунов и даже последняя тварь – судя по всему были не самым страшным в этом новом мире.

И в методичках четко описывалось, какой хитрости и коварства достигают эти нежити в охоте на людей. Как раз такую книжонку – уже довольно пухлую, хотя и на отвратной бумаге с не очень хорошо пропечатавшимися фотографиями – Альба ей презентовал – купил перед отъездом цельную пачку на подарки, вот и почал. Ирка листала странички.

Слушала пояснения водителя и поймала себя на мысли, что их морфы, а худо—бедно она троих повидала – были не в пример городским патриархальнее что—ли… Нет, не потому, что деревенские, просто возможности в городе для людоедства выше.

Потом она вспомнила своих свинок и поморщилась. В деревне тоже возможности есть. А вообще им с Витькой люто везло. Нет, то, что они не лопухи, тоже сказалось, но и везло невиданно. С самого начала, когда муженек так вовремя узнал о Беде и отработал по плану бегства из города до того, как кинулась прочь основная куча народу, забившая пробками все выезды.

А уж как подфартило с этой колонной – и говорить нечего. Ирина тихонько хмыкнула, вспомнив, что в разных фильмах когда все так складывается хорошо для развития сюжета тут же устраивается какая—нибудь выдуманная фигня и уж точно едущий домой к семье персонаж трагически гибнет, долго перечисляя кому там надо будет сказать что он их любил и так далее.

Не раз проверенная женская интуиция четко говорила – нифига тут не будет никакой драматургии, колонна планово прибудет по месту назначения, муж доберется до жены – в общем все будет совсем не так как в кино, а не так зрелищно, но куда радостнее. Слишком уж мощный бронированный кулак представляла эта маленькая колонна. Некому ее останавливать и обижать. И, устроившись поудобнее, женщина продолжила мотать на ус, что рассказывал Альба:

— … а еще оказалось, что не вся живность оборачивается. Точно—точно, вот кролики – хоть и грызуны, на манер крыс, а не оборачиваются. Все куньи – тоже. Там была ферма с хорьками, так теперь этих хорьков задорого продают – они крыс давят, оказывается, причем и нежить тоже, ну после некоторой дрессировки, но вполне, показывали даже несколько раз по телевиденью, да. Модно стало. Думал с собой зверюшку прихватить, для сына, но не получилось. Знакомые пообещали когда – и если – опять приеду, то спроворят. Но в основном конечно ловушками ловят, тоже промысел ожил. Пара артелей крысоловки мастрячит, хорошо раскупаются.

— Это как? – оживилась собеседница, вспомнив крысятник у свинарника.

— Небольшая клетка с захлопывающейся дверкой, приманка – мясо крысы не обратившейся. И работает как часы – дохлокрысы куда тупее живых грызунов. Идут как по приказу. Большую проблему сняло – я изобретателя, к слову, видал – пацан пацаном.

— О, а тут в конце и список есть, кто оборачивается, а кто нет. Свиньи значит да, а коровы – нет? – изумилась Ирина.

— Да, там большая работа была проделана, пока списки составили.

— А мы лося на мясо застрелили, он тоже в списке мог бы быть, не обратился потом. Или Витка ему в башку попал? Да вроде нет, башка у него была цела… — тут Ирина вспомнила лосиную эпопею и поморщилась, глотнув кофе, чтоб отбить всплывшие воспоминания. Эх, Витька, Витька…

Альба аккуратно, но быстро вертанул рулем и грузовичок послушно объехал неряшливое, паскудного вида, пятно на дороге, бывшее когда—то человеческим телом, а сейчас раскатанное почти в блин теми тяжеловесами, которые сбрасывали с полотна дороги вставшие навсегда машины. Потянулась какая—то вымершая целиком деревушка.

Ирка с любопытством вертела головой, в чем—то поездка эта напоминала уже туристическую экскурсию. Конечно, надо было абстрагироваться от некоторых неприятных деталей – и мертвяки попадались достаточно часто и торчавшие из придорожных канав остовы грузовиков и легковушек царапали взгляд, но ощущение скорости и безопасности, стена леса с летней веселой, промытой дождем, зеленью не то, что убирали из окружающего признаки Беды, но как—то смазывали ощущение.

Вот в деревушке этот настрой изменился – тут мертвяков было много и они таращились с обочины на проезжавших, правда и не лезли под колеса. А наоборот – мелькнула спина в приметной голубой рваной куртке, какой—то резвый дернул прочь от дороги в кусты.

— Те, что отожрались – умнеют – заметил Альба.

— Да, мы тоже заметили. И умнеют и двигаются иначе и атакуют куда быстрее… А что там в Питере – известно, откуда эта чума взялась?

— Поговаривали разное. Что дескать, это божья кара за неверие слышать довелось, другие толковали, что некий наш аллигарх мир под себя перекроить решил, но тут смущает то, что в Америке практически одновременно пыхнуло, мне так кажется и американцы тут участвовали… Не могло без них обойтись, они свое население сколько уже к зомбокалипсису готовили, одних только фильмов с десяток назвать могу. А еще и кризис начался. Самое то – и от кризиса отвлекли и врага дали… Хотя тут может я и не прав… Можете смеяться, не обижусь. Но мне кажется, что такие нашествия живых мертвецов были и раньше. Я ведь немного этим вопросом и раньше интересовался, так вот у многих племен и народов живые мертвецы фигурируют в легендах и мифах. Слишком уж у многих. Это знаете ли настораживает.

Ирка удивилась.

Приободренный тем, что собеседница не стала сразу иронично улыбаться и показывать верчением указательного пальца у виска свое несогласие с таким выводом, Альба продолжил:

— Вот сами судите – тот же Древний Египет. С чего это мертвецам мозг удалять при мумификации? Всякие нищеброды, которых в то же время просто зарыли в песок без всяких бальзамирований, сохранились не хуже фараонов, даже и получше – у тех при избытке смол тело как раз разрушалось под намотанными покровами.

И зачем труп так надо плотно упаковывать, склеивать и заматывать, да еще в несколько гробов укладывать, как матрешку? Чтобы не вылез или по другой причине? Загадка? А то, что африканские негры с зомби явно знакомы издавна? У австралийских аборигенов в легендах – тоже злые мертвецы фигугируют и остановить их можно только в голову кидая что—нибудь вроде боевого бумеранга.

— Боевой бумеранг? – удивилась Ирина.

— А это который не возвращается. Если им не попали в цель.

— Тогда что ж это за бумеранг – еще больше удивилась Ирина.

— Боевой – как само собой разумеещееся пояснил вежливый шофер — И к слову и у славян тоже есть живые, то есть ожившие мертвецы, и у германцев тоже такие попадались персоналии. Это все неспроста – пояснил Альба сказанное.

— Я как—то на эту тему не думала. Не до того было – призналась Ирина.

— А я собирался даже книгу писать – несколько смущенно сказал Альба.

— Книгу? Вы – писатель?

— Нет, что вы…

— Жаль, у меня ни одного знакомого писателя не было…

— Еще может кто и подвернется. Но с другой стороны – в той же Библии – несколько человек ожило после смерти, тот же Иисус. И Лазаря он оживил…

— Не, там не то. Там — оживил, то есть не мертвеца поднял мертвым, а жизнь вернул. Реанимировал, вот. Эти—то все – мертвые. Только двигаются и нападают – кивнула Ирина на окошко, за которым как раз мелькнула целая семья – папа, мама и две дочки, тупо стоящие вокруг расхристанного «Ниссана».

— Гм… Ну да, верно. И все—таки столько легенд и мифов… Те же вурдалаки у славян. Упыри…

— Эти да. Слыхала. У нас в деревне бабки старые много чего рассказывали. И что зеркальце круглое иметь нельзя, можно мертвяка в дом привадить, и что ночью на кладбище ходить нельзя, особенно когда луна круглая и светит сильно… Но мы ходили, а ничего не случалось.

— Страшно было? – заинтересовался Альба.

— А то ж! – гордо ответила Ирина.

И оба рассмеялись.

Ирка героически продержалась до конца путешествия. Впрочем, рассказчиком Альба оказался отличным и зевать попутчица стала уже на подъезде к Ржеву. Здесь ей предстояло расстаться с шофером – его грузовичок шел дальше, а она вместе с группой охраны конвоя и бронетехникой оставалась в лагере для выживших, расположенном в здоровенной промзоне.

Оно конечно было бы лучше и дальше катить со здоровяком, но правила тут были жесткие, каждый новоприбывший сначала проходил собеседование, такую проверочку, в ходе которой местные старались получить максимум информации о госте, а заодно и о том, что этот гость видел и слышал, пока не попал в ржевский анклав. Сейчас конечно было уже поздно для собеседований.

— Через полчасика наши дорожки разойдутся. Но гора с горой не встретится, а человек с человеком… Вы пока возьмите себе еды из корзинки и вот еще это – Альба пошарил за сидением в своей сумке и протянул Ирине две пачки автоматных патронов и одну с макаровскими.

— Большое спасибо! Прекрасная была поездка – искренне вздохнула Ирина.

— И не говорите. Мне тоже понравилось. Живы будем – повидаемся.

— Хорошо бы. А книгу вы все—таки напишите.

— Вы думаете стоит возиться? – удивился Альба.

— Я бы с удовольствием почитала – вздохнула Ирка.

— Ладно, попробую – оживился Альба. И принялся рассказывать очередные байки, на этот раз из театральной жизни. Почему—то ему попались на язык случаи, происходившие во время исполнения арии старого барона в «Травиате». Ирка в опере была раз в жизни, но вот так вышло, что именно на этой самой «Травиате» и потому то, что рассказывал Альба очень сильно всколыхнуло ее собственные воспоминания о прошедшей мирной жизни. Чуть не всплакнула, но байки были смешные и слезы высохли не пролившись.

— Вы конечно помните, что барон начинает свою арию со слов «Ты забыл край милый свой, Бросил ты Прованс родной…» — достаточно похоже пропел вполголоса Альба. Вот один из певцов, ну скажем Иванов, как на грех забыл слова – пришлось ему петь вместо арии «Ты забыл, забыл, забыл, ты забыл, забыл, забыл…» — опять достаточно мелодично напел здоровяк.

Ирина улыбнулась, а когда Альба рассказал про, назовем его скажем так — певца Сидорова, который был уже стареньким и везде видел подвох и интриги в свой адрес, так вот этот певец вышел на сцену, суфлер ему из будки подсказывает текст «Ты забыл…», Сидоров молчит, суфлер снова «Ты забыл…». Сидоров только глазами сверкает, суфлер уже громче те же слова, а певец ему злобно в ответ: «Сволочь, ничего я не забыл!» И тут же запел это самое «Ты забыл край милый свой!»…

Прощание вышло немного скомканным – шедший впереди бронтранспортер тормознул, в радио что—то квакнули и Альба, прервав очередную байку с грустью заметил: «Вы приехали – перебирайтесь в этот автобус, вас привезут куда надо. И спасибо за компанию!»

Ирка вздохнула, кивнула, похватала свои вещички. Чуть не забыла ружье, которое здоровяк передал ей, когда она уже стояла на земле, кое как загрузилась в БТР и тот мягко рванул дальше. Ехали недолго, высадили ее у КПП, где вкратце опросив, и забрав под расписку автомат, потому как посторонним ношение автоматичского оружия без разрешения было строго запрещено, определили койко—место в обычном строительном вагончике, где уже было три тетки, принявшие новую жиличку не шибко ласково. Впрочем на них Ирине было наплевать с высокой колокольни, жить долго тут в вагончике она не собиралась. Скрипучая раскладушка не помешала уснуть тут же. И Ирка уснула, как провалилась.