Муля, не нервируй… Книга 5

Глава 8

Столы вынесли прямо во двор, и сейчас сидели хорошо и весело. Собрались все соседи: были и Белла, и Муза, и Ярослав, и Орфей Жасминов, и Верка Алмазная, и слесарь Михалыч, и тётя Валя из четвёртой квартиры, и даже Михайловы из соседнего подъезда пришли, как водится, всем семейством, и даже мелкого карапуза Борьку с собой притащили. Дуся, в подаренной мною новой жёлтой кофте, с заколотым брошью воротом, расселась надутым коршуном во главе стола и зорко следила, чтобы на столах не заканчивались закуски. Верка и Муза были у неё на подхвате, и, если нужно было внести ещё пару тарелок винегрета или там сало с чесноком — они моментально бежали и всё, что надо, приносили. Так что столы буквально ломились.

— Ой, вы знаете, этот мой Муля — прямо охламон, ей богу! — деланно возмущалась она бабе Балалаихе из восьмой квартиры, которая считала себя лучшей хозяйкой во дворе и негласно соревновалась с Дусей. Правда шептала-таки на ушко, чтобы сидящая рядом Валентина не слышала (Дуся всё ещё лелеяла мечту, а вдруг мы поженимся). — Ну вот почему не сказать мне хотя бы за два дня! А лучше и за три. Я бы успела щуку нафаршировать. А так на базаре только карп был, да и то по знакомству взять получилось…

Баба Балалаиха менялась в лице и ревниво бросала полный зависти взгляд на большие тарелки, где вальяжно возлежали пузатые, набитые всякой кулинарной вкуснятиной, карпы. А гадская Дуся ещё и поиздевалась над честными людьми — в рот каждому карпу сунула веточку петрушки, и теперь эти карпы были словно из известного каждому советскому человеку стихотворения: « ешь ананасы, рябчиков жуй…». И ведь даже не поспоришь! Были на столах, пусть не рябчики, но жаренные куры, были даже два запечённых и набитых гречневой кашей гуся, и чесночная колбаса была, да не абы какая, а домашняя, пальцем пиханная, и исходящий сочностью сальтисон тоже был (Дуся явно имела контрабандную смычку с окрестным селянством). А уж про всякую мелочь, типа котлеты-отбивные-бризоли-голубцы, и говорить нечего!

— Ну, откуда он мог знать, что всё так получится, — снисходительно ответствовала баба Балалаиха на Дусины стоны, при этом с удовольствием наяривая кусок сдобного пирога с жаренной требухой и грибами. — Может, случайно так вышло…

— Ой, а то вы нашего Мулю не знаете! — возмущённо фыркала уязвлённая Дуся. — Не удивлюсь, если он это всё распланировал ещё до того, как в эту коммуналку переехал! Это же Муля! Весь в деда! Покойный Пётр Яковлевич, царство ему небесное, тоже такой был. Великим человеком стал. А я и говорю — Муля его ещё и повыше станет! Вот увидите!

— Зато теперь вы переедете на новую квартиру, с удобствами, — расстроенно влезла в разговор Муза. — А я ведь к вам с Мулей уже так привыкла… Сиротливо теперь будет в коммуналке нашей…

— Ну так и тебе никто не мешает к своему мужику перебраться! — парировала Дуся, немного сердитая, что её перебили на самом интересном месте, во время расхваливания Мули, — сколько он ждать может⁈

— Я всё ещё надеюсь, что выйдет Софрон, поселится в моей комнате, а я тогда со спокойной душой уйду к Виталию, — смутилась Муза.

— Зря ты надеешься, Муза! — не смогла промолчать Белла, — Софрон выйдет и начнёт к твоему будущему мужу бегать деньги стрелять на чекушку и курево. И закончится всё это тем, что или твой муж станет таким как Софрон — вместе будут бухать и деньги подворовывать, пока не попадутся. Или он двинет в ухо Софрону, а тебя под зад ногой со всеми твоими родственниками и затруднениями. Но Софрон тебя в комнату обратно уже не пустит, поверь моему опыту. Будешь потом под забором жить!

Муза содрогнулась, представив перспективку.

— Не нагнетай, Белла, — оборвала её Фаина Георгиевна, — может всё ещё и хорошо будет. Хотя да, я бы на месте Музы с замужем не тянула. Ты оглянись, баб свободных вокруг полно. Молодых причём, на все вкусы! Сколько ему ещё тебя ждать!

— Да это я просто говорю! — пошла на попятную Белла, с Фаиной Георгиевной она спорить опасалась, больше из уважения, — просто тоже как подумаю, что сейчас Муля с Дусей уйдут, вы тоже к себе обратно вернетесь, а Муза замуж выйдет. А в ваши комнаты новых жильцов заселят. И не факт, что они нормальными будут. Как вон та же Августа со своим Василием эти… Даже на праздник не вышли! Не по-соседски! Прямо дундуки какие-то!

— Ну, Августа ещё ничего, — пожала плечами Фаина Георгиевна, — а вот Софрон это да. Хотя давайте будем честными, пока Муля за вас не взялся, вы тут все в коммуналке, как собаки жили.

— Предлагаю тост! — перебил разговоры Жасминов и встал, высоко подняв чарку с водкой, — давайте за Мулю! За его удачу! И за его талант!

— И за ум! — немного ревниво добавила Надежда Петровна.

Она тоже была приглашена вместе с Адияковым, поэтому, как мать, то есть главный персонаж на этом празднике, нарядилась, даже шляпку новую надела и новые бусы чешского стекла. И хотя чуточку кривила губы на простецких коммунальных соседей, но её примиряло, что в обществе были Раневская, и Рина Зелёная, и Миша Пуговкин (Муля утверждает, что очень подающий надежды артист, хоть и молодой), и даже этот противный Жасминов (хоть и алкаш, но оперный певец же, а не какой-то там слесарь!). Кроме того, нужно было по-матерински следить, чтобы между сыночкой и этой профурсеткой Валентиной не возникло, не дай бог, чего. Нам такие невестки не нужны. И хотя Валентина доказывала и Анна Васильевна тоже, а Аркадий Наумович так вообще клялся, что это была просто детская выходка назло родителям — но сердце материнское не проведёшь. Тем более сейчас Котиковы из Варшавы вернулись, их глава семейства по дипломатической линии служит, а у них дочь как раз по возрасту Муленьке подходит. Чем не пара? Надо бы присмотреться к девочке. Говорят, она на скрипочке хорошо играет и стихи пишет.

— Муля — весь в меня! — горделиво выпятил грудь изрядно уже поддатый Адияков. Надежда Петровна скривилась и незаметно наступила ему на ногу под столом. Но глава семейства предпочёл не заметить и лихо хлопнул целую рюмку, — эх! Хороша наливочка!

— На персиковых косточках, между прочим, настаивала, — похвасталась Дуся и зорко отследила завистливую реакцию Балалаихи.

— Скоро сам уже будешь, как пэ-эрсик, — свирепо проворчала Надежда Петровна, но очень тихо, чтобы кроме Адиякова никто больше не слышал, тем временем продолжая ласково всем улыбаться.

— А всё-таки почему решили здесь праздновать? — поинтересовалась у Надежды Петровны Рина Зелёная, — раз ордер дали, значит и в квартиру уже можно заселяться. Лучше бы новоселье там отмечать, как мне кажется…

— Да я сама не знаю, — вздохнула Мулина мамашка и пожаловалась, — я Муле говорила, а он упёрся и ни в какую.

— Весь в меня! — самодовольно заявил Адияков и макнул кусок мяса в горчицу. — Потому что он не Бубнов! Он — Адияков! А Адияковы — упорные!

— Угу, я вижу… — скривилась Надежда Петровна и незаметно отодвинула бутылку с наливкой подальше.

— Муля, а почему? — прицепилась ко мне Рина Зелёная.

После того, как проект был отдан мне, и Фаина Георгиевна, Рина Васильевна и Миша узнали, что они таки да — будут играть там главные роли и, более того, вот уже скоро мы все едем в Югославию — она вилась вокруг меня, практически не отходя ни на шаг. Даже в комнату к Раневской переселилась. В коммуналке, я имею в виду.

Но отвечать пришлось:

— Потому что квартира двухкомнатная и туда много людей не поместится. Это — раз, — начал объяснять я, — во-вторых, я хотел всех соседей пригласить на новоселье. Но раз не поместятся, то лучше сделать «проводы» из коммуналки в квартиру во дворе. А самое главное, в-третьих, здесь соседи, как родственники — помогли и наготовить, и столы накрыть. Помогут и всё убрать, и посуду перемыть. А там бы Дусе самой всё пришлось бы.

Надежда Петровна и Рина Зелёная одобрительно закивали. Сами они участия в накрывании столов принимать не желали, а если бы я затеял это дело в новой квартире — то уж им бы точно пришлось.

— Ты у меня молодец! — расцвела улыбкой после моего признания Мулина мамашка, — умничка!

— Муля! — подсела ко мне с другой стороны Фаина Георгиевна, — а ты когда в новую квартиру переезжать планируешь?

— А Глаша когда вернётся?

— Послезавтра, — задумчиво наморщила лоб Злая Фуфа. — Или даже завтра. Ой, надо в блокноте глянуть. Забыла я.

— Вот когда Глаша вернётся вам помогать, когда приступит к ремонту в новой квартире — тогда и о переезде подумаем, — ответил я.

— Ты решил нанять мою Глашу делать тебе ремонт? — удивилась Злая Фуфа, — но она только белить умеет. И красить. Да и то не очень. А обои она не поклеит. Точнее налепит как попало, а на стыках цветы всенепременно будут не совпадать, уж я-то её манеру хорошо знаю!

— Нет, — сказал я, — она будет делать ремонт в вашей квартире, Фаина Георгиевна, — сказал я.

— Но у меня ещё вполне приличный ремонт, — удивилась Злая Фуфа.

— Фаина Георгиевна, вы забыли разве, что мы с вами решили квартирами поменяться? — сказал я, — вот в новой квартире она пусть и делает. Потом вы переедете, а потом уже я вселюсь в вашу старую.

— Но Муля! — всплеснула руками Фаина Георгиевна, от переизбытка эмоций у неё аж слёзы брызнули из глаз, она смутилась и торопливо их вытерла, — я думала, что ты шутишь! У меня очень плохая квартира, поверь! Там булочная и кинотеатр, и такой шум от этого «хлеба и зрелищ» стоит, что выдержать невозможно!

— А у меня окна как раз на другую сторону выходят, там проспект весь в деревьях, солнечная сторона, и замечательный вид из окна. Так что вам там хорошо будет, — ответил я.

Злая Фуфа трубно высморкалась в большой клетчатый платок и притихла. Она всё ещё не могла поверить в то, что я не шучу.

— Муля! — прошипела Надежда Петровна, — можно тебя на минуточку!

Она вскочила и буквально вытащила меня из-за стола. Краем глаза я увидел, как обрадованный Адияков подсунул свою пустую чарку Мише Пуговкину, который был сегодня на разливе (сам Миша не пил. После того, как я сначала сообщил ему, что он едет на съемки в Югославию, он воспарял и жутко обрадовался. Но после того, как я добавил, что, скорей всего, придётся искать кого-то другого на главную роль, так как лицо у Миши стало испитое — он изрядно перепугался и моментально взял себя в руки. Теперь крепче лимонада «Колокольчик» не пьёт больше ничего).

— Муля! — прошипела Надежда Петровна, когда мы немножко отошли в сторону и гости слышать нас не могли, — что ты делаешь⁈

— Ты о чём? — сначала даже не понял я.

— Ты зачем квартирой с Раневской поменялся⁈

— Захотел — и поменялся, — пожал плечами я.

— Но ты же сам слышал, что у неё плохая квартира! — возмущённо продолжала воспитывать она меня, — там шумно, воняет. Зачем ты с нею меняешься⁈

— Потому что там шумно и воняет, — ответил я.

— Муля! Я серьёзно! — от негодования Надежда Петровна аж подпрыгнула, — как ты собираешься там жить⁈

— Да нормально, — пожал плечами я. — Мне шум совсем не мешает.

— Муля! Это сейчас! Пока ты ещё молодой! — от возмущения Надежда Петровна аж покраснела, — а когда женишься! А потом дети пойдут! Как ты потом будешь⁈

— Мама, — примирительно ответил я, — ты забыла, что сказала Дуся?

— А что она сказала? — с подозрением посмотрела на меня Надежда Петровна. — Дуся много чего болтает. Особенно в последнее время. Слишком ты разбаловал её.

— Дуся сказала, что я — как дедушка, — напомнил я, предпочтя не услышать её последнего замечания о Дусе, и для дополнительной аргументации, добавил, — или ты не согласна?

— Я согласна, — пролепетала она, — но при чём тут это?

— А при том! — я сделал большие глаза, затем по канонам всех шпионских фильмов несколько раз оглянулся, затем нагнулся к Надежде Петровне и очень тихо сказал, — поклянись, мама, что никому не расскажешь!

— Клянусь! — глаза Надежды Петровны зажглись любопытством.

— Точно никому?

— Никому!

— В общем, слушай. Я в этой квартире надолго жить не стану. Это просто часть плана. Понимаешь?

— К-как это?

— Я буду жить в большой квартире. Ты правильно сказала, мама, у меня рано или поздно появится жена, пойдут дети. Да мало ли! А вдруг когда-то и ты переехать ко мне захочешь. И что мы — будем всей толпой в двухкомнатной квартирке ютиться⁈

— Но люди живут и в одной комнате по семь человек, — вздохнула Надежда Петровна, — времена такие.

— Пусть люди живут, как хотят, — хмыкнул я, — а я планирую заиметь квартиру на три-четыре комнаты. А ещё лучше — собственный дом. И это случится в ближайшие годы. Так что не переживай, всё идёт по плану.

— А вдруг у тебя не получится? — заколебалась Надежда Петровна.

— Ну мама! — деланно надулся я, — ты разве в меня не веришь? Мой дедушка смог получить четырёхкомнатную квартиру почти в центре, почему я не смогу?

— Там было пять комнат, — сердито заметила Надежда Петровна, — пришлось из двух делать одну. А теперь там эта живёт! В моём родовом гнезде!

— Так что ты не беспокойся и не вмешивайся, — торопливо постарался перевести тему разговора с острого вопроса я, — я всё просчитал. Так надо.

— Ну раз так… — Надежда Петровна успокоилась и потянула меня обратно за стол, где уже затянули хором какую-то народную песню.

Из-за угла вышел Букет. Был он сейчас ярко-синего цвета, а хвост — зелёный.

— Что это с ним? — ахнула Надежда Петровна.

— Да это Ярослав ему самовыражаться и привлекать внимание помогает, — ответил я.

— Кошмар! Дурдом какой-то! — простонала Надежда Петровна и с мученическим видом приложила пальцы к вискам.

Я внутренне хмыкнул — это хорошо, что она его вчера не видела, когда он был в чёрно-зелёный цветочек.

Мулина мать уселась на своё место, а я решил сходить с Беллой покурить на кухне. Сигареты я оставил в комнате — так что всё равно пришлось идти в дом.

Там я взял пачку и вышел на кухню. Белла по обыкновению курила в форточку, Вера резала сало, а Валентина застирывала мылом пятно на рукаве блузки под краном.

— Ты зачем такими большими кусками режешь⁈ — сердито сказала ей изрядно захмелевшая Белла, — сало нужно тонюсенькими лепесточками резать, чтобы на языке аж таяло. А ты как была колхозницей, так и осталась!

Я пропустил, что ответила ей Вера. Потому что одна мысль вдруг пришла мне в голову.

Пользуясь тем, что и Валентина, и Вера были на кухне, я спросил:

— Девушки! А скажите мне, пожалуйста, как так получилось, что треть сценария в той общей папке не было?

На миг в кухне воцарилась тишина, только Вера ойкнула:

— Ну вот, Муля, болтаешь под руку, а я палец порезала! — она кинулась к крану с водой и подставила порезанный палец под воду, — Валь, дорежь ты, а то у меня кровь идёт.

— Так всё-таки? — проявил настойчивость я (а то знаю я их, сейчас и пальцы резать будут, и слёзы лить, и мне зубы заговаривать).

— Я случайно! — покраснела Вера, — я, когда переписывала, случайно листы перепутала. А потом смотрю — два листочка я положить забыла.

Она посмотрела на меня умоляющим взглядом и сказала:

— Ну, Муля, не сердись! Там всего два листочка! Я под скатерть у тебя на столе положила их! Думала, Дуся будет перестилать скатерть, и найдёт. И что на меня никто не подумает.

— Там не два листочка, Вера! — вспылил я, — не надо мне тут зубы заговаривать! У Завадского забрали проект, потому что там треть листов не было, в сценарии! И у меня их тоже нет! Не два листочка там! Где сценарий, Вера?

— Это не Вера, — невозмутимо сообщила мне Валентина, — это я часть припрятала.

— Зачем? — вытаращился на неё я.

— На всякий случай, — пожала она плечами и спросила, — Белла, как ты думаешь, остальное сало, может, лучше на другую тарелку порезать?

— Погоди с салом и Беллой! — не унимался я, — зачем ты спрятала?

— Потому что решила, что если у тебя отберут сценарий, то без этих листов у них ничего не выйдет. А если оставят тебе, то я всё верну…

На следующий день на работу я пришёл с больной головой. Хотя я и не пил много. Но праздник удался и разошлись мы ближе к пяти утра. А потом ещё дружно помогали Дусе тарелки со стола убирать (не оставлять же на улице). Так что поспать практически не удалось, и на работу я явился немного в прострации.

А дел на работе было завались.

Перво-наперво предстояло составить план на поездку в Югославию, списаться с Йоже Гале и Франце Штиглицом, обсудить с ними ряд вопросов. А ещё и текучку никто не отменял.

В общем, голова пухла.

К тому же в кабинете сегодня был проходной двор. Коллеги, узнав о моих успехах, и, главное, о квартире, устроили к нам паломничество. Сегодня им всем вдруг срочно понадобилось одолжить у меня линейку, попросить поточить карандаш, посмотреть инструкцию по инспекции театров, которую вдруг все одновременно и резко потеряли (трое человек приходили с одним и тем же вопросом).

И так они меня достали, что я перестал обращать внимание, работал, не поднимая головы, и отдуваться приходилось Ларисе и Марии Степановне.

— Муля, нам надо поговорить, — прозвучал вдруг над головой сердитый категорический голос.

Свирепо я поднял голову от бумаг — передо мной стояла… Вера Марецкая.