Моя НЕвеселая ферма 2

19. В гостях хорошо, но…

Не то, чтобы мне хотелось погостить в доме Л’тар подольше, но скорость, с которой Исандора выдворила нас с Люцианом восвояси, настораживала. Причина спешки оказалась донельзя простой и банальной. По крайней мере, для темных эльфов.

Месть.

Мать дома Н’таш, как выяснилось, проигрывать не умела и страстно жаждала заполучить наши с Люцианом головы в качестве поощрительного приза. А немного подкопченный мной комментатор Арены крови оказался ее сыном, что тоже не способствовало завершению конфликта.

Но, как бы то ни было, зловредная тетка слово свое сдержала и передала Исандоре яйцо тенекрыла, которое сейчас болталось в предоставленной Люцианом сумке у меня за спиной. Исандора спешно телепортировал нас на поверхность как можно ближе к столице, напоследок посоветовав почаще смотреть наверх.

К чему был этот мутный совет — непонятно. Спросить я ничего не успел, так как воины дома Л’тар буквально втолкнули меня и Люциана в черную воронку, открытую Исандорой прямо на полу посреди главного зала в ее доме.

Так мы и оказались на поверхности: без денег, но с яйцом тенекрыла. Осталось разжиться светлокрылом и вернуться домой. Пока эти твари не вылупились и не учудили лютую суету. По заверениям Исандоры времени у нас в запасе хватало — яйцо не откроется еще пять-десять дней, а разбить его самостоятельно без особого ритуала невозможно.

Но я, помня старый анекдот про русского, который в пустой каменной комнате из четырех стену умудрился один стальной шарик сломать, а другой потерять, все же обращался с яйцом осторожно. Ну, как, осторожно… Я просто не дал его нести Люциану и не пытался им жонглировать, что уже лучше, чем ничего.

Мы со спутником выбрались из небольшой пещеры и оказались в низине. Со всех сторон лес, столицей и не пахнет. Даже захудалой деревушки поблизости не видать. Но Люциан отчего-то лыбился во весь рот.

— Ты у себя в кармане конфетку нашел что ли? — поинтересовался я, поправляя сумку и проверяя, как там яйцо тенекрыла.

— Просто радуюсь свежему воздуху, — ничуть не смутился бард. — Как же он чист и прекрасен. Вдохни полной грудью. Чувствуешь?

Что сказать, отчасти Люциан оказался полностью прав. Дышалось на поверхности куда лучше, чем в Подземье. Да и толща земли над головой не давила морально…

Над головой.

Точно! Предупреждение Исандоры.

Я придирчиво оглядел светлое небо. Ничего особенного. Все те же два солнца, синева и редкие пушистые облачка. Дует легкий ветерок, который несет свежесть и… едва уловимый запах гари.

— Костер кто-то жжет? — Люциан почувствовал то же, что и я.

— Если так, то с размахом…

Бард проследил за моим взглядом и увидел поднимающийся далеко за холмом столп дыма. Рядом с первым начал появляться второй. И третий…

— Думаю, нам в другую сторону, — идти туда, откуда отчетливо пахнет неприятностями мне совсем не хотелось.

— Увы, — покачал головой мой спутник. — Именно туда.

— Уверен? — без особой надежды спросил я, понимая, что Люциан ориентируется тут куда лучше меня.

— Безусловно. Запах столицы невозможно спутать ни с чем другим. Оттуда веет роскошью, утонченностью и величием.

— Прямо сейчас оттуда веет так, будто все, что ты перечислил, залили напалмом. — Я продолжал с сомнением наблюдать за поднимающимися в небо клубами густого черного дыма. — Ты уверен, что нам именно в ту сторону?

— Да, — кивнул бард и ткнул пальцем, указывая куда-то за дым. — Видишь, там пять горных вершин?

— Ага, — несмотря на плохую видимость, пять острых снежных шапок все же проглядывались за темной завесой.

— Других таких гор на континенте нет. — Как и во всех случая, когда ему удавалось хоть чем-то помочь, Люциан начинал выглядеть, как довольный кот. — Это Королевская гряда. Столица прямо под ней.

— Ну, хоть какая-то хорошая новость, — вздохнул я, оценивая, сколько придется топать на своих двоих — явно больше дня. — Будем надеяться, что она не сгорит дотла к тому моменту, когда мы до нее доберемся.

— Не переживай. — Люциан вновь покосился на разрастающееся облако дыма. — Это просто какое-то недоразумение. Уверен, королевские маги быстро все исправят.

— Если они учились вместе с Корвусом в одной волшебной шараге, то не удивлюсь, что они во всем и виноваты.

— Не исключено, — с кислой миной согласился Люциан. — Но, в любом случае, теперь мы хотя бы знаем, куда идти. — Он выразительно посмотрел мне в глаза. — Так чего же мы ждем⁈ Вперед, навстречу…

— … неприятностям, — закончил я за спутника и первым зашагал в нужном направлении.

— Да брось, — Люциан быстро догнал меня. — Не может же все постоянно быть плохо.

— Может.

— Знаешь, как говорят моряки?

— Нет. И не хочу…

Не дав мне договорить, Люциан нарочито понизил голос, явно копируя чью-то манеру речи, и процитировал:

— В любой парус рано или поздно подует попутный ветер.

— А знаешь, как говорили мои сослуживцы? — не остался в долгу я. — Если птица летит жопой вперед, значит, ветер очень сильный.

— Это ты к чему? — не понял бард.

— К тому, что ураган — тоже ветер и тоже может быть попутным, но ничего хорошего от него ждать не приходится.

Люциан замолчал, переваривая услышанное. Вновь он заговорил лишь когда мы спустились с невысокой горы и подошли к границе леса.

— Ты такой злой и нервный из-за того, что тебе недостает человеческого тепла. Жениться бы тебе!

Я даже остановился и удивленно уставился на спутника.

— Вот, к примеру, — невозмутимо продолжал Люциан, — на нашей жрице. Они и собой хороша, и умна, и хозяйством занимается, и готовить умеет. Как бы сказал Бранн, которого ты слушаешь явно лучше, чем меня: «Хорошая баба!» — эти слова бард произнес раскатистым басом дворфа, который сумел скопировать лишь по мере сил.

— Я тоже не урод, не дурак, хозяйством занимаюсь и готовить умею. Выходит, я тоже «хорошая баба»?

— Разговор же не о том! — не сдавался Люциан. — Все видят, как ты на нее смотришь. Нужно просто взять и сказать ей все, что ты о ней думаешь.

— Просто так?

— Естественно! — четко кивнул Люциан, продолжая путь. — Ты когда-нибудь пробовал так делать?

— Говорить женщине то, что о ней думаешь? — я криво усмехнулся. — Конечно. Хочешь, шрам покажу?

— Да я не про это! — бард даже ногой топнул. — О чувствах надо говорить. О прекрасном!

— Это не ко мне.

— Ты себя недооцениваешь. Просто попробуй…

— Мой друг детства тоже так говорил.

— И ты его послушал? — с надеждой спросил бард.

— Ага, потом со сломанной рукой в больнице лежал.

— Снова ты уходишь от ответа. — Насупился Люциан. — Я же хочу, как лучше.

— Тогда завали хлеборезку и шевели поршнями. Быстрее придем в столицу — быстрее вернемся домой.

На этом наш разговор прервался. Бард дулся и сопел, демонстративно не глядя в мою сторону, а я наслаждался звуками леса. Все же хорошо иногда просто помолчать и подумать о своем. Правда теперь, благодаря стараниям Люциана, думал я о Тисанси. Но что толку от таких мыслей, когда понятия не имеешь, получится ли вернуться обратно?

Шли мы с Люцианом довольно долго. Благо перед тем, как отправить нас восвояси, Исандора позволила как следует поесть. Иначе сейчас прогулка не казалось бы нам такой легкой. Но все равно, ближе к вечеру, когда усталость начала брать свое, урчание в животе моего спутника начало пугать местных птиц.

Какое-то время Люциан старался игнорировать позывы организма, но вскоре сдался и нарушил свой обет молчания.

— Поесть бы… — печально произнес он в никуда и, не дождавшись моей реакции, добавил. — У тебя ничего в сумке не завалялось?

— Яйцо тенекрыла, — буркнул я. — Можем омлет сделать.

Бард устало улыбнулся.

— А больше ничего нет?

— Неа, — я демонстративно запустил руку в сумку и достал оттуда лишь горсть пыли, которую тут же развеял по ветру. — Пытался прихватить со стола Исандоры припасов, но, как видишь, они действительно исчезают на поверхности.

— А что насчет трав? — плотоядный взгляд Люциана заскользил по лесной растительности. — Знаешь, какие из них съедобны?

— Теоретически — все, — я пожал плечами. — Но лучше не рисковать. Постарайся поменьше шуметь, и может нам удастся приметить какую-нибудь дичь.

— У нас даже лука нет, — посетовал бард.

— У нас есть я, — на моем указательном пальце вспыхнул небольшой огонек.

Немного приободрившийся Люциан кивнул и действительно перестал топать как мамонт. Он даже дышал через раз. Но это не помогло. Звери на то и звери, что лес им дом родной. О нашем присутствии они узнавали куда раньше, чем нам удавалось заметить хоть какую-то живность. Чирикающие над головами птички не в счет — там и есть-то нечего.

Нужна дичь покрупнее…

…вот и гибрид медведя с лосем и совой тоже так думал.

Мы встретились с ним у небольшого ручья, когда остановились на привал. Здоровенная тварь совершенно бесшумно выскочила из-за огромной коряги и едва не расплющила Люциана своим шерстяным туловищем.

— Совух! — заорал Люциан, поднимаясь на ближайшее дерево практически без помощи рук.

Наверное, это название диковинного существа, на которое мне сейчас было абсолютно наплевать. Сложно воспринимать слова, когда на тебя несется весящая под тонну тварь, покрытая смесью из шерсти и перьев, с когтями длиннее, чем человеческие пальцы, раскидистыми рогами и хищным загнутым клювом, с которого клочьями падала пена.

Но после пережитого меня такое пугало даже меньше, чем ежа голая задница. Повинуясь моей воле, вода из ручья поднялась и сформировала длинную острую сосульку, на которую со всего маху и нанизался незадачливый совух.

Издох он столь же стремительно, как и появился. А жаль, красивая была животина. Но тут или мы, или он.

Люциана же, как выяснилось, подобные моральные дилеммы абсолютно не заботили. Первое, что он спросил, спустившись с дерева, было:

— Как думаешь, он съедобный?

Я лишь головой покачал:

— Мясо хищников лучше не есть.

— Да я что угодно съесть готов!

— Не выдумывай. Человек может жить без еды несколько недель.

— И зачем нужна такая жизнь? — Люциан шумно сглотнул.

— Даже не думай, — предостерег я спутника. — У него с клюва вон пена капает. Бешеный небось. Съешь такого и проблем не оберешься.

— К лекарю схожу потом, — парировал бард.

— Лекарь «потом» называется патологоанатом.

— Чего? — услышав незнакомое слово, Люциан на миг позабыл о голоде.

— Некромант, — подобрал я более понятный спутнику термин. — Ну или гробовщик. Как повезет.

— Если дело доходит до этих двоих, то, считай, не повезло никак, — Люциан заметно приуныл и уселся на камень у берега довольно широкого ручья. — Ну, хоть воды похлебаю.

Пока мой спутник жадно пил, у меня созрел план. Под водой я заметил силуэты существ, похожих на рыб и решил попытать удачи.

— Отойди от воды, — предупредил я спутника.

Наученный горьким опытом странствий, Люциан поспешно отскочил назад, пригнулся и принялся озираться, выискивая приближающуюся опасность. Действия правильные. Почти. В случае барда самым верным был бы стремительный бег, ведь быстрые ноги беды не боятся.

— А чего случилось-то? — не заметив никого опасного, Люциан выпрямился и вопросительно уставился на меня.

Я не ответил и воззвал к силе ледяного дракона. Вода в ручье тут же замерзла и существа, вольготно плававшие в ней всего пару секунд назад, застыли во льду. Используя в этот раз пламя, мне удалось аккуратно расплавить лед и поджарить пару местных рыб. Запах при этом пошел такой приятный, что Люциан чуть слюной не захлебнулся. Едва ли не вырвав из моих рук добычу, он жадно впился в нее зубами.

— Ты точно уверен, что они съедобны? — свою рыбину я есть не спешил.

— В каком смысле? — произнес бард с набитым ртом. — Ты разве в этом не уверен?

— Нет.

— Тогда зачем их зажарил⁉ — Люциан даже жевать перестал.

— Попробовать, — я пожал плечами. — Но ты меня опередил. Как они на вкус?

— Как рыба, — в точности повторил мой жест бард. Пару секунд он глядел на надкусанную рыбу, после чего опять пожал плечами и вновь впился в нее зубами.

— Осторожнее с костями. — Предупредил я спутника.

Тот пробубнил что-то невнятное, не отвлекаясь от дармового угощения. Глядя на то, с каким аппетитом Люциан уплетает рыбеху, я тоже не удержался. В конце-то концов, пираний в Подземье мы жрали — и ничего…

На вкус существа из ручья оказались пресноватыми и чем-то напоминали треску. К ним бы соли, зелени, картошечки, хлеба свежего ржаного, чего-нибудь крепкого еще… А можно и уху сварить.

Несмотря на то, что я не страдал от голода так, как Люциан, мысли о еде пробудили аппетит, так что вскоре пришлось выловить еще парочку рыб. А потом еще и еще, чтобы взять с собой в дорогу. Пищу мы завернули в большие широкие листы одного из росших вдоль ручья растений. Из них же соорудил импровизированные кульки-стаканчики, в которые набрали воду. Тара, конечно, паршивая, но другой под рукой не оказалось, как могло не оказаться и ручья впереди. Воду я предусмотрительно заморозил, чтобы меньше проливалась.

Сгодится на первое время.

Поев и сориентировавшись по поднимавшемуся в небе дыму, мы продолжили путь. Теперь шлось уже бодрее, но недолго. Солнца начали садиться, и настало время думать о ночлеге. Спать под открытым небом мне приходилось неоднократно, но не сказать, чтобы являлось привычкой. Уж лучше кровать.

Но, как говорил один колоритный персонаж из зачитанной в детстве до дыр книги: «…какие постели в чистом поле?». В нашем с Люцианом случае вокруг раскинулся лес, но это мало что меняло.

И вот не успел я как следует оглядеться, как вдруг бард воскликнул:

— Это что, охотничий домик?

Проследив за взглядом спутника, я лишь порадовался его острому, в отличие от ума, глазу. Действительно, в стороне от намеченного нами пути среди деревьев стояла неприметная покосившаяся избушка. И пусть выглядела она совершенно непрезентабельно, но у нее перед лесом имелся ряд преимуществ: стены, пол, потолок и закрывающаяся дверь.

Решающую роль в принятии, казалось бы, очевидного решения, сыграл бахнувший над нашими головам раскат грома. Когда первые капли ливня потревожили листву, мы с Люцианом уже стояли на пороге домика.

— Есть тут кто? — на всякий случай громко осведомился Люциан и толкнул приоткрытую дверь.

Та с протяжным скрипом отворилась, являя нам небогатое убранство единственной комнаты: старая засыпанная соломой кровать, стул, трехногий стол и длинная скамья у стены. Еще имелся шкаф с простой глиняной посудой, грязное окно и небольшая печка.

— Сгодится, — вынес я свой вердикт и первым перешагнул порог.

Старые ссохшиеся доски застонали под моим весом, но ни одна не сломалась. Уже хорошо. Внутри домика стоял затхлый запах. Так пахнет в брошенных домах, где из жильцов только мыши и насекомые. Такое соседство показалось мне приемлемым, особенно в сравнении с лесом, где мало того теперь сыро, так еще и рыскают совухи.

— Думаешь, тут безопасно? — Люциан тоже вошел внутрь и закрыл дверь, не забыв опустить и потрескавшийся засов.

— Безопаснее, чем снаружи, — я уселся на лавку и выглянул в окно — ливень набирал обороты. Тяжелые капли отчетливо колотили по крыше, наращивая темп, да и в небе непрерывно сверкали молнии. — Лучше отдохнуть, а как непогода отступит — продолжим путь.

— И все же, тут не очень уютно, — Люциан осторожно прошел вглубь жилища и сиротливо уселся на самый угол кровати.

— А так? — я взял несколько сложенных в углу деревяшек и положил в печь, после чего высек пальцами искру и разжег огонь.

Тепло и мягкий свет начали быстро заполнять неприглядное помещение.

— Лучше, — кивнул Люциан.

Он подошел к шкафу и, порывшись там с минуту, смог выудить пару относительно целых и не слишком пыльных тарелок. Стаканы тоже нашлись. Взяв посуду, Люциан вышел наружу и помыл ее под дождем, после чего вернулся и не без гордости поставил на стол.

— Вот, — заявил бард. — Приборов все равно нет, но хоть что-то.

Мы поели и завалились отдыхать. Я уступил Люциану кровать, а сам устроился на полу, взяв часть соломы и подложив под голову свернутый плащ. Тепла от печки вполне хватало, чтобы не замерзнуть без верхней одежды, так что ночь обещала быть относительно комфортной.

Стоило устроиться поудобнее, как скопившаяся за время наших приключений усталость мигом навалилась на плечи. Глаза закрылись, кажется, сами собой. Шум дождя и потрескивание поленьев в печи успокаивало и убаюкивало. Впервые за долгое время я расслабился и крепко заснул.

Но отдохнуть мне не дали. Стоило ночи войти в свои права, как дверь вздрогнула от удара, засов сам собой упал на пол, но внутрь не проник никто кроме дождя и холодного ветра. Стулья заскакали по полу, пламя в печи вспыхнуло синим, а битая посуда в шкафу задрожала, словно от испуга.

— Мамочки, — пискнул сжавшийся на кровати Люциан. — Что происходит?

Ответил барду глухой, будто бы доносящийся из могилы голос:

— За вами пришел Черный охотник.