Моя Анимежизнь 11: Возрождение [СИ]

Глава 4

Пока проштрафившийся охранник возвращал похищенное табельное оружие и падал в позу «большой сорян» под ругань его напарника, я успел набрать батин номер, попросив Нанако:

— Позови сюда ближайшего нашего юриста.

Отец поднял трубку одновременно с появлением из «домика» остатков нашей охраны — ждали у выхода из парка — и местного директора, на лице которого четко читалось «и почему я не сопровождал таких гостей лично⁈».

— Алло?

— Бать, тут у нас охрана проблем подкинула, пострадала одна обезьяна из парка «Иватаяма».

— Чико не захотела в школу, да? — вздохнул он.

— Мое решение и моя ответственность, — отмазал я сестренку.

— Я горжусь тем, как сильно ты заботишься о Чико-тян, но…

— Но у нашего телохранителя по фамилии Фуюки обезьяна украла пистолет, пришлось второму телохранителю ее застрелить, — надежно отвлек я его.

— Что-о-о⁈

— Надо звать журналистов и раздать всем компенсации, — добавил конструктива.

— Мне приехать? — спросил он.

— Не, юриста из Киото хватит — Нанако ему уже позвонила.

— Езжайте лучше домой, вечером я за тобой заеду, — вздохнул он и повесил трубку.

— Придется ехать домой, но на уроки ты уже не успеешь, — поделился новостями с Чико и обратился к успевшему успокоиться, окружившему нас, народу. — Я приношу свои глубочайшие извинения за непрофессионализм нашей охраны! — низкий поклон. — Клянусь, виновный понесет заслуженное наказание. Очень прошу вас позволить выплатить всем свидетелям случившего ужаса компенсацию. Мне очень-очень жаль! — еще один низкий поклон. — Позволю себе попросить вас немного подождать — через десять минут прибудет наш юрист, который позаботится о компенсации. Больше спасибо! — поклон.

Теперь директор.

— Простите, Учида-доно, — не такой низкий поклон. — Действия нашей охраны — чудовищны, и им нет оправданий, поэтому я бы хотел попросить вас о возможности внести на счета вашего замечательного парка некоторую сумму, которая послужит улучшению уровня жизни сородичей покойного?

— Мемориал! — подсказала Чико.

— Мемориал! — подхватил я. — Небольшая нефритовая обезьянка на постаменте с надписью «Прости».

Директор пожевал губами:

— Думаю, мы договоримся. Со своей стороны, Одзава-сенсей, — поклонился. — Прошу прощения за ненадлежащее обеспечение вашей безопасности, — и он направился извиняться перед народом.

Из домика появились копы в сопровождении тройки сотрудников парка.

— Обезьяна украла у него пистолет, — указал на переставшего каяться и теперь просто грустного Фуюки-сана. — Только что уволен. А Сакаи-сан, — указал на второго телохранителя. — Был вынужден обезьяну застрелить как потенциальный источник опасности.

— Понял! — отчитался полицейский капитан. — Но я все равно должен опросить свидетелей.

— Так и было! — подала голос прислушивавшаяся к разговору бабушка.

— Так и было! — вразнобой ответили и остальные.

— Мы можем убрать труп? — спросил разрешения директора сотрудник.

— Да! — ответил он, и мы посмотрели, как несчастного примата упаковывают в пластиковый мешок и уносят.

— Прости, надеюсь в следующей жизни ты родишься менее вороватой обезьяной! — помолилась ему вслед Чико.

Потешный сегодня день.

Через пару минут после копов наконец-то прибыл наш юрист, который занялся важнейшей задачей — заставить подписать посетителей отказ от претензий в обмен на наличность, ну а мы двинулись на выход — нам здесь делать больше нечего.

На парковке нас ждала засада в виде фургончика с логотипом новостей. Делать нечего — все равно кто-нибудь проболтается, поэтому рассказал все как было, еще раз извинившись за случившееся. Попрощавшись, забрались в машину со «свежим» телохранителем — автоповышение, получается — и Сакаи-саном.

— Вы все сделали правильно, Сакаи-сан, — сразу же успокоил я его. — И даже заслужили премию за решительность и меткость.

— Отличный выстрел, Сакаи-сан! — похвалила его и Чико.

— Я просто действовал по инструкции, — скромно поклонился он.

— Ты даже не испугалась, — повернулся я к Чико.

— Обезьяны все время умирают — разве ты забыл, как в Африке одну на наших глазах растерзали на кусочки? — спросила она.

— Помню, — поежился я.

— Той обезьяне повезло меньше, а эта даже не мучалась, — вздохнула сестренка. — Хорошая смерть.

Даже не знаю, что тут можно ответить.

— Так будет с каждым, кто будет угрожать Иоши-саме! — буркнула себе под нос Нанако.

Не совсем верно, но угроза была очевидно — я в прошлой жизни смотрел видео, в котором негры дали обезьяне «Калашников» с закономерным итогом.

«Синкансен» моей воле не подчиняется, и ждать рейса пришлось бы почти час, поэтому домой отбыли привычно — вертолетом. Еще одна причина уволить Фуюки-сана посильнее. Ну кретин — таких даже не жалко!

Не став подвозить Нанако — с нами пойдет! — добрались до дома, отчитались перед зря (но очень приятно!) волнующейся мамой Хомурой, решили отправиться побеждать жару в бассейне, переоделись в купальники (актуально для девочек) и трусы (я).

— Куда⁈ — рявкнула Чико, когда я пронесся по коридору чердака (она мне выделила закуток для вещей) в сторону лестницы, и выскочила из комнаты — сегодня выбрала купальник для физкультуры.

Если учесть, что она сейчас прогуливает школу, это — очень цинично. Сбегая по лестнице, я услышал Нанако — у нее тоже на чердаке закуток для вещей есть, часто у нас гостит:

— Воспользуемся люком, Чико-тян!

Я надеялся, что они не догадаются! Ускоряемся!

— Как и ожидалось от второго человека в корпорации! — похвалила сестренка Нанако.

Они и в самом деле молодец. Стоп, сейчас не до этого!

— Мяу! — ехидно протянул вальяжно вошедший в коридор первого этажа Сакамото-сан и прыгнул мне на ручки.

Подхватив любимого питомца, я потерял равновесие — этого коварное животное и добивалось — ловко перекатился, забросив Сакамото-сана на диван гостиной и побежал дальше. Дверь…

— Открывай! — услышав издевательский девичий смех, я попробовал навалиться на дверь сильнее.

— Я подперла дверь поленом, и теперь ты здесь не выйдешь! — заявила Чико, и я услышал удаляющиеся шаги.

Смирившись с поражением, вылез в окно гостиной и пошел к бассейну, по пути заценив скромный закрытый черный купальник на готовящейся к прыжку в воду Нанако. Могла бы и чего покруче надеть!

Забравшись в воду, облегченно вздохнул — жуткое все-таки в Японии лето.

Губернатор с мэром для переговоров выбрали место, так сказать, симоволическое — панорамные окна последнего этажа небоскреба показывали темный, усыпанный огнями лодок Токийский залив и покрытый пятнами света — стройки продолжаются днем и ночью — искусственный остров Одайба. Значение угадать не сложно — наши совместные дела столь же внушительны полезны для Японии, как и этот остров. А еще благосостояние пригласивших нас сюда мужиков прямо от этого зависит, поэтому мы с батей особо не напрягаемся — для нас нынешних их уровень для нас, конечно, честь, но не такая уж и большая.

Отец, будучи природным японцем, такие вещи чувствует чуть ли не инстинктами, поэтому уже давненько я отмечаю перемены в его поведении — те, кому раньше нужно было кланяться в пояс, теперь удостаиваются поклонов поменьше, зато сами добавляют некоторое количество градусов в зависимости от положения в обществе.

— Хороший выбор ресторана, Судзуки-доно, — похвалил губернатора батя, когда красивая администратор средних лет проводила нас к столику.

Отсюда Одайбу видно лучше всего.

— Вы слишком добры, Одзава-доно, — усаживаясь, ответил тот. — Обыкновенное заведение с неплохим видом и приличной кухней.

— Вид и в самом деле хорош, — благожелательно согласился батя. — А кухня… Что бы вы посоветовали, Судзуки-сенсей?

— Темпуру! — ответил тот.

— Давненько я не едал приличной темпуры, — разохотился отец и посмотрел на меня.

— Гюдон! Извините, дарам моря я предпочитаю дары суши, — покаялся я за нежелание питаться темпурой.

Мэр поддержал взрослых. Вместе с основными блюдами в меню, само собой, добавился набор сопутствующих — мисо-суп, соусы, салаты и вот это вот все. Так же была запрошена бутылочка теплого сакэ, а для меня — кола.

Некоторое количество разговоров о погоде («очень жарко, да»), и официант принес закуски и открыл бутылку. Разливать будет мэр, на правах «мелкой рыбешки» в окружении акул.

— Могу ли я попросить вас произнести первый тост, Одзава-доно? — продемонстрировал прогиб губернатор.

— Это — большая честь, Судзуки-доно, — принял он его как должное. — За величие Японии!

Вот так в фашистов и превращаются. Выпили.

— Я слышал о сегодняшнем прискорбном происшествии, Одзава-сенсей, — обратился губернатор ко мне. — Позвольте принести вам свои соболезнования.

— Спасибо, Судзуки-доно, — благодарно поклонился я. — Но мы совсем не пострадали, — вздохнул. — Обезьяну жалко.

— Будем надеяться, что в следующей жизни она родится менее вороватой обезьяной, — процитировал батя любимую дочь (потом её эту новостью порадую). — Чтобы напугать моих детей, нужно нечто большее!

— Вы воспитали замечательных детей, Одзава-доно, — послушно похвалил нас губернатор. — И, уверен, не менее достойно воспитаете младших.

— Спасибо, Судзуки-доно, — благодарно кивнул отец. — Ваши дети, — для удобства объединил мэра с губером. — Тоже очень достойные люди. Выпьем за наших потомков!

Выпили.

— И за предков! — не остался в долгу я.

Выпили и за них. Губернатор-Судзуки, к сожалению, не из того самого дзайбацу, но все равно дрон полезный.

Принесли основные блюда, мы хорошенько подкрепились, и веселье продолжилось:

— Еще бутылку этого замечательного сакэ для моих уважаемых друзей!

— За Либерально-Демократическую партию Японии!

— За Его величество Императора!

— За нефтепровод, — это на всякий случай напомнил я.

— За прекрасный Токио!

— За наших жен!

— За сёгуна Токугаву!

— За стабильный курс йены! — это снова я.

— За успешную сдачу штаб-квартиры «Одзава корп.»!

— За «Хонду»!

— За политическую карьеру юного Мицухико Цубурая! — и снова я.

— За… А кто это? — губер к этому моменту уже изрядно окосел, поэтому обошелся без расшаркиваний.

— Он занимается борьбой за права художников и артистов, — коротко ответил я.

— Хакуя, присмотри за этим пылающим чувством справедливости юношей, — приказал мэру Судзуки-доно. — За его политическую карьеру!

Минимальная польза от ужина достигнута.

— За брак нашей многоуважаемой принцессы!

— За доли в «Токио Пэлэс»!

— Неси нам сразу три! — продемонстрировал умение рационализировать процесс губернатор.

— За новую ветку «Синкансена»!

Я выразитель посмотрел на батю, и он выкатил просьбу.

— Судзуки-доно, у русских есть такая штука — «города-побратимы». Что-то вроде почетного титула. Давайте сделаем Токио городом-побратимом Москвы? Это облегчит кое-какие процессы.

— Славный Токио заслуживает всех возможных почетных титулов! — одобрил губернатор. — Разберись с этим, Хакуя, — скомандовал мэру.

Средняя польза достигнута.

— За победу на следующих выборах! — огласил батя и добавил. — Я бы хотел сделать щедрый взнос на предвыборные кампании представителей Либерально-Демократической партии.

— Хакуя, я разберусь с этим! — ловко оставил мэра не у дел Судзуки-доно.

— Хочу возможность возить русских детей в Диснейленд за свой счет каждую неделю, по двадцать человек с как можно меньшим количеством бумажной волокиты. Можно ли ввести особый, скажем так, режим пребывания для несовершеннолетних русских?

— Хакуя, обеспечь маленьким гайдзинам возможность на три дня приехать к нам в гости с минимумом бумаг! — эта задача вновь ушла мэру.

Большая польза достигнута!

— За «Сумитомо групп»! — поднял тост за фашистское дзайбацу батя. — Судзуки-доно, две недели назад я имел честь ужинать с многоуважаемым бароном Китидзаэмоном Сумитомо. Так же на ужин были приглашены Кавагути-доно — президент «Хонда», и президенты «Сони» и «Касио». Мы разработали проект запроса на государственное финансирование высокотехнологичных разработок. Мы с вами обсуждали этот вопрос три месяца тому назад.

Корпоративные жернова мелют медленно — это же не игровухи открывать.

— Получение финансирования только этими, безусловно, очень достойными корпорациями многие могут счесть несправедливым, — всем видом показывая, как он с этими «многими» не согласен ответил Судзуки-доно. — Но, если привлечь еще кого-нибудь, не из «Сумитомо групп», я смогу гарантировать вам одобрение запроса.

— Кого бы вы посоветовали привлечь, Судзуки-доно? — правильно понял батя намек.

— Достойно послужить делу технологического суверенитета Великой Японии могли бы «Hitachi» и «Toshiba», — ответил он.

— Всеми финансовыми вопросами должен заниматься «Банк Сумитомо», — выкатил отец основное условие.

— Это достойный, десятилетиями доказывавший свою преданность клиентам, банк, — кивнул Судзуки-сама.

Ради этого хитрый барон Сумитомо в моей полупроводниковой схеме поучаствовать и решил — за прошлый год его банк из-за лопнувшего экономического пузыря потерял больше ста миллиардов йен, и, пусть урон далеко не смертелен, старый фашист захотел подстраховаться, выбрав привычную стратегию: присосаться к государственным дотациям! В начале века у «Сумитомо» это отлично получалось, а теперь я, получается, делаю в компании с ними то же самое — высасываю народные деньги. Нет, не совестно — я-то на реально полезные дела, а не агрессивный империализм!

— За наше новое большое общее дело! — предложил батя.

Выпили.

— Как проходят обсуждения закона о возрастных рейтингах в видеоиграх? — спросил я.

— На следующей неделе будет принят, — порадовал новостью губернатор. — Пусть и не совсем понимаю зачем, но не доверять таким уважаемым корпорациям как «Сони» и «Нинтендо» у правительства нет.

Сколько тысяч бесполезных политических дронов у нас на зарплате, интересно?

Пирушка продлилась еще полтора часа — все нужные темы были подняты, поэтому мужики продолжили общаться на общечеловеческие темы, а я заказал по маленькой порции всех имеющихся десертов и сосредоточился на их дегустации. Наконец, отец решил, что ему на сегодня хватит, губернатор (на правах инициатора встречи) оплатил счет, и мы вышли в теплую, напрочь лишенную смогом звезд, ночь и тепло попрощались с Токийской верхушкой.

В лимузине довольный батя достал сигару (по маршруту Куба-СССР-наш дом прибывают, посольской контрабандой), открыл окно и прикурил.

— А сколько у нас продажных политиков? — не удержался я.

Отец от неожиданности вдохнул тяжелый дым, закашлялся, и я немного постучал его по спине.

— Спасибо, — поблагодарил он. — Сын, ты очень одарен, но вместе с тем очень наивен в некоторых вещах. Что значит «продажный политик»? Напрямую ни Судзуки-доно, ни Такерада-доно не получили от нас ни йены. Они помогают нам от чистого сердца, прекрасно понимая, как много мы делаем для Японии. А если они помогают нам — тем, благодаря кому у Японии появился еще один шанс занять заслуженное место в мире — значит они прекрасно справляются со своей работой посредника между правительством и бизнесом. Нужно быть полным дураком, чтобы в свою очередь не оказать несколько мелких услуг — но не ради подкупа, а в знак дружбы и взаимного уважения!

— Я все понимаю, пап! — улыбнулся я разошедшемуся отцу. — Мне интересно чисто математически и ощутить, так сказать, могущество нашей семьи на высочайшем уровне.

— Вот оно что! — обрадовался он и сымитировал грусть. — Боюсь — похвастаться нам, как отдельной от всех семье, пока особо нечем. Мы — не знать, и не потомки древней воинской династии. Мы — не росли рядом с детьми правящей верхушки. Мы — талантливые, но выскочки, а значит должны цепляться за любую возможность укрепить свое положение, — он гордо приосанился и продолжил. — За два этих года мы с тобой проделали огромную работу, достигнув того, что имеем. Расслабляться нельзя — продолжим в хорошем темпе, и наши внуки будут стоять рядом с Мицуи и Сумитомо.

— Над ними! — скромно поправил я.