Моя Анимежизнь 11: Возрождение [СИ]

Глава 22

На парковке у штаб-квартиры «Хонды» было тесно, и, если бы не зарезервированное за отцом место, нам бы пришлось парковаться на обочине, как вон тем не вышедшим рангом дронам. Дождавшись, пока охрана расправит над нами зонтики, мы под дождиком прошлись до дверей, и охрана нас покинула — в «Хонде» и своей хватает, и угроза минимальная — тут же все свои. Мероприятие относится к категории «закрытое», так что мои навыки торговли лицом на камеру не нужны. Хорошо с япошками — в другой стране всех прибывающих и убывающих бы фоткали окружившие штаб-квартиру папарацци, не забывая пялить объективы в окна в надежде запечатлеть сенсацию. В подглядывании нет чести, равно как нет ее и в попытке пробраться туда, где тебя не аккредитовали.

«Гвоздь программы» нашелся прямо в фойе, и являл собой некрашеный, усыпанный некрасивыми, но старательно зачищенными и сглаженными сварочными швами, лишенный окон, фар и колес, кузов «Хонды CR-V» из моего мира. Вокруг тусовался народ, вдоль стен расставили столы с угощениями и шампанским. В отсутствие дедов в кимоно, гейш и прочих характерных атрибутов это вполне можно принять за общечеловеческий фуршет-кооператив.

Важного батю у входа встретил Сэки-сан, и мы, не забывая раскланиваться со встречными, добрались до кузова.

— Впечатляющая работа, — похвалил батя инженеров и работяг — они сегодня чествуются почти как именинники.

Они в ответ конечно же переложили заслугу на дизайнеров и отсутствующих коллег, и мы пошли тусоваться с кем по рангу — главами отделов и советом директоров. Батя пока до последнего не дорос, но по совокупности заслуг, достижений и социального статуса признается равным.

— Передайте мои пожелания скорейшего выздоровления Хасэгаве-сану, — обратился отец к начальнику отдела — вот ирония — технической безопасности, чей зам вчера умудрился попасть в аварию на почти новеньком «Аккорде».

Руку и пару ребер сломал, а еще повредил столб линии электропередач.

— Да, Одзава-сан, — пообещал «безопасник». — Хасэгава-сан не должен был получить такие серьезные повреждения от такой незначительной аварии. По его словам, замок ремня безопасности не выдержал нагрузки.

— Странно, — оценил начальник отдела закупок. — «Takata» славится качеством своих ремней и детских кресел. Мы уже очень давно с ними работаем.

— Возможно, единичная поломка? — предположил начальник отдела дополнительного оборудования и аксессуаров.

— Мои люди отыскали еще четыре подобных случая, — покачал головой «безопасник». — Два — в США, и один — в Японии. Во всех случаях проблемой был замок ремня безопасности.

— Значит, проблема системная, — вздохнул «аксессуарщик». — Придется провести проверку.

— Уже, — расстроенно вздохнул «безопасник». — Благодаря Иоши-куну, у нас теперь хорошие связи с химиками из Токио, — с улыбкой кивнул мне, как бы поблагодарив. — Проблема — в АБС-пластике: при долгом нахождении на солнечном свете некоторые его разновидности начинают разрушаться. Мелкие кусочки пластика осыпаются внутрь замка, и его надежность падает.

— Это же прямая дорога к отзыву миллионов машин! — догадался начальник торгового отдела.

— Проблема — редкая, — пожал плечами «безопасник». — И у нас есть немалый шанс, что никто ее не заметит. Однако доложить о ней Кавамото-саме нужно обязательно.

Тут, по принципу «только черта помяни», в зал вошел Кавамото Нобухито — президент прибыл за три минуты до официального старта мероприятия. Коллективный поклон, менее коллективные приветствия, и он присоединился к нам, поделившись радостью:

— Соичиро Хонда-сама решил лично посмотреть на кузов. Он уже в пути.

Заместители членов совета директоров и глав отделов тут же рассосались по залу строить народ.

«Безопасник» же воспользовался случаем срезать бюрократию:

— Кавамото-сама, у нас — огромная проблема с ремнями производства «Takata».

— Насколько огромная? — уточнил президент.

— Все произведенные машины с 86-го по этот год, — смущенно ответил «безопасник». — АБС-пластик, из которого сделаны замки ремней безопасности… — кратко изложил подробности.

— Плохо! — оценил Кавамото. — Назначаю на завтрашнее утро, в восемь часов, экстренное заседание совета директоров. Нобуо-доно, вы успеете подготовить доклад?

— Да, президент! — поклонился «безопасник».

— Когда «проблема безопасности» — это миллионы судебных рисков от американцев и столь же миллионные убытки, — шепнул я бате.

— Само собой, — отмахнулся он.

Через две минуты, когда пожилой основатель «Хонды» вошел в здание, его ждали образцово-показательно выстроившиеся слева и справа от входа работники. Коллективный поклон порадовал синхронностью, и едва заметно покачивающийся старик, прослезившись от нахлынувшего на него пьяного сентиментализма, кивнул в ответ.

Далее состоялась презентация: инженеры рассказали о том, как сложно было собрать кузов, как сложно перенастроить конвейеры, какой двигатель планируется поставить на первый в мире «кроссовер» и показали симпатичные слайды с изображением финальной формы «Хонда CR-V» — название я не предлагал, но до такого и без меня можно додуматься. Получив заслуженные аплодисменты, инженеры уступили место пожелавшему высказаться Соичиро Хонде:

— В пятнадцать лет я покинул родительский дом, чтобы последовать за своей мечтой — больше всего на свете мне нравились автомобили…

Народ, который стопроцентно слышал эту историю не раз и не два, почтительно внимал.

— Я был юн и неопытен, поэтому для доказательства своей силы духа и прилежности мне пришлось убирать мастерскую. Мне помогло страшное несчастье — Токийское землетрясение 1923-го года заставило опытных механиков покинуть нашу мастерскую, чтобы восстановить разрушенные дома. Несмотря на мою юность и неопытность, владелец мастерской из-за недостатка рабочих рук доверил мне возможность ремонтировать машины. Моя мечта стала реальностью. Сейчас в нашей стране бушует экономический кризис, который по сокрушительности ничуть не уступает землетрясению. Беды для одних — это всегда шанс для других.

Дед закаменел лицом, глядя куда-то внутрь себя. Сотрудники неверно восприняли ситуацию и начали аплодировать. Ожив, Соичиро раздраженным жестом заставил всех затихнуть:

— Я не закончил!

Народ заткнулся.

— Это — прекрасно! — указал он тростью на кузов. — И я рад, что «Хонда» находится в надежных руках, которые не дадут пропасть моему наследию! Я… — он с шумом втянул воздух в грудь, побагровел и начал оседать на землю.

— Врача!!! — взревел его помощник, не дав начальнику упасть и аккуратно уложив на сверкающий в свете ламп паркет.

Народ испуганно затих.

— Одзава! — прохрипел Соичиро.

Мы с батей синхронно ломанулись к «приунывшему» деду — я краем глаза отметил влетевших в зал из коридора мужиков в белых халатах со здоровенными медицинскими чемоданчиками. Мы успели раньше.

— Одзава, — посмотрев мутными, слезящимися глазами в пространство между мной и батей, повторил Хонда. — До… — кашлянул. — Достоин! — с этим словом на устах он шумно выдохнул и обмяк.

Через три минуты взмыленные, пропотевшие медики вынесли грустный вердикт:

— Хонда-сама скончался. Боюсь, мы ничего не можем сделать.

И зал окатили всхлипы и самые настоящие слезы.

Будь у меня нормальный дрон, я бы с удовольствием снял на него похороны Соичиро Хонды. Льющий с неба дождь бессильно, но очень кинематографично разбивался о длинный строй черных зонтов и лакированную крышку гроба, который несли сын покойного Соичиро Хонды, Кавамото-сама, батя и лично действующий губернатор Уцуномии Хидэёси-сама. Предприятие-то без пяти минут градообразующее, поэтому оказать последнюю честь нужно.

Естественно, без последних слов покойного отцу ни за что не доверили бы такое почетное дело. Последние же слова Соичиро послужили поводом двухдневных (пока шел траур и подготовка к похоронам) споров:

— Я посвятил «Хонде» всю свою жизнь! — сидя в беседке нашего с Хэруки сада, вещал одетый в легкомысленные шорты и рубаху с коротким рукавом батя. — Не имея корпоративных связей, одним лишь усердным трудом я создал себе такую репутацию, что даже скандальный развод не смог ее испортить! Уверен, Хонда-сама из нас двоих счел достойным именно меня!

Мне было по большей части все равно, но уж больно потешно отец сражается за любовь обожаемого начальника.

— Я показал всему миру, на что способна Япония, — важно ответил я. — Экономические и геополитические победы нашей страны гораздо ценнее работы на автомобильную корпорацию.

— Ты пришел на все готовое! — отмахнувшись, сложил руки на груди и высокомерно вздернул подбородок отец. — Десятки лет я обрастал связями и доверием уважаемых и полезных людей. Будь ты сыном простого электрика, тебе бы пришлось тратить на воплощение своих идей годы. Кроме того, в отличие от тебя, я работаю без продыху, — утрированно взгрустнул. — Боги, простите меня за то, что вырастил лентяя!

— Я — стратег, — скопировал я его позу. — Мозговой центр, вдохновитель и новатор. Я обладаю видением, недоступным большинству людей. Я ни в коем случае не отрицаю твоих усилий, мой любимый и уважаемый отец, но ты — стар, а у меня всё впереди. Слова Хонды-самы — это мое напутствие на великие свершения!

В конце концов, нам удалось сторговаться на том, что взгляд между нас как бы поделил похвалу на всю нашу семью. Остальные так заморачиваться не стали, и, как только тело Хонды-самы увезли, все дружно поздравили инженеров — их ведь тоже похвалили — а потом сделали ряд выводов. Первый — Одзава достоин кресла в совете директоров. Отцу придется докупать акций «Хонды», но это хорошо — раньше купить больше определенного лимита было нельзя. «Возвышение» состоялось на экстренном собрании по поводу ременных замков. С последними решили провести более подробные исследования, и с их результатами идти к конкурентам — продукцией «Takata» пользуется подавляющее число автопроизводителей Японии. Но машины так и так придется отзывать, а это многомиллионные убытки. Репутация дороже!

Второй вывод — Одзава достоин нести тело покойного до храма, где гроб и содержимое сожгут. Нести погребальную урну до корпоративного кладбища бате уже не доверят.

Вывод третий — если Кавамото-сама однажды решит уйти на пенсию, первым кандидатом на его должность, если белая полоса в жизни нашей семьи не прервется, станет отец. Будем стараться соответствовать!

Вывод четвертый, зловещий — Одзава «достоин найти последний покой на корпоративном кладбище». Очень большая честь!

Сотрудники «Хонды» и их родня провожали гроб глубокими поклонами. На лицах — образцово-показательная скорбь. Такую же изображаю стоящий у входа в храм я. Ну не грустно мне, что я сделаю? Соичиро был старый и много пил — кого удивила его смерть? Рядом со мной стоит одетая в траурное кимоно Хэруки. Девушка грустит без всякой фальши, просто потому что у нее очень доброе сердце.

А еще она очень переживает за Пенджаби. Автономией сикхи довольствоваться не захотели и вновь устроили «сидячую забастовку». Хотят стать совершенно самостоятельным государством. Танки после недавней вони вводить не станут точно. Британия очень ехидно раз в неделю инициирует собрания в ООН на эту тему. Поддерживают ее СССР и ряд стран поменьше. Япония держит твердый нейтралитет, поэтому мне высказываться по телеку на эту тему нельзя. А я и не хочу — что сказать-то? Рассказать о том, как создаются очаги напряжения и пригрозить третьей мировой? Ну его нафиг — ограничился письмами знакомым сикхам нейтрального характера: не болейте, мол, берегите себя.

Слева от меня — мама Хомура, тоже в траурном кимоно, но относящаяся к ситуации в мире и конкретной, внутри которой находимся, философски-поощрительно, обильно нахваливая отца за карьерный рост и время от времени ободряюще улыбаясь Хэруки.

На церемонии в храме дозволено присутствовать только самым близким. Это — еще одно последствие «достоен!». Тело окурили дымами под соответствующие молитвы. Простят меня небеса, но мертвый Соичиро смотрелся приятнее живого. Потому что третий день не пьет, ха!

— Иоши, — возмущенно, но едва слышно шепнула Хэруки и ущипнула кусающего губы меня за бок.

Взяв себя в руки, я успокоился — на похоронах шмоток родной матери Иоши со мной было то же самое. Ритуал окончился, и Хонда-саму отнесли в крематорий. Дышать тем, что выходит из труб крематория — это немножко каннибализм, разве нет? Лучше о таком не думать.

На похоронах эмоционально тяжелые события дня не закончились. Когда Соичиро Хонда занял свое почетное место в центре корпоративного кладбища — место для родственников еще осталось — мы забрались в лимузин и поехали домой, чтобы переодеться и подготовиться к визиту на «нейтральную территорию» — дом Аоки, налаживать отношения с родителями Хэруки.

У Хикари и Минору Аоки дела идут так хорошо, как никогда прежде: ценители бонсаев о «внутренней» кухне ничего не знают, поэтому считают большой честью заиметь себе деревце работы «молодых» Аоки. Ринтаро-сенсей теперь продает два-три бонсая в год, столько же раздавая кому надо (иногда по прямой батиной просьбе) в качестве подарков. Вот такой человек дед — как только начал получать за бонсай полмиллиона баксов, ему сразу же стало неинтересно ими торговать. Как бы достиг пика, всем все доказал, и теперь можно спокойно отдыхать на пенсии. Ну как «отдыхать»? Выращивать любимые деревца чисто ради самого процесса — досуг у Ринтаро-сенсея совсем не поменялся.

Высадив Хэруки у нашего с ней дома, мы отправились в наш — маме нужно со мной поговорить, а запасы одежды у меня есть везде.

— Значит так, — продвигаясь от ворот к дому, решила Хомура. — Дэйчи, во время первых извинений не забудь упомянуть, насколько великую честь оказал тебе Хонда-сама.

— Не забуду, — пообещал батя.

Так вот почему встречу не перенесли! Похороны такого большого человека — весьма уважительная причина пропустить «вторые смотрины», а мы ей не воспользовались, несмотря на мои робкие предложения не грузить все неприятное в один день.

— Вас с Иоши они уже знают, поэтому будут спрашивать обо мне, — подтвердила мои подозрения мама Хомура. — Простят боги мою нескромность, но мне есть чем гордиться, правда, Иоши-кун? — с теплой улыбкой повернулась ко мне.

Предлог для встречи — мои извинения, но на самом деле мама Хомура придумала хитрый план по постановке родителей Хэруки на их место: где-то между плинтусом и спинкой дивана.

— Правда, — улыбнулся я в ответ.

Могла бы и раньше сказать — я бы не дулся зазря. А теперь мне немножко стыдно за то, что неправильно понял замысел мамы Хомуры. Когда мы вошли в дом, она продолжила выдавать наставления:

— Так же я весь вечер буду хвалить Хэру-тян. И совершенно заслуженно! Это позволит вызвать в Аоки-сан материнскую ревность: свекровь смогла разглядеть в невестке такое, чего никогда не могла собственная мать — кому такое понравится?

— Очень умно, дорогая, — похвалил жену отец, и нам пришлось сделать перерыв на переодевание.

Поднявшись на чердак, услышал очень плохого качества вопли, рычание и звон стали. Все нормально — Чико рубится в «бету» «Андерворлда», отлавливая баги и скучные моменты. Наш ценнейший тестер! Спасибо за твой усердный труд, сестренка!

— Бака-гоблин, как ты смеешь уворачиваться от моих заклинаний⁈ — разнесся по чердаку грозный крик воительницы.

Решив не беспокоить занятую Чико, я переоделся в праздничное кимоно — договорились идти в этническом — и спустился вниз. Подкравшись к беззаботно дремлющему лапами в потолок Сакамото-сану, подхватил возмущенно мявкнувшего от такого обращения питомца, положил его на колени и включил телевизор в ожидании родителей.

Лучше бы я этого не делал, потому что показывали заставленные баррикадами, усыпанные перевернутыми машинами и разгромленными витринами, частично горящие улицы Вильнюса, по которым бегал кричащий народ, время от времени окучиваю друг друга палками, камнями и прочими подручными материалами.

— Захлестнувшие Литву протесты продолжаются уже несколько месяцев. Попытки провести референдум о сохранении республики в составе СССР были сорваны радикальными группировками литовских националистов. Лояльно настроенные к СССР, в основном русской национальности люди, в свою очередь, сбиваются в группы для противодействия литовским националистам. Республика погрузилась в настоящий хаос, количество пострадавших измеряется сотнями человек. Органы правопорядка не в силах пресечь беспорядки.

Кадры сменились на самолет марки ИЛ, из которого, под сереньким небом, по трапу спускался Горбачев в компании подручных.

— Вчера в Литву прибыл действующий Президент СССР Михаил Сергеевич Горбачев. Его целью должна была стать встреча как с правительственными чиновниками, так и лидерами из числа обеих групп бунтовщиков.

Экранный Горби закончил спуск по трапу и теперь жал встречающим его местным элитам руки. Картинка встала на паузу, показав улыбку Михаила Сергеевича крупным планом.

— Внимание, просим убрать от экрана детей, беременных женщин и слабонервных телезрителей, — попросил диктор.

Мне поплохело.

— Однако его планам не было суждено сбыться.

Картинка ожила, голову Горбачева прикрыла «мозаика» цензуры, и мутные квадратики, окрасившись серо-красным, разлетелись по экрану, а тело первого и единственного в истории президента СССР рухнуло на землю.

— Ответственность за убийство Михаила Сергеевича Горбачева взяла на себя радикальная группировка «Свободная Литва», — продолжил диктор. — В данный момент решается вопрос о вводе в республику регулярных войсковых частей СССР для стабилизации ситуации. Канал «НХК» выражает свои глубочайшие соболезнования семье покойного и всем гражданам СССР. Михаил Сергеевич Горбачев является большим другом Японии. Благодаря его усилиям…

Итоги усилий Меченого мне были знакомы, поэтому я выключил телевизор. Как там надо? «Гражданская война, о которой нам так долго говорили большевики, таки наступила»?