Моя Анимежизнь 11: Возрождение [СИ]

Глава 13

Дорога через Стокгольм с его красивыми домиками и мостами через соединяющие озеро Меларен с Балтийским морем протоки прошла мимо оглушенного новостями мозга. Нервно. Хэруки с Нанако мою сложную рожу заметили, но мудро решили дождаться более подходящего для расспросов времени, присоединившись к глазеющим на столицу Швеции через окна автобуса ребятам.

— Я думала тут одни голубоглазые блондины, — расстроенно заявила Кохэку.

— Да я больше блондин, чем шведы! — поддержал Кейташи.

— Ты — мутант! — приложила его подруга.

— Ой, это звучит очень грубо!

Я бы с удовольствием присоединился к веселью, но внешняя политика мешает. Ну-ка попробую подумать плотнее. В моей реальности подобного конфликта я не помню, значит, как бы ни было грустно, причину нужно искать в том, чего тоже не было в прошлой реальности. Конкретно — «Одзава корп.». Как среднестатистический индус видит ситуацию? Пришли япошки с деньгами, но работают он почему-то с этими нехорошими сектантами-сикхами. Честному индусу тоже хочется японских денег, но, увы, местечко занято. Что нужно сделать? Либо предложить более выгодные условия сотрудничества — возможно, пытались, но, если батя не стал менять партнеров, значит условия не настолько хороши — либо, что проще, дискредитировать сикхов до полной потери репутации последними. «Вброшенная» гипотетическая бомба вполне подходит. Я не объективен — общался с сикхами же, а значит нужно подумать и с другой стороны: сикхи забогатели, обзавелись связями и реально купили одно-два изделия. Ну или в подвале собрали — грязную бомбу, говорят, так получить можно, главное живительного ураниума не жалеть. Какие же эти взрослые люди мудаки, просто оторопь берет.

И по-прежнему не совестно: я в любом случае не при чем, потому что вот такие демарши всегда являются следствием комплекса причин, и наши потешные (потому что суммы по меркам этой планеты никчемные!) миллионы лишь одна из них, причем далеко не самая значительная. Так, легендарная соломинка на спине верблюда. Гораздо сильнее «роляет» тяжелое колониальное наследие и изначальная склонность того региона к делению по всем подряд признакам с последующим ущемлением всех, кто ниже. Ой, всё! Нужно выкинуть это все из головы, потому что сделать я все равно ничего не могу. А раз так — чего переживать? Когда все закончится, закину кучу гуманитарки в пострадавшие области, посочувствую погибшим и заживем по-старому.

— Что? Город уже кончился⁈ — удивленно прокомментировал Кейташи выезд за пределы Стокгольма.

За окном потянулись фермы с полями, небольшие коттеджные поселки и редкие леса.

— Население Стокгольма — шестьсот с половиной тысяч человек, — ответила ему Хэруки. — А всей Швеции — примерно восемь с половиной миллионов.

Во времена Петра — то поменьше было. На что надеялись?

— А на карте смотрелось мощнее, — заметил Кейташи. — Да тут во всей стране живет меньше народу, чем в Токио!

— Климат такой, — подключился к беседе я.

— Количество особей всегда зависит от размера кормовой базы! — важно покивала Хэруки и честно признала. — Впрочем, для людей это не всегда верно — Швеция могла бы прокормить гораздо больше людей, — она повернулась ко мне и с загоревшимися от радости глазками попросила. — Иоши, прикажи королю переселять сюда негров из Африки!

— Кто я по-твоему? — удивился я. — Черта с два он станет меня слушать.

— Я пошутила, бака! — фыркнула на меня лучшая девочка и сделала Нанако замечание. — Ты слишком балуешь его самооценку!

— Вовсе нет! — возмутилась Нанако. — Иоши-сама — всегда Иоши-сама, и то, что он на полном серьезе обдумывает возможность приказать королю гайдзинов, говорит лишь о его рассудительности в принятии важных решений.

— Так держать! — расчувствовавшись, я дал Нанако «пять».

— У вас двоих — самые странные отношения из всех, что я видела, — приложила нас с секретарем Кохэку.

— Рабочие! — отмахнулся я.

— Ничего такого, чего не было бы в контракте, — кивнула Нанако.

— Это правда, — подтвердила Хэруки. — Странно, но Нана-тян — просто идеальный сотрудник, и Иоши сказочно повезло с ней.

— Ты слишком добра ко мне, Хэру-тян! — залилась краской секретарь.

До очень уютного, прямо-таки лубочно-европейского городка Сигтуна добрались меньше чем за полчаса. Прокатившись по тесным улочкам, любуясь жилыми домиками, магазинчиками и ремесленными цехами (хех), добрались до двухэтажной широкой гостиницы.

— Три звезды! — поразился я, посмотрев на вывеску.

— Имамура-сама, почему Иоши-саму хотят заселить в клоповник? — возмущенно спросила посла Нанако.

— Это не «клоповник», Курой-сан, — терпеливо ответил тот. — А старинная, пользующаяся уважением у знатоков, классическая североевропейская гостиница. Пяти звезд здесь нет, потому что пентхауз и президентский люкс не разместить без перестройки здания, а оно — памятник архитектуры.

— Извините нас, — отвесил я послу легкий поклон. — Мы с радостью поживем в памятнике архитектуры.

— Простите! — добавила синхронно поклонившаяся со мной Нанако.

— Когда в двенадцатом веке этот город захватили древние русские, они сперли церковные ворота и повесили их на церковь в Новгороде, — поделился я по пути ко входу историческим фактом.

— Наши предки тоже многое забирали у покоренных народов, — нашла повод погордиться Японией Нанако и осудила шведский сервис. — Хозяин гостиницы даже не встретил нас у входа, как подобает! Впрочем, чего еще ждать от гайдзина?

— Одзава-сенсей, простите, но слова Курой-сан… — обратился ко мне посол.

— Станут совершенно этичными при наличии рядом кого-то кроме достойных доверия подданных Его Императорского Величества, — успокоил его я. — Вы сомневаетесь в моей способности подбирать кадры?

— Ни в коем случае, Одзава-сенсей! — покачал он головой. — Простите за то, что сомневался в вас, Курой-сан, — поклонился девушке.

Через высокие двустворчатые деревянные двери мы попали в просторный холл. Пол устлан паркетом, поверх него — толстые ковры. На потолке висит позолоченная люстра — сейчас выключена, арочные окна дают достаточно света. Справа и слева от стойки администратора расположены ведущие на второй этаж лестницы. Стены обиты деревянными панелями и украшены картинами и позолоченными светильниками. Перед стойкой выстроились шеренгой гайдзины — пятеро одеты в униформу, шестой — в костюме, пожилой, высокий и седоволосый.

— Коничива! — старательно выговорил он, и вместе с сотрудниками отвесил коллективный поклон.

Мы поклонились в ответ. Далее состоялись рукопожатие и разговор на английском.

— Меня зовут Гудхлеф. Гудхлеф Эклунд, — неправильно представился он именем вперед. Что с гайдзина возьмешь? — Владелец этой маленькой гостиницы. Твой визит — огромная честь для меня, херр Одзава.

Сам ты херр!

— Можно просто «Иоши», херр Гудхлеф, — улыбнулся ему я. — Мне впервые доведется жить в памятнике архитектуры, поэтому я очень рад быть здесь. Ребята устали с дороги.

Работай, ленивый гайдзин!

— Номера готовы, — не смутился он и поручкался со взрослыми.

Когда процедура закончилась, он наконец-то выдал сотрудникам команду на шведском.

Мужики бросились доставать из автобуса багаж, а хозяин взял ключи и повел нас наверх.

— Это крыло — в вашем распоряжении, — вручил большую часть Яно-сенсею. — Ваши комнаты — в самом конце, Одзава-сенсей, — вручил мне оставшиеся пять.

Я раздал друзьям. Хэруки отдельный особо не нужен, но мы же типа приличные.

— Спасибо, херр Гудхлеф, — я достал из кармана сто долларов и под тоскливым взглядом посла протянул хозяину гостиницы.

— Спасибо, — не смутился он и взял чаевые. — Приятного отдыха, — потеряв к нам интерес, пошел вниз.

— У этого ленивого гайдзина совершенно нет чести! — тихонько приложила его Нанако.

Я раздал ключи друзьям, Яно-сенсей — ребятам, им придется жить по двое, и пошли по длинному, украшенному маленькими картинами и работающими светильниками — окон здесь нет — устланному красной ковровой дорожкой коридору, в пути теряя людей — ребята и взрослые расходились по комнатам.

— Вы будете жить с нами, Имамура-доно? — заметил я ключик и у посла.

— Меня просили присмотреть за вами, Одзава-сенсей, — смущенно улыбнулся он и пообещал. — Я буду стараться не слишком вам докучать.

— Я всегда рад возможности провести немного времени рядом с профессионалами своего дела — это позволяет набраться мудрости, — формально ответил я, и повел Хэруки в крайнюю правую дверь коридора.

Номер — как и просил, двухместный, с одной кроватью, большой ванной, телевизором, проигрывателем и даже камином. Разжигать смысла нет — лето же.

— У нас случилась беда, — развязывая галстук, поведал я усевшейся на кровать Хэруки. — Слушай…

— Нужно ехать туда! — подскочила она и бросилась к двери.

— Нельзя! — аккуратно поймал ее я. — Мы ничего не можем сделать.

— Ненавижу бессилие, — обмякла она и уткнулась лицом мне в грудь.

Мокро.

— Еще ничего не случилось, — попытался успокоить ее я. — Может и переживать не о чем. Посмотрим новости, ладно?

— Да, — шмыгнула она носом.

Раздался стук в дверь.

— Багаж, наверное.

— Иди, — мягко толкнула она меня и ушла в ванную.

Я открыл дверь и обомлел — на пороге, рядом с правильно принесшим сюда наши с Хэруки чемоданы коридорным, стоял вымученно улыбающийся мне средний сын доктора Канаана.

Книги пишет сын старший, а этот, получается, математик.

— Привет, Сидак! — приветливо улыбнулся я ему. — Давно не виделись. Заходи. И вы тоже, херр носильщик, — запустил обоих.

Чемоданы заняли свое место в прихожей, я вручил коридорному сто долларов — начинаю входить во вкус! — и выставил из номера.

— Здравствуй, Сидак, — поздоровалась с гостем Хэруки. — Просто ужасные новости! Уверена — это все враньё!

— Здравствуйте. Спасибо, — вымученная улыбка пацана стала шире.

— А ты тоже олимпиадник? — дошло до меня.

— Да! — подтвердил он. — Единственный сикх в сборной, — похвастался он на неплохом японском.

Понимаю. Угнетают моего индийского друга. На его сокомандников я повлиять не могу, но…

— Я буду жить с Иоши, а ты можешь занять мой номер, — предложила Хэруки, опередив меня.

— Спасибо, но я не знаю, позволят ли наши сопровождающие, — отвел он глаза.

— А вы по сколько человек живете? — притворился я, что не понимаю.

— По шесть, — ответил он.

— Не могу же я моему единственному индусскому другу жить с пятерыми другими людьми! — сымитировал я возмущение. — Пойдем сходим к вашим взрослым, я попрошу нашего посла уладить вопрос. Соглашайся, Сидак, нам будет очень приятно жить по соседству с тобой.

Не дав пацану шанса отказаться, повел его в коридор со словами:

— Как твои дела? Как здоровье твоих уважаемых родителей, сестры и брата?

— Слава богу, с ними все хорошо, — улыбка стала гораздо искреннее. — Мы все-таки жили в хорошем районе, и все знают, что мы добропорядочные граждане, поэтому с ними ничего не случится, — он посерьезнел и поклонился. — Прости, изначально я хотел попросить у тебя возможности посмотреть новости — в нашем номере нет телевизора.

Экономят индусы на детях.

— Посмотрим, — кивнул я. — И в твоем будущем номере есть телевизор.

Потому что копия нашего. А вот где-то в Сигтуне, в другой гостинице, живет сборная СССР — тоже по двое, потому что «Фонд Хонда».

— Пообедаешь с нами? — предложил я.

Сидак почему-то поежился:

— Нет, спасибо, мы обедали час назад. Если можно, я бы хотел посмотреть новости в номере как можно скорее.

Я постучал в дверь посла, и он открыл почти сразу.

— Извините, что так быстро начал создавать проблемы, Имамура-доно, — отвесили мы с Сидаком поклон. — Это — Канаан Сидак, друг нашей семьи. Индийское правительство поскупилось на место в номерах, поэтому я прошу вас помочь переселить моего дорогого товарища в номер Аоки-сан.

— Иоши-сама? — выглянула в коридор из своего номера Нанако.

— Все хорошо, отдыхай, — помахал я ей.

Девушка с улыбкой кивнула и вернулась в номер.

— Твой сопровождающий знает японский? — спросил Сидака посол.

— Он знает английский, — ответил тот.

— Повезло, — улыбнулся мне Имамура, и мы пошли за пацаном в соседнее крыло.

Вопрос получилось решить быстро — пара поклонов в одну сторону, пара — в другую и готово. Я помог Сидаку забрать вещи из его старого номера, проигнорировав удивленно таращащихся на нас нетолерантных индусят, и помог дотащить чемодан до номера нового. Поручкавшись на прощание, договорились встретиться попозже, и я вернулся «домой».

— Хорошо, что мы смогли помочь хотя бы ему, — поделилась чувствами успевшая наполовину разобрать чемоданы Хэруки.

— Хорошо, — согласился я, переобулся в тапочки и пошел помогать. — Я рад, что он здесь — теперь мне будет с кем тусоваться в «олимпиадные» дни.

— Я рада, что кто-то будет за тобой присматривать, — хихикнула она, восстановив душевный покой.

— Так держать, — похвалил я ее. — Мы все равно ничего не можем сделать, значит и переживать нет смысла.

— Потом отправим пострадавшим гуманитарную помощь.

— Я подумал о том же самом.

— Мы делаем для этого мира все, что можем, а значит заслуживаем небольшой отдых, — добавила она.

— Верно! — одобрил я.

— И будем делать больше, как только сможем!

— Точно!

— А сейчас — пора на обед! — она схватила меня за руку и бодро потопала в коридор.

— Отведаем скандинавскую кухню! — взбодрился и я.

В коридор мы вышли почти одновременно с остальными. В пути Кейташи шепнул мне на ухо:

— Ой, сделай нам с Кохэку один номер!

— Просто ночуй у нее, бака!

— Черт, я совсем об этом не подумал!

— Неудивительно, что ты не прошел отборы на олимпиаду!

У нас в школе ведь их проводили, как и во всех других.

— Просто почти все мое время уходит на этот тупой бейсбол!

— Мне рассказывали, ты стал МВП последней игры перед каникулами? — спросил я нормальным голосом.

— А ты даже не пришел поддержать меня, — обиженно буркнул он.

— Нанако, что мы делали в тот день? — спросил я секретаря.

— Сейчас! — она достала из внутреннего кармана пиджака блокнотик. — Во время матча мы бесцельно катались по подземному транспортеру от «Нинтендо» до «Одзава геймс».

— Все-таки ты прогуливаешь школу чтобы страдать фигней! — дошло до Кейташи.

— Неправда, Иоши-сама много работает! — вступилась за меня Нанако. — Просто в тот момент он хотел продемонстрировать, насколько ему безразличен бейсбол, а ты, Кейташи, уже должен был понять, что Иоши-сама за тебя переживает, пусть даже и не пришел на игру.

— Смущает! — одернул я ее.

Тут мы добрались до светлой, с покрытыми белыми скатертями, украшенными стоящими в вазах искусственными цветами — Хэруки это порадовало — столами, помещения кафе со «шведским столом» во всех смыслах. Проголодавшийся народ, дисциплинированно выстроившись в очереди, вооружился посудой и бросился выбирать заморские разносолы.

А разносолов на «раздаче» — великое множество: рыбные палочки, отварная свекла и морковь, тушеная капуста, ветчина, три вида колбасы типа сервелата, два супа на выбор — гороховый и томатный. И картофельное пюре! К ним прилагались фрикадельки, щедро политые брусничным вареньем. Так же из «второго» присутствовали отварные копчённые сосиски и рисовый пудинг с корицей. Соевого соуса я не увидел, зато было много чёрного хлеба и выпечки из слёного теста.

— Что это за жуткое дерьмо? — прошипел один пацан-олимпиадник другому, потыкав ложкой в желеобразную красную массу.

— Выглядит так, словно вот-вот оживет! — прокомментировал тот.

— Это — кровавый пудинг и брусничный джем, — пояснил наш посол.

— Пудинг?

— Просто название. На самом деле — колбаса из свиной крови с вареньем.

— Фу! — потеряли львиную долю аппетита ребята.

— Здесь и есть-то нечего, — горько вздохнула девочка-олимпиадница.

С этого «шведского стола» японцы только сосиски и едят! Фрикадельки тоже, но не с вареньем же! Свеклы, например, у нас в магазинах вообще не найти.

Ребятам нужна направляющая рука всеяпонского маскота-Иоши!

Сначала берем гороховый супчик — не забыть плюхнуть в него пяток фрикаделек! — и пару кусков хлеба. Следом — сосиски с соусом и капустой. Кисло, вкусно! Попить берем кофе — поспать из-за внезапно свалившегося на голову Сидака сегодня уже не выйдет.

— Суп ничего, но чай — просто отвратительный! — не скупились дети на комментарии. — И почему нет палочек? Нужно было свои везти.

— Как можно так бесчеловечно обойтись с рисом⁈ — вопросил Вселенную рискнувший попробовать рисовый пудинг Кейташи. — Похоже на какое-то детское питание!

— Мне нравится капуста! — жизнерадостно заметила Нанако.

— Только попробуй пошутить про грудь! — на всякий случай придавила блондина взглядом Кохэку.

— И в мыслях не было! — презрительно фыркнул он.