Мистик: Незримый узел

Интерлюдия

Интерлюдия

Туман

Раз… и я был в комфортабельной гостинице. Два! И вот уже стою посреди знакомого, но ни разу не воодушевляющего места, где и видно всё хреновато даже с использованием магии, и вообще обстановка ни разу не радует.

Почему не радует? А с чего мне радоваться, если вновь работающая без частичного подавления убогим и извращенным энергетическим фоном своеобразного мирка магия показывает чёткую и однозначную картину — обширное и от души ведущееся побоище. Хорошо ещё, что это не нечто организованное, всего лишь случающаяся в тумане остервенелая грызня обитающих там многочисленных агрессивных тварей. Только вот обширная, с внушающим удивление и офигение числом участников.

Ещё одно мгновение, во время которого я формирую сразу несколько плетений, готовясь одновременно защищаться, атаковать и отступать в более безопасное место — тут комбинируется по ситуации, предсказать поведение творящегося вокруг дурдома мог бы… Некоторые могли бы, в том числе парочка тех, с кем я лично успел пообщаться. Однако замечаю, что я как бы отделён от кипящего боя всех против всех, но не относительно банальным куполом, завесой и тому подобными конструкциями, а явлением куда более изощрённым. Первый слой — рассеивающие внимание чары, но не имеющие окраса одной из мистических школ, а мимикрирующие под обычное для Тумана явление. Дескать, тут очередная перестройка ландшафта из-за избыточного количества выплеснувшейся энергии происходит. Соваться сюда вроде и можно, прямой опасности нет, но только не во время боя, когда любые сторонние энергетические искажения способны склонить чаши весов не в твою сторону. Вот неразумное зверьё и не суётся, привыкнув доверять своим отточенным инстинктам. А кто их не сумел отточить… Того уже успели сожрать, переварить и даже высрать кучей дымящегося навоза.

За первым слоем шёл второй, тоже основанный на искажениях, но уже наносящий реальный вред осмелившемуся сунуться сюда. И тоже замаскированный под естественное поражение, но на сей раз не чистой магией, а как бы с общим фоном той или иной туманной твари. Маскировка под укусы, удары когтями, отравление отстреливаемыми шипами и всё в этом роде. Очень качественно сделано, ведь мгновенное уплотнение ничего, частиц энергии в псевдоматерию, после чего проведение обратного перехода, дабы напряжённость защиты не падала — воистину высший пилотаж.

Третий и вроде как — хотя в чём тут можно быть уверенным — последний защитный слой. Теперь уже не против угроз от беснующегося зверья, не рассеивающий внимание неразумных и полуразумных созданий. О нет, тут иное. Маскировка, причём такого уровня, от которого разного рода архимаги могли лишь изумлённо икнуть и обзавидоваться до потери сознания. Видная и понятная изнутри, а вот извне… извне ноль, нихт, пустота, дырка от бублика. Тут моё понимание мистических конструктов окончательно пасовало, я в принципе не мог разобрать даже основные компоненты созданного. За исключением единственного, да и то на границе восприятия. Хаос! И сдаётся мне, сама возможность его почуять имелась лишь из-за сперва контакта, а потом личного применения Зерна Хаоса. Сделаешь подобное — навсегда с ним сроднишься. Станешь чуять сию навсегда родственную тебе силу даже там, где другие печально разведут руками, пытаясь искать хитрую чёрную кошку в тёмной комнате, сперва сделавшую вид, что покинула помещение, а потом вновь туда зашедшую на мягких лапах и с удовлетворением смотрящую на уже переставших её искать бедолаг.

Мда, вот-вот и перед внутренним взором появится улыбка чеширского кота, как нельзя больше соответствующая ситуации. Или не кота, а…

— Выходи, великое злоехидное величие, — зову того, кто, как предполагаю, это всё и устроил. Может и ошибаюсь, но, в конце то концов, немного и теряю от этих слов. Имя не названо, поймёт лишь он либо те, кто к нему близки. — Очень хочется знать, ради чего такие предосторожности. Прям очень-очень хочется!

Зар-раза! Сперва проявилась оскаленная улыбка. Не кошачья, понятное дело, человечья. Затем к ней добавилась голова, донельзя знакомая, цинично скалящаяся, ну а только потом проявилось тело. То самое, знакомое ещё по Фрахталю, где верных сподвижник, он же правая рука Артаса, носил маску Урда, одного из тамошних столпов силы, а заодно незримого и негласного куратора ныне покойного и очень сильного мистика. Хотел было поприветствовать, но…

— Тс-с! — и прижатый к губам палец. — Имена нынче очень далеко разносятся по Туману. Особенно моё и экселенца. Без них. Опасно.

И ехидная ухмылка исчезает. Твою же кавалерийскую дивизию прямым галопом в жопу оставшимся во Фрахтале Кромешникам и ржавыми щупальцами боевой формы Рэнду-Механиста утрамбовать поглубже, чтоб обратно не вывалилось. Шут, который, как я вижу, только и сумел из казалось неисчерпаемых запасов иронии одну усмешку выдавить вкупе с глумливого вида появлением, типичным таким для себя любимого. А в глазах усталость и в то же время мрачно сверкающие отблески торжества.

— Что случилось?

— Это ты и скажешь. Мы почувствовали твоё желание чем-то поделиться. Не сейчас, а вообще. Самому тебе, по личной инициативе, соваться в Туман — привлечь внимание тех, кого привлекать совсем не нужно. Ну, что нашел?

Всё страньше и страньше. А ещё серьёзнее и серьёзнее. По ходу, в ведущейся Игре ставки взвинтили до предела, раз сами Шут и особенно Артас принимают такие драконовские меры безопасности. Но о причинах спрошу позже… если мне ответят. Сперва поделюсь тем действительно важным, что удалось узнать.

— Хаос всеми силами желает выправить нарушенные потоки энергии мира. Те «прорывы», от которых там волками воют и пытаются запечатывать — коряво, неумело — они должны лечить мир, пусть и через частичные катаклизмы. Иначе мирок просто разорвёт в клочья. Он кажется неважным, но на самом деле кому-то сильно нужен.

— Догадываюсь, кому именно, — искривил губы в усмешке Шут, от чего шрам на щеке неприятно так дёрнулся. — ОНИ уже там?

— Собрался лично проверить. Но по всем признакам — да, там. Пытаются «продать» местным особый вид закрытия «пробоев», но тот, при котором Хаос не выплескивается, не выходит наружу в мир. А так быть не должно при продемонстрированной ими эффективности. Отсюда и вывод. Если Хаос не идёт в мир, то он… Или накапливается или сразу же используется в неких целях. Тебе и ему, — намекаю на Артаса, — тут должно быть виднее. Я мало что знаю о тех существах.

— Зато мы теперь знаем больше, — злобно сверкнул глазами собеседник. — Им нужен катаклизм, столкновение миров. Перенасыщенный Порядком, с заблокированным из-за давно случившихся событий Хаосом. Тот, в котором находишься ты. И второй, где Хаос настолько силён, что даже удержать постоянную форму, не дать ей превратиться в череду слабо контролируемых телесных форм уже требует немалых усилий. А как розовый бантик… два бантика на куче драконьего дерьма — два эмиссара — ты и другой, посланный соперником экселенца. Как усложнённый магнит! На одном конце много порядка и маленький хаотический фактор. На другом — почти наоборот.

— Почти?

— Верно уловил слово, — осклабился Шут, мало-помалу приходящий в своё естественное состояние… или пытающийся это показать за ради «поддержания образа». — Нет там больше эмиссара Порядка. Зато есть обманка, нарисованная одним безумным художником. И это только одна картина из тех, которые ему предстоит нарисовать в особенной галерее. Той, картинами в которой можно бить по головам и жопам тех, кто осмелился подумать о том, что я и экселенц… — гримаса идущей от глубин души ненависти. — Потом, об этом потом, когда будет можно и не так опасно.

— Что не опасно сейчас?

— Знакомство с ещё одним, тебе подобным. Он сейчас в мире, который по планам наших врагов должен стать второй частью рукотворного катаклизма. Жди, я сейчас его сюда вытащу.

Ждать — это не очень хорошо само по себе. С другой стороны, кто сказал, что надо просто стоять и тупо пыриться в сторону изничтожающих друг друга тварей Тумана? Не-ет, у меня есть гораздо более полезная и перспективная идея — понаблюдать за тем, как Шут будет осуществлять перенос одного из эмиссаров Хаоса в это междумирье, Тропу-меж-мирами. Разумеется, здесь и сейчас напрашиваться на урок бесполезно — не та ситуация, да и не дорос я до подобного уровня мистических знаний. Вместе с тем… Кусочек удастся понять тут, фрагмент там, а на память мистикам вообще грешно жаловаться. Вот и буду использовать выхваченные фрагменты плетений сперва теоретически, а потом, Хаос ведает, может и удастся на основе познанного нечто нужное и полезное создать. Не факт, что переход меж мирами, но… Ага, вот оно. Магия работы с пространством, причём такая, от которой и впрямь ум за разум заходит. Не отмеченные силами Хаоса от подобного и рехнуться могут. Я же ничего так, держусь, хотя приступ головной боли обеспечен. Тот самый, который целебными заклятьями или зельями ни черта не снимается, его только перетерпеть можно.

Зато не зря. Даже имеющихся знаний и толики интуиции хватало для понимания не всего используемого Шутом плетения, но отдельных блоков, из которых он его конструировал. Благословенна будь, школа Фрахталя/Стазиса! Вот уж действительно тот мир, в который я попал с Земли, оказался истинной колыбелью настоящей силы. Силы и знаний, которые буквально под ногами лежали, только не поленись подобрать.

Я прямо чувствовал, как строящееся волею хаотического божества плетение аккуратно, окольными путями соединяет это место междумирья с не столь и далёким миром Веера. Соединив же, разом, как репку с огорода, выдергивает нужную цель, при этом затирая любые следы, размывая их, сливая с общим здешним фоном. Оказывается, спровоцированное — уверен в этом чуть ли не на сто процентов — побоище между тварями и тут пригодилось.

Вот он, очередной мой коллега по делам хаотически-эмиссарским. Ранее не встречались, но то, что свой, тут сомневаться не приходится. Более того, есть между ним и Шутом куда больше общего, нежели у меня, лича по имени Безымянный, дроу по прозвищу Змей, ведьмы Элизы. Не каждого из нас, а вместе взятых. Однозначно, никаких ошибок. Не промелькивающее в глазах, а горящее неугасимым огнём весёлое и жестокое безумие, крайнее довольство жизнью и облик, который на первый взгляд слабо сочетался с действительно сильным мистиком.

— На первый, попрошу заметить, взгляд! Стоило немного присмотреться и… Внешность и особенно облачение отвлекали внимание. Худощавый, не слишком высокий, скорее среднего роста парень, без явной мускулатуры и из оружия лишь тонкий кинжал на поясе. Малиновый камзол, в изобилии украшенный золотой и серебряной вышивкой, многочисленные не стразы, но настоящие самоцветы. Белые штаны, от которых грязь словно отталкивалась; черные туфли с опять же украшенными каменьями пряжками. Венчал всё это фиолетовый берет с пером… живым пером, в котором словно слились воедино неизвестный металл и живая плоть. Ах да, ещё то и дело открывающийся на пере глаз — не птичий, не звериный, скорее уж принадлежащий какому-то насекомому или насекомовидной химере. Фасетчатый такой, причём каждая часть этого глаза фонила своей, особенной магией. И это был лишь один из не двух, а трёх источников особенной силы, помимо собственно эмиссара. Два других? Вовсе не кинжал, не один из многочисленных самоцветов, среди коих попадались весьма крупные и, кстати, все служившие накопителями силы.

Кисть — не оторванная от человека или иного разумного, а та, которой рисуют — в нагрудном кармашке, видимая лишь частично. Перенасыщенный мощью рубин, вплавленный в непонятный гибрид металла и кости, из которого состояла рукоять. Обрамление из неких угольно черных кристаллов, связанных с рубином каждый по своей энергетической нити. Шибало от неё фоном из безумия, смерти, тлена и одновременно зарождения новой жизни. Тот ещё артефакт, откровенно страшненький даже сейчас, когда и полностью его не вижу, и работу увидеть не успел. Догадываюсь лишь, что рисунки, выполненные с её помощью, ничего общего с обычными земными картинами в принципе не имеют.

Некий сосуд, подвешенный к поясу, из полупрозрачного материала, содержимое которого то и дело меняло свой цвет и откровенно фонило эманациями Хаоса, сильно напомнившими лично мне о приснопамятном Зерне. М-мать твою, неужто этот затейник-рисовальщик само Зерно на ингредиенты для красок пустил? Безумная мысль, причём неожиданно для себя высказанная вслух, вызвала принятие горделивой позы незнакомым мне пижоном с безумием в глазах и громогласный хохот Шута. Хохот, сменившийся затем словами:

— Он туда чего только и даже кого только не утрамбовал. Зерно было лишь качественным скачком. Скажи, друг мой безумный, сколько живых, неживых и промежуточных компонентов у твоей «палитры с красками», которой ты обзавёлся после того, как освоил и улучшил свою Кисть Крови?

— У меня ещё и перо такое же появилось, — от души улыбнулся мистик-художник, глаза которого заволокло пеленой мечтательного дурмана, поглаживая сперва рукоять кисти, а потом и перо на берете. Кстати, оба артефакта, показывая своё… явно полуживое состояние, аж изгибались, чувствуя ласку хозяина или и вовсе создателя. Не удивлюсь, если они по прошествии некоторого после сотворения времени стали частью сего эмиссара Хаоса. Некими не имплантами, как мой арбалет, а скорее симбионтами. — Источники Силы малые. Частицы от тех, что покрупнее. Алхимические ингдедиенты… Затем Зерно! Жаль, что не всё, а только частицы пыли, оставшиеся после того как… Не важно. Но жаль, что я добрался до частиц, а не до целого. Но и они помогли. Связав воедино конфликтующее, преобразовав в расширенную радугу из тех цветов, которые и представить мало кто может! Вот ты можешь, тот, кого мне пока запретили называть по имени?

— Он может, — не дав мне ответить, произнёс Шут. Цвет — его настоящая опора. Основа и вспомогательные. Потому и свёл тут именно вас двоих, что твоя Кисть и его Цвет дополнят друг друга, а то и вовсе войдут в нужный резонанс.

— Созидания или разрушения?

Я не мог не поинтересоваться, это было не критично, но существенно для понимания последующих шагов и выработки общей стратегии.

— Разрушение через созидание. Созидание через разрушение. Одно в другом, как и шепчет нам на ухо Хаос, — вот ни разу не прояснил божественный знакомец, — Там увидите. Но теперь, после твоих, — тычок пальцев в мою сторону, — слов, очевидно, что нам нужно не только предотвратить катаклизм от столкновения двух столь разных миров, но и обратить замыслы врага против него… них же. Нарисовать Кистью и Цветом ту картину, которая окажется мостиком. Не между мирами, а меж собираемыми кое-кем силами и новой, совершенно неожиданной для них точкой выплеска этого собранного.

— Рисовать я всегда готов. Многое, разное, но обязательно прекрасное, запоминающееся!

— От твоего запоминающегося иногда замертво падают. Иногда до того, как нарисованное к ним прикоснётся, — хихикнул Шут, явно вспоминая нечто впечатлившее даже его. — А раз готов, сотвори давай связной браслет, помогающий при выходе одного из вас в Туман подать знак другому. В палитре твоих красок теперь есть нужные цвета, да и твой коллега сумеет верно ими воспользоваться.

— А вот мы посмотрим! — преисполнился энтузиазма любитель создавать картины, одновременно хватаясь за кисть в нагрудном кармане и за венчающее его берет перо. — Я такое создам разноцветье, что у посмотревшего на него в первый раз долго голова кружиться будет. Но действенное, не опасное для носителя, — тут же уточнил, чуток опасливо глядя на Шута. — Мои шедевры союзников не кусают. Так, покусывают, чтоб веселее было.

— Новые миры, новые краски в палитре и новые же оттенки творческого безумия, — извиняющимся манером развёл руками бог. — Хотя кому я говорю то? Все вы… мы такие. Даже экселенц. Просто у одних краски, у других Цвета, третьи все грани немёртвого собирают… и другие, чуть ли не по числу голов. Хаос всегда с нами.

Что да, то да. Он всегда рядом, прикоснувшийся к нему раз не сможет устоять и будет снова и снова искать новые его грани, оттенки. Находя же, встраивать в свой разум, получая новую силу, возможности, меняясь и совершенствуясь. И нет этому пути конца, хотя начало у каждого своё имеется.

Мысли мыслями, а наблюдать как за работой полубезумного творца, так и за используемыми им артефактами было очень интересно. Не в плане познания используемой им школы — слишком далека от меня, слишком завязана на отдельный аспект Творения — но касаемо тех самых Цветов из палитры-артефакта и собственно слаженной работы всех трёх частей-инструментов, которыми тот пользовался.

Кисть… У неё не было мягкой, пушистой части на втором конце. Напротив, имелось лишь хищное бритвенное лезвие, которое сперва использовалось для надрезания другой руки мага, а затем окуналось в артефакт-палитру, после чего снова следовало прикосновение к кровоточащей ране. То же самое с Пером, то там уже не надрез, а укол. Широкие мазки первым артефактом, точечные дополнения-уколы вторым… И ощущение, что из рисуемого кровью и красками-Цветами прямо в воздухе «холста» получится не обычная картина, не трехмерная даже, а нечто псевдоживое, но однозначно полностью покорное воле создателя.

Вот он ты кто такой! Создатель оживающих иллюзий, «воплотитель фантомов», «рисующий тени неслучившегося». Их называли по-разному, но заслуженно признавали мощь и силу тех, кто сумел пройти первые… десятки ступеней, на которых подобная школа не являлась особенно опасной для противников. Зато потом! Это даже не некроманты, которым требуются тела или хотя бы прах от некогда живших для сотворения армии покорных слуг. Рисовальщикам не требовалось ничего, кроме подходящего артефактного инструментария, собственной силы и безудержного полёта творческой мысли.

Цвета. И сразу вспомнились самые начала моего обучения во Фрахтале, у мудрой, но очень уж коварной Крио. Несмотря ни на что, я ей очень благодарен и желаю исключительно успеха, долгой, а лучше бесконечной, жизни, плюс силы, достаточной, чтобы быть рядом с вершиной. Рядом, но не на ней, ведь там она будет слишком непредсказуема, а значит и опасна. Ну да ничего, ведь есть Рэнду-Механист, а он получше моего эту ядовито-коварную красотку знает. Следовательно, будет держать рядом, но с осторожностью, понимая все её плюсы и минусы.

Мда. Крио. Помогла окончательно определиться, что основа моих Цветов — чёрный и серебряный. Другие, те лишь дополнение, обрамляющее основы, помогающее, дающее ощутить и использовать всё многообразие мистической силы, но не более того. Как сейчас помню эти её уроки.

Черный… Цвет мудрости и сокровенного знания, которое не дается просто так, не падает в руки с небес. Загляни в Бездну, послушай вой ледяных ветров, осознай все оттенки черного, невидимые, непознаваемые для простых людей. Ты понял очарование ночи, пляшущих в серебряном свете звезд теней? Значит, и Бездна посмотрела на тебя с легким интересом. Черный и серебряный — эти цвета перевиты в единое целое, и гармония вечной ночи навсегда соединила их неделимыми узами

Серебряный… Мистическое слияние луны, что окрашивает мир в иные, обманчиво-мягкие тона. Цвет тайн, загадок, тонкий флер струящегося тумана. Именно серебро помогает некоторым из нас дотронуться до неощутимой границы между мирами. Усилить восприятие невидимого и неслышимого, научиться полнее чувствовать. Интригующая аура жизни и смерти, слившихся воедино под ночным небом.

Красный… У него много оттенков — багряный, алый, бордовый, малиновый — но все они полны ярости, гнева, отчаянного напора и желания сокрушать все препятствия на своем пути. Цвет воинов, ценящих смерть врага выше своей жизни. Багровый гнев берсерков и такой же туман, что застилает их взор, погружая в пьянящие воды круговерти боя ради боя.

Синий и все его оттенки вроде голубого и ультрамаринового… Цвет весеннего неба, на которое так любят смотреть юные романтики, еще не обтесанные жизнью. Одни из них сохраняют память об этом ярком, живом цвете, пусть и изменяются сами. Другие же… теряют. Жаль их, но синева неба становится застиранной тряпкой, уже с проглядывающими проплешинами серой мути. Но у сохранивших краски неба и моря нет мудрого цинизма и змеиного яда. Почти нет… Море, это не небо, оно бывает коварным, обманчивым. Цвет моря делает человека одновременно восторженным и… опасным. Синева глаз таит в себе множество сюрпризов.

Желтый… У этого цвета множество оттенков, он разнообразен и непредсказуем. Посмотри на пламя, его лепестки содержат в себе оттенок желтизны. Но это не алое безумие крови, не всепожирающее красное пламя огненной стихии. Оно тоньше, изящнее, более мягкое и обволакивающее, заворачивающее тело и душу в согревающий кокон. Осторожно, любое пламя может сжечь дотла, даже кажущееся на первый взгляд таким нежным и ласковым.

Оранжевый, оранжево-ржавый. А это уже нечто совсем иное, отличное от привычного. Оттенок тлена, бренности жизни вокруг. Пыль, проскользнувшая сквозь пальцы вечности, струйка песка в часах времени. Никто и ничто не остается полностью свободным от влияния великой силы. Люди убивают время каждый день и не понимают, что на самом деле все обстоит с точностью до наоборот. Это Время убивает их — медленно и оттого незаметно. Понимают они это лишь когда уже поздно что-либо исправить. Не забавляйтесь с оранжевым цветом, он слишком коварен, пусть и ударит спустя долгое время. Отдайте его врагу, если не понимаете суть. Или… приручите, и пусть безжалостное время грызет ваших врагов. Только не забудьте о том, что этот зверь никогда не будет сидеть на привязи и с удовольствием сожрет вас. Сожрет в тот миг, когда вы решите, что стали его хозяином.

Золотой… Цвет ли это по своей природе? Или жестокая ловушка, стремящаяся захватить того, кто притронулся к его маслянистому сиянию? Я ненавижу слепящий, противный, жирно-склизкий блеск, который столь прельщает многих и многих. Тяжелый, текучий блеск золота, он завораживает, пытаясь найти малейшую слабину в воле и разуме человека. Золоту плевать на гордость, честь, принципы — ему нужно, чтобы только оно заняло место на вершине. Золотой паук в центре раскинувшейся по всем реальностям паутины — вот истинный символ этого цвета. Страшно наблюдать за теми, кто попал под влияние этого опаснейшего цвета. Он опасен не для других, а для владельца… Он как паразит, присосавшийся к организму, вытягивающий все его соки. Рано или поздно, но останется только сухая оболочка, которая все силы направляет на служение своему Господину — золоту. Змея в руках, извивающаяся и кусающая всех подряд, охваченная ненавистью ко всему живому и мертвому…

Золото — цвет солнца. Оно тоже готово высосать жизнь и душу, оставив после себя безжизненную, зловещую пустыню. Пустыня — вот удел солнечной ярости. В ней нет места жизни, нет и смерти. Ни одна тень не выдержит тупой, не рассуждающей ни о чем злобы вечного светила. Только тьма и мрак усмехаются, глядя на бессильную ярость золотой крови, струящейся по жилам раскаленного шара.

Зеленый… Сияние кристалла изумруда, тихий шелест листьев в кронах деревьев. Ласковый, спокойный, освещенный солнечными лучами. Он может принести ощущение радости, забвения от печалей, спокойствие недеяния. Это та самая нирвана, которые ищут многие слабые духом. Зеленый — сок природы, ее изначальное состояние. Но алая, пламенеющая кровь — страшный враг зелени. Кровь — вечная ярость. Листва — вечное недеяние, недействие, несуществование. Растительная жизнь, растительная смерть. Оставьте ее поклонникам колеса перерождений, они пусть тонут в вязком иле переходов от растения к животному, от животного к человеку. Но не станет человеком тот, кто готов стать чем-то меньшим… Печальный факт, но многие ли осознают его? Посмотри в зеленую ряску бездонной трясины. Это тоже зеленый цвет, но на сей раз его «болотный» вариант. Тяжелый, затягивающий внутрь, но очень уж целеустремленный. Тут нет игривой листвы, мягкого спокойствия. Зато есть уверенность, основанная на повторяющейся бесконечности. Нет ничего нового во множестве миров, и если увидишь нечто отличное, то посмотри в глубь эпох. Именно там и найдешь то, что кажется новым, только будет оно облечено в старые одежды. Зеленый — цвет мудрых алхимиков, познающих тайны мира, но не имеющих желания переделать саму реальность. Груз знания и вечного сходства витков спирали оказался слишком тяжел для них… Змея укусила свой хвост и успокоилась, свившись в кольцо дурной бесконечности.

Белый? Но такого цвета нет вообще. Для силы… Это я понимал тогда, понимаю и сейчас. Вот и рисовальщик со своими кровавыми Кистью и Пером рисует не на белой ткани — пускай бы она была не настоящей, а тоже созданной из энергии, обретшей псевдоматериальность — но на сером фоне междумирья. Да, на сером, ведь Туман именно таков. Он сер, но не бессилен и это… это я успел понять ближе к концу своего пребывания во Фрахтале. Окончательно понять, удостовериться, встроить в собственную структуру использования Цвета, пусть и едва намеченным пунктиром.

Серый Цвет! И множество его оттенков, кажущихся никчемными, пустыми, но на деле являющимися очень опасным инструментом. Тут спасибо не союзнику, пусть и довольно специфическому, но однозначному и бескомпромиссному врагу, Корректору по имени Лиара. Это она, худая чуть не до анорексичности особа, кутающаяся в золотую сеть и с песочными часами в глазах заместо зрачков, хоть и невольно, показала, что серость — тоже Цвет, тоже сила. Кстати, её так и не было видно с той самой последней битвы, в которой я принимал участие. Скрылась в одном из множества уголков сливающегося воедино после разрушения Чёрного Бархата, этой особенной завесы, мира? Погибла от руки врага или просто волей случая? Неведомо. Однако чуть жаль… Не её, а того, что имеющееся при ней особое знание пусть не кануло в Лету, но его предстоит нащупывать с самого начала, на что нужно будет очень много времени.

Мда, задумался. Но не зря, ведь всплывшие в памяти азы обучения магии Цвета помогли разложить на составляющие хотя бы часть применяемого рисовальщиком. Создающим свой очередной Шедевр! Именно с заглавной буквы, поскольку он выкладывался по полной, стараясь — явно не в первый, но в очередной раз — превзойти себя самого. Вот она, используемая им багряная основа с едва заметными золотыми искрами, окутанная межзвездным мраком, среди которого тусклыми пятнами просматриваются серые, клочкасто-туманные звёзды.

Цвета смешиваются, оформляются в нечто цельное, обретающее временное существование в виде… Двойная змея! Сросшиеся воедино две твари, но вместе с тем одна вцепляется в хвост другой и наоборот. Багряная кровь и такие же зрачки золотых глаз. Особого вида чёрная чешуя, среди которой лишь малая часть с серыми звездочками. А звездочки не простые, «плывущие», меняющие формы с размером, переползающие с одной чешуйки на другую. Туманные такие, чтоб их.

Понятно. Не всё, конечно, но многое, что рисующий псевдоживые конструкты мистик хотел вложить в своё творение. Успешно вложить, это было заметно сразу. Сращенные змеи, яростно грызущие хвосты друг друга, не отрываясь от этого дела, злобно зашипели, после чего стали уменьшаться в размерах, становясь… браслетом. Приняв же подобающие размеры, разделились, но не до конца. В месте разделения-разреза остался словно бы шрам, довольно глубокая бороздка на чешуйках каждой твари.

Ещё более возмущённое шипение из двух глоток. Разделённые, принявшие форму браслетов, потому лишившиеся почти всей подвижности, змеи пытались вцепиться в хвост — не свой, а соседский — но не находя его, лишь злобно клацали пастями, ища столь желанную цель, но не находя её.

— Уф-ф, — закончив работу и убрав артефакты на привычные места, выдохнул маг-рисовальщик. — Это было тяжело. — и тут же, ещё разок пристально взглянув на свое разделённое на две части творение, обратился уже ко мне. — Одна змея тебе, вторая у меня остаётся. Браслет в обычное время, чувствует яды, может укусить врага или отравить любую еду или воду, даже воздух. Как работает, поймешь, дураков Хаос не выбирает. А для подачи мне или тебе сигнала…

— Заставить укусить не чужой, а свой хвост?

— Догадливый,- внимательно посмотрел на меня маг. — И впрямь для тебя Цвета, что мои краски из палитры. Сделаешь это, моя змеюка меня за руку цапнет. Не ядом, но болью напомнит, что нужно сюда, в Туман. Сниму браслет, распрямлю, а потом импульс силы Хаоса, чистейше отфильтрованный, в неё подам. Как ты то же самое сделаешь — две части целого устремятся друг к другу. И нас, владельцев, за собой утянут. Жаль, что одноразовое это творение.

— Зато полезное. Очень. Благодарю, искусник в создании необычных картин, — благодарю рисовальщика, надевая браслет, прикидывающийся сейчас простым ювелирным изделием, хоть и фонящим магией. Ну да не сильно фонит и не Хаосом. Что может оказаться немаловажным в различных ситуациях. Легко прокатит за анализатор ядов или же артефакт-отравитель. Ведь и это тоже «прописано в функциях» при создании.

Обхватил руку «змеиный» браслет', как будто там всегда и был, подстраиваясь под идеальный размер. Обычное для что артефактов, что таких вот псевдо- и просто живых конструктов. Удовлетворённо кивнув, я хотел ещё кое о чём поинтересоваться сперва у коллеги-эмиссара, затем у Шута, но тут правая рука Артаса явственно встревожился. Жест, пара неразборчивых слов, затем глубокий вдох… Поморщился, словно обычный для Тумана воздух стал отдавать непревзойдённым ароматом выгребной ямы, после чего процедил:

— Ходу, мальчики, берегите свои задницы! Да и мне стоит беспокоиться, на что тыл бронированный и херообламывающий! Все по своим мирам и до новой встречи. Один просто ждёт, второй же поспешает, не давая возможность кой-кому устроить катаклизм. Хоп!

И хлопнул в ладоши, после чего сам мир вокруг схлопнулся. До свиданья, Туман, вновь приветствую тебя, ни разу не понравившийся мне мир с искалеченной магией.