Мертвец

Глава 3 Монтан I

Три дня он брёл через мёртвые земли, пока, наконец, не вышел на побережье Беспокойного океана. Здесь снова появилась растительность, которой не было места в серой пустоши. Снег недавно освободил землю от своего плена, и зелёные побеги новой жизни продирались сквозь сухостой прошлогодней травы. Мир оживал и наполнялся красками. Среди прибрежных холмов раскинулись на много миль руины древнего города, выглядывая кусками стен из-под земляных наносов. Время старательно уничтожало следы человеческой цивилизации, но не смотря на это, останки причудливых сооружений – то ли храмов, то ли дворцов богачей и правителей прошлого – местами всё ещё поднимались к небу. Молодой странник шёл среди развалин, на его спокойном, как воды лесного озера, лице, хранящем выражение полной безучастности, порой проскакивала тень любопытства. Юноше приходилось читать про город, построенный здесь в конце прошлой эры. Каким же огромным он когда-то был! И как мало осталось теперь от прежнего величия.

Со стороны океана дул пронизывающий ветер, погода стояла, хоть и солнечная, но довольно прохладная, однако молодой человек даже не пытался запахнуть изодранный плащ. Сильно поношенная рубаха и штаны из грубого полотна почти не защищали от ветра, но юноша, будто не чувствовал холод. Ветхий наплечный мешок пустовал после долгой дороги. На бледном, как у покойника, лице только начали пробиваться золотистые волосы, ещё не ставшие полноценной бородой. Из-под капюшона торчали светлые, завивающиеся пряди.

Возле руин, на прибрежном склоне, путник обнаружил несколько маленьких, неказистых домиков. Хижины теснились вокруг здания побольше, из окна которого шёл дым, разнося по округе запах готовящейся на очаге пищи. Рядом в поле работали люди: несколько человек пахали землю, собственноручно волоча соху. А вдали на волнах покачивались две рыбацкие лодки.

Молодой человек подошёл к работникам, и те, завидев приближение незнакомца, оторвались от своего занятия и уставились в его сторону. Это были смуглые мужчины с длинными волосами и бородами, одетые в грубую полотняную одежду, испачканную землёй. Один из пахарей – высокий пожилой мужчина, на голове которого уже поблёскивала седина, – в знак приветствия поднял руку с отсутствующим указательным пальцем.

– Здравствуй путник, – произнёс он.

– Здравствуй, – ответил юноша голосом бесцветным и пустым, в котором не улавливалось никакой интонации.

– Рады приветствовать тебя в нашей скромной обители, не часто сюда забредают люди. Но, если ты голоден или устал, каждый из нас будет счастлив поделиться с тобой дарами Всевидящего. Как звать тебя?

– Монтан, – произнёс путник.

– Я Асдин, – представился человек, а затем представил остальных работников, называя каждого братом. – Добро пожаловать в обитель Хошедара!

Монтан понял, что это монахи, которые нашли здесь пристанище подальше от людей и цивилизации. Асдин, судя по всему, являлся главой общины, настоятелем.

Он повёл юношу прямиком к домикам. При ближайшем рассмотрении хибары выглядели весьма неказисто: слепленные из грубых кирпичей на скорую руку, жилища монахов лишь каким-то чудом умудрялись не развалиться. А размеры их были столь малы, что в каждом доме едва ли помещалось больше одного человека, да и тот не мог встать в полный рост под низкой крышей.

В большом здании в центре поселения, куда Асдин привёл Монтана, действительно имелся очаг. На нём два монаха готовили похлёбку, и из котла на всю округу распространялся запах варёной рыбы.

– Скоро трапеза. Можешь разделить с нами эту скромную пищу, – предложил Асдин.

Он усадил гостя за стол, а сам устроился на скамье напротив и стал расспрашивать, откуда и куда тот держит путь.

– Я иду от Сверкающих Гор, – сказал Монтан, – мне нужно в ближайший город.

– Значит тебе в Мегерию, вдоль берега до неё четыре дня пути, – объяснил Асдин. – Но, должно быть, в северных землях, среди дикарей-язычников, ты встречал много опасностей?

– Обычно люди принимают меня хорошо, – возразил Монтан. – Многие племена гостеприимны и никогда не отказывают странникам.

– Но что ты ищешь? Что побудило тебя отправиться в путь в столь юном возрасте?

– Мне интересно увидеть мир.

– Эх, юноша, – вздохнул Асдин, – мир жесток и полон греха. Боюсь, ты скоро познаешь это. Мне когда-то тоже был интересен мир, но потом я понял, сколь он грязен и мерзок, и тогда Всевидящий пришёл в моё сердце, и вот – теперь мне интересна лишь Его воля. Только в ней удалось обрести единственно верный путь из всех земных.

Один из поваров начал бить в колокол во дворе, созывая братию к трапезе. Другой же поставил тяжёлый котелок на стол и разложил деревянные тарелки. Вскоре под крышей дома собрались все обитатели монастыря – чуть больше двадцати человек. Они с любопытством смотрели на юношу и перешёптывались. Монтан заметил странную деталь: почти у всех монахов на руках не хватало одного или двух пальцев, а некоторые прихрамывали.

Когда люди расселись за столом, глава общины вознёс молитву, и братия принялась за еду.

– А вот скажи, – продолжил расспросы Асдин, – к северу отсюда люди почти не знают Господа Хошедара; наверное, и ты никогда не слышал о Нём?

– Слышал, – безучастно произнёс Монтан.

– Это хорошо, – улыбнулся настоятель. – А сам ты каких богов почитаешь?

Монтана спрашивали об этом не раз.

– Я почитаю всех богов, в землю которых прихожу, – ответил он словами, обычно не вызывающими лишних вопросов.

– Всех… – вздохнул Асдин. – Но знаешь ли ты, что не все боги даруют спасение?

Монтан промолчал.

– Да, язычники привыкли поклоняться истуканам, но что станет с их душами, когда Всевидящий пошлёт на землю Тьму и устроит последний суд над живыми и мёртвыми?

Монтан снова не ответил: в его понимании вопрос являлся не корректным. Впрочем, настоятель задал его не для того, чтобы услышать мнение гостя.

– Они останутся во Тьме! – воскликнул кто-то из монахов.

– Именно, во Тьме! – подтвердил настоятель. – Но Хошедар не хочет, чтобы души людей остались во Тьме, Он каждому желает даровать спасение. Думаю, Всевидящий ведёт тебя, юноша, и ты не случайно здесь оказался. Господь стремится заронить в сердце твоё Его слово и вывести из тьмы невежества на свет истины. Сердце твоё чисто, его ещё не опутали лукавые мобады. Они служат не Хошедару, а Отцу-покровителю – бесу воплоти. Они погрязли в стяжательстве, похоти, гордыне. Они затмевают умы паствы лживыми речами и преграждают ей путь ко Всевидящему. Не дай себя обмануть этим лукавым язычникам, который требуют поклоняться бесам! Знай, Хошедар лишь с теми, кто живёт в простоте, труде и любви.

Монтан ещё не слышал, чтобы кто-то так настойчиво убеждал в истинности своих верований, обычно люди с уважением относились к богам соседних племён. Монахи же мыслили совсем по-другому.

Асдин вдруг улыбнулся:

– Впрочем, я, наверное, утомили тебя разговорами, а ты ещё не притронулся к еде. Любовь Хошедара не только в Его слове, но и в тех дарах, которые Он даёт нам каждый день.

Монтан принялся за рыбную похлёбку, а когда закончил, на него обрушился град вопросов от сидящих вокруг братьев-монахов:

– Как ты дошёл так далеко? А что за Сверкающими Горами? А как ты смог пересечь Бесконечный лес? Ты встречал лесных троллей? А великанов?

Настоятель, видя, что монахи даже слова не дают сказать юноше, утихомирил подопечных жестом руки.

– Братья хотят услышать о краях, где ты побывал, – подытожил он, – Наверное, ты видел в пути много удивительных вещей?

Монтан начал по порядку:

– За Сверкающими Горами живут такие же люди, как и здесь, просто там гораздо холоднее. Великанов я не видел – их не существует. А троллей действительно приходилось встречать, когда я шёл через Бесконечный лес.

– Но как тебе удалось остаться в живых? – удивился какой-то монах. – Разве тролли не убивают одиноких путников? Говорят, они набрасываются стаей и разрывают человека на части.

– Эти рассказы выдуманы, – объяснил Монтан. – Лесные тролли – боязливые, добродушные существа, похожие на людей. Они живут поодиночке в подземных норах, никогда не собираются стаей и ни на кого не нападают. Обычно они вообще не показываются на глаза посторонним.

– Постой, – перебил Асдин, – ты говорил, что великанов нет. Но ведь в Книге Истины Хошедара сказано, что когда во втором тысячелетии нашей эры Великий Шахиншах по наущению Всевидящего сверг власть великанов, те ушли за Сверкающие Горы.

Монтан задумался. Он слышал легенду, но, похоже, эти люди верили в её абсолютную правдивость.

– Вероятно, это было давно, – юноша попытался уклониться от полемики. – За горами о них никто не знает.

– Но ведь и сам Хошедар рассказывал о великанах, которые живут на севере. Неужели за тысячу лет они исчезли, не оставив после себя даже воспоминаний?

– Это просто легенда, – объяснил Монтан, – Хошедар жил далеко на востоке, он, вероятно, не знал, что происходит за Сверкающими Горами.

Монахи неодобрительно зашептались.

– Это слова Господа, – строго возразил настоятель, – в них нет лжи. Как Бог может что-то не знать?

Диалог начинал напрягать. Асдину явно не нравилось то, что говорил юный гость – это шло в разрез с некоторыми его верованиями. Монтан понимал, к чему клонит настоятель, да и монахам намёк оказался очевиден: если в словах Господа нет лжи, значит она – в словах путника, чьи свидетельства расходятся с Книгой Истины. Казалось странным, что эти люди так уповают на древние легенды, выдуманные и записанные неизвестно кем, но говорить об этом монахам не имело смысла. Повисло напряжённое молчание, которое вскоре прервал настоятель. Он снова добродушно улыбался, как и прежде:

– Всегда хорошо послушать рассказы, но братьям предстоит ещё много работы. Если путник желает, он может отдохнуть и переночевать в нашей скромной обители. Хошедар рад каждому гостю.

– Я хочу вас отблагодарить за еду и кров, – Монтан поднялся с места, – есть ли среди вас больные?

Монахи переглянулись, не понимая, к чему клонит гость.

– Брат Геласио болен глазами, – сказал кто-то.

– Пусть он подойдёт ко мне, – попросил юноша.

Из группы вышел пожилой монах, его покрасневшие глаза жутко гноились. Монтан положил руку на лоб старика и сосредоточился. Остальные замерли, наблюдая за происходящим. Через некоторое время гной перестал идти, и монах почувствовал облегчение. Он умылся в бадье и тут все ахнули – глаза мужчины оказались абсолютно чисты и здоровы.

– Это чудо! – раздались голоса. Монахи подходили к брату Геласио и осматривали его, ещё раз убеждаясь в реальности внезапного исцеления. Асдин же молчал. Даже если настоятель и был удивлён, демонстрировать это он не собирался.

– Спасибо тебе, юноша! – воскликнул брат Геласио. – Тебя никак послал сам Всевидящий!

– Я хочу отдохнуть, – сказал Монтан, – а завтра рано утром продолжу путешествие.

Но в обители он не остался, он ушёл на берег, предоставив монахам самостоятельно осмысливать случившееся.

Сел на песок, закрыл глаза. Шум прибоя уносил сознание в безграничный покой, растворял мысли в полноте величественной силы. А волны набегали на песок, изо всех сил пытаясь добраться до одинокого человека на берегу, и не достигнув цели, уходили прочь, оставляя после себя мокрые следы. Погрузившись во внутреннюю тишину, Монтан быстро забыл и о долгой дороге, и о странных монахах – ему больше не было до них дела.

Когда он вернулся в монастырь, уже стемнело, а братия расположилась вокруг стола за вечерней трапезой. Монтан подошёл к ним и остановился, наткнувшись на шипы злобных взглядов. Прежнее любопытство, будто ветром сдуло, и теперь люди источали страх, смешанный с ненавистью. Только один человек не смотрел на него – брат Геласео. Он сидел с повязкой на глазах, на которой проступали два кровавых пятна. Настоятель поднялся из-за стола. Добродушие и гостеприимство его сменились праведным гневом, а руки тряслись от напряжения.

– Братья, – воскликнул Асдин, яростно жестикулируя и время от времени тыча пальцем в Монтана – видите этого человека? Он пришёл к нам под личной смиренного путника, и мы дали ему кров и пищу. Он хитростью втёрся в наше доверие, чтобы смущать нас богомерзким колдовством и опутывать бесовскими сетями. Гореть нам в преисподней за то, что мы оказались столь слепы и не распознали посланника Врага! Страдать нам тысячу лет за то, что позволили ему вторгнуться в святую обитель Хошедара! Ибо сказано в Книге Истины: «И явится перед приходом Тьмы пророк Врага и будет смущать праведных колдовством и ложью, источаемой устами его. И наступит Тьма, и судимы будут все, кто попал во вражьи путы!» Так вот, братья, не это ли лжепророк, обещанный нам? Не поддались ли мы мерзким козням Врага? Враг не дремлет, он ищет пути, чтобы совратить верных слуг Хошедара. Ну так раскаемся же в содеянном, и изгоним прочь бесовское отродье! Брат Геласио уже отверг то, к чему прикоснулся Враг. Но я больше виноват перед вами, что привёл его сюда, и должен понести наказание!

С этими словами настоятель схватил топорик для рубки дров, положил свою руку на стол и со всего размаха рубанул по кисти. Брызнула кровь, один палец откатился в сторону, а два других повисли на коже и не разрубленных сухожилиях. Но Асдин не закричал от боли, он лишь поднял изувеченную руку и продемонстрировал всем.

– Вот как надо бороться с грехом, братья! – кричал он. – Ибо сказано: «тело наше да пострадает за пороки наши».

После этих слов монахи повскакивали со скамей. Монтан не понимал, что происходит, и как за столь короткое время успела произойти столь значительная метаморфоза. Прежде ни с чем подобным сталкиваться не приходилось.

Монахи двинулись на него стеной, но Монтан стоял неподвижно и просто смотрел на них, а те, наткнувшись на страшный, пустой взгляд, тоже остановились, не решаясь приблизиться.

– Не бойтесь, братья, – воскликнул Асдин, – если Всевидящий с нами, Враг и слуги его не страшны!

С этими словами он подошёл к Монтану, не выпуская из руки топор, и хотел было замахнуться, но сделать это не смог: движения будто сковали невидимые путы.

Монтан почувствовал, как внутри рождается странное, незнакомое доселе чувство. «Как смеют эти людишки в чём-то обвинять меня после того, как я оказал помощь одному из них?» – подумал он. На миг юноша ощутил то, что люди называют яростью. На один лишь миг внутренний раздрай овладел им. Но вскоре равнодушие и покой вернулись, и монахи теперь казались не важнее, чем свора собак, лающих за каменной стеной. И тогда Монтан понял, что на то мгновение, пока злоба кипела внутри, он приобщился к человеческому миру, ощутил эмоции и чувства, которыми живут люди. Мог ли он это повторить снова? Хотел ли? Монтан не знал.

Развернувшись, путник медленно пошёл прочь, даже не оборачиваясь на разъярённую и вместе с тем напуганную толпу. А монахи что-то кричали вслед, и какой-то наглец запустил камнем в спину. Но для Монтана эти странные люди уже не существовали, его путь лежал дальше.