Боги великой пустоты. Книга 1. Мертвец

Глава 26 Эстрид IV

Эстрид со служанками работала в саду. За ним давно никто не ухаживал, и теперь здесь господствовали сорные травы, дикорастущие кусты орешника и жимолости, заполонившие всё пространство вокруг дома. Халла вырубала ветви и выдирала корни, а Эбба помогала госпоже рыхлить землю и сажать цветы.

Хенгист утром отъехал в деревню по делам: предстояло решить много вопросов, касающихся полевых работ, в чём коленопреклонённый совершенно не разбирался. Но к вечерней трапезе он обещал вернуться, ведь сегодня молодая семья ожидали гостя: мобад Бенруз из соседнего села, где находилось ближайшее святилище Хошедара, решил нанести визит вежливости новым владельцам поместья.

Эбба, как обычно, без умолку болтала. Служанка выглядела обеспокоенно, разговор шёл о вчерашнем знакомстве с жителями деревни, отныне принадлежавшей Хенгисту и Эстрид на правах наследственного владения.

– Госпожа, ты видела, как они смотрели на нас? – камеристка оторвалась от грядки и покосилась в сторону деревни. – Такие злые взгляды, особенно у того здорового с бородой! Мне показалось, они нам совсем не рады.

Эстрид вспомнила вчерашний день. Перед ней и Хенгистом стояли две дюжины низкорослых, измождённых людей в серых холщовых одеждах. Тёмные от пыли и загара лица не выражали ни малейшего почтения к новым господам, а взгляды, бросаемые исподлобья, выражали недовольство и даже угрозу. Сервы напоминали дикарей. Женщины с тощими физиономиями и кривыми зубами или наоборот, широколицые, будто жабы, и заросшие бородой мужчины столпились вокруг, не говоря ни слова, а дети, одетые в нелепые лохмотья, таращились на Эстрид голодными выпученными глазами, от чего девушке стало не по себе. И находились эти люди совсем близко: деревню от садов поместья отделяла лишь узкая полоска леса. Эстрид всю жизнь провела в городе и редко видела сервов вблизи. Те же земледельцы, которые обитали в предместьях или приезжали торговать на рынке, выглядели гораздо опрятнее и не нагоняли такой жути, как население этого захолустья. Только староста общины произвёл на Эстрид благоприятное впечатление: виллан средних лет, приодевшийся по случаю приезда хозяев в, пусть не богатую, но чистую, аккуратную котту, оказался, плюс ко всему, ещё и обучен грамоте.

– Мне тоже это не понравилось, – согласилась Эстрид, – они будто чем-то обижены и желают нам зла

– Но мы только приехали, ничего дурного им не сделали, – огорчилась Эбба, – за что нас ненавидеть? Это не правильно. Вы с сэром Хенгистом добрые господа, несправедливо так к вам относиться!

– Может быть, они смотрят настороженно, потому что видят нас впервые? Но, когда познакомятся с нами поближе, и поймут, что бояться нечего, сразу станут относиться лучше.

В разговор вмешалась Халла:

– Госпожа, это люди, которые трудятся не покладая рук с раннего детства, и единственное, что они видели в жизни – земля под ногами. А сейчас их давят непосильными повинностями. Сложно ожидать любви от людей, загнанных в угол. К тому же по всему северу голод. Если не взойдут озимые посевы, есть будет совсем нечего! Можете себе представить, каково это?

– Ты права, Халла, – согласилась Эстрид, – но ведь мы не виноваты, что Всевидящий послал неурожай и что для войны нужны деньги?

– Небеса далеко, госпожа. Земледельцы видят причину бед в тех, кто находится рядом и кому они вынуждены отдавать урожай, которого и так нет.

– Ты на их стороне, Халла? – Эстрид бросила строгий взгляд на горничную. – Мне не нравятся твои слова.

– Госпожа, я лишь объясняю, что на душе у тех бедных людей, – нахмурилась женщина и снова принялась рубить кустарник своими мощными руками, силой которых рабыня могла потягаться с некоторыми мужчинами.

За переездом Эстрид забыла о жалобах Эббы на странности в поведении Халлы, но последние слова рабыни воскресили прежнюю тревогу. Теперь новоиспечённая леди жила не в защищённом городе, полном стражи и верных людей графа, а в глуши, окружённой лесами. И рядом находилась деревня с полудикими сервами, затаившими обиду на господ.

«А что, если дать ей свободу?» – размышляла Эстрид. Ей не очень хотелось иметь при себе рабыню, которая сможет придушить голыми руками, а затем безнаказанно убежать в леса. «Надо поговорить об этом с Хенгистом», – отметила для себя девушка.

Впрочем, опасаться нападения сервов, которых едва ли наберётся десяток боеспособных мужчин, вряд ли стоило. Как и многие особняки, принадлежавшие мелким землевладельцам, двухэтажный дом, где поселились молодожёны, походил на крепость в минитюре. На первом этаже располагались коморки для слуг и трапезная совмещённая с кухней, а на втором находились две относительно просторные комнаты, которые заняли Эстрид и Хенгист – спали они отдельно, каждый в своих покоях. Внутри здания было тесно, темно и сыро, а стены не имели даже грубой штукатурки, но зато архитектор предусмотрел всё для обороны дома: толстая кладка, крошечные окошки-бойницы, винтовая лестница и узкие коридоры, даже имелись фланкирующие башенки по обоим концам здания, из которых удобно вести обстрел осаждающих.

***

Мобад вместе со слугой-храмовником(1) приехали в условленное время. Упитанный, с чёрными жёсткими волосами и хитрыми, бегающими по сторонам, глазками, Бенруз произвёл на Эстрид не столь благоприятное впечатление, как дастур Фравак во время беседы перед отъездом, не понравилась и его манера общения: мобад разговаривал слишком заискивающим тоном, в котором не чувствовалось ни капли искренности. Храмовник же – молодой, щуплый монах, казавшийся щепкой на фоне полной, коренастой фигуры Бенруза – всё время молчал и держался скромно, как и полагается слуге.

Пища, поданная гостям, была не столь изысканна, как хотелось бы, и юную хозяйку это слегка огорчило. Ржаной хлеб вместо пшеничного, курица, овощная похлёбка и немного фруктов – вот и все скромные кушанья, которыми в настоящий момент мог похвастаться дом сэра Хенгиста. К счастью, в погребе нашёлся бочонок неплохого вина, что скрасило застолье.

Хенгисту и Эстрид не пришлось сильно напрягаться, чтобы отыграть перед гостями роль счастливого семейства, разговор представлял собой обычную светскую болтовню, и Эстрид, выпив вина, расслабилась и повеселела.

– Как вам наши края? – спросил Бенруз, уплетая курицу за обе щёки.

– Тут очень красиво, – ответила Эстрид, – и дом весьма неплох. Правда, его надо привести в порядок.

– Да, поместье давно стоит в запустении, предыдущий владелец преставился лет пять назад, не оставив наследника. Хорошо, что теперь тут живёт такая чудесная молодая пара. А вы знаете, что в этих лесах много кабанов и оленей? Между прочим, это излюбленное место охоты барона Кобертона. Но будьте осторожны, леди Эстрид, тут водятся и хищники! А природа у нас суровая, северная, зимы долгие, да и сейчас вон какая погода: пасмурно, постоянно дожди идут. Кстати, а я ведь до сих пор не знаю, откуда вы прибыли к нам?

– Из Вестмаунта, святой отец, – ответил Хенгист, – прежде я служил у Фравака Кобертона.

– Ну, тогда вам не привыкать, – махнул рукой Бенруз, – вот были бы южанами, пришлось бы туго!

Эстрид не нравился взгляд тучного мобада: казалось, он смотрит на юную девушку с таким же аппетитом, как и на поедаемую курицу. Эстрид было неприятно встречаться с ним глазами, и она уставилась в тарелку. Общаясь с дастуром Фраваком, дочь купца чувствовала присутствие Всевидящего, от гостя же исходили лицемерие и еле сдерживаемая похоть. Но всё это не мешало Эстрид вежливо улыбаться и поддерживать беседу, как и полагается хозяйке дома.

Бенруз между делом поведал о местах, в которых очутилась молодая семья. Поместье Мьёлль находилось далеко от главной дороги почти на самом отшибе королевства – дальше на север тянулись только леса, которые заканчивались полосой мёртвой земли. В окрестностях кроме редких деревень и небольших поместий не было ничего. Ближайший замок одного небогатого коленопреклонённого находился в двух днях пути, а до единственного во всём баронстве города Кюльбьёрга пришлось бы ехать три дня, он стоял на берегу реки Эдды, торговал с северными племенами, а управлялся не лордом, а парой производственных и торговой артелями.

Разговор закончился глубокой ночью, и Хенгист предложил мобаду переночевать в поместье, но Бенруз вежливо отклонил предложение:

– Премного благодарен за гостеприимство, с радостью бы остался в этом прекрасном доме, но, увы, священные обязанности требуют моего присутствия в святилище рано утром.

Мобад с храмовником ускакали в ночь, а Эстрид и Хенгист поднялись наверх, чтобы их разговор не слышали слуги.

– Мне не понравился этот человек, – сказала Эстрид, присаживаясь на кровать, – он говорит не то, что думает. И взгляд такой неприятный!

– И мне не понравился, – согласился Хенгист. – Да и само место это странное: дикая глушь, ни замков рядом, ни городов. А люди здесь в ещё худшем положении, чем в Вестмаунте: барон Кобертон взимает очень тяжёлые повинности. И еды у нас мало, скоро придётся жить впроголодь. Мы со старостой сегодня осматривали поля, он всё объяснил: рожь поразила пятнистая хворь, зёрна преют, собрать хороший урожай озимых в этом году не светит.

– И что делать?

– Пытаться выжить. Говорят, были времена и похуже. Надо научить повара разбавлять муку лебедой и другими добавками и экономить на всём, как это делают сервы. Если людям совсем нечего станет есть, у нас должны остаться запасы, чтобы не дать им умереть с голоду.

– Хенгист, мне страшно, – сказала Эстрид, беря супруга за руку. – За что мне всё это?

Он присел рядом:

– Не тебе одной плохо. Да и вообще, знаешь, о чём люди говорят? Грядёт Тьма.

– Но откуда они знают?

– Сложно сказать, но разговоры только об этом. Считают, что и голод и война – предвестники конца эпохи.

– Неужели и правда нам предстоит увидеть Тьму?

– Староста уверен, это лишь глупые басни сервов, напуганных обрушившимися бедами. А я даже не знаю, что думать.

– А зачем Всевидящий насылает Тьму?

Хенгист пожал плечами. Какое-то время они сидели молча. Эстрид прислонилась к нему, продолжая держать за руку. Она ощущала, как бьётся сердце молодого человека, и как в ней самой разгорается желание – хотелось забыться в его объятиях. Эстрид теперь была точно уверена, что любит Хенгиста, и больше всего на свете она боялась потерять его – единственную опору среди тьмы чужого враждебного мира, обложившего их со всех сторон.

После той ночи они больше не спали в обнимку, но с тех пор Хенгист изменился по отношению к супруге: стал мягче, заботливее и не столь раздражительным, как прежде. И Эстрид всё больше утверждалась в мысли, что он испытывает ответные чувства.

– Останься со мной, – прошептала она, – прошу. Давай проведём эту ночь, как муж и жена.

– А как же твоя любовь к графу? Да и я дал обещание.

– Но это не такие чувства, как к тебе. Я его уважаю и почитаю, как отца, но люблю по-настоящему только тебя. Кто знает, что произойдёт завтра? Что, если скоро придёт Тьма, и все мы умрём?

– Я тоже тебя люблю, Эстрид, и всегда любил, – Хенгист нежно обнял её. – Но разве дело в этом? Ты знаешь, кто я на самом деле?

Эстрид вопросительно посмотрела на него:

– Что ты имеешь в виду?

– Я незаконнорожденный сын графа. И я дал отцу обещание, что не притронусь к тебе до определённого момента. – Хенгист поджал губы, на его лице отразилась тяжёлая душевная борьба.

– Не может быть! Но ты никогда не рассказывал о своём родстве.

– Знаю. И не должен был для собственной безопасности. Ардван всегда старался держать втайне своих ублюдков: графиня нас на дух не переносит. Да и происхождение не даёт мне никаких привилегий – тогда к чему лишний раз трепаться?

– Но какое это имеет значение?! – воскликнула Эстрид, обхватив лицо супруга ладонями. – Ты не вассал графа, и клятва верности связывает тебя совсем с другим человеком. Неужели справедливо с его стороны подвергать нас такой пытке? Мы же любим друг друга и заключили союз перед взором Всевидящего. А раз так, кто из людей имеет права препятствовать нашей любви?

– Ты права, – согласился Хенгист, – мой отец несправедливо со мной поступил. Я должен сражаться на войне, а не помирать от голода в этом захолустье. А ещё проклятые обещания! У Ардвана нет души, он казнит людей направо и налево, уводит их из домов, делает, что хочет. Моя мать была женой одного серва, и граф… он просто силой забрал её и поселил в замке а, когда наигрался, прогнал обратно домой. Её муж не перенёс душевных страданий и свёл счёты с жизнью, но думаешь, Ардвану было до этого дело? Я всю жизнь старался не думать об этом, старался служить верой и правдой, как приучили…

Не договорив, Хенгист замолчал и уставился в пол. В руках он сжимал ладони Эстрид.

– Это ужасно... – прошептала Эстрид, не веря своим ушам и не понимая, как человек, которого она так уважала и чтила, мог совершать подобные вещи. Она вдруг почувствовала себя всего лишь очередной игрушкой в руках властного лорда.

Не говоря ни слова, парень притянул девушку за талию, она обвила руками его шею, и губы их слились в поцелуе. Повалив Эстрид на кровать, Хенгист стал срывать с неё одежды.

– Да! – простонала она, тая в его объятиях, – продолжай!

1.Храмовник – здесь слуга при храмах и святилищах, помогающий мобаду или дастуру в проведении служений.