Мертвец

Глава 33 Ардван VI

Воздух прогревался и наполнялся духотой, становилось жарче день ото дня. Жара обычно приходила парами недель раньше, но в этом году весна выдалась особенно ненастной и только к середине третьего месяца погода установилась по-летнему тёплой. Граф ехал налегке, котта из тонкой шерсти не давала изжариться под нещадными лучами солнца, все его доспехи и снаряжение лежали в обозе. Наёмники и кнехты тоже поскидывали свои стёганки и кольчуги, приторочив их к седлу. А вот разъездам, двигающимся впереди и позади армии приходилось преть в толстых гамбезонах и под килограммами кольчуг. Ардван не понаслышке знал, каково это: в молодости приходилось испытать всякое.

Этот поход давался тяжелее прежних. Много часов в седле на протяжении нескольких недель вызывали ломоту в костях, стареющий организм требовал покоя. Это служило ещё одним горьким напоминанием о близящемся конце. Но показывать слабость на людях было нельзя.

Ардван ехал во главе армии, рядом скакали бароны Тунберт и Геребальд. Тучный Тунберт был одет в шёлковую камизу и красную тунику с гербом, а Геребальд весь поход не снимал кольчуги, будто не замечая ни тяжести, ни жары, а его острая бородка, подчёркивающая худощавость лица, горделиво торчала вперёд. Остальные бароны сегодня находились вместе со своими людьми в колонне катафрактов. Сколько людей набиралось в армии, подсчитать никто не решился бы – может быть, полтора, а может, и все две тысячи, включая кучеров в обозе и всевозможную прислугу.

Войско растянулась на несколько миль, вселяя ужас в население деревень, через которые оно проходило. Но страх вызывал не столько грозный вид воинов, сколько тот факт, что армия может вытоптать посевы или под предлогом фуражировки начать грабить близлежащие населённые пункты. Чем чреваты проходы местных лордов люди помнили ещё со времён Западной войны.

Но в некоторых деревнях бояться было уже некому. В этот день отряд Ардвана прошёл два заброшенных селения. Вокруг одного из них на милю стояла вонь. Подъехав ближе, граф увидел среди домов небольшую кучу обугленных тел. Чуть поодаль чернели останки каменного сооружения – сожжённое святилище. По дороге через Вестмаунт подобная картина встречалось неоднократно.

– Неужели и здесь, в Мидлшире, сервы поднимаются против сеньоров? – поинтересовался Ардван, разглядывая трупы и развалины святилища.

Тунберт хмыкнул:

– Сейчас везде так, эта зараза уже давно ползёт на юг.

– Ну и времена пошли: забыли люди страх Божий, – посетовал Геребальд, – сервы грабят святилища и убивают мобадов! О чём можно вести речь, если простолюдин уже и на святое посягнул?

Огромные, тёмно-синие валуны туч ползли по небу, грузно громыхая дальними раскатами. Воздух наполнялся духотой и запахом грядущего дождя. После нескольких жарких дней, природа готовилась разгуляться грозой, смочив землю живительной влагой.

Позади раздались крики: «Разойдись! Гонец из Нортбриджа! Срочные вести для графа!» Ардван обернулся: мимо колонны всадников скакал человек в пыльной, дорожной одежде, люди сторонились, уступая ему дорогу, и обеспокоенно шептались. Ардван почувствовал недоброе, сердце тревожно сжалось.

– Милорд, послание из Нортбриджа, – отчеканил гонец, протягивая запечатанный свиток.

– Что случилось? – граф не выказывал эмоций.

– Поступили вести, что тёмные перешли горы и движутся в направлении замка. Армия очень большая.

– Так, – Ардван развернул письмо, и тяжёлый вздох вырвался из его груди.

– Невесёлые новости, – проговорил Тунберт.

– Они ещё не осадили город? – поинтересовался Геребальд.

– Может, и осадили уже, – поджал губы Ардван, – гонец был в пути неделю. Неизвестно, что там сейчас происходит.

– Милорд, – подъехал капитан дружины сэр Ньял, – близится буря, и время трапезы скоро – отдайте приказ ставить палатки.

Поле, через которое двигалась колонна, хорошо подходило для остановки: оно раскинулось среди невысоких холмов до самого горизонта, а неподалёку, в кустах текла небольшая речушка с пологими берегами, удобными для водопоя. Граф посмотрел на небо: мрачные глыбы неумолимо двигались навстречу армии, оглашая воздух ещё далёкими, но грозными раскатами.

Ардван кивнул, и Ньял поскакал отдавать распоряжение слугам. Местность тут же ожила, люди бегали взад и вперёд, распрягали лошадей, ставили палатки, натягивали тенты для походных кухонь. Как только графский шатёр был готов, Ардван и все пять баронов собрались под его тканым куполом. Тяжёлые капли воды уже начали падать в рыхлую землю под ногами суетящихся слуг, и вскоре небо извергло потоки ливня и вспышки молний, что с грохотом разрезали небо на части.

Новости из Нортбриджа прозвучали безрадостно, и бароны погрузились в раздумья. Сейчас каждый вспомнил о своих землях и замке, который пришлось оставить – угроза нависла над всеми.

Первым высказался толстяк Тунберт:

– Полагаю, часть войск нужно отправить обратно. Ситуация слишком серьёзная, мы не можем игнорировать угрозу.

– Боюсь, Железноликому это не понравится, – засомневался Геребальд.

– Плевать! Сейчас важнее наша земля, отданная на растерзание дикарей, – тучный барон насупился.

– Да, но на меня возложены определённые обязательства, – заметил Ардван. – И кто знает, как король воспримет отказ выполнять их в свете последних событий.

– Я поддерживаю Тунберта! – заявил молодой барон Рамбрехт по прозвищу Прямой. – Мне нет дела до еретиков у моря, мне нет дела до споров Железноликого с южными герцогами. Долг обязывает нас защищать собственные земли!

Остальные промолчали: Ратигис – крупный, седобородый воин хмурил брови, а юркий, низкорослый барон Балдред, служивший у графа казначеем, сидел, сложив руки на груди, не выказывая эмоций, но явно о чём-то задумавшись.

– Бароны, – воззвал Ардван. – душой я на вашей стороне: моему дому тоже грозит опасность. Долг перед нашими семьями и вассалами требует вернуться и вступить в бой с врагом. Но не вынуждайте меня напоминать и о клятве верности, данной вами своему сюзерену и Всевидящему. Как только прибудем в Марибург, я попрошу Железноликого разрешения вернуться в Вестмаунт, или, по крайней мере, отправить обратно часть людей. Давайте не будем принимать поспешных решений, а лучше помолимся, чтобы Господь отвёл руку неприятеля. В Хирдсбурге уже собираются войска: оставшиеся в Вестмаунте катафракты сейчас готовятся нанести удар по армии тёмных. Давайте же уповать на храбрость этих доблестных воинов, на крепость стен наших замков и на милость Господа.

– Нельзя сидеть, сложа руки, когда такое происходит! Каждый день на счету! – вскочил молодой Рамбрехт. – Позволь уехать, и я обещаю, что снова присоединюсь к армии, как только мы прогоним чужеземцев. Или погибну с честью на родной земле!

– Не будь таким горячим, – осадил его седобородый Ратигис, – ты ничего не изменишь в одиночку. Сколько с тобой катафарактов? Дюжина?

– А ещё тридцать кнехтов и столько же наёмников!

– Но ведь тёмных тысячи!

– Откуда ты знаешь?

– Я многое знаю, юноша. Тёмные не решились бы перейти горы, не объединив войска нескольких княжеств. А ты в курсе, что у них меч и лук в руках умеет держать каждый мужчина и каждая женщина? Даже рыбаки и землепашцы их владеют оружием! Представь, сколько народу они пригнали. Даже все катафракты Вестмаунт могут не справиться. И воюют они совсем не так, как мы привыкли. Боюсь, противостоять им может только объединённая армия королевства, в одиночку мы бессильны. Мне тоже не нравится, что я сейчас не с семьёй. Двое моих сыновей остались защищать замок, они поедут в Хирдсбург, дабы дать отпор неприятелю. Мне бы хотелось быть с ними в эти трудные времена. Но Ардван прав: сейчас нам остаётся полагаться только на доброту Всевидящего и крепость стен наших замков.

Ратигис замолчал, и в платке воцарилась тишина. Только ветер трепал полотнище, да дождь хлестал сверху, а по небосводу время от времени лавиной прокатывался гром.

– Всё равно, наша война не здесь, – сказал Рамбрехт, сел на место и уставился в одну точку. На лицах остальных баронов тоже отражались тяжёлые чувства.

Когда они разошлись по палаткам, Ардван остался один. Он снял с себя надоевшую котту и в нижней рубахе вышел из шатра. Потоки ливня захлестнули его, смывая пот и дорожную пыль, а вместе с ними и усталость долгого пути. Молнии кромсали небо, и грохот над головой сотрясал землю, а ветер в припадках бешенства пытался сорвать с места хлипкие укрытия воинов.

Буря закончилась так же внезапно, как и началась. Армада туч двинулась дальше на север, оставляя за собой запоздалые клочья, сквозь которые снова пробивались солнечные лучи, согревая вымокший мир. Дороги превратились в реки, влага и духота наполнили воздух. Слуги и кнехты ходили туда-сюда, увязая сапогами в напитавшейся влагой земле.

Ардван наблюдал за сборами, когда среди людей пробежала волна беспокойства.

– Смотрите, – крикнул кто-то, указывая вдаль. Граф обернулся: на возвышенности, неподалёку от лагеря появился всадник, одетый в броню. Он восседал на лошади, длинная попона которой свисала лохмотьями, как и сюрко катафракта. Человек и животное стояли абсолютно неподвижно.

– Мертвец! – раздались голоса, полные суеверного страха.

Лагерь свернули, и войско двинулось дальше, меся скользкую жижу, ещё недавно являвшуюся дорогой. Сегодня предстояло пройти ещё миль двадцать, что казалось проблематичным, учитывая недавний ливень. Грязь чавкала под копытами лошадей, а колёса телег вязли в размокшем грунте. Мёртвый катафракт не сходил с места, наблюдая за сборами, а затем двинулся за армией по полю, держась на почтительном расстоянии.

– Слышал, они любят увязываться за войском, – сказал барон Геребальд, глядя в сторону мертвеца, – будто их тянет в походы, как при жизни.

Тунберт невесело ухмыльнулся:

– А я слышал, они следуют за войском, обречённым на гибель.

– Страшилки для детей! – возразил Геребальд. – Людям нашего статуса не подобает верить в подобную чушь.

– Как знать… – хмыкнул толстяк.

– Тем не менее, бойцы паникуют и теряют боевой дух, – нахмурился Ардван, – надо отогнать покойника.

– Боюсь, это не возможно, – скептически заметил Тунберт, – кто поднимет на него руку, обречён на страшную смерть: мертвец отомстит. Так гласят легенды.

Ардван ничего не ответил, он развернул лошадь и поскакал через поле к мирно бредущему по грязи неживому всаднику.

Катафракт был похож на того, который недавно приезжал в замок. Графу хотелось узнать, какому семейству принадлежал катафракт – это помогло бы навести о нём хоть какие-то справки и узнать, почему тот умер. Но на изодранном, выцветшем сюрко было невозможно различить герб.

Почуяв мертвеца, лошадь стала нервничать и испуганно ржать, а ближе тридцати шагов и вовсе отказалась подходить, как бы Ардван её не понукал и не пришпоривал. Испуганное животное топталось на некотором расстоянии от катафракта, а граф пристально вглядывался в прорези большого ржавого шлема, скрывавшего лицо покойника. Пожилой лорд давно отучил себя испытывать страх, но находящееся сейчас перед ним существо вызывало иррациональный ужас, который никак не удавалось загнать внутрь – от него шевелились волосы на голове и холодели внутренности.

– Что тебе нужно? – крикнул граф.

Катафракт молчал.

– Зачем ты идёшь за нами?

Ответа не последовало.

– Хватит молчать! Зачем ты меня преследуешь? Что ты такое?!

Но мертвец не проронил ни слова, только прорези шлема безучастно смотрели на пожилого лорда, пытающегося разгадать тайну, скрытую в этом непостижимом создании.

– Убирайся прочь! – ярость захлестнула графа. – Иди своей дорогой вражье отродье, оставь меня в покое! Оставь, слышишь? У тебя свой путь у меня – свой. Зачем ты мешаешь? Зачем ты приносишь беды? Ты просто кусок гнилой плоти, вот и упокойся наконец. Этот мир – мир живых, здесь тебе не место. Убирайся!

Но мертвецу было всё равно, ничто не могло поколебать невозмутимое безличие пустой оболочки, в которой зиждилась квинтэссенция страха и бессмысленности, сосредоточие чудовищной правды.

Так они стояли и смотрели друг на друга – живой человек и покойник. День клонился к вечеру.