Боги великой пустоты. Книга 1. Мертвец

Глава 20 Ардван V

Когда граф вернулся в замок, стояла глубокая ночь, но сон не шёл, а потому пожилой лорд принялся задумчиво вышагивать из угла в угол. Огоньки свечей играли на стенах, их отблески падали на железо мечей и глянец щитов, украшавших покои, сама же комната тонула во тьме. Ардвану показались тесными просторные залы собственной башни, и он вышел в ночную прохладу.

Близилось утро, на востоке горизонт едва подёрнулся предвестием рассвета, но сад ещё окутывала глубокая чернота теней. Стражи с факелами бродили по стенам и время от времени устраивали перекличку. Но и здесь было не по себе: перед глазами всплыл образ мёртвого катафракта, две недели назад приходившего сюда. Теперь это место ассоциировалось со смертью. Побродив в тяжёлых думах среди деревьев, Ардван всё же решил отправиться обратно в башню и ненадолго прилечь. Близился рассвет, и тьма сменилась утренним полумраком. Но когда граф направлялся к лестнице, чья-то тень под развесистым дубом привлекла его внимание.

– Кто тут? – грозно спросил граф, подходя ближе.

– Милорд, это я, – тихим голосом ответила тень.

– Хорошо, Йорун, что ты здесь. Как раз хотел переговорить.

Деревья и сумрак скрывали обоих человек от посторонних глаз – место и время оказались весьма удачными для тайной встречи.

– Есть новости? Как поживает мой брат? – поинтересовался граф.

– Хадугаст хандрит из-за раны, покои покидает редко, но тем не менее, находит силы посещать городской бордель. Он ходил туда в день, когда вы отправились на границу, а потом ещё пару раз.

– И что думаешь по этому поводу?

– Подобное в его духе, милорд: этот человек даже при смерти будет искать общества распутных женщин.

– Но почему он не вызовет шлюх в покои?

– Есть и ещё одно странной обстоятельство: леди Берхильда в тот вечер тоже отсутствовала.

– Они встречались… – холодная мысль иглой кольнула пожилого лорда

– Нельзя утверждать однозначно, – уклончиво ответил Йорун, – но не исключено. К сожалению, мой человек ничего не смог выведать у хозяйки борделя. Если бы только её допросить – под пытками она скажет правду. Видимо, ей хорошо платят, чтобы держала язык за зубами.

– Или она кого-то боится... Но ведь у Хадугаста что-то есть с моей женой?

– Прошлый раз, три года назад, они расстались в ссоре и с тех пор ни разу не встречались наедине, даже не разговаривали. Либо они до сих пор не помирились, либо просто делают вид.

– Ладно. А как насчёт пленника? Ты не узнал, почему он умер? Никто не приходил в камеру?

– Милорд, человек, которого вы привезли, оказался слишком слаб, его раны в дороге воспалились. Но палача могли подкупить.

– Почему так считаешь?

– Это просто ощущения, милорд. Я пока не нахожу им подтверждений.

– Итак, стило мне отъехать, как Хадугаст отправился на тайную встречу, во время которой моя жена отсутствовала в замке, после чего меня пытались убить. Слишком явное совпадение, не находишь?

– Милорд, ничего нельзя исключать, особенно, если тут замешана Берхильда – её коварству нет предела. Но у нас нет ни малейших доказательств!

– А может, это дело рук Бадагара, и мой брат с ним сговорился? Что-то затевается за моей спиной. Я уверен! Вот только что именно? Почему ты никак не можешь узнать это? Разве я мало плачу? – Ардван чувствовал горечь из-за собственного бессилия. Как бы ни осыпал он деньгами Йоруна и других людей, враги занимаются тем же самым, подкупая слуг и придворных. Контроль над замком уходил из рук.

– Прошу прощения, милорд. Если дадите время…

– Нет у нас времени! Сегодня я уезжаю, а мой дом раздирает вражда и смута!

Слуга, потупившись, промолчал.

– Сделай ещё кое-что, – попросил Ардван. – Продолжай следить за Хадугастом, и, как только поймёшь, что он затевает нечто недоброе, убей его. Только по-тихому и подальше отсюда. А если его кнехты начнут задавать вопросы, пусть и они исчезнут.

– Я всё исполню, милорд, – произнёс Йорун.

Ардван отпустил виночерпия и остался дожидаться рассвета в одиночестве. Вскоре проснулись слуги, они засуетиться по хозяйству, наполняя двор жизнью.

Отъезд был назначен после полудня. В лагере за стенами города люди с самого утра начали сворачивать палатки, готовясь к выступлению. Сам же замок стал похож на муравейник или базарную площадь: слуги знатных катафрактов, проживавших здесь, бегали взад-вперёд, ругались, грузили телеги, которые выстроились вереницей в направлении ворот. Ардван знал, что бедлам этот придётся наблюдать в течение всего похода.

После бессонной ночи навалилась усталость, тем не менее, Ардван предпочёл остаться в гуще событий – одной из главных своих задач он видел в поддержании добрых отношений с вассалами. Ардван обменялся любезностями с несколькими знатными коленопреклонёнными, расспросил барона Тунберта, владевшего территориями на юге графства, о том, как прошла охота на прошлой неделе, а с бароном Геребальдом – высоким, сухопарым воином, приведшим сорок катафрактов, – перекинулся парой слов по поводу необходимого снаряжения в пути. Геребальд, не смотря на статус и богатство, предпочитал аскетизм и неодобрительно относился к предметам роскоши во время военных походов. С этими людьми Ардвану предстояло провести ближайшие месяцы, драться бок о бок, доверяя им собственную жизнь.

На собрание в общем зале явились все капитаны и главные придворные. Мобад-канцлер Гуштесп выглядел очень плохо, его принесли на носилках. Стрелу, попавшую в ногу во время стычки в лесу, смогли извлечь только в замке, но когда её вытащили, канцлеру легче не стало: рана загнила. Теперь оставалось уповать на молитвы и волю Всевидящего. Лаутрат, без которого не проходила ни одна важная встреча, тоже пришёл, его сопровождал капитан отряда монахов-воинов – грозный с виду, пузатый, пожилой солдат по имени Адар. Из графской дружины на собрании присутствовал сэр Эдмунд – он сидел чуть в стороне от остальных, а по правую руку Ардвана расположился Нитхард, с интересом наблюдавший за всем происходящим. Явилась и Берхильда, её серые глаза, как обычно сверлили присутствующих надменным холодом.

Ардван говорил недолго: он отдал последние распоряжения, касающиеся гарнизона, провианта и управления замком, а затем объявил о том, что Нитхард остаётся в качестве наследника и, что все важные вопросы во время своего отсутствия, а в случае смерти Ардвана до наступления совершеннолетия нового графа Нортбриджского, должны решаться на совете троих. Этими тремя оказались сэр Тедгара, барон Адро и Берхильда. На бледном лице графини отразилась неприязнь, когда женщина поняла, что придётся делить власть с двумя придворными более низкого происхождения.

Напоследок Ардван назначил начальником городской стражи сэра Эдмунда, а сэра Сигебальда призвал в поход. Это вызвало удивление у всех присутствующих, но особенно недовольной выглядела Берхильда, которая на сей раз уже не смогла промолчать:

– Как ты можешь менять капитанов за несколько часов до отъезда? – возмутилась она. – Солдаты к этому не готовы, они не знают нового командира.

– Им надо лишь знать, что такова моя воля, – полный негодования взгляд Ардвана встретился с серыми глазами супруги, задавая немой вопрос: как смеет она ставить под сомнение его решения перед подданными? Берхильда какое-то время вызывающе смотрела на мужа, но, в конце концов, отвела взор.

Сигебальд тоже выглядел недовольным, но возражать не решился. Не сильно рад назначению был и сэр Эдмунд – дружинник рвался на поле боя и не желал сидеть в замке.

Ардван уже хотел завершить собрание, как вдруг дверь распахнулась, и в комнату ворвался Хадугаст.

– Что ты делаешь здесь? – сухо спросил Ардван, смотря в разъярённое лицо брата. – Тебе нужен покой.

– Разве я так сильно болен, что не в состоянии присутствовать на собрании?

– Отчего же? Ты, кажется, достаточно здоров даже для посещения борделей, – ехидно ответил граф, наблюдая, как тень испуга пробежала по лицу брата – мимикой тот владел не столь хорошо, как мечом, и Ардван лишь укрепился в подозрениях относительно него, – но здесь тебе не место.

Хадугаст быстро овладел собой:

– Я член семьи, а ты ведёшь со мной, как со слугой. Неужели я столь низок в твоих глазах?

– Слуги тоже члены семьи, Хадугаст. Ты здесь гость и пользуешься моим гостеприимством. Разве я в чём-то отказал тебе?

– Видимо, гостеприимство – это когда тебя пытаются выгнать вон больным и немощным! – процедил сквозь зубы Хадугаст.

«Неужели кто-то из моих людей перестарался и полез на рожон? – подумал Ардван, который не знал о разговоре, произошедшем между Хадугастом и двумя придворными. – За подобное самоуправство надо наказывать».

– Судя по тому, что ты ещё здесь, – сказал он, – накормлен и напоен, а врачи усердно лечат твои раны, обвинения беспочвенны, но ты всё равно приходишь и устраиваешь у всех на виду истерику, будто сварливая баба! Что тебе нужно от меня?

– Уважения! – коленопреклонённый ещё больше разозлился столь уничижительным сравнением.

– Но тогда и ты будь добр проявить уважение к этому дому! – голос лорда сталью зазвенел на весь зал, – Кто дал тебе права вваливаться ко мне без разрешения и что-то требовать? Или тебя не учили, как подобает вести в обществе?

Хадугаста почувствовал себя пристыжённым и присмирел, не желая оказаться в ещё более неловком положении.

– Думаю, тебе стоит отдохнуть, – произнёс Ардван после короткой паузы уже спокойным тоном, – выпей вина, успокойся.

– Ладно, брат, не стану задерживать, – небрежно кинул Хадугаст, глядя исподлобья, – но, как только рана заживёт, и я смогу вновь орудовать мечом, тут же покину твой дом, – слово «твой» коленопреклонённый особенно подчеркнул.

– Как будет угодно, Хадугаст. Более того, ты можешь успеть присоединиться к армии, если война не закончится в скорые сроки.

Когда собрание завершилось, Ардван отправился в святилище. Высокое здание с узкими стрельчатыми окнами находилось за вторым кольцом стен. Оно приютилось на скалистом выступе рядом с осиновой рощей, посаженной ещё прадедом. Святилище не могло вместить в себя большое количество людей, но его убранство отличалось особым блеском: роспись и золотые канделябры украшал стены, а перед цветным витражом в северной части величественно возвышался алтарь из белого мрамора. Святилище носило имя святого Ардвана-плотника – одного из первых последователей Хошедара, в честь которого называли старших сыновей в доме лордов Нортбриджских. Квадриптих, повествующий о жизни и мученической смерти Ардвана-плотника был нарисован слева от картин казни и вознесения Хошедара. По легенде святого забили до смерти язычники за его проповедь, после чего явился Хошедар, оживил мученика и вознёс на небо на глазах у внезапно уверовавшей толпы.

Ардван давно не молился. Чаще всего пожилые люди, чувствуя приближение смерти, стремились усерднее выполнять свой религиозный долг, но Ардван наоборот, чем старше становился, тем с большим скептицизмом слушал слова мобадов, хотя и не показывал этого окружающим: многое в проповедях, казалось, сочиняется ради красивого словца для острастки паствы. «Неужели Всевидящему за тысячелетия существования мира ещё не надоели человеческие дрязги, и Ему до сих пор интересно лезть в ниши дела?» – бывало рассуждал он сам с собой.

Сейчас Ардван всё же попытался обратиться к Господу Хошедару, но стоило сказать в молитве пару фраз, как пришла мысль – мысль, от которой пожилой лорд содрогнулся. Никогда ни о чём подобном ему ещё не приходилось задумываться. «А верно ли ты поступаешь? – спросил внутренний голос. – Настолько ли праведна эта война, что надо бежать на неё, забыв обо всём остальном? Действительно ли Господь так хочет пролить кровь?» «Наверное, это происки Врага, – решил Ардван. – Но почему здесь, в святилище? Глупые мысли». Слова молитвы на ум больше не шли. Казалось, нужно попросить об удачном походе и победах на поле боя, но такие просьбы почему-то казались странным. Неужели Всевидящий и сам не понимает, что надо победить в Своей собственной войне? Ардван сидел на скамье, и думы снова вернулись к тёмным, «свободным», голоду, Эстрид, Хадугасту, и куче других вещей.

«Господи, помоги же мне! – вдруг возопил он в душе. – Я всю жизнь служил Тебе и королю, а теперь должен в одиночку расхлёбывать навалившиеся проблемы? Неужели Тебе действительно плевать?»

Вместо ответа скрипнула дверь, и в святилище вошли люди. Они присели на заднюю скамью. Ардван не оборачивался какое-то время, а затем встал и направился к выходу. Вошедшими оказались Лаутрат и Нитхард, они поднялись с места.

– Ты просил привести мальчика, – сказал апологет-наместник.

– Почем его сопровождаешь ты? – Ардван был недоволен. – Неужели в моём доме нет слуг?

– Милорд, слуги заняты сборами, а я человек не гордый, – с напускной скромностью произнёс наместник.

После ранения канцлера Гуштэспа, Лаутрат начал собственнолично опекать ребёнка. Ардван хотел, чтобы с мальчиком занимались Тедгар, Адро и Фравак, однако апологет настоял на своём: Нитхард должен обучаться грамоте, в чём ни кастелян, ни маршал не сильны, а Фравак, будучи занят обязанностями дастура, не имел для воспитания будущего лорда достаточного количества времени. Но Ардван прекрасно понимал, что это лишь отговорки: на самом деле, наместник желает взять под контроль ум и душу наследника.

– Отец, ты уже уезжаешь? Когда вернёшься обратно? – спросил Нитхард.

Ардван потрепал сына по чёрным, кучерявым волосам:

– Это знает только Всевидящий.

Затем он попросил Лаутрата оставить их наедине, и апологет вышел за дверь.

– Выслушай меня Нитхард очень внимательно, – Ардван строго посмотрел в глаза мальчику. – Настали трудные времена, и только всевидящий знает, что ждёт нас в будущем. Но что бы ни случилось, помни одно: ты – мой наследник и будущий граф Нортбриджский. Не забывай эту простую истину никогда! Если умру, титул и земли достанутся тебе вместе с грузом забот и тяготами правления. Жизнь трудна даже для здорового человека, Нитхард, но в тебя я верю! В твоей груди бьётся благородное сердце лорда, и ты сильнее, чем думают некоторые.

– Отец, сделаю всё, как скажешь, – послушно кивнул Нитхард.

– Теперь о главном, – продолжал Ардван. – В этом замке есть верные мне люди. Тедгару и Адро можешь доверять, как самому себе. Но есть и те, кто строит заговоры и несёт раздор. Берегись Хадугаста – он себе на уме. Будь осторожен и со своей матерью. Да, ты не ослышался. Ты уже достаточно взрослый и умный парень, чтобы я мог говорить с тобой прямо о таких вещах. Для Берхильды власть и собственные интересы превыше всего: превыше меня и тебя, превыше земли, долга и чести – таким людям нельзя доверять. Всегда держи ухо востро и никогда не болтай лишнего, особенно при тех, в ком сомневаешься. Лаутрата слушайся, но не позволяй ему лезть в душу и давить на тебя, а вот дастур Фравак – добрейший человек – если станет тяжело, всегда можешь найти у него утешение. Со своими сверстниками веди себя, как лорд: ты выше их по крови, и они должны видеть это. Но главное, всегда будь начеку! Ты больше не ребёнок, Нитхард.

– Я будущий лорд, отец, – мальчик гордо поднял голову, – можешь положиться на меня, я не подведу.

– Хорошо. А теперь мне пора: скоро армия выдвигается в путь.

Ардван поцеловал сына в лоб и быстрым шагом направился к выходу.

– Мальчик силён духом, он справится, – сказал Лаутрат, поджидавший Ардван за дверью, – но вот остальные…

– Что ты имеешь в виду?

– Милорд, я представляю интересы короля и церкви, моя обязанность вовремя распознать недуг и устранить его. Ростки предательства я вижу, предательства и ереси. Они прорастают медленно и порой незаметно.

Ардван молчал: с таким человеком, как Лаутрат, лучше не распускать лишний раз язык. Смутили слова о ереси, ведь в Нортбридже, насколько было известно, не исповедовалось еретических учений.

– Но не переживай, – продолжал апологет, – пока ты верен королю и Господу, я, мои люди и Всевидящий на твоей стороне.

Голос наместника звучал размеренно, почти безэмоционально, а показное благочестие так и сквозило в каждом жесте – от всего этого становилось не по себе.

– Благодарю тебя за поддержку, – ответил Ардван, не выказывая особого восторга. – Ни я, ни мои предки никогда не поступались честью.

– Чего не скажешь об одном из твоих сыновей…

– И он понёс заслуженное наказание! – граф нахмурился.

– Верно, но дела давно минувших дней не всегда остаются в прошлом. Что ж, пусть Хошедар пребудет в сердце твоём и направит в верную сторону меч твой.

Лаутрат поклонился и ушёл, оставив на душе собеседника неприятный осадок.

Солнце давно перевалило зенит. Завершив последние приготовления, Ардван в сопровождении слуг вышел во двор. Поверх лёгкой походной кольчуги на нём красовалось пурпурное сюрко с гербом лордов Нортбриджских, а на поясе висел старый фамильный меч с большой прямоугольной гардой и тяжёлым навершием. Знатные катафракты стояли во дворе в ожидании сюзерена, а все слуги, придворные и домочадцы собрались у ворот, провожая воинов. Ардван вскочил на подведённого ему коня, и вереница всадников и обозных телег медленно поползла через ворота замка по дороге вдоль стены, через навесной мост, через город и пригороды. Армия в лагере уже была готова к выступлению: люди стали вливаться в колонну, и вскоре вся дорога, ведущая к Марибургу, оказалась заполнена лошадьми и повозками. Начался долгий путь на юг.