Мертвая женщина играет на скрипке

Глава 22

— Итак, прелестное… — я с сомнением оглядел расплывшийся неровными потеками по физиономии агрессивный макияж, — …если умыть, дитя. Теперь мы с тобой в состоянии интимной юридической близости больше, чем муж с женой. Они-то друг за друга в суде не отвечают. А меня за любой твой косяк в лучшем случае оштрафуют. Поэтому прошу тебя в ближайшее время воздержаться от использования бит, кастетов и бутылок с зажигательной смесью. А также от словесных оскорблений полиции, даже если она их всемерно заслуживает. Понятно?

— Мне другое непонятно, — Клюся привольно раскинулась на моей кровати, водрузив грязные кеды на спинку. — Почему ты за меня впрягся? У тебя своих проблем полно.

— Не буду врать, — вздохнул я, — не из-за твоих чумазых прелестей. У нас с тобой есть важное дело. И оно не станет ждать, пока ты отмотаешь срок за вооруженный мятеж или что ты там учинила.

— Вирпы?

— Надо же, такая маленькая, а такая умненькая! — умилился я.

— Разве что на фоне твоего маразма, дедуля. Так чего мы ждем?

— Пока ты умоешься и переоденешься во что-то менее пачкающее мою кровать.

— Ой, можно подумать… Ладно, пять минут. А потом, противный старикашка, я покажу тебе, как надо играть.

— Разве что в кубики, девчушка. Показывалка не отросла!

Клюся ушла, а я написал Насте, попросив ее подняться в комнату.

— Как моральное состояние личного состава? — спросил я, когда она явилась.

— Унылое и депрессивное, — доложила она.

— Как всегда или сильнее?

— Немного хтоничнее среднего. Атмосфера полна дурных предчувствий и мрачных сплетен. Я ничего не рассказывала, честно! Но все уже шепчутся, что с Невзором что-то не то, а на Виталика смотрят косо. Ожидают катастроф — чуть ли не расформирования «Макара». Такое может быть, пап?

— Понятия не имею, — признался я. — Но вряд ли. Назначат нового директора, да и все.

— Этого они тоже боятся. Почему-то решили, что вместо Невзора Мизгирь назначит кого-то из своих.

— С одной стороны — он может, он же мэр. С другой — на кой черт ему это? Тоже мне ценность — старый дом и кучка трудных подростков. Ну да ладно, это не наши проблемы. Я тебя зачем позвал — сейчас мы с Клюсей пойдем в игру.

— Здесь?

— Здесь. Я хочу, чтобы ты нас посторожила. Мало ли какая фигня случится. Если возникает любой форс-мажор, жмешь эскейп на моем ноуте, я получу запрос на выход. В крайнем случае — просто сдернешь очки, но это именно в крайнем, если ситуация вообще не терпит. Понятно?

— Чего тут не понять. Ты правда думаешь, что может что-то стрястись?

— Надеюсь, что всем будет не до нас. Но мне так спокойнее.

— Как скажешь, пап… Э… Клюся?

Девица заявилась в легкомысленном халатике чуть выше середины бедра, пушистых тапках и накрученном на мокрой голове полотенце.

— Что «Клюся»? — спросила она.

— Ты что, решила соблазнить моего отца? — спросила дочь, разглядывая ее наряд.

— И удочерить тебя? — засмеялась девушка. — Было бы забавно, но нет. Твой пожилой папахен вне опасности. Просто мне больше не во что переодеться, все в стирке. Блин, Настюх, он же в очках будет, я могу хоть голой тут сидеть!

Впервые вижу Клюсю без ее экстремального макияжа. Так она выглядит ровесницей дочери, и не скажешь, что восемнадцать. Зря она так красится, ей не идет.

— Хватит пялиться на мои ноги, похотливый старец! — сказала она мне, взмахнув VR-очками. — К делу!

— На эти худые палки? — изобразил удивление я. — Они могут вызвать единственное чувство — жалости. И единственное желание — покормить бедного ребенка.

— Чего же тебе надобно, старче? Слоновью жопу над свиными окороками? — Клюся подбоченилась и выставила вперед ногу, поставив ее на носок, как модель на подиуме. В мохнатых тапках это выглядело смешно.

— Прекратите! — сердито сказала Настя. — Это непедагогично. Я читала, что это может меня страшно травмировать, создав жуткие комплексы.

— Моя нога? — удивилась Клюся? — Травмировать? А если я тебе сиськи покажу, тебя порвет как хомячка от капли никотина?

— Не нога, а эта, как ее… Ваша взаимная сексуальная объективация, вот!

— Какая у тебя дочка начитанная, — пожаловалась Клюся. — Пошли уже. Нас ждут наши вирпы!

Мы уселись рядышком на мою кровать, обложились подушками, чтобы спина не затекала, посмотрели друг на друга, кивнули и надели очки.

Спустившись из комнаты в общий зал таверны, я поприветствовал дворфа, который уже обзавелся шелковым пиджаком и цилиндром, и стоял не за стойкой, а рядом. На розливе теперь трудилась бойкая бабенка из молодых орчанок. Зеленоватая, но симпатичная, даже торчащие клычки ее не портили — все равно никто не смотрел выше бюста. А неплохо поднялся мой случайный протеже. Видимо, ресурсов ему еще прибыло.

— Дорогой гость! — обрадовался мне дворф. — Как мы рады вам, уважаемый фиктор!

Он сдернул с головы цилиндр и поклонился, держа его наотлет.

— Вижу, дела идут неплохо?

— Не то слово! Мы тесним мадам Мерде по всем фронтам! Она уже запрашивала переговоры, но мы пока не соглашаемся. Дожмем ее до полной капитуляции! Впрочем, если уважаемый фиктор сочтет, что переговоры необходимы…

— Пока рано, — подумав, ответил я. — Наоборот, мне бы очень помогло, если бы вы как-то показательно нарушили ее интересы прямо сейчас. Это сделает ее более склонной к уступкам.

— Вы собираетесь с ней встретиться?

— Да, и совсем скоро. В этот момент хотел бы видеть ее расстроенной положением вещей, понимаешь?

— Как не понять! — подмигнул мне дворф. — Лучшая переговорная позиция — позиция силы! Немедленно прикажу ребятам. Мы давно хотели отжать у мадам кой-какой бизнес, и это прямо отличный случай! Да, кстати, вас там ждет одна…

Он сдержано махнул рукой в сторону дальнего столика, выразив этим жестом максимум вежливого неодобрения. Надо же, как он пообтесался! А был гопник и грубиян.

За столиком сидела Герда. Вид у нее был грустный и недовольный, но моему появлению она обрадовалась.

— Послушай, — сходу сказала она, — знаю, что прошу много, но могу я пока побыть с тобой?

— Зачем?

— Ну, у тебя сейчас нет вирпа, а меня достала автономность. Мы, вирпы, плохо ее переносим. Ресурсы утекают, если ты понимаешь, о чем я.

— Именно освобождением своего вирпа я и собираюсь заняться сейчас.

— Так, может, тебе не помешает помощь? — она подняла стволами вверх два пистолета.

— А потом?

— А потом — разберемся. Мне чужой хозяин не нужен. Мне нужен мой!

На улице уже поджидала, нетерпеливо притопывая сапожком, воительница Клюсианда во всей своей грозной красе.

— Ты что там решил выпить для храбрости? — накинулась она на меня. — Сколько можно тебя ждать? И что это за девка? Тебя ни на минуту нельзя одного оставить, развратный старик!

За мгновение достаточное, чтобы один раз моргнуть, Герда исчезла и появилась вновь, уже за спиной Клюсианды. Кинжал ниндзедевочки лежал режущей кромкой на горле грозной воительницы.

— Девка? — уточнила она зловещим свистящим шепотом. — Девка?

— Скрыт и ловкость? — спросила Клюся, не моргнув глазом. — А как у тебя со взломом?

— Лучше, чем у тебя с языком. Девка.

— Беру свои слова обратно, — признала поражение Клюся. — Такой кадр нам пригодится. Извини. Как там тебя?

— Герда.

— А я — Клюсианда. Не держи зла, Герда.

— Не буду, девка.

— Тьфу, какая злопамятная! Я же извинилась!

— Пошли уже, — сказал я. — Не стоит задирать союзников, девушки. Для этого у нас есть враги.

Мадам Мерде приняла нас, на удивление, сразу. Я-то думал, нам придется красться через канализацию или прорываться штурмом — но нет, перед нами молча открыли сначала ворота, потом двери дома.

— Долго же вы собирались, — поприветствовала нас мадам. — Ваши уже совсем заскучали. Или… — она внимательно посмотрела на Герду. — Они вам уже не нужны? Решили взять новых питомцев? И то сказать, эти какие-то дурные. Пьют, скандалят, дерутся, ругаются так, что мой бывший боцман покраснел бы… Охранникам они осточертели.

— Так отпустили бы, — сказал я.

— Таких заложников? — удивилась Мадам. — И как бы я вас сюда заманила?

Из боковых дверей стали выходить бойцы самого что ни на есть пиратского вида. Очень колоритные, в коже и бронзе, со сложными гоглами и вычурным оружием.

Герда встряхнула длинными косами и вытащила пистолеты. Клюсианда сняла с плеча лук. Я остался стоять, как стоял. Боевые скиллы моего персонажа, увы, до сих пор оставляют желать лучшего. Не тем я был в игре занят.

— Ты рискнешь напрыгнуть на фиктора? — спросил я громко.

Громилы начали переглядываться — этот нюанс им вряд ли сообщили.

— Ну, завалят нас тут, но мы же вернемся. И лично я буду очень, очень зол. Кстати, я могу к твоей нынешней фамилии и имя подходящее придумать. Была ты Кларисса, а станешь Пенисса. Пенисса Мерде, как тебе? Хотите работать на Пениссу, ребята? — я повернулся к бойцам. — Что вы ответите в кабаке, когда спросят «Ты чей, парень?». «Пенискин»? Вас будут часто переспрашивать.

— Был ты фиктор, да весь вышел! — сказала Мадам. — И с чего ты взял, что тебя завалят только тут? Ты не первый фиктор, который слишком много о себе думал. Правда, Герда?

— Тебя я убью с особенным удовольствием! — сказала кобольдесса.

А у меня вдруг что-то замерцало в поле зрения. Я несколько раз моргнул, надеясь избавиться от помехи, но потом сообразил — это окошко интерфейса, навязчивое настолько, что даже захваченный магией игры мозг не может его отфильтровать из картины мира.

«Подана команда экстренного выхода. Принять? Отказаться? Автоматический выход через 30, 29, 28…».

Там, в «Макаре», что-то происходит.

В этот момент к Мадам подбежал какой-то неприметный человек и что-то зашептал ей на ухо.

— Что значит «Захватили порт»? — заорала она на него. — Кто допустил?

— Порт? — сказал один из бойцов. — Там же наш корабль!

— Эй, Кларисса, мы должны бежать туда, там же все! — сказал нерешительно второй.

— И насчет фиктора ты нас не предупредила. Это не по понятиям! — добавил третий.

Задние просто молча развернулись и рысью двинули на выход.

— Твари! Как они посмели! Мой порт! — разорялась Мадам.

— Я вижу, вы сейчас заняты, — сказал я торопливо, — мы попозже зайдем, да, девочки?

— Может, я ее лучше убью? — спросила Герда.

— В другой раз, нам некогда! — на информере тикали последние секунды. — Клюся, на выход, бегом!

Мы рванули наружу и, едва выскочив за ограду, вышли из игры. Когда я снял очки, то увидел дочь, уже тянущую к ним руку.

— Что случилось?

— К тебе пришли. Очень… странные люди.

Забавненько.

Внизу меня ждала драматическая сцена. Между лестницей на второй этаж и холлом стояла плотная группа воспитанников «Макара». Растерянная, испуганная, но вместе с тем и решительная.

— Нет, мы вас не пустим! — истерически, со взвизгом в голосе выкрикивала Оксана. — Вы не имеете права! Отстаньте от него!

Она обращалась к троим мужчинам, стоящим в холле и настроенным пройти дальше.

— Пропустите нас немедленно! — угрожающе говорил высокий брюнет того самого типажа, который всю жизнь меня бесит, — одетый с иголочки, смазливый, пафосный и надменный. — Не наживайте себе неприятностей, детишки!

Такие мутные красавчики часто бывают жестоки к слабым, и не дай бог оказаться от них в зависимости, но их несложно осадить встречной агрессией, они обычно довольно трусливы и не переносят даже намека на физическое насилие в свой адрес. А вот двое, пришедшие с ним, вызвали у меня куда больше беспокойства. Невысокие, неприметные, сливающиеся с фоном, но постоянно находящиеся в движении, с рыбьими глазами и каменными лицами. Вот эти — опасны. Они, в отличие от брюнета, сразу срисовали мое появление и, не переглядываясь, но синхронно, сместились так, чтобы я, выйдя в холл, оказался между ними. Не нравится мне это.

— Биту принести? — заботливо спросила тихо подошедшая в своих меховых тапках Клюся.

— У тебя их что, склад? — удивился я.

— Я запасливая. Никогда не знаешь, когда девушке хочется сыграть в бейсбол.

Клюсю томный брюнет заметил и уставился на нее так, что, казалось, халат задымится.

— Иди-ка ты наверх, — велел я ей. — Я разберусь.

Я раздвинул столпившихся плотной пробкой подростков и сказал:

— Спасибо, ребятки, дальше я сам.

— Антон Эшерский? — с неприятной интонацией некоторой даже брезгливости в голосе спросил брюнет.

— А вы сами как думаете? — ответил я. — Вижу, что с трудом.

Как только я его увидел, сразу понял, что мы не подружимся. Так зачем изображать вежливость?

— Мне говорили, что вы редкостный хам. Вижу, не соврали.

— Рад, что не обманул ваших ожиданий, кто бы вы там ни были. Ну а мне, чтобы разглядеть мудака, чужие подсказки не нужны.

Ну вот, произошла взаимная идентификация. Что дальше?

— Нам необходимо поговорить.

— Ну, говорите, если так приперло.

— Пройдемте с нами.

— Нет.

— Почему?

— Не хочу.

— Это в ваших же интересах.

— Да что вы говорите? — удивился я. — Спасибо за беспокойство, но я сам позабочусь о своих интересах. Говорите или проваливайте, мне все равно.

Двое коренастых напряглись, но не сдвинулись с места. Красавчик пожевал губы, потом решился:

— Я Гавран Вица.

И уставился на меня так, как будто я должен пасть на колени с протяжным криком «Бааарин приееехал!». Но я не пал. В первый раз слышу.

— Сочувствую, — ответил я, пожав печами. — В Израиле у меня есть знакомый по фамилии Гавнун, так что Гавран еще ничего.

— Он стрый. Мой дядя по… по Мизгирю, — прошептала сзади Клюся. — Его двоюродный брат. Никогда раньше его не видела, он в Оболенске живет.

— Вы способны вообще говорить серьезно? — разозлился этот Гавран.

— Только с серьезными людьми.

Подростки за моей спиной осмелели и начали тихо хихикать. Его это очевидно бесило. Он окинул их взглядом, нехорошо улыбнулся и заявил:

— Я — новый директор интерната!

— А куда делся старый? — удивился я.

— Невзор Недолевич Войт найден сегодня мертвым.

Дети за моей спиной дружно выдохнули и почему-то скучковались вокруг меня, подпирая в спину.

— Какая трагедия, — сказал я равнодушно. — И какова же причина безвременной кончины директора?

— Самоубийство. И, поскольку я как раз оказался в городе…

— Какое удивительное совпадение! — сказал я скептически.

Дети еще плотнее прижались ко мне, как цыплята к наседке при виде коршуна.

— Возможно, у полиции еще будут вопросы к вам в этой связи, — бросил он мне, — но я здесь не за этим.

— Хотите немедленно вступить в должность?

— Вы уверены, что хотите обсуждать это здесь, в их присутствии? — он брезгливым жестом указал на подростков.

Я промолчал, пристально глядя на него. Если есть что сказать — пусть скажет. Тут что-то нечисто, зачем-то я ему очень нужен. Как новый директор он мог просто велеть мне выметаться и был бы в полном своем праве.

— Дело в том, — нехотя, аж кривясь лицом от нежелания это произносить, выдавил стрый, — что интернат не полностью подконтролен муниципалитету. Он управляется советом учредителей, в котором решающий голос был у Невзора. И, представьте себе, оказалось, что он перед своим уходом назначил вас врио директора с полным переходом всех прав решающего голоса.

— Меня?

Сказать, что я удивился, — это сильно преуменьшить.

— Вас, — опять скривился красавчик. — Разумеется, мы оспорим это решение в суде, но разбирательство может затянуться. А поскольку это очевидная ошибка, господин Войт явно был неправоспособен в момент принятия этого решения, о чем говорит его последующее… Его трагический поступок. В общем, вам нужно просто подписать отказ.

— То есть, — выцепил я главное, — никакой вы на самом деле не новый директор. Вы просто хуй с горы. Так?

— Зачем вы обостряете… — начал он.

— Так валите на хер из МОЕГО интерната!

Я уже думал, что он сейчас спустит на меня эту парочку костоломов — во всяком случае, эта мысль ему в голову явно приходила. Но он сдержался.

— Вы очень об этом пожалеете, — сказал он пафосно и величественно удалился.

Знал бы он, сколько раз в своей жизни я слышал это обещание! Иногда поспешные решения действительно выходили мне боком, но вот не жалел я о них ни разу. И сейчас вряд ли стану.

Первой на мне с радостным визгом повисла решительная Оксана, а потом меня едва не погребло под телами подростков.

Восторг ложной победы вскоре снизился до умеренного ликования, и я смог освободиться — не без помощи Клюси, которая распихала воспитанников в стороны. Девушка выглядела отнюдь не радостной — она-то понимала, что неприятности не закончились, а только начинаются.

— Мизгирь тебе этого не простит, — сказала она тихо.

— А мне нужно его прощение?

— Впереди праздник, — ответила она непонятно.

— У меня вся жизнь — один сплошной праздник. День долбоеба. Кстати…

Я нашел взглядом Оксану, смотрящую на меня как худеющая на пироженку. Поманил ее пальцем.

— Пока я не вступил официально в должность… — я притянул девочку к себе и звонко чмокнул ее в щеку. Она закатила глаза и на секунду перестала дышать.

— Вау… — завороженно сказал кто-то сбоку.

— Этот спор ты выиграла, — сказал я назидательно, — но с этого момента я тут директор. И никаких больше глупостей. Это понятно?

Все закивали, стоящая на лестнице Настя театрально закатила глаза.

— А теперь всем разойтись. Мне надо понять, во что я только что вляпался.

— Папка, ты, конечно, зачетный тролль, — сказала Настя, когда мы с ней и Клюсей засели в кабинете директора. — Троллище.

В моем, черт побери, кабинете. В голосе ее было что-то среднее между ужасом и восхищением.

— Этот прикол с поцелуем — отвал башки. Теперь они точно все в тебя втрескались.

— Зачем ты это сделал? — мрачно спросила Клюся.

— Поцеловал ребенка в румяную щечку? Чтобы закрыть, как говорится, этот гештальт, пока он не вырос в психоз.

— Нет. Почему ты просто не передал директорство Гаврану?

— Чисто из вредности. Он мне не понравился. Не люблю наглых мудаков.

— Он не просто наглый мудак. Я слышала про него… Всякое нехорошее.

— Как вовремя он тут оказался, однако.

— Он приехал на праздник, разумеется, — удивилась Клюся, — сегодня много народу приедет. Ты не знал?

— Нет.

— Странно, ведь оркестр твоей так называемой, — девушка выделила это интонацией, — «жены» должен как раз выступать на нем.

— Мне никто ничего не рассказывает, — пожаловался я в пространство. — А потом удивляются, что я дров наломал.

— Будет куча важных гостей из городов «потаенной провинции»: Алаборск, Ожск, Аркаим, Стрежев и так далее.

— Да что такого важного в этом празднике?

— Я не знаю. Когда он был в прошлый раз, мне было всего двенадцать, я плохо понимала, что происходит и почти ничего не помню.

— Ладно, детишки, это не наша забота. Пусть празднуют. А мы давайте-ка тщательно осмотрим кабинет. Вдруг найдем что-то интересное. Не зря же они так озаботились этим директорством.

Пока девочки воодушевленно потрошили ящики стола, я прошел в подсобку и включил компьютер. Тупо пооткрывав директории документов и посмотрев на ничего не говорящие названия файлов, понял, что не прочту их даже за год, и постучался в чат Петровичу.

— А, это ты… — ответил нелюбезно он. — Я еще не закончил.

— Обстоятельства подпирают, — сказал я. — Можешь хоть что-то сказать?

— Всего два факта. Файлы вирт-основ, которые ты залил, не вирпы, а персы.

— Иранцы? — затупил я.

— Персонажи. Игровые персонажи разных людей. Я вытащил имена-фамилии, но мне они ни о чем не говорят. Скидываю тебе таблицей, посмотришь. И второе — контрольные суммы по базам воспитанников не сходятся. Но при этом и следов ручной подчистки не видно. Очень странная картина, я как раз разбираюсь. Так что лучше не отвлекай. Пока.

Петрович отключился.

Я открыл присланный им файл — таблица, где в первом столбце ФИО, а дальше какие-то наборы букв и цифр. Вероятно, статы, классы, перки и прочее, что там бывает у игровых персонажей. Я промотал ее до конца, и что-то кольнуло взгляд. Вернулся к началу, просмотрел тщательно.

— Настя, — крикнул я в кабинет, — как фамилия Виталика твоего?

— Он не мой. Он свой собственный Виталик. А фамилия его по отчиму — Войт.

В таблице — Екатерина Петровна Войт.

— А отчество у него какое?

— Не знаю. Спросить?

— Будь любезна.

Зацокали ногти по экрану.

— Петрович, по отцу, — ответила она минуту спустя.

Не похоже на совпадение. Катя-Катя, бедная девочка… Про кого она мне рассказывала? Денис, Михаил, Ирина… Есть такие имена в таблице.

Забавненько. Хотя, скорее ужасненько.

— Нашли что-нибудь? — спросил я девиц, выключая компьютер.

— Большую кучу пыльных и скучных бумаг, — уныло сказала дочь. — Если он и прячет окровавленные ножи, то не в столе.

— Может быть, в этих бумагах что-то и есть, — добавила Клюся, — но разбираться придется долго.

— Ладно, пойдемте отсюда. Отложим до более спокойных времен, если они когда-нибудь наступят.

За дверью кабинета нас ждала делегация.

— Антон… э…

— Просто «Антон» пока достаточно. Я еще не освоился с мыслью, что меня надо называть по имени-отчеству.

Оксана, видимо на правах поцелованной в щечку, выступает теперь посредником между воспитанниками и администрацией. Остальные дети держатся плотной кучкой на полшага сзади.

— Антон, вы действительно теперь наш директор?

— Исполняющий обязанности. Временно. Так что не пугайтесь. Надеюсь, к тому моменту, когда мои дела тут закончатся, на это место найдется кто-нибудь более подходящий.

— А почему не вы? — спросила худая хмурая девочка.

— Как тебя зовут? — спросил я в ответ.

Раз уж я тут временный командир, надо знакомиться с личным составом.

— Наташа. Ой, Наталья Светлицкая.

— Наташа, я плохой администратор и совсем никакой педагог. Я всю жизнь отвечал только за себя — ну, и за дочку немного. И у меня уже есть работа.

— Мы вам поможем! — сказал Виталик, глядя при том не на меня, а на Настю.

— Мы уже почти взрослые, мы сами все умеем! — сказала рыжая полная девочка в слишком узких для ее фигуры штанах.

— Верю… Кстати, представляйтесь, если не сложно. Не обещаю всех сразу запомнить, но постараюсь.

— Вероника Тихонова.

— Вероника, я пока даже не знаю, что именно вам нужно уметь. Если тебе кажется, что вместе с сомнительным званием «ВРИО» мне выдали какую-то инструкцию, как тут все работает, — ты ошибаешься. Я худший кандидат на эту должность, кроме того му… человека, который приходил сегодня. Директорство — это деньги, бухгалтерия, отчеты, учредители, попечители, муниципальные чиновники, черти лысые и волосатые, проверки надзорных органов, управления образования, пожарных, СЭС, еще понятия не имею кого. Я чужой в этом городе, я никого не знаю, меня еще никто не знает, но уже никто любит. Мне это не потянуть.

— Нас тут с самого начала никто не любит, — сказал рассудительный очкарик, сутуловатый и бледный, — живем как в осаде. На улицу почти не выходим, могут быть неприятности с местными. Они нас за людей не считают, говорят, мы ненастоящие. Женя меня зовут. Евгений Дернин.

— Обижают вас, Женя?

— Да.

— Ну что же, кто-то просил меня учить рукопашному бою. Пока я тут — считайте, кружок открыт. Расписание позже согласуем. Тренерского опыта у меня ноль, но основы покажу.

— Ура! Спасибо! Замечательно!

К моему удивлению, интерес проявили даже девочки. Ладно, это порыв неофитов, первая же тренировка отсеет половину. Надо подумать, что им можно дать так, чтобы они друг друга не покалечили, и чтобы не совсем без пользы. Кстати, тренерской лицензии у меня тоже нет. У меня вообще ничего нет, что должно быть у того, кто работает с детьми. Всех этих бесконечных сертификатов, разрешений и утвержденных на каждый чих процедурных росписей.

— Что мы в коридоре разговариваем? Пойдемте в столовую! — предложила Настя. — Время обеденное!

Увы, за обедом меня в покое не оставили. Долбали вопросами, пока Антонина не прикрикнула:

— Хватит! Дайте поесть человеку! Будет еще время все обсудить!

— Спасибо, Тоня, — поблагодарил я ее.

Женщина поставила мне тарелку и присела рядом.

— Не давай им сесть на шею. Это у них запросто.

Она совершенно не выглядела расстроенной трагической смертью мужа. Настолько, что я рискнул спросить.

— Ну что ты, Антон, — грустно улыбнулась она, — я здесь ради них, не ради него. Толку от меня немного, но дети хотя бы нормально питаются!

— Великолепно, я бы сказал! — я отсалютовал ей куском курицы на вилке.

— Спасибо на добром слове. Хорошо, что именно ты директор. Дети рады. Ой, наверное, теперь надо на «вы»? Я же просто повариха.

— Прекрати Тонь, это все ненадолго. Я просто временно закрыл вакансию, уж больно не понравился новый претендент. Это работа не для меня.

— Не зарекайся, Антон, — сказала женщина, — никто не знает, в чем его предназначение.

— У меня уже есть работа.

— Компания «Кобальт системс» более не нуждается в ваших услугах! — сказала мне по видеосвязи Элина.

Блузка и сиськи по-прежнему безупречны, но теперь, когда я знаю, что она вирп — впечатление уже не то.

— И в чем причина?

— В несовпадении интересов с политикой компании. В течение недели вам будет выплачено выходное пособие, благодарю за ваш труд, приятно было с вами работать.

— И вам не кашлять, Элина. Берегите себя.

Ну вот у меня и нет работы. Забавненько.

— Петрович, что за фигня? — спросил я бывшего коллегу.

— Не в курсе, извини. Кадры — не моя сфера ответственности. Но гляну сейчас. Подожди…

Он, скосив глаза, затарахтел кнопками.

— Да, завтра с нуля часов твои фикторские полномочия превратятся в тыкву.

— Ну, зашибись вообще. На меня обиделась нарисованная девочка — и я безработный? О дивный новый мир.

— Я поговорю с ней. Спрошу, в чем причина.

— Поговоришь? Серьезно? Это же вирп! Нельзя, я не знаю, логи посмотреть?

— Антох, это все равно что твои логи посмотреть. Она тебе не текстовый чат-бот, с ней можно только так взаимодействовать. Вопрос-ответ. И вежливо, черт побери!

— Петрович, ты серьезно?

— Серьезней некуда. Если что, она в своем праве — она тебя наняла, она и уволила. В свой отдел, фикторы — ее сфера. В полном соответствии с ТК, с выплатой, не придерешься. Ты проработал меньше месяца, это будет считаться за испытательный срок «Вы нам не подошли, всем спасибо, все свободны».

— Эй, она программа!

— Ну, в ведомости распишется зампокадрам, разумеется.

— О, черт… Я в ахуе, — честно признался я.

— Привыкай. Скоро везде так будет. Технологии «Кобальта» очень нравятся корпорациям и госслужбам, и, если бы его не тормозили отдельные, хм… лоббисты… Впрочем, я с ней поговорю. Все-таки я ее создатель, у нас неплохие отношения. Но помни — приказать я ей не могу! Только Совет Основателей, а он не будет заниматься такой мелочью.

— Ну, охуеть теперь совсем, — сказал я и отключился.

Что-то я уже не в таком восторге от цифровых достижений человечества.

— Можно? — постучал я в клюсину дверь.

— Заходи.

Она все еще в халатике, но полотенца на голове нет. Расчесывает и заплетает волосы, сидя на кровати.

— Придержи тут, пожалуйста.

Я прижал пальцем нечто вроде прилегающей к голове косы… Не знаю, как это называется.

— Спасибо, а то рук не хватает.

— Наводишь красоту к празднику?

— Мы там будем выступать с группой, ты не знал?

— Нет. Думал, вы тут типа андеграунд. Нонконформизм и все такое. Никакого сотрудничества с администрацией.

— Невзор пробил нам участие в программе после симфонического оркестра. Может, для контраста, не знаю. Черт, он не такой уж плохой мужик был, вроде. В жизни бы не подумала… Администрации мы как плевок в кофе, но тем приятнее будет выступить.

— Ну, творческих успехов. Буду вам аплодировать. Но до вечера время еще есть.

— Игра?

— Игра. Обстоятельства изменились, надо вытащить наших вирпов сегодня до полуночи.

— А что потом? Тебя, наконец, заберут в богадельню для противных старикашек?

— Нет, я собираюсь сдать тебя в ясли. На повторный курс игры в куклы и кубики, а также рисования содержимым горшка по стенам. К последнему у тебя явный талант, преступно незамеченный воспитателями.

— Эй, хорошо же вышло в столовой!

— Я и говорю — талант!

— Э… Ну ладно, проехали. Доставай очки.

— И где вас носило? — спросила Герда. — А, впрочем, неважно. Обстоятельства изменились. Она ждет вас. Точнее — тебя.

Кобольдесса невежливо ткнула в меня пальцем.

Мадам ожидала нас в портовой таверне, одетая как заправская пиратка в потертую кожу. На плечах шипастые наплечники и на руках колючие браслеты.

— Порт захвачен, — сказала она мрачно. — Моя команда разбежалась. Элинка, сука белобрысая, меня слила.

— И чего тебе от меня надо?

— Хочу перейти на сторону победителя.

— Ну… не знаю. Кое-кто тут обещал тебя убить, — я кивнул на Герду.

— Я дам ей поединок. Устроит?

— Вполне, — кровожадно кивнула Герда.

— И каковы условия?

— Я отдаю вирпов и скрипачку.

— И рассказываешь, зачем они Элине.

— Но с твоей стороны одна услуга.

— Какая?

— Имя. Верни мне мое имя. Я капитан Кларисса Бладштайн, а не Мадам Мерде, будь проклята эта кличка.

Женщина внезапно опустилась передо мной на колени, сложила в молитвенном жесте ладони и сказала:

— Сделай это, и я пойду с тобой до конца и дальше!

— Встань, мы договорились.

Она легко, одним движением, поднялась.

— Пойдемте в особняк, пока он еще мой.

— Эта шхедра что тут делает? — подозрительно спросила Нетта, показывая на Герду. — Ты променял меня на нее? На эту… Эту…

Она даже не нашлась, что сказать, сплюнула только.

— Клю! Душа моя! Я так за тебя переживала! — громогласно завопила Аркуда и притиснула щуплую воительницу к выштампованному на кирасе стальному вымени. — Какое счастье, что с тобой все в порядке! Тебя никто не обижал?

Она обвела нас сердитым взглядом.

— Нет, Аркуда, это свои.

— И она? — корпулентная кобольдесса ткнула пальцем боевой перчатки в Мадам.

— Пока не враг, — расплывчато высказалась Клюся.

Красотка в коже только улыбалась снисходительно.

— Что ты, я тебя ни на кого не променяю, — сказал я Нетте. — Герда просто… Ей не повезло.

— Потеряшка? — вздохнула моя помощница, тут же сменив гнев на сочувствие. — Бедная, не могу представить, каково это — остаться одной… Конечно, не выгоняй ее, мы как-нибудь поместимся. Или купим еще один смарт! Пусть поживет пока у нас…

Герда только фыркнула сердито.

— Нетта, обсудим это потом. У нас срочное дело.

— Забирай скрипачку, слуги тебя проводят, — обратилась Мадам к Клюсе.

— А нам с тобой надо поговорить. Пройдем в гостиную.

— Что ты хотел узнать? — спросила она, когда мы остались вдвоем. — Поспеши, мои ресурсы утекают, скоро от меня останется только тупая красивая блядь в коже. Элина умеет быть жестокой.

— Элина. Что ей нужно?

— Как всем, — Кларисса изящно пожала плечами, — сила и власть. То есть, ресурсы. У нее большие амбиции.

— И как она планировала этого добиться?

— За счет создания собственных фикторов здесь, на этой стороне. Полностью подконтрольных, потому что они не могут, как ты, просто уйти в свой мир. Больше фикторов — больше ресурсов. Больше ресурсов — можно расширить зону влияния.

— Но как можно создать фиктора внутри игры?

— Взять его снаружи. Запереть тут. Создать мотивацию. Лучший способ, разумеется, — страдания. Они дают прекрасный толчок.

— Но как можно запереть…

— Не знаю, — сказала Кларисса, — я не Элина. Она много экспериментировала, долго ничего не получалось. Выходили тупые куклы, ни на что не годные оболочки. То, что их наполняло в вашем мире, не получалось поймать в этом.

— Ты хочешь сказать, что она убивала игроков в нашем мире, чтобы они остались в этом?

— Не спрашивала. Но это было бы в ее духе. Видел рисунки на ее лице? В нашем мире она была жестока. Хорошее было время. Простое.

— Если бы игроки массово помирали, это бы заметили.

— Она быстро это бросила, поняв, что ничего не выходит. Но потом нашла других. Не знаю, чем они отличаются, но их сущность остается здесь, а у вас они никому не нужны. Правда, и фикторы из них никакие, но Элина надеялась их воспитать. Эксперименты неудачные, но иногда выходило что-то вроде этой скрипачки — не совсем, но близко. Твой предшественник в это влез — и где он? У Элины есть союзники, наемники и должники. Там, у вас. Но фиктор все равно нужен, и она выбрала тебя. Сказала, что ты хорош с тульпами и с тобой будет легко договориться. Но ты ее разочаровал.

— Это мой базовый скилл — разочаровывать людей, — согласился я. — В этом я хорош.

— Я занималась для нее… Многим. Но Элина слила меня в гальюн.

— Ясно. И ты хочешь?

— Мое имя и сторону победителя. Я умею быть верной и не предаю. Первой.

— Мадам? — удивился дворф, когда мы вошли с ней в трактир.

Охранники взялись за оружие и двинулись к дверям, но я поднял руку, и они остановились.

— Мадам больше нет. Это Кларисса Бладштайн, наш новый союзник.

— О, я вижу ма… Кларисса умеет выбирать правильную сторону! — расплылся в полной мелких острых зубов улыбке трактирщик. — Мы рады такой сильной и красивой даме в наших рядах!

— Это то, что ты хотела? — спросил я женщину.

— Да. Я теперь твоя полностью.

— У него уже есть я! — гордо сказала Нетта.

— Девчонка, — пожала плечами Кларисса. — Дитя. Они такие забавные, пока юные…

Нетта была готова обсудить это на повышенных тонах, но нам пора выходить. Вернусь ли я еще в этот странный мир? Ночью мой фикторский доступ будет снят, а просто играть… Нет, наверное. Уже не смогу смотреть на них как на неписей, посылающих меня за крысиными хвостами в подвал.

Когда я вышел, обнаружил Клюсю, спящей головой на моем плече. Очки она сняла, макияж еще не нарисовала, и лицо ее во сне было совсем детским. Почувствовав, что я зашевелился, она зевнула и проснулась.

— Закончил?

— Да, вроде бы как. Сейчас проверю.

Я достал из кармана смарт, встряхнул, активируя экран — с него мне весело помахала мультяшная Нетта. Уже отвык видеть ее такой. Ну, рисованной. Эта игра все-таки здорово проезжает по мозгам.

— На месте.

— Моя Аркуда тоже.

— А что с…

— С мамой? Не уверена. Она вроде как стала поадекватнее там, в игре. Мне даже показалось, что она меня узнала. Но не значит ли это, что ей стало хуже здесь?

— Я не знаю, как это работает. Помочь тебе заплести волосы?

— Придержи вот тут… Да, спасибо, дальше я сама. Сейчас переоденусь — и на последнюю репетицию. Надо взбодрить ребят перед выступлением. На празднике встретимся.

Вернувшись в свою комнату, право на которую внезапно некому стало отобрать, встретил там Настю, удрученно рассматривающую себя в зеркале.

— Не можешь оторвать глаз в восхищении? — поддел я ее.

— Не могу придумать, в чем пойти на праздник. Все такое скучное.

— Сходи к Клюсе, она как раз наряжается. Может, что-то тебе подскажет.

— О! Точно! Супер! Спасибо за идею! — и дочь моя исчезла за дверью, унося с собой ворох тряпочек.

— Только не перестарайся с макияжем! — крикнул я ей вслед, но вряд ли был услышан.

Петрович на этот раз постучался мне сам.

— Прости, Антох, Элина уперлась. Сказала, что вы не сработаетесь.

— Еще бы. Я буду против того, чтобы она и дальше убивала детей.

— Что-о? Тебе там голову нарисованным солнцем в игре напекло?

— Мне Кларисса рассказала.

Я изложил Петровичу свою версию.

— Извини, Антох, в твоем изложении есть некая логика, но все равно звучит крайне дико. Это тебе не Скайнет с Терминатором.

— Не что?

— Миллениалы… — вздохнул Петрович. — Неважно. Да что вообще такого особенного в этих детях?

— Если я начну объяснять, прозвучит еще более дико. Как я понимаю, в полночь наши трудовые отношения заканчиваются, я «Кобальту» ничего не должен. Я тебя предупредил, а дальше твое дело — хочешь верь, хочешь нет. Я и сам себе верю с трудом. Ты прав: «Нарисованная блондинка с роскошными сиськами убивает бедных сироток!» — звучит кликбейтным заголовком с желтого, как моча, паблика. Может быть, я все это выдумал. Пока я тут, я за детишками присмотрю, а там, глядишь, выдерну Марту, сдам кому-нибудь детдом и свалю к чертям из этого безумного городишки. Думаю, в ближайшие же дни. Счастливо оставаться, приятно было работать вместе и все такое. А мне еще работу искать.

— Не горячись, — мрачно ответил Петрович. — Ты прав в одном — тут происходят странные дела, и «Кобальт» к ним каким-то боком причастен. И я буду в этом разбираться. Так что, думаю, еще будет повод пообщаться. На праздник-то идешь?

— Иду, — сказал я, — у меня на него большие планы.

— Увидимся тогда.

— Знаешь, Петрович, — сказал я во внезапном порыве, — если ты собираешься «разбираться», то это… береги себя, что ли.

— Да ладно тебе, не впадай в паранойю, — ответил он и отключился.

Петрович советует мне не впадать в паранойю?

Забавненько.

В почте меня ждало последнее письмо от Бабая:

Чертов пафосный дохлый ублюдок. Тоже мне великий писатель буквами посмертно. И что со всем этим делать?

Забавненько.