Мечников. Том 7. Расцвет медицины

Глава 12

— День добрый, господа лекари, — я скрыл свою ярость под улыбкой и наигранной учтивостью. Так я ещё быстрее выведу их из равновесия. — С вами-то мы уже сегодня виделись, господин Мансуров. А вот вас, мой дорогой партнёр, — я перевёл взгляд на Щеблетова, — я особенно рад увидеть. Нам столько всего с вами предстоит обсудить.

Щеблетов суетливо отступил назад и чуть не рухнул через порог кабинета ректора. В итоге толкнул локтем Мансурова. Умудрился заехать Владимиру прямо по его длинному носу.

— Да что вы творите, уважаемый⁈ — рявкнул на Щеблетова Мансуров. — Дайте пройти! Вы мне мешаете!

— К-к-константин Фёдорович! — воскликнул Щеблетов и проскочил в кабинет ректора, снова задев Владимира Мансурова плечом. — Вон он! Он здесь! Фальшивка!

— Да как вы смеете⁈ — воскликнул Мансуров и рванул в кабинет вслед за Щеблетовым. — Что за нахальство? Вы знаете, кто я такой⁈

Так. Из этой сцены я уже смог извлечь кое-что полезное. Мансуров и Щеблетов не заодно. Похоже, они даже не знакомы. Это радует. Если бы Александра прикрывала именно семья Мансуровых, мне бы пришлось тяжко. У них очень много власти.

И всё же странно… Я был уверен, что именно они стоят за похищением прав на мои патенты. Им это было бы особенно выгодно. Возникает резонный вопрос, а кто же тогда помогает с этим делом Щеблетову?

Что ж, ладно, пока что я всё равно это разузнать не могу. Нужно поговорить с Александром тет-а-тет. Но перед этим зайду-ка я тоже в кабинет ректора. Уж больно забавная там ситуация развивается. Мансуров вот-вот вызовет Щеблетова на дуэль, пока тот кричит ректору, что я… фальшивка?

Интересно. Похоже, он перешёл к новой стадии своего плана.

Я прошёл в кабинет ректора и закрыл за собой дверь. Константин Фёдорович Ефремов в ярости стучал кулаком по столу, пытаясь утихомирить сцепившихся Мансурова и Щеблетова.

— Владимир Аркадьевич! Александр Анатольевич! Что вы здесь устроили⁈ Вы понимаете, где вы находитесь? — пытался перекричать их Ефремов. — Ага, господин Мечников, и вы здесь! Очень хорошо. Я так понимаю, весь этот шум из-за вас поднялся? Вы ещё и дня здесь не проработали, а вокруг вас уже столько проблем.

— Вокруг меня? — удивился я. — И в чём же, по-вашему, я уже успел провиниться?

— Во-первых, господин Мансуров утверждает, что вы агрессивно себя ведёте. Якобы вы напали на него в коридоре около служебной квартиры, — произнёс Ефремов.

— Да что вы? — вскинул брови я. — И вы поверили в эту наглую ложь? Что ж, я удивлён вашей доверчивости, Константин Фёдорович. Слушать в этом вопросе господина Мансурова — себя не уважать.

— Да как вы смеете, Мечников⁈ — возразил Владимир. — У меня есть неопровержимые доказательства! Синяк на правой руке и поцарапанный висок.

— И что же, я под ними свою подпись оставил, когда «избивал» вас? — поинтересовался я. — Владимир Аркадьевич, давайте обойдёмся без этой драмы. Мы оба знаем, что вы неправы. Тем более, у нас был свидетель. Светлана Георгиевна Бронникова. Она прекрасно видела, как вы попытались меня толкнуть, в итоге по собственной невнимательности вписались в стену.

— Так, всё, хватит! — воскликнул Ефремов. — У меня, кроме ваших склок, ещё проблем выше крыши. Я прекрасно знаю, что между вами были конфликты ещё в Хопёрске. Даю вам обоим последнее предупреждение. На территории госпиталя и университета — никаких стычек. За их пределами — пожалуйста. Делайте, что хотите. Хоть каждый день устраивайте дуэли.

— Как это… Вы что, не собираетесь его наказать⁈ — воскликнул Мансуров.

— Я всё сказал, Владимир Аркадьевич. Тема закрыта, — заключил ректор.

— Нет! — неожиданно ввязался в наш спор Александр Щеблетов. — Вы вообще не понимаете суть проблемы, Константин Фёдорович! Проблема не в том, что здесь творит Мечников. Проблема в том, что это — не настоящий Мечников!

Приехали… Один придумал, что я на него напал, а второй вообще сочинил какую-то небылицу. Ну это уже ни в какие ворота…

— В каком это смысле я — не настоящий, господин Щеблетов? — усмехнувшись, спросил я. — Кроме вас почему-то никто даже и думать о таком не пытался. А вы пришли и на полном серьёзе несёте такой бред при ректоре?

— Не разговаривай со мной, фальшивка! Ты — не мой старый друг! — воскликнул Щеблетов.

— Подождите, Алексей Александрович, я хочу выслушать аргументы господина Щеблетова. Пока что я не совсем понимаю, что он пытается до нас донести, — произнёс Ефремов.

Ну-ну. Мне тоже интересно послушать, какой бред он вывалит на нас. Пока что у меня даже нет идей, каким образом он может доказать, что я — фальшивка. И что он вообще подразумевает под фальшивкой? Думает, что я — клон? Или, может быть, какой-нибудь маг-хамелеон, который умеет менять внешность? Да я о таких даже не слышал.

Нет, один хамелеон у нас в кабинете есть, и это — ректор. Вот только он умеет преломлять свет и скрывать своё присутствие. А Щеблетов намекает на совершенно другой уровень владения магическими силами.

— Спасибо, что дали мне слово, господин Ефремов, — произнёс Щеблетов и даже отвесил поклон ректору. — Видите ли, в чём дело. Я полагаю, что этот Мечников — уже не тот, кем был ранее. Нельзя вернуться из другого мира прежним. Тем более — из Тёмного, о котором практически ничего не известно современным магам.

Скорее всего, что-то да известно. Просто информация об этом засекречена. Никогда не поверю, что избранники лекарских богов — единственные люди на планете, которые знают историю Асклепия и зарождения некротики.

— Вы хотите сказать, что Алексей Александрович заражён тёмной магией? — нахмурился Ефремов.

— Нет, необязательно. Хотя и это тоже нужно проверить, прежде чем подпускать его к студентам. Да и вообще — к любым людям, — заявил Щеблетов. — Возможно, некротики в нём и нет. Но тот мир точно оставил на нём свои отметки. Может оказаться, что сам он погиб там, а сюда пришла его тёмная копия, у которой свои планы на наш мир. Не стоит недооценивать могущество некромантии.

Я многое хотел высказать Щеблетову, но решил промолчать. В данной ситуации молчание будет красноречивее любых слов. Лучше посмотрю, как отреагирует на эту тираду Ефремов.

Владимир Мансуров тем временем озадаченно посмотрел сначала на меня, потом на Щеблетова, после чего заявил:

— На мой взгляд, они оба абсолютно неадекватны! С меня довольно. Если позволите, господин Ефремов, я откланяюсь.

Не знаю, зачем он это сказал, раз всё равно направился к выходу из кабинета, не дождавшись ответа ректора.

— И вам всего доброго, господин Мансуров, — съязвил я.

Дверь захлопнулась, ректор устало протёр свои косые глаза, после чего произнёс:

— Александр Анатольевич, ваши слова не подкреплены абсолютно никакими доказательствами. Однако частично я вас понять могу, — сказав это, он перевёл взгляд на меня. — Вас, господин Мечников, и вправду никто не проверял. Кораблёв не прислал нам никаких заключений. Ни осмотров лекарями, ни экспертиз — совсем ничего.

— Любопытно получается, — ответил я. — Пока человек, забравший себе мои патенты, не сообщал никому о своих опасениях, ни вы, ни орден лекарей даже не задумывались, что такое обследование имеет смысл провести.

— Эти патенты принадлежали другому человеку, — ответил Щеблетов. — Я ничего не крал. Юридически вы теперь совершенно другой человек. А осталось ли в вас что-то физически от Алексея Мечникова — это ещё нужно доказать!

Хитрый ход. Глупый, притянутый за уши, но хитрый.

— Однако я обещаю, что сразу же перепишу на вас все свои патенты, если вы пройдёте обследование и подтвердите, что являетесь настоящим Мечниковым. Другими словами, орден лекарей должен проверить, нет ли в вас некротики и иных зачатков Тёмного мира, — продолжил Щеблетов.

— Вот как? — пожал плечами я. — Ну, мне лично скрывать нечего. Константин Фёдорович, если вы поддерживаете решение Щеблетова, организуйте мне проверку в ордене. Пусть осмотрят меня. Заодно верну назад все свои утерянные права на изобретения.

Нужно поспешить. А тут сам Щеблетов подкинул мне хороший способ восстановить патенты. Его за язык никто не тянул.

Гигея говорила мне, что у нас всего пять дней, чтобы вернуть права. Иначе мы с ней очень сильно ослабеем. Этого допустить нельзя. Поэтому имеет смысл зацепиться за первую же возможность.

— Учтите, господа, — произнёс ректор, а затем достал из-под стола большой вибрирующий кристалл. — Я всё это зафиксировал.

Щеблетов побледнел.

Я же с ходу даже понять не смог, что нам показывает Ефремов. Однако ректор ударил по бледно-серому кристаллу указательным пальцем, и в образовавшемся звоне я услышал свой голос. А затем голос Щеблетова.

Весь наш разговор был записан на этот кристалл. Ничего себе! Оказывается, у некоторых дворян даже есть доступ к звуковым кристаллам, которые по сути своей работают, как диктофон.

— Давайте подытожим, — сказал Ефремов. — Значит, господин Мечников желает пройти обследование в ордене. И в случае положительных результатов вы, господин Щеблетов, вернёте ему права на все патенты.

— Д-да, именно так я и поступлю, — согласился Александр.

— Добро, — кивнул я. — Меня всё устраивает.

А самое забавное в этой ситуации то, что никто даже не вспомнил про Илью Синицына. Он ведь тоже был со мной в Тёмном мире. Но нет же, его личность мало кого интересует, потому что на ней не завязан ни один патент, ни один препарат и ни одна научная статья. Он просто мой помощник.

Но напоминать о нём я не буду. Незачем подставлять Илью. Тем более я ещё пока что не знаю, как будет проходить проверка. Если всё пройдёт гладко, порекомендую Синицыну сделать то же самое, чтобы в дальнейшем до него никто не докапывался с подобными же обвинениями.

— Хорошо. В таком случае, как только я договорюсь с орденом о проверке, я отправлю каждому из вас письмо с приглашением, — заключил ректор.

— Крайне желательно, чтобы мы разобрались с этим в ближайшие три дня, — сказал я. — Сами понимаете, мне не хочется отвлекаться от работы. И, с другой стороны, нельзя, чтобы я находился рядом со студентами, если действительно каким-то образом могу представлять для них опасность.

Отличная аргументация, теперь Ефремов точно поспешит с решением. А мне это и нужно. Если за пять дней этот придурок-криомант не вернёт мои патенты, мне снова придётся подниматься с нуля. А в условиях конкуренции с Павловым и даже тем же Сеченовым это уже будет абсолютно невозможно.

Они задавят меня, пользуясь моими же разработками и идеями. Я фактически сам себя уничтожу чужими руками. И тогда мы с Гигеей забудем о своих мечтах.

— Александр Анатольевич, вас прошу удалиться, если вопросов больше нет, — сказал ректор. — А вы, Алексей Александрович, задержитесь на пару минут. Мне нужно обсудить с вами ещё одну ситуацию.

Вот ведь зараза! Думаю, он специально решил разделить нас, чтобы мы с Щеблетовым не затеяли перепалку сразу же за дверью его кабинета. Впрочем, это не важно. Если надо будет — я сам найду Александра. И допрошу. В стенах академии решать наши проблемы явно не стоит.

Щеблетов покинул кабинет ректора, после чего Ефремов сразу же произнёс:

— М-да, господин Мечников. По прошествии одного дня я уже начинаю немного жалеть, что пригласил вас сюда. Слишком уж много от вас проблем.

— Ещё ни один человек не предоставил вам доказательств о том, что именно я являюсь их источником, — парировал я.

— Да дело не в этом! — отмахнулся он. — Не стоит считать меня идиотом, Алексей Александрович. Я хорошо читаю людей. Знаю, что Мансуров и Щеблетов скрывают очень многое. Возможно, в их словах и есть доля правды, но мотивы их очень сложны. Проблема в том, что вы в первый же день примагнитили сразу трёх человек, которые жаждут на вас пожаловаться.

— Трёх? — удивился я. — А третий кто?

— Его имя я не назову, — покачал головой Ефремов. — Это один из студентов вашей группы. Он пожаловался мне, что у вас на вводном уроке чуть не погиб один из студентов.

Вот ведь засранцы! Сами же чуть не угробили Успенского ещё до моего прихода, а на меня решили всё свалить.

— Не подумайте, я не верю ни единому слову учащихся в группе «3В», — сказал Ефремов. — Они вас будут испытывать. Много-много раз. Я вас задержал, чтобы уточнить, со студентом всё в порядке?

— Да, разумеется. Я оказал ему помощь сразу же как вошёл в комнату, — отчасти солгал я.

Незачем ему знать, что в группе есть студенты, которые балуются запрещённой алхимией. Если я настучу на них в ответ, доверие между нами точно исчезнет.

Хотя… Соблазн велик. Особенно если учесть, что зелье остановки времени в организме создал младший брат Владимира Мансурова. Артур.

Можно было бы свалить всё на него и тем самым отомстить их семейству, но… Нет. Не стоит судить человека по его родственникам. Лучше понаблюдать за Артуром ещё какое-то время. Быть может, у него потенциал лучше, чем у его бестолкового старшего брата.

Отчитавшись перед ректором, я, наконец, направился к мастерской Бронниковой. Уже на подходе к зданию я услышал громкие возгласы и множество механических лязгов разной тональности.

Да там, по ощущениям, работа кипит даже сильнее, чем на моём заводе!

Я прошёл внутрь, но не стал спешить показывать себя. Мне хотелось понаблюдать за работой начинающих лекарей-инженеров со стороны.

Ох, и до чего же приятная картина! В просторном зале располагалось двадцать верстаков. Почти все они были заняты. Причём работали за ними не только юноши, но и девушки. Я с первого взгляда понял, чем они заняты прямо сейчас. Каждый из них собирает свой фонендоскоп! Всё строго по моим разработкам.

— О-о! — заметив меня, воскликнула Светлана. — Алексей Александрович, а что же вы стоите в сторонке? Проходите скорее!

Студенты замерли, услышав моё имя и отчество. Думаю, они уже догадались, кто я такой. Слухи распространяются очень быстро.

— Мне хотелось какое-то время не вмешиваться, — войдя в зал, произнёс я. — Очень приятно наблюдать, как лекари увлечены работой. Я даже начал скучать по своей мастерской.

— В чём проблема? — пожала плечами Светлана. — Можете приходить сюда. Работайте здесь, вас никто не потревожит. Ах да, я не представила вас студентам…

Но ей даже не дали возможности произнести моё имя. Все студенты будто слетели с катушек. Большая их часть подорвалась с мест и рванула ко мне. Уже через пару секунд меня засыпали таким количеством вопросов, что я даже потерял способность анализировать всё ими сказанное.

— Ну… Ладно, — рассмеялась Светлана. — Вижу, вы в представлении не нуждаетесь. Так, будущие лекари-инженеры! Сейчас же займите свои места. Не докучайте Алексею Александровичу со своими вопросами. Если он захочет, он сам найдёт время ответить на них.

— Не беспокойтесь, Светлана Георгиевна. Я поговорю с каждым по очереди, — сказал я.

В итоге я завис в мастерской часа на три. Судя по всему, студенты должны были закончить своё факультативное занятие гораздо раньше, но никто не спешил уходить. Да и Бронникова была не против задержаться.

Я прошёлся вдоль рядов и помог каждому советом. У кого-то плохо держалась мембрана, у некоторых была проблема с герметичностью резиновых трубок.

А кто-то… А кто-то — Широков. Новый староста группы «3В». И результаты сборки фонендоскопа у него в сто раз хуже, чем у всех остальных.

— О, так вы и здесь занимаетесь? — удивился я. — Не думал, что студенты отстающей группы ходят на факультативы, Широков. Кстати, напомните ваше имя?

— Николай, — ответил Широков. — Господин Мечников, я изучал все ваши статьи, патенты и сразу же записался на факультатив, как только Светлана Георгиевна открыла занятия для студентов всех курсов. Вот только… Получается у меня пока что так себе.

Так себе — это мягко сказано. Похоже, у Широкова проблемы не только с теорией, но и с практикой. От фонендоскопа ничего, кроме трубок, пока что не видно.

Однако я отметил для себя рвение Николая ещё ночью — в госпитале. Раз хочет учиться — буду ему помогать. И неважно, насколько тяжело ему всё это даётся.

— Ладно, Николай, давайте по порядку… — начал объяснять я.

В итоге с ним-то я и проторчал большую часть времени. Пришлось расшифровать парню суть всех своих схем. К концу занятия у него вышло что-то хотя бы отдалённо напоминающее фонендоскоп. Послушать им человека будет трудно, но это лучше, чем ничего.

Ближе к шести вечера студенты всё-таки начали покидать мастерскую. В конечном итоге мы с Бронниковой остались одни.

— Вижу, вам нравится преподавать, — подметила она. — Я сама совсем недавно осознала, что хочу передавать свой опыт другим лекарям. Но не думала, что вы горите таким же желанием. Всё же, как мне показалось, вы больше человек науки, который рвётся к достижениям. Обычно такие как вы начинают преподавать лет через тридцать-сорок, когда сил на новые открытия уже не остаётся.

— Не вижу проблем совмещать всё сразу, — пожал плечами я. — Кстати, вы собрали очень хорошую группу. Как мне показалось, все они горят делом.

Светлана лишь улыбнулась и покраснела, не смогла придумать, что ответить на мой комплимент. Потому я сразу же задал другой вопрос, который интересовал меня уже очень давно:

— Как я понял, вы занимаетесь производством моих аппаратов по договору с орденом лекарей?

— Да, так и есть, — кивнула она.

— А кто занимается этим кроме вас? Сколько вообще в Саратове лекарей-инженеров?

— Так… Только я, — пожала плечами Светлана. — Изначально я специализировалась на создании специальных кушеток, уток, горшков для пациентов. И только потом начала производить настоящие аппараты. Когда появились ваши патенты.

— Стойте… — перебил её я. — То есть, кроме вас и группы студентов, в Саратове больше никто эти аппараты не производит?

— Нет. А в остальных городах, как я поняла, пока что вообще нет такой профессии, как лекарь-инженер, — заявила Светлана. — Орден лекарей не спешит спонсировать это направление.

Чёрт меня раздери… Значит, я столько трудился, чтобы распространить свои аппараты по всей Российской Империи, а на деле их созданием занимается всего одна молодая девушка⁈

М-да, в этом виноваты сразу несколько человек. Вся наша группа. Синицын, находясь на пике своей зависимости, не обратил внимание, что среди наших доходов большая часть денег приходит от препаратов, а не от инструментария. Я же доверился ему и не проверил всё это самостоятельно, поскольку с головой погрузился в войну с некромантом.

А Щеблетов… А Щеблетову плевать! Он только препаратами занимается. Их производство налажено в Хопёрске. Кроме прибыли его больше ничего не интересует.

— Я не знал, что производство прервалось сразу же на уровне ордена, — сказал Светлане я. — Но скоро у меня будет встреча с ними. Я обсужу этот вопрос. Это же глупость какая-то. Получается, что всё это время вы в одиночку создавали мои аппараты. И я прекрасно понимаю, что много за эти несколько месяцев вы сделать не могли.

— Пятьдесят фонендоскопов, тридцать пять тонометров, один эндоскоп с горем пополам получился. А электрокардиограф пока что вообще не получилось сделать. Без знания электрических кристаллов дело дальше не пойдёт. Но я уже начала изучать теорию! — улыбнувшись, воскликнула она.

Как же всё-таки хорошо, что я в итоге оказался в Саратове. В Хопёрске я бы снова потонул в работе, доверился своим партнёрам, один из которых оказался предателем, и всё равно ничто из моих трудов за пределы Саратовской губернии не выбралось бы.

Решено. Нужно организовывать здесь ещё один завод. Но на этот раз там будут создаваться не препараты, а все мои изобретения — старые и новые. И пусть орден финансирует! С какой стати они просиживают задницы? Даже не попытались продвинуть мой инструментарий.

Получается, что только шприцы Павлова разошлись по всей Империи. И то потому, что они крайне просты в производстве, и у него есть связи в Санкт-Петербурге.

Мы с Бронниковой ещё полчаса обсуждали по пути домой наши дальнейшие планы касаемо факультатива. Я поставил цель взрастить новое поколение инженеров-лекарей вместе с ней. Уж они мне в будущем точно пригодятся!

Я проводил Светлану до квартиры, затем вернулся на улицу и прикупил Токсу с Доброхотом провизию на неделю вперёд. Мы с моими маленькими соседями по новому жилищу отужинали вместе. Я решил заварить себе чай, однако завершить трапезу мне так и не дали.

В мою дверь кто-то постучался.

— Алексей Александрович, это я! — послышался знакомый голос. — Разумовский!

Главный лекарь госпиталя? У моей квартиры?

— Прячьтесь! Живо! — шикнул я на Доброхота и Токса. Затем мигом открыл дверь своему коллеге.

Он выглядел ошарашенным.

— Что-то стряслось? — спросил я.

— Кастрицын пришёл в себя, — прошептал Разумовский. — Помните, вы ведь сказали мне, что холеру вызывает бактериальная инфекция, верно?

— Да, так и есть, — кивнул я.

— Я расспросил его. Судя по всему, он заразился не на юге империи. Это случилось здесь — в городе.

А вот это уже не просто проблема. Это настоящая эпидемиологическая катастрофа. Очаг холеры в Саратове… Это может унести сотни, если не тысячи жизней!