Мама для подкидышей, или Ненужная истинная дракона

Глава 39

— Завтра наша свадьба. Надеюсь, ты рада, добилась своего.

От холодного голоса по спине пробежали мурашки, но я продолжила подписывать приглашение — одно из тех, текст в которых должен быть особенным, его нельзя было доверить типографии.

Потому что обычное, типографское, обе важные для меня гостьи с присущим им изяществом проигнорировали.

— Все будет по твоим правилам, — добавил Седрик, не дождавшись ответа. — Довольна?

— Э… Ну да?

Я подняла взгляд, прищурилась от бьющего в глаза солнца и огляделась. В гостиной особняка Мэлори было непривычно пусто. Голые стены с темно-зелеными обоями вверху и деревянными панелями снизу, каминная полка, где теперь не было ни кольца, ни золотой фигурки богини, ни часов.

Солнечный свет, разлитый в комнате, был ярким, желтым, резким, потому что легкие полупрозрачные шторы и тяжелые портьеры уже сняли.

Из мебели остались только диван и столик. И то я с трудом уговорила грузчиков дать мне пару часов, прежде чем их выносить.

Нужно же как-то… попрощаться с домом! Седрик такой сентиментальностью по понятным причинам не страдал, а мне хотелось побыть здесь напоследок.

Когда-то именно в этой гостиной я впервые открыла глаза в новом мире. Впервые увидела Седрика и получила на запястье метку, которая, как взмах крыльев бабочки, повлияла не только на мою жизнь, но и на жизни множества людей. С тех пор прошло почти два года.

Изменилось все, хотя тяжелый взгляд Седрика и его ледяной тон вызывали сейчас острое чувство дежа вю и мурашки по коже.

Наверху раздался грохот, крики, и я нахмурилась. Нужно…

— Нет, ты вообще понимаешь, что ты наделала? — рявкнул Седрик, подходя ближе.

Метка на моем запястье, которую я больше не прятала, потеплела, магия Мэлори внутри встала на дыбы, и я привычно уже ее усмирила — буквально представила, что набрасываю на непослушную лошадь (Заразу, например, которая теперь портила нервы королевским конюхам и ела исключительно отборный овес) уздечку.

За прошедшее время я научилась не только разбираться в правилах местного этикета, перечислять имена всех монархов до двадцатого колена и поддерживать светскую беседу, но и обращаться с непослушной силой. Хотя кое-что по-прежнему оставалось неизменным. Например, то у меня сердце билось чаще, когда Седрик оказывался близко.

— Ничего не хочешь объяснить, дорогая невеста?

Я невозмутимо поставила точку в предложении «Искренне ждем тебя на нашей свадьбе, от себя лично я обещаю познакомить тебя кое с кем интересным» и подняла взгляд.

— Дорогой Седрик, почему ты кричишь на меня в такой важный день? — непонимающе моргнула я.

Ну… да, этому я тоже научилось.

Сложно не научиться хлопать глазками, когда я абсолютно ясно видела: взгляд Седрика, когда он смотрит на меня, любую, даже сонную, усталую или растрепанную, становится нежным, завороженным. Как сейчас.

Впервые я заметила это, когда мы начали — просто пришлось, — посещать балы и приемы. Красавиц там была уйма — еще бы, это все-таки дворец, а не Верхние Петушки. Сливки сливок, и никак иначе.

Я чувствовала себя там не в своей тарелке. Во-первых, тогда этикет и бальные танцы все еще оставались для меня недоступным искусством, во-вторых, у Элис бэкграунд был, мягко говоря, далеко не лучший.

Но все это отошло на второй план, когда я заметила, что Седрик в самом деле смотрит только на меня, хотя вокруг было полно девушек покрасивее, да и характер у половины из них явно посговорчивее моего.

Может, благодаря этому я наконец научилась флиртовать и перестала спотыкаться во время этих дурацких придворных танцев, где нужно было двигаться «женственно»?

Вот и сейчас, хоть Седрик и злился, его глаза мягко заблестели жидким драконьим золотом. Я улыбнулась и подумала, перестану ли я когда-нибудь трястись в его присутствии, как школьница?..

— Я… — начал Седрик, улыбнулся, а потом вспомнил, что на меня злится, и рявкнул: — Не пудри мне мозги! Элис! Ты серьезно, брачный договор?

— А что такого?

Я два раза выходила замуж без брачного договора! Оба раза были провальными.

Плохая примета, это точно! В третий раз я на эти грабли не наступлю.

Седрик наклонил голову — и вот теперь он точно в ярости. Хорошо, что я уже знаю: его дракон мне не навредит. Привыкнуть к огромному зверю размером с боинг, в которого время от времени оборачивался мой любимый, было сложно.

Но даже это меркло перед…

— Что такого? — поднял брови Седрик. — Ты спрашиваешь — что такого. То есть, ты нашла королевского нотариуса, заставила его составлять брачный договор за день до нашей свадьбы и напугала до истерики.

— Какие мы нежные… — пробормотала я.

Что? Я старалась быть вежливой. А что про брачный договор вспомнила в последний момент… так я вообще-то извинилась. И конфеты принесла.

— Ладно, — дернул уголком губ Седрик. — Возможно, здесь я виноват — слегка перестарался, донося до всех придворных мысль, что тебя нельзя обижать.

Слегка? Ни одна из красавиц-аристократок до сих пор даже не попыталась подсыпать мне слабительное в вино. Это не «слегка», это сильно перестарался.

Я даже и предположить не могла, насколько Седрика все боятся, пока не получила возможность наблюдать за этим вживую. Забавно, что у большинства драконов, да и людей тоже даже голос становился тише, если рядом оказывался Седрик. До сих пор я как-то не этого замечала, списывала все на его титул и деньги, но потом сообразила, что дело в чем-то другом.

«Это что-то вроде инстинкта, я не ел их детей на завтрак и не разрушал их дома, если ты об этом, — скучающим тоном пояснил Седрик и притянул меня к себе. — Может, займемся чем-нибудь поинтереснее обсуждения придворных, м?»

— Чего ты опасаешься? — тем временем спросил он. — Что я отсужу у тебя твой магазин? Может, это мне стоит бояться? При плохом раскладе ты сможешь отсудить у меня полкоролевства!

…Перед этим.

То, что Седрик превращался в огромного дракона и пугал на инстинктивном уровне каждого, кто оказывался рядом, меркло перед тем, что теперь он… принял то, что ему полагалось по праву рождения и наконец вступил в права престолонаследника.

Глупо даже упоминать, какой произвело фурор то, что «лорд Бастард» внезапно стал кронпринцем. А я наконец узнала историю таинственного лорда Мэлори целиком.

Должна признать, у него были причины предвзято относится к идее истинности.

Родители Седрика поженились не то чтобы по любви, но по хорошему расчету и взаимной симпатии. «Не самый плохой вариант», — ухмыльнулся Седрик, и я кивнула. Мудрый расчёт еще ни одному браку не вредил.

Жили супруги спокойно, а старый лорд Мэлори, жестокий и нелюдимый, в самом деле любил свою юную и кроткую жену со сладким цветочным именем Лилианна: в подвале дома мы нашли больше десятка ее портретов, в том числе маленьких, карманных, а еще множество тщательно упакованных платьев, драгоценностей, даже музыкальные шкатулки, целую коллекцию. То, что старый лорд после случившегося не уничтожил их, а только убрал с глаз долой, о многом говорило. Как и то, что он, практичный скупердяй, покупал все эти вещи для жены.

И все бы ничего, но мама Седрика закрутила роман с королем.

«Они были истинными, — сказал Седрик, глядя на ее портрет: красивая светлоглазая блондинка с треугольным лицом. — Король и моя мать. Я узнал об этом уже позже, от его… от его величества. Больше никто не в курсе. Они никому об этому не говорили».

Я нахмурилась. То, что дракон узнает истинную только в момент соприкосновения кожа к коже, до сих пор казалось мне странной недоработкой местной эволюции.

«Почему они молчали?»

Седрик обернулся ко мне и пожал плечами, а затем сцепил руки за спиной и безразлично ответил:

«Потому что Лилианна любила мужа и хотела быть ему женой. Ее тянуло к истинному, но она не захотела подчиниться зову. Лилианна уговорила короля молчать после того, как их… обуяла страсть. Это не мои слова, если что».

Ну еще бы.

Лилианна уговорила короля никому не говорить об их связи, тот согласился, готовый на все, лишь бы его драгоценная истинная была счастлива.

А потом выяснилось то, что было абсолютно логично, но что никто никак не мог предсказать: Лилианна узнала, что беременна. Старый лорд Мэлори готов был носить ее на руках и ждал наследника.

Во время родов она умерла от потери крови.

Так иногда случается.

«Магия истинной связи, — медленно произнес Седрик, — могла бы ее поддержать, но мама отказалась от нее. Ей не хватило сил, магия Мэлори, которой она стала чужой, тоже не смогла ее подпитать. И она погибла».

Старый лорд Мэлори остался один с сыном, из которого собирался растить наследника рода. И все было хорошо, пока…

Пока глаза и волосы мальчика не начали темнеть.

Пока магия рода не принялась его отторгать.

Пока не стало очевидно, что лицо ребенка совершенно не похоже на отцовское.

«Когда он понял?» — спросила я.

«Думаю, довольно рано. Я не помню, чтобы было… по-другому».

Я сжала зубы.

Старый лорд Мэлори решил никому ничего не говорить — но слухи все равно поползли. А как иначе, когда лицом ребенок «и ни в мать, и ни в отца, а в проезжего молодца»? Забавно, что на его величество короля Седрик тоже не был похож. А вот на предыдущего короля, портрет которого я видела в галерее, — очень даже.

Но, кажется, никому и в голову не пришло их сравнивать.

В спину старому лорду Мэлори летели насмешки, а тот срывался на сыне. Может, какой-то частью своей души он в самом деле пытался принять мальчика, но злость и обида на жену были сильнее.

«Ты его убил?» — спросила я напрямую.

И я не собиралась его осуждать. На кону стоял выбор: или жизнь старого лорда Мэлори, который к тому моменту окончательно превратился в чудовище, или жизни детей, которых Седрик успел взять под крыло.

«Это вышло случайно, — нахмурился Седрик. — Тогда я еще не умел до конца контролировать свою силу».

На его лице появилась горечь, а я подумала, что ни капельки не сочувствую этой утрате.

В тот момент, когда магия Седрика впервые вышла из-под контроля и убила старого лорда Мэлори, все и всплыло наружу. Потому что ни один кровный наследник рода не может убить главу рода — магия просто не позволит.

Точно так же как у кого попало не хватит сил, чтобы убить одного из самых могущественных драконов королевства.

Его величество сложил два и два — и пригласил Седрика на личную аудиенцию. Тогда-то они и встретились впервые: старый лорд Мэлори держал сына подальше от двора и от развлечений, в основном заставляя следить за порядком в провинциях, тренироваться, заниматься документами и простой черной работой, которая должна была «привить смирение».

«О чем вы говорили?»

«Ни о чем. Его величество… извинялся. Хотел познакомиться поближе».

За Седриком после смерти старого лорда Мэлори прочно закрепилось прозвище «лорд Бастард», слухов стало еще больше, а магия Седрика, магия не связанного родовыми обязательствами потомка двух сильнейших семейств королевства, тем временем росла — и становилась все большей и большей проблемой.

«Неужели ничего нельзя было сделать? — спросила я, с трудом отрывая взгляд от портрета матери Седрика. Заварила она, конечно, кашу! — Допустим, старый лорд Мэлори запечатал от тебя магию рода, но — ведь был и другой род, королевский! Неужели нельзя было…»

«Льзя, — ядовито усмехнулся Седрик. — Но только в комплекте со всем остальным: принятием фамилии и статуса кронпринца».

Ах, вот оно что. Но…

«Почему нет? Это лучше, чем загибаться от боли, которая…»

«Ты говоришь, как Гидеон, тот тоже вечно как наседка. Не сахарный, не рассыпался бы».

«Ты бы умер», — возразила я, вздрогнув от того, как близко он к этому был.

Захотелось прижаться к Седрику и почувствовать его всем телом. Как будто услышав мои мысли, он притянул меня к себе и поцеловал в макушку.

«Все рано или поздно умирают, в этом нет ничего страшного».

Идиот.

«По правде говоря, — медленно произнес он, — меня мало это волновало. Пока не появилась… ты».

Сердце рухнуло в пятки, и я, уткнувшись носом в грудь Седрика, отругала себя за навернувшиеся на глаза слезы. Приходилось привыкать, что рядом с Седриком я становилась той еще плаксой и вообще слишком… слишком женщиной. До сих пор я считала, что ничего женственного во мне нет, а в тот момент подумала, что — может, это потому, что рядом никогда не было мужчины, рядом с которой я могла бы расслабиться и отпустить контроль?

Например, такого, который предложит руку, сердце и прочие части тела, наплевав на сплетни и пересуды, и согласится ждать, сколько потребуется, потому что — по правде говоря, я не горела желанием выходить замуж. Каждый раз, когда я это делала в прошлой жизни, все плохо заканчивалось, так что сейчас я суеверно боялась того же самого.

«А про школу свою ты подумал?» — проворчала я, чтобы как-то перевести тему и перестать думать о том, что, если бы мы тогда хоть немного опоздали, Седрик бы здесь и сейчас не стоял.

«Гидеон бы все подхватил», — легкомысленно отмахнулся он и погладил меня по спине длинным и нежным движением.

Меня до сих пор удивляло, как ласково может касаться тот, для кого свернуть кому-то шею — не фокус.

«А если бы нет?»

«Как — нет? А какие еще варианты? Гидеон лучше всех понимает, что этим детям нужно».

Стоп. Я отстранилась и посмотрела в глаза Седрика.

«Он…»

«Был одним из тех, кого я когда-то, еще при жизни моего отца, притащил в старый дом Мэлори. Тогда я не знал, что из этого выйдет, но Гидеон все равно вцепился в меня, как клещ, так что бросить я никого из них не мог».

«Я думала, он сын барона».

«Обанкротившегося. К тому же — младший. Мы познакомились, когда он попытался стащить у меня из кармана мелочь».

Что ж, это многое объясняло, в том числе то, насколько легко Гидеон нашел общий язык с Рольфом.

Интересно, с кем Гидеон придет на нашу свадьбу завтра? В их отношениях с Адель я окончательно запуталась, к тому же, там, кажется, появилась какая-то Моника… и Роза… и Вивьен.

Это только из серьезных привязанностей, а уж перечисляя его интрижки, можно вовсе сбиться со счета.

Гидеон был главным покупателем зеркал-артефактов в моем магазине «Магия на каждый день» и главным спонсором того, чтобы мы с Мирой усовершенствовали разработку так, чтобы зеркало не начинало орать прямо в кармане, а смиренно ждало ответа.

Мы, поломавшись для приличия и взяв за это большую сумму денег, согласились.

Собственно, именно зеркала-артефакты стали причиной того, что мы с Мирой стали состоятельным женщинами.

Все-таки навык не пропьешь, бизнес я делать умела, а Мира была на редкость талантливой магичкой.

Кто бы знал, как сложно было уговорить ее переехать из Верхних Петушков в столицу…

— Ну? — вырвал меня Седрик из размышлений. — Что ты молчишь? Завтра состоится свадьба кронпринца и главным событием станет — что? Подписание брачного договора, по которому я ни при каком раскладе не могу претендовать на твои магазины с артефактами и патенты? За кого ты меня принимаешь?

— За любимого мужчину? — замела хвостом я и приблизилась, чтобы его поцеловать.

Я не знала, что в итоге стало причиной того, что Седрик уступил уговорам его величества и все-таки принял титул королевского наследника.

Но факт оставался фактом.

И все бы ничего, но мне придется мириться с титулом принцессы. Именно из-за этого в последние два года я изучала этикет, танцы, особенности дипломатических отношений и неписаных правил двора… Я соврала бы, если бы сказала, что мне это неинтересно, и все-таки…

И все-таки я до сих пор не чувствовала себя готовой.

Седрик, когда я коснулась его губ, возмущенно поднял брови, но на поцелуй все-таки ответил — и спустя некоторое время я совсем в нем потерялась. Запах костра и пепла, твердые руки в волосах, мягкая обивка дивана под спиной…

Так, стоп!

— Стоп! Стоп-стоп, мы так не договаривались! — возмутилась я, упираясь руками в его грудь.

— М? — поднял брови Седрик и поцеловал меня за ухом. Когда я успела запрокинуть голову⁈ — Передумала по поводу своих открытых взглядов и предлагаешь мне все-таки дождаться свадьбы?

Вот подлец.

— Здесь же дети!

— Дети на втором этаже, ищут Ушастика, это надолго.

— Почему? — задохнулась я, чувствуя его руку на животе.

— Потому что этот дурацкий кот на чердаке. И вообще, я сейчас закрою дверь.

Он махнул рукой, и я услышала грохот, с которым захлопнулась дверь в гостиную. Собиралась начать спорить, но губы Седрика накрыли мой рот, и стало не до разговоров.

На втором этаже снова что-то загремело, раздался возмущенный голос Рольфа:

— Ты это специально сделала! Эми! Я же просил — не заглядывать в мое будущее! Откуда ты узнала, что мне понадобится пластырь⁈

— А вот и нет! Никуда я не заглядывала! Ты всегда обо все ударяешься, вот и все! А лечить себя не умеешь до сих пор!

— А вот и заглянула!

— А вот и не заглядывала!

— Вы вообще собираетесь искать Ушастика? — вклинился Хью, и дети снова чем-то загремели.

Ну, хоть что-то не меняется. Эти трое — ищут Ушастика. Хорошо хоть дома на этот раз! Я и не думала, что сборы перед переездом будут легкими, но чтобы настолько…

Дело в том, что Седрику после принятия титула полагалось жить в официальной резиденции наследника престола: огромном, как из сказок или передач про британскую монархию, дворце.

Так что из особняка Мэлори, где мы все жили последние два года, придется переехать. Его Седрик собирался оборудовать под второй филиал своей школы.

Я только недавно поняла, почему она была названа в честь его величества короля: именно он когда-то, впервые встретившись с сыном, выдал ему разрешение на создание школы и дал зеленый свет вообще на любые начинания.

Тогда-то «лорда Бастарда» и стали ненавидеть все придворные. Ненавидеть — и заискивать перед ним.

За прошедшие два года в школе многое изменилось. В первую очередь то исчезло то, что беспокоило меня больше всего: телесные наказания.

«Это обычный способ воспитания, — возразил Седрик, когда я все-таки об этом заговорила. — Им никто не причиняет серьезных увечий, в чем проблема?»

Ну да. Если у тебя с детства от отцовского воспитания все тело в шрамах — то телесные наказания «без серьезных увечий» не кажутся чем-то страшным.

Мне пришлось подключить весь свой арсенал убеждений, чтобы уговорить его что-то изменить.

К моему удивлению, на помощь мне пришла Мира. После того, как арестовали Черного, она как будто сломалась. Я думала, она будет рада, что того, кто стоит за гибелью ее родителей, мужа и… и двух маленьких детей, наконец накажут, но Мира выглядела так, как будто до сих пор ее на этом свете держала одна только жажда мести, а сейчас не осталось и этого.

Черный ведь умер спустя пару дней после того, как его бросили в тюрьму. Возможно, в этом как-то замешаны способы ведения допроса, которые использовали люди лорда Ривинга.

Как бы то ни было, Мира постепенно угасала, не желая не только брать на себя обязанности старосты, но и просто выходить из дома.

И тогда я пошла на хитрость. Приехав к ней однажды, я завела разговор о школе лорда Мэлори.

«Там и правда обучают детей магии, — между делом сказала я. — Но Хью, Эми и Рольфа я туда не пущу. Сама понимаешь, дела идут ни шатко ни валко, бедняков, из которых все равно ничего не выйдет, слишком много, тех, кто искренне желает с ними возиться, слишком мало, вот и случаются… перегибы. Но тебе, наверное, не интересно».

«Что значит — ничего не выйдет? — тут же вскинулась Мира. — Да мы веками без всяких школ и драконов учились колдовать! Не выйдет! Да в жопу пускай себе запихают свое не выйдет, нелюди! Я их…»

Я подлила масла в огонь, рассказав о методах воспитания «указкой по пальцам», и спустя месяц Мира уже прибыла в столицу, чтобы «показать им всем, где улитки в рогозюлину сворачивались».

Для школы Мира была настоящим кладом: она, потомок древней магически одаренной семьи с редким даром, знала о магии побольше некоторых столичных ученых. А уж за детей и вовсе болела, как за родных.

Спустя год она стала вторым, после Седрика, человеком в школе.

А я поняла, что наконец могу отвести туда Эми, Рольфа и Хью.

Удивительно, но кроме школы, Мира находила время на то, чтобы заниматься артефакторикий, так что наш с ней бизнес процветал, хотя мы давно уже существовали в основном за счет патентов.

А старосту в Верхних Петушках жители выбрали сами. Я надеялась, они не прогадали.

— Седрик, — выдохнула я, пытаясь выскользнуть из его рук. — Мы не должны…

— Мы очень даже должны, — мурлыкнул он мне в шею, — пока чудовища, которых мы считаем нашими детьми, чем-то заняты.

Я подавила смешок. Мне до сих пор не верилось, но Седрик в самом деле считал всех троих детей своими. При том, что однозначно утверждал: ни один мужчина чужого ребенка полюбить не может, это аксиома. И вообще, любовь — полная ерунда.

Не знаю, что он имел в виду, но чем еще, как ни любовью, можно было объяснить то, что он вытаскивал Эми из кошмаров? Учил Рольфа драться? Помогал Хью с галстуками и шейными платками, которые внезапно появились в его жизни?

— Эти чудовища войдут сюда в самый неподходящий момент, — привела последний аргумент я. — Или грузчики. Или Гидеон. Или кто угодно.

И нечего расстегивать мое платье! Я сама его расстегну!

— Дорогая, я самый могущественный дракон из всех, кого я знаю, — проворчал Седрик. — Думаешь, я не смогу удержать дверь закрытой?

Засмеявшись, я потянулась, чтобы стянуть с его плеч пиджак, и случайно стряхнула со стола приглашения.

Одно из них предназначалось Мире, которая «да куда я во дворец попрусь, ты с дуба рухнула?», второе — Руби.

Не передать, как я была счастлива оттого, что подружка Элис, которая когда-то помогла нам с детьми сбежать из борделя, наконец нашлась.

Искали ее несколько месяцев — уже после того, как Черного арестовали, и он сдал всех, всю цепочку участников похищений, включая королевского генерала, который это все «крышевал» (лорд Ривинг, который все искал поводы подвинуть генерала, остался в восторге от такого поворота и проникся к Седрику почти отеческой симпатией).

Люди Седрика и лорда Ривинга рыли носом землю, чтобы найти и вытащить всех пропавших магов, но Руби, которая исчезла сразу после пожара в борделе, никак не находилась.

Я уже почти потеряла надежду, когда она вдруг сама возникла на пороге. Хрупкая, как цветок, заплаканная, в синей шали, она сжимала в руках какую-то бумажку.

«Да подавись ты, колготка! — выпалила она, сунув ее мне в руки. — Денег тебе мало — или что⁈ Можно подумать, я последнее у тебя украла! Стала невестой этого лорда-дракона — неужели тебе нужны эти жалкие три тысячи золотых!»

Она продолжала что-то рассерженно болтать, и до меня медленно доходило, что произошло. Может, я догадалась бы раньше, но воспоминания Элис, которые постепенно появлялись в голове, до сих пор были путанными.

Седрик, уходя когда-то из борделя, оставил Элис не только горсть монет, но и чек на три тысячи золотых. Элис не стала его обналичивать, она вообще не поняла, что это, а Руби — утащила эту бумажку, как только поняла, что Элис светит свадьба с богатым драконом.

«Истинная для дракона — это все равно, что подарок небес. Драконы любят своих истинных, сдувают с них пылинки и носят на руках. Они — главные сокровища драконов. Тебе так повезло, Элис! Скоро ты уберешься отсюда — и будешь жить, как настоящая леди!» — убеждала Руби скорее себя, чем подругу.

Когда Элис сбежала с детьми, Руби окончательно успокоилась, решив, что свои три тысячи золотых честно заработала. Каково же было ее удивление, когда она сообразила, что ее ищет королевская стража. И не просто ищет, а крайне тщательно ищет.

Мало кого так искали, как ее!

И вот у Руби сдали нервы — она заявилась на наш порог сама, чтобы бросить Элис в лицо проклятые бумажки.

«Подавись! И отзови уже этих ищеек, жадина!» — рявкнула она и развернулась на каблуках.

Я едва успела ее догнать и прижать к себе. Нашлась! На глаза навернулись слезы, а возмущенное «колготка!» прозвучало, как музыка.

Сейчас Руби, которую я уговорила оставить эти деньги себе, окончательно завязала с ремеслом жрицы любви и открыла ателье. Получалось у нее, к слову, весьма неплохо, именно она сшила несколько моих любимых платьев, которые были не только красивыми, но и удобными.

Но на свадьбу она наотрез отказалась приходить — по тем же причинам, что и Мира: «Где я — и где дворец?»

Пришлось идти на подкуп и обещать познакомить Руби с одним крайне симпатичным мужчиной: Грегом, который с момента появления этой красотки на нашем пороге совсем потерял покой.

Жизнь постепенно налаживалась, хотя никогда не бывала спокойной. Какой тут покой, когда лист предзаказа на артефакты занимает три страницы, характер Миры стал только хуже, а в ближайших планах у меня — долгожданная свадьба с кронпринцем и вступление в обязанности принцессы?

И это не говоря уже о троих детях, одна из которых, Эми, никак не могла смириться с тем, что я не до конца ее мама, второй, Рольф, — боялся, что его снова выгонят на улицу, а третий, Хью, — уже вошел в переходный возраст и мог за пару секунд устроить пожар во всем доме.

А ведь скоро к ним прибавиться четвертый, которого я, кажется, ношу под сердцем.

— Поцелуй меня, — попросила я, взяв лицо Седрика в руки.

— Только если ты передумаешь насчет брачного договора, — ухмыльнулся он, поглаживая мое бедро.

Запрещенный прием, между прочим!

Но и я не лыком шита.

— Ни за что, — отзеркалила я его ухмылку.

Седрик прищурился.

— А если я предложу тебе сделку?

Я ничего не смогла с собой поделать: тут же заинтересованно подняла брови.

— Какую?

— «Жить долго и счастливо» — о чем-нибудь тебе говорит?

И раньше, чем я ответила, он меня поцеловал. Я мгновенно растаяла от теплых прикосновений, но не собиралась сдавать позиции.

Впрочем, у нас еще будет время на то, чтобы вдоволь друг с другом поспорить.

Примерно вся жизнь.