Ласточки из стали

Глава 21

Утром следующего дня случилось непоправимое – матушка неудачно приготовила начинку для пирога. Она терпеть не могла когда еда невкусная, потому переделывали во все свободные руки. Завтракать сели чуть позже. Прямо за столом Лориэль почувствовала вибрацию руки. Звонок на коммуникатор. Незнакомая темная девица в форме милитанга третьего класса.

- Добрых дел, кандар. Старший инспектор просит вас подъехать в комендатуру в два часа. Третий этаж, комната триста двадцать один. Пропуск я сейчас вышлю.

- Чего это они? Случилось что? – удивилась матушка. – Раньше просто повестку кидали.

Лориэль в ответ только пожала плечами. Одевшись в летный мундир, она добралась до комендатуры чуть раньше. На входе показала пропуск, ее отметили и показали на лестницу. Триста двадцать первую комнату пришлось поискать, тут армейская логика дала немного сбой, потому что отсчет кабинетов в боковом крыле шел в разном порядке. На пути попалась схема крыла и Лориэль, обходя множество встречных военных, дошла до отдельной двери. Слева на табличках перечислены шесть кабинетов, среди них и искомый, а сверху огромная надпись – «Наградной отдел». Ничего не понимая, она толкнула дверь и вошла внутрь.

Большая часть кабинетов существовала лишь формально, тут все открыто, словно гимнастический зал, разделенный перегородками. По две больших секции на рядовой состав и кандаров, отдельно огорожена комната для корпуса когтей. Везде небольшие столики и стулья для ожидания, но большая часть пустует. В основном тут пытаются восстановить утерянные по разным причинам награды и нашивки. Каждая потеря – это как минимум объяснительная. Лориэль сильно удивилась, наград-то у нее нет, а летные нашивки на месте.

Триста двадцать первая комната оказалась приемной единственного огороженного кабинета старшего инспектора наградного отдела. Лориэль представилась и ее попросили подождать. На часах без двух минут два. Ждать пришлось минут десять, за это время в кабинет старшей вошли по очереди две девицы и не вышли. Прошла еще минута и Лориэль попросили войти.

В кабинете старшего инспектора свободно, просторно и светло. В правом углу стеклянный шкаф с редким содержимым, перед большим столом огромный темный стол с приставкой. На приставке две светлые коробочки и две белые папки. По обеим сторонам от приставки по одной девице в форме. Хозяйка кабинета сидела за столом. Тетушка приличного возраста, лицо уже тронуто морщинами, на левой щеке длинный рваный шрам. Старший инспектор просто военная должность, а вот звание у инспектора – коготь. Оно и не удивительно, командует целым отделом.

- Старший инспектор! Кандар Лориэль, триста вторая военно-транспортная группа, Седьмой флот. Явилась по вашему требованию.

Инспектор встала и вышла из-за стола.

- Добрых дел, кандар, - сухим голосом сказала она. – Для начала проясняю причину вашего вызова. Работа по вручению наград нашим доблестным воительницам есть кропотливая и аккуратная, на все проверки и формы требуется много времени. Иногда, подчеркиваю, иногда, к сожалению, мы не успеваем вручить соответствующие награды вовремя. За это заранее приношу вам извинения от лица Объединенного флота.

Лориэль вообще перестала что-то понимать и просто замерла по стойке «смирно».

- Проверяя ваше личное дело, мы нашли устаревший запрос, который, по какой-то причине, остался без внимания нашей службы. Мы обязательно разберемся, - продолжила старший инспектор. – Если у вас есть желание подать официальную жалобу, то можете оформить ее в приемной.

- Жалобу подавать не имею желания, старший инспектор.

- Хорошо.

Инспектор повернулась и протянула руку, ей тут же подали первую белую папку. Открыв ее, она спокойно зачитала только самое важное:

- За твердость духа и героизм, проявленные в ходе выполнения боевой задачи на плате Ка-два семьсот один пятнадцать младший кандар Лориэль награждается Медалью «За отвагу».

Лориэль попыталась переварить услышанное, пока инспектору подавали коробку с наградой. Это, получается, за ту высадку на К-2. Правильно, когда по приказу Низери все экипажи перевели в другие группы старшим награды вручили на месте, а вот из младших кандаров никто наград не получил. Видимо кто-то где-то зажал наградные листы. Интересно, с чего вдруг все это всплыло?

Инспектор тем временем закрепила награду на мундире.

- Благодарю за службу, кандар.

- Служу Империи!

- Как видите, мы и здесь немного опоздали. У вас уже и звание другое. Но это еще не все.

Инспектору подали вторую папку, но она не торопилась читать.

- Согласно общих положений по летному делу, пилоты и навигаторы при получении первой отметки за летные достижения награждаются знаками отличия. Согласно запроса старшего офицера триста второй военно-транспортной группы, согласно рекомендации командования Седьмого Флота… - Инспектор открыла папку и нашла на наградном листе нужную строку: - … кандар Лориэль награждается Серебряной звездой с крыльями за летные заслуги.

Это совсем сбило с толку. Получается, Туча расстаралась вовсю. Обычное дело выдать какую-то памятную медаль, а тут Серебряная звезда! Лориэль даже не поверила в услышанное, но инспектор достала из коробочку награду и прицепила на мундир.

- Благодарю за службу, кандар Лориэль. И еще раз приношу извинения от лица наградного отдела. Задержка вызвана проверкой вашего личного дела, поэтому командование решило исправить данное упущение и провести оба награждения здесь, на нашей родине, пока вы находить в отпуске.

Из кабинета старшего инспектора Лориэль вышла все еще в ошарашенном состоянии. Она даже на пару секунд застыла перед большим зеркалом, рассматривая в отражении свои награды, пока не поняла, насколько глупо это выглядит. Бережно сжимая в руках пустые коробочки и папки с наградными листами, она вышла из комендатуры и села в свою машину.

В голове не укладывалось. Она отложила все на сиденье рядом и сняла награды с мундира. Серебряная звезда. Ценная награда, уважаемая. Странно только, что Туча ничего не сказала о наградном рапорте. Видимо не надеялась, что наградят. А вот про «Отвагу» она знала, но там старшие сразу сказали, что шансов маловато, начальство упертое попалось. Вернее, начальству хвосты накрутили. Ведь на флоте как все случается? Матриарх с чего-то решила, что все погибли. Никто не докладывал, она просто так решила. Оно и верно, выжить шансов было мало. Если смотреть со стороны. Десантные баркасы старого образца все на К-2 и остались, а «ласточки» обошлись, как говорится, без безвозвратных потерь в экипажах. Матриарху потом указали на ошибку и начали разбираться кто виноват, кто доложил, что экипажи погибли. Таких не нашлось, потому что не было, но флот есть флот, если виноватых нет, их обязательно назначат. Командованию транспортной авиацией и досталось под хвосты.

Лориэль положила руки на руль и уткнулась в них лицом. У них тогда осталось в строю всего шесть машин. Сделали по три рейса с орбиты. Устали жутко, но пришли десантницы. Там внизу крошили их подруг. Попросили вылет. Вылет, который почти запретило командование. Лететь можно только добровольно, без приказа. Лориэль хорошо помнила тот вечер на борту старой «акулы». Из старших осталась только кандар Глонара, остальные с ранениями или сбиты. Глонара сама ранена, машина ее разбита, навигатор в медкапсуле, а она держится, подбадривает. Все шесть уцелевших экипажей стояли как близняшки – в летных костюмах без шлемов, взъерошенные с мокрыми от пота мордами. Три орбитальных полета подряд даже бывалым пилотам давались непросто, а тут вчерашние курсанты. Осознание важности задачи и просьба командиров десанта подогрели младших кандаров, полетели все шесть машин. Вернулись только три. На посадку их заводили перехватчики, сами летели едва-едва. Отсыпались сутки, а еще через сутки началась эвакуация. Империя получила в нос и запросила перемирие. В обмен на оставленную планету, противник разрешил провести эвакуацию. Она хорошо помнила, как они, летная мелочь, рыдали в объятиях старших, когда вытащили всех с планеты. Ревели по-сильвански, молча, потому что не надеялись никого в живых увидеть. Лориэль удивилась, когда на борт, прихрамывая, поднялась Селька. Веселая девчонка, у нее такие забавные пятнышки на меху, по ним как по звездной карте в душе академки шутки ради созвездия искали. «Ласточка» Сельки полыхала пламенем и камнем шла вниз, удар об землю с кучей пыли и разлетевшихся во все стороны деревьями видели все. Со стороны казалось, что там никто и ничего не могло выжить, а отделались на двоих сломанной ногой и сотрясением. Только увидев живую Сельку, Лориэль впервые в жизни поняла, что такое страх. Не за себя, а за тех, кто рядом.

В окно постучали и Лориэль встрепенулась. Рядом с машиной стояла девчонка в форме милитанга. Лориэль опустила стекло, незнакомка козырнула:

- Добрых дел, кандар. Извините, вам плохо? Нужна помощь?

- Нет, все хорошо. Просто задумалась.

- Прошу прощения, - девица козырнула и отошла.

Лориэль закрыла окно и посмотрела на награды в руках. Этим можно гордиться, конечно, только не сегодня. Матушка свою первую серьезную награду получила на два года позже по возрасту. Лориэль усмехнулась, поймала себя на мысли, что продолжает сравнивать себя с матушкой. Смешно.

Она аккуратно положила награды обратно в коробки и завела машину. Про награды она пока никому не расскажет, надо все обдумать. Ей… совестно, что ли. Ну, ничего. Послезавтра нужно в институт на операцию, а там видно будет.

Домой она зашла через гараж. Все были на заднем дворе, это и к лучшему. Лориэль поднялась к себе переодеться. Она долго разглядывала мундир на столе, потом достала награды и повесила, где они и должны быть. Всю форму на вешалку, сверху чехол от пыли и в шкаф. Наградные листы и все остальное убрала в стол.

Она вышла из комнаты и услышала частые быстрые детские шаги. Девочки вихрем подскочили к ней и запрыгали рядом:

- Мамочка! Пойдем гулять!

- Гулять? Собирайтесь.

На следующий день позвонили из института и сообщили, когда прибыть. Рано утром Мири отвезла и оставила прямо у пропускного пункта.

Обследования начались сразу, даже толком не вышло вещи в палате пристроить. С нее взяли все анализы и потащили на сканирование. Пришла профессор Серенга, долго всматривалась в мониторы, потом одобрительно кивнула:

- Хорошо, воспаление прошло.

Она повернула монитор и показала нормальные сосуды, по которым пульсировала кровь.

- Удачно прижгли. Операции ничего не повредит.

Подняли в шесть утра, отправили в душ. Отвели в отдельную комнату, где медсестра аккуратно выбрила место на затылке. И снова в душ, причем голову медсестра сама вымыла, потом обработала и сразу подала чистую шапочку. После чего Лориэль одели в операционные одежды, даже хвост запихнули в длинную белую «колбасу». На большой каталке отвезли к лифту и подняли на три этажа. Переложили на стол и начали готовить к операции. Две медсестры настроили оборудование, потом еще раз просканировали голову. Профессор пришла уже готовая к операции и села у стола, рассматривая показания датчиков. Руки в перчатках она держала на весу.

- Нравится мне ваш мозг, - сказала Серенга.

- Что-то необычное? – спросила Лориэль.

- Изучать интересно что-то редкое, когда часть головного мозга чрезмерно развита или наоборот, имеет сильное отклонение. И еще интереснее, когда все области развиты равномерно как по книжке. У вас еще и синаптические связи очень быстро образуется, потому у импланта такая хорошая реакция. Отрезать бы от вашего мозга пару кусочков! Как думаете?

- Я бы хотела, чтобы все осталось на месте, - улыбнулась Лориэль.

Медсестры тем временем начали закреплять ее голову в зажимы. Когда закончили, профессор сама все проверила. Пришла врач-реаниматолог, проверила все данные, кивнула профессору.

- Сейчас будет немного неприятно. Нужно ввести катетер в артерию, - сказала реаниматолог.

Лориэль не почувствовала укола, но ощущение стали в шее возникло. Зашла операционная группа, начались последние приготовления. Включены все мониторы, столы с инструментами подвинуты поближе.

- Как самочувствие? – спросила реаниматолог. – Волнение? Беспокойство?

- Присмотрите за профессором, чтобы она не отрезала лишнего, - пошутила Лориэль.

- Что вы, милая, - профессор Серенга улыбнулась под маской. – Я, наоборот, собираюсь вам добавить немножечко. Так что все будет хорошо.

- Это радует, - улыбнулась Лориэль.

- Начинаем, - сказала реаниматолог и надела на лицо Лориэль маску. – Дышим спокойно, это чистый кислород. Закрываем глаза. Считаем до двадцати.

Лориэль не почувствовала, как ей ввели анестезию. Уснула она на одиннадцати.

Пробуждение выдалось тяжелое. Сознание сразу стало ясным, но самочувствие ужасное. В склонившейся над ней женщиной Лориэль не сразу узнала реаниматолога. Ей посветили в глаза, проверили реакцию.

- Хорошо, - сказала врач. – Как себя чувствуем? Увы, профессор тридцать грамм вещества успела утащить. Выбежала так, что поймать не успели. А, улыбаемся. Хорошо. Ломота в теле есть? Один раз моргнуть – да, два раза – нет. Вижу, хорошо. Голова кружится? Хорошо. Попробуем что-нибудь сказать. Как ощущение?

- Кирпичом по ушам, - прошептала Лориэль.

- Зуд в затылке ощущаем?

Лориэль моргнула один раз.

- Это нормально. Регенерин действует. Швы затягиваются. Так, руки пока привязаны. Зуд терпим. Вода, пьем. Восстанавливаем объем жидкости.

Лориэль уже знала, что такое реанимационная поилка. Тут не обязательно втягивать воду через трубочку, достаточно ее просто пожевать, жидкость сама потечет. От питья стало немного лучше.

Врач повернулась к медсестре:

- Четыре часа постоянное наблюдение. Каждый час по сто миллилитров жидкости минимум.

Терпеть, наверное, можно все что угодно. Любую боль, даже душевную. Холод или жару тоже можно терпеть. Можно терпеть постоянную боль, или резкую, пульсирующую. Можно терпеть усталость. Все что угодно можно терпеть. Кроме зуда. Где-то через час затылок чесался так, что хотелось выть. Лориэль даже вкололи успокоительного, но помогло это слабенько. Время она отмеряла только по частоте, с которой медсестра подходила и большим тампоном обрабатывала рану. Становилось легче на несколько минут. Еще через час ее снова осмотрела реаниматолог и каталку потащили в смотровую. Теперь уже профессор проверила как приживается новая часть импланта.

- Ожидала лучшего. Регенерин плохо справляется, - сказала Серенга. – Думаю, задержим вас суток на двое. Лучше перестраховаться. Согласны?

- Чешется жутко, - прошептала Лориэль.

- Терпим. Формируется кожная пленка, еще около часа. Потом рану обработаем блокиратором и станет полегче.

Ощущения были, словно кто-то стоял сзади и мокрым пером водил прямо через мех и кожу по черепу. Лориэль едва вытерпела этот час, но потом рану обработали и стало попроще. Еще через час ее снова осмотрели и уже перевезли в другую палату с дежурной медсестрой. Тут Лориэль провела в полудреме несколько часов до следующего осмотра.

Теперь ей отвязали руки.

- Поднимаем правую руку, - скомандовала профессор. – Покажите два пальца. Хорошо. Пересчитываем большим пальцем остальные сверху вниз и обратно. Хорошо. Теперь левой рукой. Хорошо. Теперь пробуйте дотянуться правой рукой до носа. Легкая заторможенность, но это ожидаемо. Можем отдыхать. Снотворного дать или сами справитесь?

- Сама, - ответила Лориэль.

Ее утащили в палату и с каталки переложили на мягкую кровать, голову закрепили повыше. Лежать немного неудобно, но от усталости Лориэль отключилась.

Утром опять оттащили в смотровую, где медсестры помогли встать и пройтись.

- Жуткая слабость, - призналась Лориэль, когда ее усадили в кресло.

- Это после регенерина, - сказала профессор. – Оттек средний, разрезы затягиваются хорошо. Сейчас соберем анализы и продолжим.

Снова к голове подставили сканер.

- Так, пробуем включить имплант, - сказала профессор.

Все работало, словно ничего не изменилось. Только вдруг заболели глаза, свет оказался слишком ярким, словно кто-то шутки ради отправил в лицо солнечного зайчика. Лориэль прикрыла глаза. Она подробно описала состояние.

- Хорошо. Значит, имплант начинает вживляться. Хо-ро-шо. С небольшим опозданием, но процесс идет, - Серенга кивнула сама себе. – Так. Сейчас легкий завтрак. Обильное питье. И отдых. Сами не ходим! Вызываем персонал. Понятно?

- Да, профессор.

- Перед сном еще раз осмотр. Если почувствуете что-то странное – немедленно вызывайте персонал. Без геройства.

К вечеру Лориэль уже чувствовала себя значительно лучше. Единственно что раздражало – реакция глаз на свет. К следующему утру прошло и это. Она и сама ходить начала. Слабость и усталость, конечно, но никаких посторонних ощущений. Она даже поела с аппетитом. На следующее утро ее на каталке довезли до ворот, где ждала Мири.

- Как ты? – спросила она.

- Да как кирпичом по башке, - призналась Лориэль, устраиваясь на сиденье.

- И чего дальше?

- Домой. Отдыхать, спать, есть. Мечта, а не жизнь! Нагрузок никаких. Через три дня на стресс-тест, а там видно будет.

- А тебе отпуск не продлят?

- Он и так будет длинным.

Девочки дома полезли сразу обниматься, переживали за маму. Правда быстро убедились, что все в порядке и уже занимались своими делами. А вечерком на спор Лориэль выиграла в палочки у дочерей Мири и девкам пришлось мыть посуду. Ушки припустили, конечно. Правильно, подушечки на ладошках и мех сушить надо. Тут вытирай не вытирай, все равно будут влажными, а мокрыми руками что-то делать не очень приятно. Никто не любит мыть посуду. Самое главное, что координация не пропала, подумала Лориэль. Это хороший признак.

Поздно вечером Лориэль сидела на заднем дворе под пледом и пила теплый чай. Небольшая усталость, но спать совсем не хотелось. Вечер приятный с легкой прохладой, хотя, скорее, ее просто немного морозило. Шапочка на затылке мешалась, но без нее бритое место неприятно обдавало холодком. Да и просто некрасиво. Приятный отдых портило щебетание птиц. Местные иволги имеют дурную привычку залетать стайками в городок и шуметь на каждом кусте, каждом дереве, на каждой крыше. Никто их не гоняет, почему-то местные тетушки относятся к птицам с уважением, хотя, если подумать, это пришельцы-захватчики, а не обычные пернатые.

Во двор вышла матушка и поставила на стол полупустую бутылку настойки.

- Опять они шумят, - вздохнула Лориэль после очередной иволгиной трели. Птичка сидела где-то рядом, но искать ее взглядом было лень.

- Тебе не предлагаю, - сказала матушка.

Лориэль махнула рукой и подлила себе чая. Матушка резким движением выпила рюмочку и блаженно вздохнула. Она вообще редко пьет больше пары рюмок. Пьяной и даже подвыпившей ее никто не видел, а пару рюмочек домашней вкуснятины это почти ничего.

Лориэль вдруг вспомнила, как она стащила бутылку, и они с девчонками ее выпили. Мири не было, это сама Лориэль с соседками решили приобщиться к взрослой жизни. Ножки-то подкосились, если бы не прибежала Мири, так бы она до дома и не дошла. А матушка только утром спросила – не надо ли ей похмелиться. Смешно получилось. И очень стыдно. С тех пор Лориэль тоже следовала матушкиным заветам – одна-две рюмочка для здоровья, а больше уже вред. Само собой когда ты дома. Никто из пилотов в здравом уме во время службы пить не будет.

- Эта штука точно того стоит? – спросила вдруг матушка.

- Честно? – спросила Лориэль. – Мам, эта штука уже пару жизней спасла. Как думаешь, стоит оно того?

- Ну, раз такое дело… - она налила еще рюмочку, взяла ее в руки и призадумалась: - В наше время в голову ничего не пихали. Как там говорят – за этим будущее, да? А эта штука за тебя думать не начнет?

- Нет. Это как компьютер. Порой очень помогает.

- Вот я и спрашиваю – а то техника все умнее становится.

- Летать и печь пироги эта штука не способна.

- Ну и славно, - матушка опрокинула в себя рюмочку.

Они посидели молча. Лориэль допила чай и поставила чашку на стол.

- Ты на Данми сильно не рычи. Она тебя боится, - сказала матушка.

- Правильно делает, - Лориэль закуталась в плед. – Я не смогу с добром смотреть на девчонку, которая меня не уважает только потому, что я ношу военный мундир. Сейчас они просто ходят и фыркают, их за молодость прощают, а гавкнуть что-то серьезнее – их сразу пришибут. Империя на пол пути не останавливается, всем хвост открутят.

- Что-то в этом есть, - сказала матушка. – Только кричать на нее – не выход. И бить тем более.

- Соплячка же, кто их тронет? – Лориэль хмыкнула. – Одной такой в морду двинула, чуть под трибунал не отдали. Еще и зря, оказалось, двинула. Девчонка не при делах была.

- Чего натворила?

- Репортерша, сняла мою посадку. А там кто-то что-то не так понял, наговорили разного, я потом при встрече и не сдержалась. И все зря. Хорошая девка оказалась.

- Это то самое, где ты по горящему кораблю бегала, да?

- Оно самое.

Матушка налила третью рюмку. Выпила. Следующий вопрос ей дался чуть тяжелее:

- Тебя после этого повысили?

- И да, и нет, - Лориэль горько усмехнулась.

- Это как?

- Как на флоте, мама. Как на флоте.

- Понятно. Хвост открутить хотели?

Лориэль кивнула.

- Это старшая так прикрыла, выходит?

- Не знаю. Но она точно руку приложила.

- Понятно, - матушка вздохнула. – Опасная, выходит, служба.

- Война как война. Мне - кандара, навигатору – орден Доблести. И в отпуск, мне отдыхать, ей лечиться.

- Ранена?

- В руку. Крови много потеряла, а так не опасно. Прилетит скоро, нам с завода борта принимать надо.

- Слышала, - матушка кивнула. Чуть призадумалась: - А ты ничего такого про службу не рассказывала.

- Ты тоже.

Они встретились взглядами. Матушка постарела, поняла Лориэль. Сильно постарела.

- Ты поэтому про награды не сказала? – просила матушка.

- И поэтому тоже, - Лориэль отвернулась. Видимо мама заглянула на досуге в ее комнату. – Как-то не мое все. Отвагу дали, чтобы не жаловались. Кандара – чтобы просто прикрыть. И звезду, получается, за это же. Вроде все есть, а не мое. Не знаю, заслужила ли…

- Так всегда, - сказала матушка. – Чей-то подвиг, это сначала чья-то ошибка, которую ты исправляешь.

Из дома в цветастой пижамке вышла Фили с хмурой мордочкой.

- Мамочка, я с тобой спать хочу! – насупилась малышка.

- Ты уже большая, - напомнила бабушка.

Фили нахмурилась сильнее. В отличие от нее, Жанни уже спала в маминой кровати у самой стенки.

На следующий день малышня всем домом пристала к старшим с просьбой поехать купаться. Тут и Данми в стороне не осталась и даже обещала приглядывать за девочками. В этот день выехать не смогли, зато на следующий с утра пораньше загрузили корзинки с бабушкиными пирожками и котлетами, набрали побольше воды и сока, прихватили все то может пригодиться на пляже и всей гурьбой поехали на речку. Кроме бабушки. Она не хотела пугать девочек своими шрамами.

Приехали вовремя, успели занять хорошее место, а через час, по случаю выходного и солнечного жаркого дня, на пляже стало тесновато. Не так, конечно, чтобы на головах друг у друга, но махать руками в разные стороны приходилось постоянно, то тут знакомые, то здесь, то опять кто-то добрых дел желает. Особенно популярной была Мири – наставницу знали все.

Девчонок из воды приходилось вытаскивать силой. Пляж детский, мелкий, но им плавать хватает. Все сильванки прекрасно плавают, хороший мех уменьшает сопротивление под водой, Фили как нырнет, так и бегай лови ее, а она хохочет, когда поймаешь и вытащишь из воды. Данми с ними героически мучилась и стойко терпела, но раз пообещала, то надо делать. Потом банда девчонок постарше собралась и утопала в сторонку, где глубина уже недетская. Там старшие нанырялись и подмерзли, вода еще не прогрелась. Данми прибежала и сразу закуталась в большое полотенце.

К обеду стало жарковато и на пляже все забрались под навесы. Почти все спали, только несколько старших по очереди поглядывали на воду, не побежит ли кто из малявок тайком нырнуть и поплавать.

После трех, смолотив все бабушкины пирожки, девочки снова полезли в воду. Лориэль в этот раз зашла подальше и девочки плавали к ней и обратно. У Мири дочки постарше, конечно, но она им запретила далеко заплывать и те довольствовались тем, что детский пляж длинный, можно зайти по пояс, нырнуть к самому дну и наперегонки пару раз туда-сюда проплыть. Вода-то тут прозрачная, кто где видно, но Мири все равно ходила по берегу и морщила нос, приглядывая за дочками. Лориэль даже пришлось выйти из воды и утащить сестру подальше, чтобы девки немного побесились.

Вскоре с пляжа все стали разъезжаться. Мири тоже начала тихонько собираться. Малышня еще раз напросилась в воду, но выскочили быстро. Лориэль насухо терла девочек пушистым полотенцем. Жанни уже еле стояла – устала девочка. И зевала.

Лориэль услышала знакомые звуки. Она подтянула к себе девочек и указала пальцем в нужное место:

- Смотрите.

Через несколько секунд из-за кромки леса не небольшой высоте показалась пара «ласточек». Обе малышки радостно закричали и замахали руками и каково же было их удивление, когда ведущая машина вдруг качнула в ответ крыльями. Фили аж завизжала от удовольствия и принялась прыгать.

- Мама, ты видела?! Она тоже помахала! – кричала девочка.

«Ласточки» тем временем прошли над пляжем и ушли в сторону завода. Все дорогу домой только и было обсуждений про «ласточки», и сразу же побежали хвастаться бабушке, даже забыли, что обещали помочь разгрузить вещи.

Утром Лориэль поняла, что имплант опять чудит. Она сразу связалась с профессором и попросила Мири отвезти ее в институт. По приезду сразу же повели на исследования. Пока сканеры просвечивали голову, Серенга изучала на планшете предварительные данные.

- Сильная светочувствительность? – спросила она.

- Да.

- А ночью зрение улучшилось?

- Нет, без изменений.

- Хо-ро-шо, - по слогам проговорила профессор и проверила результаты сканирования. – Ну, у меня две новости. Хорошая и плохая.

- Летать смогу?

- Разумеется.

- Тогда они обе хорошие.

- Прекрасный настрой! – Серенга набрала кого-то по коммуникатору. – Пациент двадцать три одиннадцать. Релаксант на семь с половиной процентов на пять дней.

Она отключила коммуникатор и пододвинула монитор поближе, чтобы показать результаты сканирования.

- Видите активность под имплантом? – Серенга указала нужную область. – Процесс идет с опережением, имплант слишком активен. Это и хорошо, и плохо. Нужно сбавить активность.

- У меня ночью ощущение было, что эта штука на мозги давит, - призналась Лориэль.

- Это все из-за активности. Имплант похож на широкую многоножку, только лапки там бионанидные. Их на один сантиметр до сорока тысяч. Для работы этого достаточно, но и сохраняются полностью внешние естественные процессы мозга. В любом случае из-за веса и особенностей строения прямое давление на мозг исключено.

Профессор перезапустила сканер.

- Так, сейчас проверим работу интерфейса под нагрузкой. Подсоединитесь к тестовой зоне.

Имплант сразу прицепился к местной сети. В глазах побежали графики и отчеты о нагрузке. Тоже самое видела перед собой и профессор. Лориэль в руки сунули два джойстика и запустили тестовую программу. Рядом поставили панель с простой считалочкой. По всплывающим командам нужно было управляя джойстиками выполнить простое действие, начертить квадрат или круг как можно ровнее, задачи менялись каждый раз. Между рисованием неожиданно выходили задачки попроще, надо отвлечься и на панели со считалочкой повторить все действия, то просто цветные кубики с цифрами поставить в нужном порядке, то посчитать нужное число по заданными параметрам.

- Хорошо, - спокойно сказала профессор, когда все закончили.

Пока отсоединяли от Лориэль оборудование, принесли пять капсул с препаратом. Одну заставили выпить сразу.

- Возможно легкая сонливость или вялость, за руль машины можно, к полетам нет. Запрет временный, снимать рапортом не нужно, - предупредила профессор. – В целом все по плану. И, давайте так, через три дня на полный осмотр. В десять утра здесь, пищу не принимать, воды минимум. Если в течение трех суток возникнут какие-то странные ощущения, любое, что вам не понравится - релаксант не принимать, вызываете экстренную бригаду и едете сюда. Понятно?

Но имплант словно испугался, все три дня Лориэль чувствовала себя прекрасно и даже сама с утра приехала в институт. Ее провели в другой корпус, тут целый этаж рабочих комнат для обследования. Лориэль сильно удивилась – в комнатах работали не только с нейро-имплантами, тут занимались обычным протезированием конечностей. Черные железяки на вид казались страшными, но, судя по лицам их обладательниц, никого это ничуть не пугало.

Пока Лориэль укладывалась на лежак перед огромным сканером, она спросила у профессора про протезирование.

- Хорошо, что вы сами нашли тему для разговора, - сказала профессор. – Минуту, процесс запустим. Не двигаться!

Платформа медленно заехала внутрь сканера.

- Не двигаться! – повторила профессор. – Имплант включаем.

Снова в глазах побежали графики и цифры.

- Как самочувствие? – спросила профессор.

- Последние три дня никаких проблем.

- Очень хорошо. Что вы там хотели спросить по работе института?

- Удивилась, что здесь и обычные протезы ставят.

- Не совсем обычные. Это киберпротезы, управляются узкопрофильными нейро-оптическими интерфейсами.

- Это теперь возможно? Помню, мне говорили, что оптические интерфейсы не взаимодействуют с нервной системой.

- Хорошо. Так, головой не шевелим. Можете лечь удобнее.

- Все в порядке, профессор.

- Хорошо. Кто вам рассказывал про интерфейсы?

- Ваша предшественница. И какая-то важная дама из научного совета.

- Как ее звали?

- Не помню.

- Постарайтесь вспомнить.

Лориэль прокрутила в голове воспоминания давних лет.

- Странно, я сейчас вспомнила, что она не представилась, - ответила Лориэль.

- Уверены?

- Конечно.

- Где вы встречались?

- В четвертом корпусе. Комната без номера на втором этаже. Там на стенах еще такие забавные обои с белками и хвойными ветками.

- Когда это случилось? День, время?

- Ну, день, это просто, - Лориэль точно назвала дату.

- Вы даже не задумались, - недоверчиво сказала профессор.

- Ничего сложно, профессор. День рождения моих девочек и ровно полгода.

- А время?

- Так… - Лориэль призадумалась. – Когда заходили в корпус, время было десять часов одиннадцать минут. А наверху в комнате часов не было. Что там с протезами, профессор?

- Через нейро-оптический интерфейс мы генерируем сигналы для нервной системы. Грубо говоря, мы ее обманываем. В определенных условиях мы в состоянии вернуть слух, зрение, нивелировать серьезную травму позвоночника. Или заставить искусственную конечность двигаться как живую. Ну, как вам прогресс?

- Пытаюсь переварить, - ответила Лориэль, задумчиво разглядывая надписи на установке перед собой.

- Не впечатляет разве?

- Наоборот. Очень.

- Это еще не все. Мы можем вылечить и часть серьезных травм мозга или врожденные пороки развития, например, некоторые виды церебральных заболеваний или аутизма. В пилоты после этого все равно не возьмут, но заболевание отступит.

- Кстати, про пилотов, профессор. Отпуск заканчивается, мне нужно разрешение на полеты.

- Разве у вас его отнимали?

- Я сама не полезу в кабину, если от вас не будет разрешения.

- Разумно. Так, достаточно. Никаких отклонений не вижу, все центры работают нормально.

Лежак выехал из установки. Профессор подошла, подсветила фонариком Лориэль в глаза, проверила уши.

- Хорошо, - сказала она в итоге.

Следом обычные процедуры, взяли все анализы какие остались. Обвешали датчиками и загнали на беговую дорожку, после в бассейн. Там на соседних дорожках занимались с пациентами, водные процедуры хорошее средство для адаптации, особенно после потери конечностей. У тех, кто был рядом, похоже, дела шли к выздоровлению.

Лориэль проплыла бассейн двадцать раз, пока ее не вытащили из воды и не сняли все показания и тут же еще раз поставили на беговую дорожку.

- Мне бы такое сердце, - вздохнула профессор, просматривая результаты. – Так, теплый душ, сушилка и в тихую комнату.

Для любого пилота тест на слух самое ужасное испытание. В комнате настолько тихо, что уши начинают болеть. Тут прекрасное деревянное покрытие у стен, никакого эха, никаких посторонних звуков. Перед окном метр на метр небольшое кресло и все. На правом подлокотнике кнопка, которую нужно нажимать, когда в комнате появляется звук на разных частотах. Лориэль несколько раз не нажала кнопку, что-то было в ушах постороннее, что-то не родное.

Профессор показала ей планшет с результатами проверки:

- Мне даже скрывать нечего. На моей памяти за последние шесть лет вы первая, кто в трех случаях из трех определил фантомный звук. Перед этим подается частота-раздражитель, в итоге частот нет, просто реакция барабанных перепонок. Так что результаты более чем. Поздравляю.

- В прошлый раз дважды промахнулась, – улыбнулась Лориэль. - Могу надеяться на летную карту?

- Идемте. Остались формальности, и я вас отпускаю.