Ларин Петр и машина времени

ГЛАВА 16

Сладостное ощущение того, что приключение подходит к концу, охватило Петра. Он откинулся на спину сиденья и попытался задремать, но тут же подскочил как ужаленный. Всё же у него ещё не было уверенности в том, что все пройдёт как следует.

Однако перемещение во времени произошло столь незаметно, что в течение ещё нескольких секунд после вспышки голубого света Пётр не мог понять, где они находятся. Внизу были такие же огни большого города, разбросанного по обоим берегам Невы, вверху — такое же тёмное мрачное небо.

— Ситников, нам удалось? Мы возвращаемся? — устало спросил Пётр, поворачиваясь, чтобы проследить за Соней, которая могла сползти с сиденья при резком торможении.

— Да вроде… — пробурчал Ситников.

Однако промелькнувшие внизу знакомые очертания аэродрома, которые Пётр сегодня уже видел по пути в будущее, рассеяли все сомнения. Ситников уверенно направил машину вниз.

— Вернулись, — подтвердил он.

Они приземлились возле дома Сони. Пётр задумался. По идее, они вернулись как раз в то время, что и предполагалось, с учётом затянувшегося концерта, встреченных общих друзей и переполненной электрички. Но Соня спала глубоким сном. Пётр терялся в догадках — стоит ли её будить прямо сейчас и не лучше ли растолкать её родителей, вручив им спящую странным сном дочь. Понятно, что у них это вызовет множество вопросов…

Сомнения Петра разрешил Ситников. Перескочив через ограду Сониного дома, он с помощью Петра втащил девочку во двор. Складывалось впечатление, будто уставшая во время поездки девочка, не дождавшись возможности проникнуть в дом, уснула на крыльце. Петру всё это показалось очень неубедительным, к тому же он опасался, что Соня проснётся прямо сейчас.

— Это хорошо, что сейчас уже ночь, — возразил ему Ситников. — Сейчас её точно никто не разбудит и не смутит расспросами. А ближе к утру, когда она проснётся, всё покажется ей сном, она тихо проникнет в дом и уляжется в постель. Сейчас она в глубоком шоке. Пусть отдохнёт, её оцепенение пройдёт не раньше чем к концу ночи. Я же сейчас отвезу домой тебя, а потом вернусь к её дому, чтобы в случае чего успокоить её.

Кивком позвав Петра за собой, Ситников уверенно зашагал к машине. Пётр сделал несколько шагов за ним, но вдруг остановился и неуверенно огляделся:

— Что-то я не припомню решеток на окнах её дома…

Да и вообще что-то удивительное было вокруг. Чистенький окраинный микрорайон явно изменился. Улица была засыпана мусором, повсюду валялись автомобильные покрышки, обломки досок, какой-то хлам. Подумав, что ему тоже самое время отдохнуть, прежде всего затем, чтобы не мерещились всякие несуразности, Пётр отмёл сомнения и направился к машине.

Ситников привёз Петра прямо к дому. Когда мальчик выбрался наружу, инженер-химик высунулся из кабины:

— Удачной недели! Если я понадоблюсь тебе, найдёшь меня в моём ангаре.

Он захлопнул дверцу и уехал. Ларин Пётр остался один на грязной полутёмной улице, совсем непохожей на ту, на которой он привык бывать каждые выходные. Озираясь по сторонам, Пётр обошёл дом дяди Георгия и тёти Эльзы. В доме не было ни одного светящегося окна, что было просто удивительно. Обычно в такое время, как казалось Петру, дядя Жорж ещё должен сидеть за своими расчётами или писать фантастическую прозу, а тётя Эльза изрисовывать бесчисленное количество бумаги своими смелыми силуэтами альтернативной одежды. Да и брат с сестрой собирались вернуться не так уж рано. Особенно Гражина, которая с таким загадочным видом собиралась на фестиваль.

Пётр обнаружил, что за время его отсутствия фигурная металлическая ограда вокруг дворика Спасакукоцких сменилась на высокий грубый дощатый забор, исписанный во многих местах нецензурщиной и пошлыми стишками. Калитка в заборе была заперта на тяжёлый висячий замок. Пётр недоуменно подёргал его:

— С ума все посходили за день, что ли? Или это я переутомился?

Пётр сразу вспомнил, что дом Сони Тумановой тоже показался ему каким-то необычным.

Не понимая, что происходит, Пётр подкатил к забору валяющуюся неподалёку пустую бочку. Встав на неё, он перелез через забор и зашагал к тёмному дому, в молчании которого ему чудилось что-то зловещее.

Чтобы не разбудить тётю с дядей, Пётр решил забраться в свою спальню так, как это ему уже пару раз удавалось — через навес над крыльцом. Осторожно подняв оконную раму, он перевалился через подоконник и упал на свою кровать.

Страшный визг заставил его заорать не менее ужасающе и отпрыгнуть в сторону. Падая, он спиной сбил торшер, который был, разумеется, старым привычным торшером, но стоял, правда, в комнате самой тёти Эльзы. Тем не менее Петру удалось нащупать выключатель и зажечь свет. Невероятное зрелище предстало перед ним. В его постели оказалась девица лет семнадцати с вульгарно выкрашенными в яркие цвета лохматыми прядями, девица из тех, что обычно громко плюются семечками на автобусных остановках.

— Вася! Вася! — девица кричала так, будто её убивают. — Помоги!

— Погоди! Не кричи! — пытался урезонить её Пётр, перепуганный куда больше, чем неистовствующая девица. — Кто ты? Что ты делаешь в моей постели?

Но девица забилась под одеяло и голосила изо всех сил. Пётр подумал, что надо выпрыгнуть в окно, но ведь он же был у себя дома и должен был выяснить, что здесь происходит. Идея вытащить Волшебный Свисток и с помощью трели Остановки заставить девицу замолчать не успела прийти ему в голову, когда на крик в комнату вбежал мясистый мужчина лет тридцати в трусах и майке, на теле которого, казалось, не было ни одного сантиметра, свободного от синих наколок. На волосатой груди мужчины покачивалась массивная золотая цепь.

— Убью! — с порога зарычал полуголый мужчина и бросился на Петра. Он напоминал разъярённого быка, увидевшего красную тряпку.

Пётр страшно перепугался, но через секунду резко нырнул в сторону, и мощный кулак бычары разнёс в щепки старинный секретер, у которого Пётр стоял за мгновение до того. Пока мужчина потирал свою ушибленную руку, Пётр предпринял последнюю попытку наладить контакт со страшным верзилой.

— Я не понимаю, где я нахожусь. Объясните мне, пожалуйста, чей этот дом, если не мой собственный. Где мои родственники?..

— Да я тебя уничтожу!!! — амбал снова кинулся на Петра. Путь к бегству через окно уже не представлялся доступным, к тому же, ретировавшись таким образом, Пётр лишил бы себя возможности узнать, каким образом это чудовище и его ужасная подружка захватили особняк Спасакукоцких. Оставалось одно — Пётр молниеносно выхватил из кармана Свисток и просто свистнул. Это был, конечно, не Мёртвый Свист, иначе от дома Спасакукоцких попросту ничего бы не осталось, кроме жалкой горы щебня и обломков перекрытий. Но это был свист, отдалённо его напоминающий. Пётр успел подумать краем сознания, что, может быть, этим поступком он и нарушил Дисциплинарное Уложение, превысив меры необходимой самообороны. Грузный толстяк охнул и тихо осел на пол, развалив толстые ноги в разные стороны. Девица в постели лишилась чувств.

Пётр спустился вниз по лестнице. Ничто не напоминало о том, что в этом доме присутствовали когда-либо его родственники. Грязь и роскошь соседствовали рядом. Нетрудно догадаться, что распластавшийся наверху отвратительный толстяк был не в ладах с законом. Прямо на обеденном столе, среди неубранных луж и недоеденных кусков, валялось дорогое женское колье. Бардак в прихожей наводил на мысль о том, что не так давно из этого дома разошлись гости, вконец истомлённые бурным времяпрепровождением, а не менее измочаленные хозяева отправились отдыхать. Увидев свет в уборной, Пётр догадался, что именно здесь находился «бык», когда визжащая девица стала кричать о помощи.

Никакой надежды узнать в этом доме что-то о тёте Эльзе и дяде Георгии не представлялось возможным. Пётр почувствовал, как на него накатывает волна брезгливости и желание бежать отсюда прочь со всех ног. Он уже бросился к калитке, но тут в углу двора увидел самокат, напоминающий его собственный. Пётр упёрся ногой в перекладину и помчался вдоль улицы. Ему хотелось оказаться как можно скорее там, где угадывалось хоть какое-то освещение.

Однако свет на ближайшем перекрёстке, к которому он рванулся на немыслимой для самоката скорости, оказался огнём пожарища — горели две милицейские машины. Рядом с одной из них лежало в лужи крови что-то напоминающее охапку рваной одежды. Тяжело сглотнув слюну, Пётр бросился прочь от страшного места.

Вой сирены накрыл его сзади, и он едва успел прижаться к обочине — прямо на него неслась разбрасывающая искры вертящейся сирены большая милицейская машина. Пётр увидел, как человек, сидящий на переднем сиденье, сжимает в руках автомат. Это было ещё одним подтверждением тому, что преступность и насилие в городе бьют через край.

— Ошибка… — пробормотал Пётр. — Ситников что-то недоучёл. Мы попали в какой-то другой год.

Притихшие дома окружали его в обступившей зловещей тишине. Мысль о Соне больно пронзила Петра. Она сейчас лежит на крыльце своего дома, одинокая и беспомощная, между тем как в этом доме может быть что-нибудь пострашнее того чудовища, которое Пётр обнаружил в доме дяди и тёти. Правда, Ситников обещал вернуться к Соне и убедиться, что с ней всё в порядке. Но сделал ли он это или поехал сразу к себе в ангар, решив, что с девочкой и так всё в порядке? И вообще, заметил ли Ситников, что дело неладно? И не ищет ли он уже его, Петра, чтобы забрать вместе с Соней из этого царства беспредела?

Размышляя о том, каким образом Ситников мог допустить ошибку, Пётр быстро покатил в сторону дома Сони. На калитке одного из домов ему бросился в глаза почтовый ящик, в уголке которого белела газета. Обрадованный Пётр метнулся к ней. Газета была свежая и пахла типографской краской. Он поднёс её ближе к глазам, сгорая от нетерпения узнать, в каком же году творился в Санкт-Петербурге такой кошмар. Но секунду спустя он со стоном выронил газету и схватился за виски. Это был свежий выпуск «Вечерних ведомостей», датированный прошедшим днём, 5 марта 2002 года.

— Не может быть, — пробормотал он вполголоса.

И тут он услышал у своего виска звук взводимого курка, кожей ощутив сталь холодного дула.

— Ни с места, — угрожающе прошипел мужской голос.

Стараясь не поворачивать головы, Пётр скосил глаза и увидел рядом с собой… директора средней специальной школы, той самой, которую закончил его двоюродный брат Александр.

— Вот я тебя и поймал, — пальцы директора больно впились в шею Петра. — Крадёшь, подонок, мои газеты!

Толстый директор Воробьёв — со страху Пётр даже вспомнил его фамилию — выглядел комично и устрашающе одновременно. На нём была плотная зимняя пижама, с плеча директора свисала набитая патронами лента, а в руках он держал короткоствольный карабин.

Петру вспомнилось, что в школе его брата Александра находился образцово-показательный музей Великой Отечественной войны. Похоже, сейчас в руках директора был один из его экспонатов.

Пётр поднял дрожащие руки. Газету он от волнения выронил.

— М-м… Господин Воробьёв, разве вы не узнаёте меня? Я вас хорошо знаю, мой брат учился у вас, и моя сестра тоже… Мой брат закончил школу прошлой весной, вы преподавали у него физику, и из-за физики у него были в школе самые большие проблемы…

Шестым чувством Пётр угадал, что директору по-прежнему близка школьная тема.

— В каком прошлом году, что ты мелешь? Школа закрыта уже несколько лет назад. Кто ты такой?

— Я уже сам не знаю, кто я такой, — ответил Пётр, едва не плача. — Объясните мне, что тут происходит? Вчера ещё всё было в порядке. Ваша школа тоже была в порядке. И вас я видел чуть ли не каждый день, когда вы бегали по утрам мимо нашего дома.

Пётр ухватился за озлобленного директора как за свой последний шанс понять что-то в этом бедламе. Но в этот момент почти рядом раздался визг тормозов. В пяти метрах от потасовки притормозил видавший виды автомобиль, набитый вооружёнными подростками лет семнадцати-восемнадцати.

— Эй, директор! — закричал один из них. — Лови пулю!

Воробьёв рухнул на землю, прикрываясь карабином. Пётр последовал его примеру — и, как оказалось, совсем не напрасно, потому что хулиганы открыли огонь по дому Воробьёва из всевозможного оружия. Пули скользили по стенам дома прямо над головой Петра, который мечтал врасти в землю. Медленно объехав директорский дом, подростки расстреляли свой боезапас и стали удаляться.

Воробьёв прицелился и сделал несколько выстрелов по удаляющимся огням автомобиля. Пётр, у которого пропала всякая охота проявлять дальнейшую любознательность, воспользовался минутным замешательством бывшего директора, вынужденного охранять по ночам свой дом, и бросился бежать.

Первым делом он решил пробраться к площади перед супермаркетом «Александровский». Здесь же, насколько он помнил, находились административные службы довольно большого микрорайона.

О том, что площадь по-прежнему является центральным местом жизненной активности населения, свидетельствовало необычное скопление мусора и обломков машин, валявшихся где попало. По улице бродили толпы пьяных молодых людей крайне опустившегося вида. На здании бывшего супермаркета красовалась огромная вывеска «Промзона», а вывеска поменьше перечисляла все службы, которые призваны были регламентировать жизнь и быт населения этой самой таинственной «Промзоны». Пётр не сразу сообразил, что «Промзоной» объявлена питерская окраина, на которой угораздило купить дом его дядю и тётю.

Впрочем, в следующую минуту Пётр увидел нечто, что поразило его в самое сердце. Очевидно, полный бедлам отныне царил не только в «Промзоне», но и во всём городе, потому что стены бывшего супермаркета были оклеены плакатами, которые сообщали, что выездная встреча мэра города Руслана Зайченко с обитателями «Промзоны» состоится через несколько дней. Так же говорилось о том, что в ночь накануне этого мероприятия в «Промзоне» вводится комендантский час.

Пётр подошёл к плакату, надеясь найти там что-то могущее хотя бы частично пролить свет на неожиданную метаморфозу. Но ничего другого в плакате не сообщалось, кроме того, что Руслан Зайченко с особым вниманием следит за проблемами «Промзоны», так как в своё время именно здесь он родился и закончил специальную среднюю школу.

Пётр услышал позади себя какой-то грохот. Оглянувшись, он увидел гусеничный бронетранспортёр, на котором стояли вооружённые военные. Очевидно, так теперь здесь патрулировались центральные улицы.

Продолжая путь, Пётр шёл вдоль череды увеселительных заведений, среди которых преобладали казино. Всё свидетельствовало о том, что здесь давно легализирована проституция. Толпы размалёваных девиц отчаянно зазывали прохожих. Молодёжь, которой тут было огромное количество, выглядела как та, которую в школе номер семь принято было называть «гопниками». Бары и дискотеки выстроились тесной чередой.

Среди множества ярких вывесок Пётр увидел более скромную, прилепившуюся на боковом подъезде какого-то ночного борделя. На голубом фоне Пётр прочёл: «Интернет-кафе».

Облегчённо вздохнув, Пётр устремился в прохладный небольшой зальчик. Мысль о Соне продолжала мучить его. Ноги сами были готовы нести его к тому дому, который недавно ещё был домом Сониных родителей, но смутное чувство подсказывало ему, что даже на Ситникова надеяться не приходится. Во всём ему предстояло разобраться самому. И маленькая интернет-забегаловка могла оказать ему неоценимую помощь.

В зальчике, который, как прочёл Пётр, действовал круглосуточно, почти не было посетителей. Лишь несколько кучек пьяных подростков возились и громко гоготали возле машин, на мониторах которых мелькали игрушки-«стрелялки». Пётр присел за машину в отдалении и, загрузив поисковик, быстро набрал «Руслан Зайченко. Биография. Фото».

Пётр вздрогнул, когда на сиреневом фоне перед ним появилось множество ссылок. Кликнув наугад одну из них, он опешил, когда увидел яркие буквы, рябившие на фоне какого-то упыря с двумя бородавками на лбу.

— Его называли одним из самых преданных и верных офицеров армии Его Императорского Величества. Семён Зайченко, который является первым упомянутым в истории предком мэра Санкт-Петербурга Руслана Зайченко, принял самое активное участие в подавлении антиимперского мятежа Польского Королевства…

Тяжело вздохнув, Пётр устало потёр глаза. Определённо, вся эта галиматья ему не снилась. Похоже, культ персоны мэра северной столицы носил здесь достаточно оригинальные формы…

На мониторе вместо неопрятного офицера в голубоватой форме появился краснощёкий юный Руслан Зайченко. На фотографии он красовался в тёмно-синем костюме выпускника средней школы.

— Накануне своего школьного выпускного бала Руслан Зайченко ещё не подозревал, как сложится его дальнейшая жизнь. Его неожиданное и поразительное везение, обрушившееся на него в столь юном возрасте, не имело ничего общего с теми общественными реалиями, которые могло предоставить ему государство. Во времена, когда никто и помыслить не мог всерьёз мечтать о легализации букмекерских контор, Руслан Зайченко нашёл единомышленников, так же, как и он, предпочитающих спортивные ставки подпольному игорному миру. Разумеется, лишь немногие посвящённые входили в круг любителей-фаталистов. Очень скоро легенды о необычном везении скромного молодого рабочего Кировского завода, об истинном содержании жизни которого даже не подозревали его ровесники, такие же молодые труженики, загуляли по определённым кругам петербуржцев. Из года в год Зайченко продолжал выигрывать всё более крупные суммы, и к началу новой эпохи российской действительности он уже был человеком обладающим солидным капиталом, с которым Зайченко незамедлительно вошёл в нарождающийся российский бизнес.

Став одним из пионеров кооперативного движения, вскоре Зайченко занялся сетью небольших коммерческих предприятий, занимающихся утилизацией токсических отходов. Ему удалось привлечь иностранных инвесторов, и вскоре концерн, возглавляемый Русланом Зайченко, прочно укрепился на международном рынке химической промышленности. Однако Руслан Зайченко устремился к политической деятельности и вскоре, став депутатом парламента, предпринял ряд смелых шагов, одним из которых стала легализация игорного бизнеса, принесшая Зайченко особую популярность в деловых кругах. Сеть отелей и казино, являющихся сегодня собственностью возглавляемого им концерна, привлекла в Санкт-Петербург невиданное количество любителей азартных игр со всего мира…

Опешивший Пётр пробежал страницу до конца и раздражённо кликнул следующую рубрику. Пока он изучал историю восхождения на экономический и политический Олимп удачливого пройдохи, за его спиной остановился блюститель порядка и, сбоку заглянув в лицо мальчику, что-то передал по рации. Пётр даже не заметил замаячившей за спиной фигуры, потому что его глазам открылось то, чего он мог ожидать меньше всего.

— Руслан Зайченко никогда не чуждался артистической богемы и до сих пор числится поклонником красивейших женщин российского кинематографа и российской сцены.

Пётр бегло перелистал фотографии — Зайченко и Таня Овсиенко, Зайченко и Наташа Королёва, Зайченко и ещё какая-то актриса, которая очень нравилась его тёте, но фамилии которой Пётр сейчас вспомнить не мог.

— …Однако будущий мэр мечтал о подлинном семейном счастье, и однажды он воплотил в жизнь свою самую большую мечту, женившись на своей бывшей однокласснице Эльзе Спасакукоцкой, пережившей к тому времени неудачный брак, к тому же рано овдовевшей…

Новые фотографии появились на мониторе. По ступенькам белокаменного собора спускались Руслан Зайченко в малиновом пиджаке и Эльза в дорогом и вычурном, но абсолютно нелепом свадебном платье. Лицо её меньше всего можно было назвать лицом счастливой новобрачной, наоборот, казалось, будто невеста едва сдерживает слёзы. Вокруг молодой пары суетились люди с фотоаппаратами. Чуть поодаль новобрачных Пётр разглядел трёх упитанных мужчин, в которых, присмотревшись, несложно было узнать мальчишек, что составляли неразлучную компанию дружков Зайченко.

Потрясённый Пётр на мгновение окаменел. Он не заметил, как один из мужчин, изображённых на снимке, вдруг очутился у него за спиной.

Электрошокер коснулся локтя мальчика, и Пётр без чувств рухнул на пол.