Глава 11 Часть 2

…Стоило Ярославу Третьему пожелать нам хорошего дня, отключить «глушилку» и подняться с кресла, как у матушки завибрировал комм. Кинув взгляд на экран, она потемнела взглядом и обратилась к Волконским:

— Звонит майор Тимирязев. Под флагом «Очень срочно!»

— Ответьте. И выведите его голос на внешний динамик! — потребовал государь.

«Светлана Романовна» прикоснулась к нужным сенсорам и, не тратя время на обмен приветствиями, спросила, что случилось.

— У нас проблемы. С контрактниками, зако— … — начал Палыч, прервался на полуслове и сделал паузу, во время которой мы услышали четыре хлестких выстрела из «Кувалды» и два истошных воя, а затем вернулся к объяснениям: — С контрактниками, уже закончившими подготовительные курсы, но еще не разобранными «покупателями».

— Какого рода проблемы? — рыкнул Император, начавший багроветь.

Огневик узнал его голос и чуть ускорил повествование:

— Ваше Императорское Величество, если очень коротко, то они пили все выходные. Вчера вечером пытались вломиться на наш этаж, чтобы забрать с собой понравившихся девушек, но мы заблокировали дверной замок, и все обошлось. В четвертом часу утра группа из семи человек залезла на дерево, растущее возле казармы, перебралась по ветке на карниз, открыла окно, но с нашей помощью попадала вниз. В шесть пятнадцать на лестнице оказалось пусто, так что мы отправились на пробежку. А когда вернулись, обнаружили в казарме три с лишним десятка человек. Решить дело миром не удалось — они жаждали мести. Пришлось выбрасывать на лестницу. Увы, в какой-то момент сразу несколько Одаренных атаковало нас заклинаниями и быстренько полегло. А их разбежавшиеся товарищи каким-то образом вскрыли оружейки и, как вы, наверное, слышите, пробуют взять казарму штурмом!

— С вашей стороны пострадавшие есть? — влезла в их разговор Мирослава Михайловна, так же, как и я, задергавшись из-за звуков автоматных очередей, раздавшихся из динамиков.

— Так точно, Ваше Императорское Величество! — отозвался Тимирязев. — У Ларса Элиасовича сломана левая рука и два ребра, у Виктории Семеновны — сквозное пулевое ранение правого бедра, а у Игоря Валерьевича Чехова — довольно серьезно обожжены лицо и руки. Однако наши целители уже ока— …

— Продержитесь еще минут пять-семь! — потребовал Волконский, услышав все, что хотел. И добавил фразу, развязавшую пестунам руки: — Разрешаю уничтожать тварей с оружием в руках, как бешеных собак!

— … а мы вылетим к вам через пару минут… — добавила матушка, скинула звонок и попросила разрешения удалиться.

— Ваши «Беркуты» уже под парами? — поинтересовалась Волконская, получила утвердительный ответ и… заявила, что летит с нами!

Я, конечно же, выпал в осадок, так как понимал, насколько безумно это решение, но вспомнил, что один из пострадавших — ее любимый правнук, причем «и так брошенный на произвол судьбы», и пришел к выводу, что эта женщина опять делает то, что должно. Тем не менее, помрачнел, ибо почему-то решил, что государыня рванет переодеваться во-что-нибудь посерьезнее шелковой рубашки, полуспортивных брючек и кроссовок. Ну и, конечно же, потратит море времени на наведение красоты, подбор драгоценностей, короны и т.д. Но не тут-то было — как только государь, уже успевший кого-то набрать, подтверждающе кивнул, Мирослава Михайловна потребовала, чтобы Суккуба немедленно отправила остальных членов нашей половины к вертолетам, и быстрым шагом пошла к двери.

Короче говоря, до посадочной площадки, на которой вовсю молотили винтами наши вертушки, добрались с одной-единственной задержкой и всей толпой, приросшей четверкой Конвойных, «атаковали» оба борта.

Первые несколько минут полета сидели, как на иголках и переживали со страшной силой. А потом в тактическом канале раздался голос Волконской, и нам слегка полегчало:

— Ярослав, наконец, дозвонился до командира учебного центра, так что постоянный состав уже поднят по тревоге и вот-вот начнет разоружать пьяную шваль. Причем разоружать, не церемонясь — те, кто вздумает сопротивляться, будут уничтожаться на месте!

— А что станет с теми, кто позволил контрактникам пить все выходные? — спросил я.

— Пойдут под трибунал. Вместе со всем командованием учебного центра! — не задумавшись ни на мгновение, ответила она. И зачем-то добавила: — Вот увидите…



…На плац перед нужной казармой десантировались по-боевому. Как мы узнали, какая из казарм является нужной? Так только над ней поднимались клубы дыма, только у нее не было части стены, и только возле нее творилось самое настоящее столпотворение! Не знаю, как другие, а я во время снижения насчитал девять БТР-ов и одну КШМ-ку с заведенными движками, шесть «Росомах» и четыре «таблетки» с символикой медслужбы. А вот людей не пересчитывал, ибо их было как бы не пару сотен. Впрочем, «полюбовался» четкими рядами «залетчиков», уложенных на бетонку лицом вниз с руками, зафиксированными за спиной либо наручниками, либо блокираторами магии. Потом мазнул взглядом по офицерам и прапорщикам, с автоматами наперевес охранявшим этих уродов. А когда увидел относительно небольшую группу местных начальников, судя по ожесточенной жестикуляции и выражениям лиц, пытавшихся задавить Палыча «харизмой», озверел. Как выяснилось от силы через пару минут, не один — стоило нашей «коробочке» подойти к этим воякам и «разомкнуться», как Мирослава Михайловна продемонстрировала свое недовольство командованием центра самой формулировкой первого же заданного вопроса:

— Константин Павлович, скажите, пожалуйста, что от вас хотели эти недоумки в погонах?

— Требовали, чтобы я приказал подчиненным сдать оружие, выйти из казармы, позволить надеть на себя блокираторы магии и подписать согласие на проведение ментального допроса первой категории. В противном случае обещали сгноить на каторге и что-то там еще.

— О, как… — неприятно удивилась Императрица-Мать, повернула голову к его «собеседникам», вперила тяжелый взгляд в подполковника, успевшего смертельно побледнеть, и очень недобро усмехнулась: — А ведь вы, наконец, допрыгались, Родион Германович. Причем до той самой каторги, которой имели наглость угрожать Слуге рода Волконских-Шаховых, выполняющему с особое задание государя!

— Ваше Императорское Величество, я не знал ни о каком задании! — проблеял подполковник и разозлил Мирославу Михайловну еще сильнее:

— Шадрин, а вы вообще в курсе, по чьему личному приказу эта группа прибыла в ваш учебный центр⁈

— Н-нет. Они приехали вчера, то есть, в воскресенье, а я…

— Отдыхали? В день нападения на Императорский дворец? Тогда кто общался с оперативным дежурным по столичному гарнизону, выделял личный состав для усиления охраны особо важных объектов инфраструктуры и тэдэ⁈ Впрочем, можете не отвечать — всю нужную информацию мы выясним после ментального допроса первой категории. Эдак через полчаса, то есть, после приезда менталистов Военной Прокуратуры. А пока расскажите-ка мне свою версию происшествия!

Не знаю, что именно сломало подполковника, но если до этой фразы он просто потел и пытался удержать трясущийся подбородок, то после нее упал на колени и заблажил:

— Не губите, Ваше Императорское Величество! У меня семья и дети…

Волконскую не проняло:

— Лев Семенович, заткните его, пожалуйста!

Щелчок «придавил» вояку каким-то ментальным навыком, и государыня перевела взгляд на темноволосого майора,



смотревшего на нее как-то уж очень нагло:

— Вам что-то не нравится?

— Так точно, Ваше Императорское Величество! — ответил он. — Слуга рода Волконских-Шаховых и его подчиненные, выполняющие особое задание государя, убили семнадцать граждан Российской Империи и покалечили еще порядка шестидесяти пяти, а вы почему-то высказываете претензии не им, а командиру учебной части. А он, между прочим, потерял в этой бойне близкого родича!

— Так вот почему эта пьянь так распоясалась! — воскликнула Волконская, мазнула по Шадрину презрительным взглядом, затем задумчиво прищурилась, заставила майора представиться и понимающе усмехнулась: — Я понимаю, что вы, Синцовы, зависите от Шадриных, соответственно, ваше молчание выйдет боком всему роду, но не стоит превращать поддержку благодетеля в фарс!

Майор… уперся, как баран и язвительно заявил, что это не ответ. А через мгновение сложился пополам от чудовищного удара кулаком в живот и чуть не выблевал отбитые внутренности, затем был разогнут рывком за воротник комбинезона и услышал ледяное шипение Суккубы, оказавшейся шустрее меня:

— Вы разговариваете с Ее Императорским Величеством, так что извольте использовать титулование. И умерьте гонор — это продлит вашу никчемную жизнь!

Мужик попытался сформировать ледяную броню и заставил включиться Конвойных. А они, не церемонясь, прострелили ему оба плеча и оба колена, упаковали в блокираторы магии, затем изложили остальным воякам правила поведения в присутствии венценосных персон, вернулись к своей подопечной и снова изобразили статуи.

Как и следовало ожидать, на плацу установилась мертвая тишина. И тут снова заговорила Волконская:

— Кстати, это действительно был не ответ — я просто поделилась своей догадкой. А теперь задам несколько вопросов… хотя бы вам, господин штабс-капитан. Скажите, хоть один из убитых или покалеченных пострадал не в этой казарме или на подступах к ней?

— Никак нет, Ваше Императорское Величество!

— Откуда у убитых и покалеченных появились автоматы?

— Из вскрытых оружеек, Ваше Императорское Величество!

— А что стало первопричиной конфликта?

— Попытка нескольких контрактников заставить девушек из спецгруппы принять участие в их пьянке, Ваше Императорское Величество!

— Благодарю за ответы… — кивнула она и оглядела остальных офицеров: — Итак, энное количество военнослужащих, наплевав на Уставы и требования собственноручно подписанных контрактов, пили двое суток при преступном попустительстве офицеров постоянного состава учебного центра. Устав пить в чисто мужской компании, предложили составить им компанию дворянкам и Слугам одного из самых влиятельных аристократических родов Империи. Получив отказ, решили навязать свое общество силой. Однако не смогли. И продолжили нарушать Закон — использовали магию не на дуэли, вскрыли опломбированную оружейку, завладели оружием и отправились убивать! А где в это время были вы, вроде как, защитники Отечества⁈

«Защитники Отечества» понуро опустили взгляды и вжали голову в плечи.

— Молчите? Тогда ответьте еще на один вопрос: чему вы, подхалимы, лизоблюды и трусы, можете научить парней и девчонок, решивших встать на защиту своей страны, явившихся в военкомат и отправленных в этот учебный центр? Пить? Прогибаться перед начальством? Прятаться по ДОС-ам при первых звуках стрельбы?

— Не все прятались по ДОС-ам, Ваше Императорское Величество… — угрюмо буркнул все тот же штабс-капитан.



— Что ж, значит, те, для кого Присяга — не пустой звук, после завершения расследования продолжат служить Родине. А все остальные разделят судьбу этой пьяни. То есть, вылетят из армии с позором и ответят за преступления или преступное бездействие по всей строгости Закона…

…Мирослава Михайловна буйствовала в войсковой части до половины одиннадцатого утра. Поводив мордой по асфальту абсолютно все руководство, переключилась на «мирных» контрактников. Добросовестно закошмарив их, устроила дичайший разнос «покупателям», прибывшим за «новобранцами» с четырехдневным опозданием. А после того, как довела до заикания и этих бедняг, помогла вернуться в рабочий режим слишком уж вальяжным членам следственной группы.

Кстати, нас никто не дергал. От слова «вообще»: первый заместитель Генерального Прокурора, прибывший на объект по личному распоряжению Ярослава Третьего и в какой-то момент решивший потребовать у Палыча и «его подчиненных» записи с тактических камер, был послан Волконской далеко и надолго. В смысле, изучать архивы камер СКН войсковой части и набирать необходимую доказательную базу с помощью штатных менталистов. Так что мы все это время изображали личную охрану государыни. Ну, а в десять тридцать две пришло время расставаться: она поднялась на борт одного из наших «Беркутов» и улетела в «пряничный домик», а мы отправились в парк, загрузились в «Росомахи», выехали за пределы столь негостеприимной части и покатили в Мякинино.

По дороге болтали о чем угодно, только не о ЧП. На всякий случай. Зато на автодроме, вернее, в конференцзале, чем-то понравившемся и матушке, и Суккубе, врубили стационарную «глушилку» и устроили просмотр записей с некоторых тактических камер. Само собой, при этом задавали уточняющие вопросы. После того, как закончили, «Светлана Романовна» поздравила всех «младших» с боевым крещением и подъемом на очередные ступени развития Дара, а старшим устроила такой разнос, что не передать словами!

Нет, к их действиям в «горячих фазах» конфликта у нее претензий не было: Палыч, Сом, Крот и обе «горничные» работали «вторыми номерами», то есть, позволяя «раскрываться» своим подопечным, и сглаживали любые их ошибки. Зато после «холодных» фаз нещадно тупили — не сообщили нам ни о начале конфликта, ни о ночном визите «гостей», хотя не могли не понимать, что те затаили злость.

Да, у этого «просчета» была уважительная причина — Тимирязев знал о том, что мы вышли из очень сложного боя, ине захотел грузить «мелкими проблемами», а все остальные не решились оспаривать его мнение. Вот и допрыгались до чертовски неприятного предупреждения:

— Еще одна подобная ошибка — и род перестанет вам доверять!

Трое пестунов, обе «горничные» и пятеро целителей пошли красными пятнами, пообещали, что ошибок больше не будет, получили разрешение сесть и опустились в кресла. А матушка посмотрела на экран комма, затем оглядела всю нашу толпу и хрустнула костяшками пальцев:

— На этом пока все. Можете перебираться в зону отдыха и расслабляться. Ориентировочно до двух часов дня. Все, кроме Люта и Ани…

Народ поднялся на ноги, быстренько добрался до двери и исчез от греха подальше, Раиса Александровна вернула створку на место, заблокировала замок и вернулась в свое кресло, а «Светлана Романовна» потребовала, чтобы «волшебница» перебралась в первый ряд и после того, как русалка выполнила этот приказ, уставилась ей в глаза очень тяжелым взглядом:

— Ань, сегодня ты спасла жизнь Ларсу Эрикссону и продемонстрировала очень серьезный уровень владения одним из самых опасных сочетаний Даров — Огня и Воздуха. Поэтому я сочла необходимым задать следующий вопрос: скажи, пожалуйста, тебя устраивает нынешний статус и нынешний потолок возможностей?

Репина криво усмехнулась:

— Светлана Романовна, мне уже сорок шесть; я уперлась в естественный предел развития еще лет семь-восемь тому назад; эта внешность — не первая, не вторая и даже не десятая; почти вся моя жизнь за последние четверть века закрыта клятвами о неразглашении, а склонность к… специализации прошита в сознании рядом ментальных программ.

— Насколько я знаю, Лют добился освобождения тебя от всех прежних клятв и предложил альтернативное будущее…

«Волшебница» горько вздохнула:

— Прежних клятв действительно нет. Зато программы никуда не делись.

Тут в разговор вмешался я:

— Есть еще два нюанса, которые Аня не озвучивает из-за того, что дала мне слово молчать. В тот момент, когда ее к нам приставили, я не мог избавить ее от этой дряни, а подпускать к себе «заряженную» личность был не готов. Поэтому мы пришли к компромиссу — она служит нам… в нынешнем ключе, а я в течение пяти лет нахожу способ подарить ей полноценную новую жизнь, то есть, чистый разум, другую внешность и настоящие документы. А в первых числах мая мы обсудили эту проблему еще раз: я сообщил, что готов начать переговоры с Волконскими и Валентиной Алексеевной, а Аня попросила не торопиться. Ибо считала, что не успела себя проявить.

Матушка задумчиво расфокусировала взгляд,



секунд десять смотрела сквозь меня, а затем приняла решение:

— Что ж, тогда эта причина была актуальна. После спасения жизни внуку Императора — нет. Так что я вызываю «Беркут», забираю Аню и прогоняю по кругу почета, то есть, через Мирославу Михайловну, Стрешнева и Валентину Алексеевну.

— Через сорок минут сюда приедет мой батюшка! — напомнила Раиса Александровна.

— Поговорите с ним на пару с Лютом. Я все равно не при делах…

Загрузка...