Курс на СССР: Переписать жизнь заново!

Глава 1

Москва, август 2025 года. Удаленная от центра промзона.

— Мне страшно.

— Это пройдёт.

— Вы не понимаете — это смертельно опасно! Нас убьют! Вас и меня!

— Это просто паника, — я глубоко вдохнул. — Ну что там?

С информаторами всегда так — если сразу не обрушивают на голову поток компромата, то значит будут тянуть из тебя жилы, действовать на нервы. Этот — худой трясущийся и обильно потеющий мужичок, — точно крови попьет, прежде чем что-то сольет.

Если вообще сделка состоится.

Игра стоит свеч. Высшая точка моей карьеры — уничтожить одну из самых опасных бандитских группировок нашего времени, а заодно и расправиться с Сергеем Гребенюком, лидером «Северных волков». И я это сделаю.

— Вы простой журналист! — произнес информатор с плохо скрываемым пренебрежением в голосе.

— Верно, — кивнул я, стараясь не зацикливаться на эмоциях собеседника. — И что это меняет?

— Вообще-то… — он выжидательно посмотрел на меня, как бы соображая, а не стоит ли поднять цену за информацию.

— Хотите передать компромат полиции? — я не стал поддаваться на провокацию. — Пожалуйста. Только помните, что и там у «Северных волков» есть свои люди. Нужная информация не дойдет до суда, в отличие о имени того, кто ее нарыл. И тогда поздно ночью к вам придут гости. И поедете вы с ними в лес… в багажнике машины… в разных пакетах…

— Запугиваете? — насторожился он.

— Нет, просто анекдот вспомнил, — устало ухмыльнулся я. — Олег, послушайте…

— Не называйте моего имени! — взвизгнул он. — Нас весь могут и услышать.

— Здесь? — я удивленно огляделся.

Пустырь на окраине города. Пыльный, заросший бурьяном, с ржавыми остовами грузовых машин, брошенных здесь еще в девяностые. Вроде здесь собирались построить какой-то торговый центр, да так все и затухло.

Заливая всё багровым светом, солнце клонилось к закату. Очень символично. Я вздохнул. Шестьдесят лет — возраст, когда большинство моих коллег уже сидят на пенсии, попивая чай и перелистывая подшивки старых газет.

Но не я.

Я все еще гонюсь за призрачной мечтой, как отставший пассажир за уходящим поездом. В журналистике я всего пять лет, как говорится, осуществляю свою заветную детскую мечту. Но мою работу уже прочувствовали многие сильные мира сего. Теперь знают и боятся, потому что мои резонансные статьи не были простым набором слов. Громкие разоблачения коррупционеров и взяточников… По следам проводимых мной журналистских расследований не один зарвавшийся вор, дорвавшийся до власти лишился своей мнимой неприкосновенности. Немало было предано суду. Что ж, поделом. Я не собираюсь останавливаться. Правда за мной.

И сейчас, в кармане стоящего передо мной информатора, нервно трясущегося от страха и алчности, очередной компромат. Он позвонил мне три дня назад. Его голос вибрировал, как будто кто-то держал его за горло.

«У меня есть информация про Коваленко. Я все знаю. Всю правду. Хотел бы вам ее передать… Чтобы вы статью… Но если они про меня узнают…»

Коваленко — замглавы городской администрации, человек с рыбьими глазами и улыбкой акулы. Его связи тянутся от мэрии к самым темным углам криминального мира. Если верить слухам, «Северные волки» во главе с Сергеем Гребенюком не просто его тень — они сила. И я не уверен, кто из них главнее.

— Здесь безопасно, — произнес я, чтобы хоть немного успокоить дрожащего от страха информатора.

— Нигде не безопасно… — буркнул он, испуганно озираясь.

Вот ведь зануда какой! Такое ощущение, что он специально тянет время. Только зачем? Передал бы информацию и быстро ушел, чтобы лишний раз не светиться в моём обществе.

Периферическим зрением я заметил какое-то движение, но, когда я повернул голову, за грудой металлолома, там, где была тень, ничего не было, только ветер шевелил сухую траву. Сердце тревожно ёкнуло, но я глубоко вдохнул и заставил себя успокоиться. Показалось? Возможно. С возрастом нервишки уже не те, но инстинкты все еще острые.

— Давайте, мы все же перейдем к делу? — предложил я, решив немного нажать на бедолагу. — Или вообще не поднимаем это дело и расходимся.

Подействовало.

— Ладно, сейчас…

Он сделал шаг ближе, но остановился, будто боялся пересечь невидимую черту. Его дрожащие пальцы нервно теребили молнию на куртке.

— Я… я не уверен, что это хорошая идея, — бормотал он, сноваоглядываясь по сторонам. — Если они узнают…

— Они не узнают, — сказал я, стараясь сохранить хотя бы остатки спокойствия и не плюнуть на всё это. — Я профессионал. Знаю, как защитить информатора. Твои сведения — это билет за решетку не только для Коваленко. Ты же сам сказал, что у тебя есть железные доказательства.

— Д… да, — он судорожно сжал губы и зачем-то застегнул молнию на куртке до самого горла.

— Ну, что там у тебя? — теряя терпение я протянул руку. — Давай, или расходимся.

Его взгляд метнулся к горизонту, где солнце уже почти скрылось за крышами домов. Я снова заметил тень — на этот раз за старым грузовиком, в десятке метров от нас. Мелькнула и пропала. Может, просто игра света? Или там действительно кто-то есть. Тот, кого так боится информатор.

Я сделал вид, что поправляю очки, а на самом деле сконцентрировал внимание на окружающем пространстве. Ничего. Только пыль и тишина.

— У меня есть записи, — нервной скороговоркой, глотая слова, зачастил информатор. — Разговоры. Коваленко встречался с ними. С «волками». Я был там… случайно. Они обсуждали тендеры. Городские контракты. Миллиарды. Они делят их, как пирог. Коваленко получает откаты, а «волки»… они делают всю грязную работу. Я все записал.

— Какие записи? — я шагнул ближе, чувствуя, как повышающийся адреналин начинает отдавать болью в висках. — Телефонные? Видео?

— Аудио,— он сипел, почти шептал и его голос тонул в шуме поднимающегося ветра. — И документы. Я просто имею доступ к его компьютеру, к некоторым файлам. Скачал… Но если они узнают, что это я…

— Никто не узнает, — уверил его я. — Давайте мне записи, и я сделаю так, что Коваленко не выкрутится. Моя статья разнесет его деяния в клочья. А «волков» прижмут следом.

Он смотрел на меня с открытым страхом в глазах, и это была не просто нервозность, а животный, первобытный ужас. Я много раз видел этот взгляд в глазах людей, которые понимали, что их жизнь висит на волоске.

Но он всё ещё колебался, будто ждал чего-то. Его пальцы судорожно сжимали молнию, и в какой-то момент мне показалось, что она в конце концов оторвется.

И снова это движение. На этот раз дальше, у края пустыря, где начинались кусты. Тень была слишком быстрой для птицы или животного. Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Теперь было ясно, что мы здесь не одни. Нужно уходить, ради общей безопасности… но я не мог упустить такой шанс. Только не сегодня.

— Хорошо, — наконец выдохнул он. — Я отдам вам флешку. Но… вы должны пообещать. Никаких утечек. Если они узнают…

— Не узнают, — сказал я, протягивая руку. — Давай. Быстрее!

Он медленно полез во внутренний карман куртки, глядя мне прямо в глаза, будто ожидая, что я откажусь от задуманного. Шорох гравия за спиной заставил меня резко обернуться. Ничего. Только пустырь, тени и закатное небо. Но я знал, что это не просто нервы. Кто-то здесь был. Следил. Ждал.

Олег обреченно протянул мне флешку на повлажневшей ладони. Я сжал в кулаке маленькую, черную, почти невесомую Кащееву смерть, чувствуя, как она впивается в кожу. Неужели и в самом деле получилось?

Я сжал флешку крепче и повернулся, чтобы уйти, но вновь скорее больше почувствовал, чем увидел это странное движение теней. И отблеск линзы, холодный и резкий, как глаз хищника. Снайпер? Что, всё так серьёзно?

Он лежал на возвышении, среди зарослей, винтовка была направлена прямо на меня.

Инстинкт сработал быстрее мысли. Я бросился к ближайшему укрытию — ржавому грузовику, что стоял в паре метров. Хлопок выстрела разорвал тишину, пуля просвистела там, где я только что стоял, взметнув облачко пыли.

Какого хрена⁈

Я упал за грузовик, чувствуя, как адреналин разрывает виски. Шестьдесят лет, черт возьми, а я все еще бегаю от пуль!

Плечо заныло от напряжения и резкого рывка, но я был цел. Пока.

— Воронцов! — голос, резкий и металлический, прорезал вечернюю тишину. — Отдай флешку и выходи. Может, останешься жив.

Я прижался к холодному металлу грузовика, пытаясь отдышаться. Они знают мое имя. Значит это все не случайность — они ждали меня. Весь этот пустырь ловушка. Черт!

Я заметил еще одну тень — теперь слева, за грудой бетонных плит. Незнакомцев было как минимум двое, но скорее всего и больше. Они загнали меня, как волки добычу. Вот уж действительно «Северные волки»! А то, что это они у меня не было сомнений.

Оставаться здесь опасно. Нужно прорываться. Моя машина стоит метрах в тридцати отсюда. Если добегу — спасусь.

Я схватил обломок кирпича побольше, швырнул его в сторону, чтобы отвлечь снайпера.

И рванул.

Бежал так, как не бегал в школьные годы на физкультуре. Вот она машина, уже показалась из-за кустов! Старенький, но верный мой «форд». Метров десять, не больше! Еще рывок! Еще. И…

Хлопок выстрела раздался почти сразу. Пуля просвистела мимо, задев рукав. Я дернулся, но выровнялся. Ерунда. Все ерунда. Главное — бежать…

Еще хлопок.

А потом…

Острая боль пронзила спину, и мир взорвался белым светом. Я упал на живот, флешка выпала из руки, покатилась под колесо «форда». Я попытался дотянуться до нее, но пальцы уже не слушались. Кровь заполнила горло, каждый вдох как глоток огня. Тени сомкнулись надо мной — не бандитов, а самой темноты, густой и бесконечной. Она поглотила пустырь, склады, флешку, меня. Все.

Зареченск, август 1983 год. Проспект Маяковского.

— Вы в порядке?

Судорожный вдох.

И яркий свет в глаза. Какого черта…

Я с трудом разлепил веки, некоторое время привыкая к слепящему свету.

— Вы в порядке? — повторил незнакомый голос. Женский.

Нет, я точно не в порядке. В меня только что стреляли! Меня убили…

Или не убили? Ощущения какие-то странные. Руки, только что слабые и дрожащие, наполнились силой. Легкость, почти забытая, разлилась по ногам, по спине, по каждому суставу.

Где я вообще? И что происходит?

В больнице? В меня вкололи какие-то обезболы?

Нет, точно не в больнице.

Я лежал на асфальте, посреди улицы, залитой мягким светом августовского солнца. Голова гудела, но не от выстрела — от удара. Совсем рядом рычал мотор машины. Явно не иномарка, тарахтит будь здоров!

— Что случилось? — спросил я.

Девушка — молодая, красивая, с длинными каштановыми волосами, заплетенными в косу, — протянула руку, помогая мне подняться. Ответила:

— Мы вас… сбили с дедушкой.

— С каким… дедушкой?

Где пустырь? Где информатор? Где снайпер, который меня…

— С моим, Иваном Михайловичем, — пояснила девушка, кивая на стоящего рядом пожилого мужчину.

— Я извиняюсь, просто отвлекся буквально на одну секунду! — виновато произнес тот. — А тут вы выскочили. Я даже нажать на тормоз не успел…

— Это я виновата! — возразила девушка. — Отвлекла тебя со своими расспросами, вот ты и…

— Не виновата! — отрезал пожилой мужчина. — Я за рулем, значит я и виноват.

— Все… нормально, — выдавил я, поднимаясь. И только сейчас обратил внимание, что мой голос звучит странно — выше, чище, чем я привык. Наверное, сказываются нервы.

Что-то было не так. Я огляделся.

Чужой, не знакомый мне район. По обе стороны узкой улочки тянутся новенькие серые пятиэтажки, на балконах сушатся простыни, где-то вдалеке слышится звон трамвая. И просто одуряюще вкусно пахнет хлебом. Где-то пекарня поблизости?

У обочины стоял автомобиль «Жигули» — угловатый, кремового цвета, с круглыми фарами. Видимо тот самый, который меня якобы сбил. Начали собираться очевидцы и зеваки: женщина в платье в горошек, парнишка в брюках-клеш, двое аборигенов с авоськами, в которых позванивали пустые бутылки…

И никто не снимал на сотовый телефон, чтобы потом выложить в интернет. И вообще ни у кого в руках не было никаких гаджетов.

— Уверены, что все в порядке? — дедушка прищурился, разглядывая меня. — Может, в больницу? Вы бледный, как мел.

— Нет, я… нормально, — повторил я, пытаясь собраться с мыслями, и вновь принялся оглядываться по сторонам.

Город не был похож на тот, что я знал. Не было высоток из стекла и бетона, не было рекламных щитов с кричащими слоганами, не было монотонного, не прекращающегося ни днём, ни ночью гула автомобилей. Вместо этого я видел потускневшие от яркого солнца вывески: «Продукты», «Гастроном», «Парикмахерская». На углу стояла голубая будка с надписью «Соки-воды», а рядом очередь из нескольких человек — пьют из одного граненого стакана газировку, смеются…

Окраина какая-то, что ли?

— Где это я? — спросил я, не сдержав удивления.

Мой голос дрожал, и я вдруг понял, что не знаю где флешка. Я похлопал по карманам. Пусто. Черт, такой материал упустил!

— Как это где? — девушка нахмурилась, но ее губы тронула улыбка. — В городе, где ж еще. Вы что, с луны свалились?

— Да ладно тебе, Наташа, — дедушка махнул рукой. — Может, парень просто растерялся. Удар был неслабый. Вы на проспекте Маяковского, молодой человек.

— Это… от центра далеко? — спросил я, напрягая память. Какой еще проспект Маяковского?

— От центра? — нахмурился дедушка. — Вроде это и есть центр. Ваше состояние меня беспокоит. Вам бы к доктору. Как вас зовут?

— Александр, — ответил я. — Александр Воронцов.

— Саша, значит, — дедушка кивнул. — Пойдёмте, присядете у нас в машине, отдышитесь. А то выглядите, как привидение.

Я кивнул, собираясь последовать за ним, но не успел сделать и шага, как позади раздался резкий гудок. А потом — голос, хрипловатый, срывающийся:

— Ну и чего встали, граждане? Это дорога, а не проходной двор! Уберите свой драндулет, проезду мешаете!

Все обернулись. Узкий проспект и правда был перегорожен «Жигулями», а за ними, как пробка в бутылке, стоял синий «Москвич» с открытым окном. За рулем — мужик лет сорока, с усами и в кепке.

— Ну, дед, давай, шевелись! — гаркнул он, открывая дверцу. — Ты что, ездить разучился? Чего встал?

— Я… мы просто… — начал было тот, но опустил глаза и растерянно замолчал.

Мужчина тем временем уже вылез из машины и направился к нему, размахивая руками. Толпа зевак зашепталась, кто-то начал улыбаться, предвкушая потасовку. Типичная сцена.

И я вдруг почувствовал, как всё это начинает меня злить. Не из-за дедушки, не из-за машины — а из-за того, что я абсолютно не понимаю что происходит. Не люблю, когда ситуация не под контролем.

— Ну чего глаза выпучил, как баран? — продолжал орать усатый, сверкая металлическим зубом. — Забыл как водить? Так дома уже надо сидеть, возраст такой!

Нет, я не позволю, чтобы кто-то наорал на единственного, кто предложил мне помощь.

Я шагнул вперед, перехватив инициативу:

— Эй! Уважаемый!

Усатый мужик остановился и повернулся ко мне. Спросил:

— Ты кто такой?

— Я тот, кто сейчас объяснит тебе, как себя вести в приличном обществе.

— Ты чё, командовать будешь, пацан? — усмехнулся он. — Сам-то на себя посмотри, лоб зеленый…

— А ты на себя. — Я сделал шаг вперед, взгляд стал холодным. — Самоутверждаешься за счет старика?

— Да я тебе щас… — он шагнул ближе, но тут его взгляд наткнулся на мой.

Не на того нарвался. Я в своей жизни смотрел в глаза киллерам, политикам, лживым чиновникам. И в этих схватках взглядов у меня всегда было преимущество. На моей стороне была правда. А в ней, как известно сила. Сейчас — тоже.

Мужик замер, почувствовав мою стальную уверенность. Почесал затылок, смутился, потом буркнул:

— Слов много, толку мало… Ладно, давай, дед, отгони своё корыто. Мне на работу опаздывать нельзя.

Он повернулся и пошел обратно к машине. Я молча смотрел ему в спину. Толпа снова оживилась — кто-то хмыкнул, кто-то усмехнулся. Дедушка посмотрел на меня с удивлением и даже чем-то вроде благодарности.

— Спасибо, Александр… — тихо сказал он. — А то я что-то… растерялся.

— Всё в порядке.

Я обернулся. Наташа смотрела на меня. Но теперь в её взгляде было не просто сочувствие или вежливый интерес. Там было что-то другое — неожиданная теплота, уважение… и, возможно, лёгкий восторг. Как будто я внезапно оказался совсем не тем, кем она считала меня минуту назад.

Она не отвела глаз, наоборот — словно изучала. Сначала взглядом пробежалась по моему лицу, потом — по осанке, по жестам. Её губы чуть дрогнули в сдержанной улыбке.

— Что? — спросил я.

— Знаете, — сказала она негромко, — я сначала подумала, что вы… ну, странный. Слишком растерянный, будто с луны свалились. А сейчас смотрю — вы очень даже… не с луны.

— А откуда же? — спросил я, чуть улыбаясь.

— С места, где за себя и за других постоять не боятся.

Я ухмыльнулся. Молодая еще! Не знает, какой на самом деле мир!

— Пойдёмте, Александр, — дедушка уже открывал дверь «Жигулей». — Присядьте. Нужно отдышаться, и вообще, может воды… Или даже чаю. У меня термос как раз имеется… свежего заварил сегодня, с ромашкой.

Я кивнул и пошёл за ним. Наташа двинулась следом. Мы подошли к машине, и я уже взялся за дверцу, но… на секунду замер. Повернулся к боковому зеркалу. Всего лишь мельком — проверить, нет ли следов удара, ссадин, чего-то еще.

Взглянул — и замер как вкопанный. И даже дышать перестал от увиденного. В отражении… Нет, там был не чужой человек. Вполне знакомый. Там был я.

Но только лет на сорок — сорок пять младше самого себя…