Кровь нуар

Глава пятьдесят вторая

Когда дверь за Ричардом закрылась, мы еще просидели несколько минут. Джейсон все так же обхватывал меня, и так же я к нему прижималась. Он прильнул головой к моей щеке. Как будто оба мы выпустили из легких долго задерживаемый вдох. Мне с уходом Ричарда должно было стать хуже, но после мгновенного приступа страха стало лучше. Во всяком случае, спокойнее.

— Отчего я себя спокойнее чувствую? — спросила я.

— Потому что я уже не боюсь получить трепку от своего Ульфрика за то, что я метафизически связан с его лупой. Он мог это воспринять как твою измену со мной, а он тяжелее меня на пятьдесят фунтов, Анита. Почти сплошь мышцы.

Я снова уткнулась в него, поглаживая голые ноги, охватившие мою талию.

— Да, в честной драке ни у кого из нас против Ричарда шансов нет.

Губы, прижатые ко мне, шевельнулись — это он улыбнулся.

— Рассуждаешь, как парень, Анита. Ричард никогда не стал бы драться с тобой так, как дрался бы со мной. Что ты девушка, имеет свои преимущества.

Я провела руками по неожиданно гладким ногам и сообразила, что на них есть тонкие маленькие волоски. Такие белые и незаметные, что только на ощупь определяются. И я провела руками по ним, едва касаясь, медленно-медленно взад-вперед. Оказалось последнее время, что от прикосновения легче думается. Мика сказал, что это проявления моего зверя. Может, и так. А может, всегда так было бы, если бы я себе позволила. Вопрос о курице и яйце. Я не стала его мусолить — просто порадовалась, что так мне спокойнее.

— Сколько работаю, столько мне приходилось драться с врагами, которым плевать было, мужик я или баба. Такая биография меняет взгляд на вещи, Джейсон.

— Тебе виднее. Но если Ричард нанесет тебе физический вред, это будет случайно. А если мне — то намеренно.

— Приличная доля его гнева была вызвана мною — в буквальном смысле. Я думаю, сейчас он станет куда как рассудительнее.

Джейсон зарылся лицом мне в волосы.

— Если это твой гнев был у Ричарда, то у тебя потрясающее самообладание — судя по его поведению.

Я засмеялась — резким, не слишком радостным смехом.

— Некоторые могли бы возразить, что у меня вообще никакого самообладания нет.

— Это они завидуют, — шепнул он.

Я не думала раньше что-нибудь такое же? Совершенно мне не нужна метафизическая привязка к еще одному мужчине. Будто я их коллекционирую. Ненамеренно.

— Давай оденемся, — сказал он, целуя меня в щеку и начиная расплетать наши тела.

Я засмеялась — на этот раз искренне.

— Предлагаешь одеться? Обычно когда кто-то оказывается зверем моего зова, физические потребности становятся более императивными, а не менее.

Я успела заметить, как он улыбнулся, вставая и туже затягивая вокруг пояса полотенце.

— Я отцу обещал, что навещу его вчера. Не знаю, какие я ему могу привести оправдания, но я хочу его видеть.

— Ты вроде бы стал… — Я попыталась подобрать слово, не получилось.

— Я чувствую, что я… — Он тоже попытался найти слово, — стал как-то тверже. — Он улыбнулся мне сверху вниз. — Я мало знавал таких, кто был бы так же, как ты, в себе уверен. Может, это я от тебя и получаю? О господи, представить только себе: я — с планами и целями. Жуть какая-то.

— Цели у тебя есть, — возразила я, не вставая с пола.

Он покачал головой.

— Нет, Анита. Я плыву по течению. В колледж пошел, потому что так полагается. Раз моя родня мне не позволила специализироваться по театру, мне на колледж было уже забить. Потом я встретил Райну, и она мне показала такой секс, что я представить себе не мог. И сделала меня вервольфом. Я согласился, потому что она была красива и ненасытна — не потому, что хотел стать вервольфом. Стал работать в «Запретном плоде», потому что это злило мою родню и давало мне какие-то свои деньги. Я же не говорил в детстве: «Когда вырасту, буду исполнителем экзотических танцев». — Лицо его стало не по-джейсоновски серьезным. — Я в первый раз дал Жан-Клоду кормиться на себе, потому что Райна меня ему отдала. По договору между ним и стаей волки давали ему добровольных доноров.

Это я все знала, потому что именно так Ричард попал к Жан-Клоду, хотя кровь давать он отказался. Можно отдать вампиру вервольфа, но нельзя заставить вервольфа быть покладистым, если он не хочет.

— Это я как раз знаю, — вставила я.

— Наверное, еще и потому хотелось мне стать ротте de sang у Жан-Клода, что моему папочке это очень не нравится. — Он улыбнулся быстрой, но очень своей улыбкой. — А еще Жан-Клод — ну та-акая душка!

Я скривилась:

— Ты не бисексуал, как ни прикидывайся.

Он осклабился:

— А почем ты знаешь?

Я скривилась сильнее.

— Я думаю, Жан-Клод для тебя — исключение из правил, как для меня Белль…

И я замолчала. Этого я не собиралась говорить.

Джейсон посмотрел на меня пристально:

— Ты хочешь сказать, что имела дело с Белль Морт?

Я очень внимательно стала собирать мусор из опрокинутой на пол мусорной корзины.

— Это было видение. Она поделилась со мной достаточной энергией, чтобы не дать Жан-Клоду и Ричарду погибнуть, когда… — я прикусила язык, чуть не произнеся слово «Арлекин», — …те жуткие ребята без имени явились в наш город.

Джейсон наклонился рядом со мной и стал мне помогать собирать мусор в маленькую корзинку. Эти мусорные корзинки в отелях всегда жуть до чего маленькие.

— Но то, что ты об этом сказала вслух, что-то значит.

Я покачала головой:

— Я знаю, что Жан-Клод до сих пор ее любит. Я знаю, что любивший Белль Морт когда-то будет ее любить всегда. Это как наркомания. Можешь перестать принимать наркотик, но тянуть к нему тебя будет.

— И тебя к ней сейчас тянет?

Я покачала головой:

— Нет, но я знаю, что если увижу ее во плоти и она меня захочет, я не смогу сказать «нет». Она не… Она — Белль Морт.

Ну как объяснить личность, которая просто и есть секс? Секс, власть и сила для нее неразличимы, и я — в силу воспоминаний Жан-Клода — заранее на нее подсажена. И меня это даже не смущает, что очень на меня не похоже. Меня хлебом не корми, дай посмущаться.

Я поставила корзину на место, собрав в нее весь мусор до крошки.

— Ты одну вещь оставила, — сказал Джейсон.

Я посмотрела на пол:

— Нет.

— Вот это. — Он показал на ковер.

— Да ничего там нет, Джейсон.

Он поднял с пола какой-то предмет. И как только поднял, так я его и увидела, но до того не видела ничего. Джейсон протянул руку — на ладони лежал амулет.

— Теперь видишь?

Пытаясь сглотнуть слюну вдруг пересохшим ртом, я кивнула. Да, Марми замутила мне мозги, но действие этого давно должно было кончиться. А вот — видимо, не прошло. Насколько же глубоко она мне мозги перемешала? Но раз она не хочет, чтобы я видела амулет, значит, она его боится. Приятно знать.

Я протянула руку, и Джейсон дал мне амулет. Как только я его коснулась, мир будто сместился — или у меня в голове что-то сместилось. Секундная тошнота, головокружение — и я охватила амулет ладонью. О господи, да что же она пытается со мной сделать?

И снова Джейсон повторил меня эхом:

— Что же она от тебя хочет, Анита?

— Хочет сделать меня своим слугой-человеком, насколько я понимаю.

— Может быть, — сказал он неуверенно. — Но я думаю, тут что-то большее.

— Что я могу для нее сделать, Джейсон? Она самый сильный вампир на всей планете.

— А ты первый за много сотен лет настоящий некромант. Кто сумеет сделать тебя своим слугой, много наберет силы.

— Ты еще ее не чувствовал, Джейсон. Она сильна так, что страшно становится. Больше ей не нужно.

— Каждый вампир хочет увеличить свою силу, Анита. Это даже я знаю. Каждый вампир боится, что придет на его территорию вампир посильнее и отберет.

— Совет вампиров объявил, что мастерам запрещается воевать в этой стране, пока легальный статус вампиров не устоится и не станет надежнее.

— Она нарушает и собственные законы.

Я кивнула — он был прав. Вампирша, давшая им всем законы, сама их нарушает. Зачем?

Тут я совершила ошибку. Я подумала: «Чего ты от меня хочешь?»

И послышался запах жасмина.

Джейсон поймал меня за руку:

— Духами пахнет.

От его прикосновения запах жасмина стал слабее. Такой, как бывает, когда входишь в комнату, где пахнет духами, а женщина, ими надушенная, только что вышла. Есть такие женщины, что их аромат заставит тебя идти из комнаты в комнату, пока ты не сопоставишь с этим запахом лицо и тело. Я встряхнула головой, пытаясь вытряхнуть и эту мысль. Не моя она была.

Я посмотрела на Джейсона — он все еще держал меня за локоть.

— И кто была эта женщина, которая так тебе нравилась, что ты шел за ней из комнаты в комнату?

— Я не понимаю, о чем ты, — ответил он, и тут на его лице появилось странное выражение. Он будто уставился на что-то в номере, но глаза говорили, что видит он воспоминание. Синие глаза устремились куда-то в дальнюю даль.

— Была одна женщина, пока я еще в школе учился. Первая из тех, в кого я втрескался, кто душилась дорогими духами. И аромат держался в воздухе, просто намеком на аромат, и можно было отыскать ее по всей школе.

Я тронула его за руку:

— Вот именно об этом я сейчас и подумала. О том, как идешь за запахом женщины из комнаты в комнату. Не слабое было увлечение, раз я вот так восприняла от тебя отчетливо.

Он посмотрел на меня — оторвавшись от воспоминания.

— Помнишь, сестра моя Бобби готова была поклясться, что видела меня с мужчиной?

— Помню этот спор.

— Я тогда был вот с этой женщиной. Она была замужем и была учительницей в моей школе. Я ей пообещал никому не рассказывать. И не рассказал.

— Сколько тебе тогда было?

Он улыбнулся — нечто среднее между своей обычной ухмылкой и грустной гримасой.

— По закону уже можно было, хотя только-только. Она ждала, пока это станет легально.

Я не знала, что на это сказать. Я когда в школе училась, мне бы и в голову не пришло лезть к учителю. Они для меня как сексуальные объекты не существовали — слишком непреодолимо было это табу. Уже только в колледже появились преподаватели, вызывавшие у меня мимолетную мысль о пересечении этой черты.

— Значит, ты мог доказать, что твоя сестра не права, но для этого надо было бы погубить жизнь и репутацию другой женщины.

Он кивнул.

Ирония судьбы, подумала я.

— «Ирония судьбы» — можно и так назвать, — сказал он.

Я уставилась на него:

— А ты знаешь, что я этих слов вслух не говорила?

— Я их слышал, — ответил пораженный Джейсон.

— Я только подумала.

Мы переглянулись.

— Мне извиниться? — спросил он.

Я покачала головой.

— Нет, просто давай оденемся и поедем в больницу посмотреть, пустят ли нас к твоему отцу.

Он встал, и мы продолжали держать друг друга за руки, так что непонятно, кто кому помог встать.

— Боюсь, что, если время посещения кончилось, нам придется ехать домой, Анита. Нам нужен Сент-Луис, нужен Жан-Клод, чтобы разобраться со всеми этими новыми метафизическими штуками, но уехать я не могу, не повидавшись снова с отцом.

— Согласна.

Я его отпустила, мы шагнули прочь друг от друга. Еще секунду я постояла неподвижно, ожидая, не появится ли снова запах жасмина.

— О'кей? — спросил Джейсон.

Я кивнула и потянулась к золотой цепочке у себя на шее. Надела на нее амулет, чтобы и он, и крест касались моей кожи. Так было лучше. И дышать стало немного легче. Взяв с кровати футболку, я ее надела. И вот в этот момент в дверь постучали.

Мы переглянулись — Джейсон пожал плечами. Я взяла с постели пистолет и подошла к двери. Выглянула и увидела еще одного охранника в штатском, а за ними — двое охранников отеля в форменных блейзерах.

— Охранники, — сказала я, поглядев на Джейсона.

— Мистер Шуйлер! — окликнул голос из коридора. — Тут у нас проблема.

Я открыла дверь. В штатском был Роу.

— В чем дело?

У него был такой серьезный вид, что мне это не понравилось.

— Этот номер засвечен. Мы должны переместить вас.

— Каким образом засвечен?

— Вампиры, которые ищут Кейта Саммерленда, узнали этот номер. И надо, чтобы никого из вас тут не было, когда они появятся.

Я хотела поспорить, но его серьезность и серьезность всех охранников меня убедила это отложить. Спор всегда можно отложить на потом.

Джейсон направился к сумкам:

— Впусти их, я в ванной переоденусь.

Отойдя в сторону, я впустила в номер Роу и эту пару.

— А где Шэдвелл?

— У него перерыв.

Двое охранников отеля остались стоять в дверях. Я на них посмотрела — выглядели они как люди. Даже недавно подкормились, чтобы цвет лица был натуральный, но мне с первого взгляда стало ясно.

Я уже поднимала пистолет с криком «вампиры!», как один из них бросил что-то в комнату. Так быстро, что я заметила движение, но до сознания оно не успело дойти, пока не взорвалась светошумовая граната, унося с собой мир. Нет, я оставалась в сознании, но ослепла и ничего не соображала, поэтому следующим ощущением была боль. Я потянулась к больному месту и нашла дротик. Судя по ощущениям, транквилизатор.

Попыталась навести пистолет туда, где они были. Увидеть их, но совместное действие гранаты и наркотика завертело мир цветным водоворотом, контуры предметов закачались, расплываясь, я слышала крик Роу. Колени подкосились, я рухнула на пол. Кто-то взял «браунинг» у меня из руки, и я не могла помешать. Не могла двинуть рукой. Ничем вообще. Упала на ковер посреди вороха одежды и засыхающих телесных жидкостей, и мир скрылся, будто повернули выключатель. Только что я лежала на ковре, и вот не стало ни меня, ни мира. Ничего.