Кросс по грозовым тучам

Глава 7 Необратимые решения

«Тим… Тим… Тим…»

Код три, пять, семь, кросс-переход четыреста, сектор сорок…

«Тим!»

Граув подался навстречу голосу и открыл глаза. Впереди просматривался нос авиетки, за которым стелилась яркая, изгоняющая отчаяние синева. На расстоянии вытянутой руки торчал экран управления. Идиот, остановился на полдороге, чтобы еще раз все обдумать, и уснул.

— Тим!

Голос Сэма транслировался внутренним корпусом машины, расслаивался на бесконечно повторяющиеся звуки. Так происходило при экстренной связи, особенно если существовала опасность, что армейская авиетка сильно повреждена. Кэмпбелл пошел на крайние меры. Тим поморщился от звуковой какофонии и переключил все безобразие на голографическую трансляцию.

Друг маячил в пушистом домашнем халате, а за его спиной виднелись соты разноцветной политеки. Увидев Тима, он кинулся к экрану и завопил:

— Что с тобой случилось?! Где твой интерком? Почему не отвечаешь?!

— Я… — заблеял Тим.

Силился сообразить какую-нибудь правдоподобную историю. Не выходило, в голове навязчивой тенью ползал Чага.

— Тебе нечего сказать! — отрезал Сэм и обвиняющее ткнул пальцем прямо в его нос.

Тим кивнул. Удивительно, как быстро под напором Сэма распускалась удавка безнадежности.

— Извини, я его случайно оставил на корабле.

— Не ври, Граув. Ты его специально оставил!

Мог ли Сэм как-то узнать о небольшой драке и ночевке на станции скорой помощи?

— Но ты же нашел меня. По позывным авиетки?

Тот недовольно фыркнул и взялся сверлить инквизиторским взором.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил вкрадчиво, будто боясь спугнуть буйно помешанного. — И что на тебя надето?

Тим вздохнул с облегчением — похоже, о потасовке не осведомлен.

— Немного подпортил одежду, и лень было возиться с новой.

В прищуренных глазах отпечатался медицинский приговор.

— Ты выглядишь отравленным. Хуже, чем вчера. Я приеду.

— Нет!

Для убедительности Тим яростно замотал головой. Сэм открыл рот, явно желая возразить, но что-то его отвлекло. Обернулся и крикнул через плечо:

— Сейчас, Лулу! Приду и посмотрю слона.

— У Лулу есть слон? — удивился Тим.

— У Лулу много кто есть. Она в проекте создания интеллектуальных животных. Но дома, слава богам, только слон.

Еще раз оглянувшись назад, Сэм добавил трагическим шепотом:

— Жена почему-то думает, что военный хирург — то же, что и ветеринар, и в состоянии лечить весь ее звериный выводок.

— А ты в состоянии?

— Граув! Мы о ком сейчас говорим?

— О Лулу и одном военно-полевом хирурге.

— Нет, мы говорим о тебе!

— Хорошо, — сдался Тим. — Я сделаю, как скажешь. Все-все. А тебе приезжать нельзя, — у тебя слон. Он больше меня, и с ним больше хлопот.

— Хлопот больше с тобой, — не обнаружив никакого чувства юмора, отрезал Сэм.

Вздохнул и добавил:

— Ладно. Тебе нужно просидеть в воде не менее получаса, выпить литр воды или чая и вколоть раствор, который я оставил для тебя в аптечке на «Маленьких радостях». Двойную дозу. Понял?

Тим послушно закивал.

— И, если завтра ты не ответишь через собственный браслет или наденешь слайс, или просто мне не понравишься, я приеду! И солью к чертовой бабушке всю твою отвратительную кровь. И знаешь, что? Возьму с собой слона. Буду решать две большие проблемы в одном месте.

— Нет! Только не слона! Я все сделаю, Сэм.

Он улыбался, клялся, шутил о слонах и удавах, и немного о Лулу, игнорируя свернувшегося внутри испуганного Чагу. И Сэм ему поверил. Он всегда был слишком доверчив. А Тиму не сложно выполнить предписание. Спустить машину на воду и поплавать вовсе не проблема.

Авиетку чуть раскачивал океан. Вода выплескивалась на крыло. Прохладно касалась голых ступней. Растекалась прозрачными лужицами по невидимым сочленениям пинталей: крохотных плиток композита, из которых соткано тело машины. Солнце нагревало плечи и спину, и от нежного жара становилось хорошо. Хотелось замереть в неподвижности, ни о чем не думать, чтобы не будить задремавшую жажду.

Внезапно синяя гладь между авиеткой и побережьем вспенилась спинами дельфинов. Они шли дружно, большой стаей, и совсем неспешно, будто красуясь. Один вылетел высоко, крутанулся в воздухе и снова ушел в воду. Прищурившись, можно было увидеть россыпь брызг, чуть взметнувшихся и исчезнувших в океане.

Тим не видел дельфинов будто сотню лет. Когда-то они с Реем катались на горбатых красавцах. Рей обхватил снизу сизое брюхо, но руки не удержали, и он соскользнул в глубину. Дельфин нырнул под него веретеном и стал толкать снизу к поверхности воды. Сначала носом, а потом животом. Рею было весело, может быть, щекотно, и он раздувал щеки от смеха, изо всех сил стараясь не нахлебаться воды. Дельфин бы спас Рея. Если бы было нужно. Дельфин бы спас.

Тим прыгнул в воду резко и неуклюже — ногами вниз.

В тот злополучный день контр-адмирал Тимоти Граув был в бешенстве. Он влетел в командную рубку и, не замедляя ход, обошел проекционный стол боевого крейсера. На голографической проекции не спеша маневрировал экспедиционный флот. Гражданские исследовательские суда и крейсеры охраны перегруппировались и выстраивались в плотное кольцо вокруг «Большой ноги». Так на флотском жаргоне называли систему ресурсных станций, свободно комбинирующихся вокруг силовых установок, по сути, сцепки реактора, двигателя и блоков навигации.

С «Большой ногой» несложно шагать от дыры к дыре, от галактики к галактике. Добираясь за считанные дни, а иногда и часы. Флотское офицерьё на дух не выносило официальное название базовой платформы — «Цитадель». Тимоти Граув эти вкусы вполне разделял: звучало слишком пафосно и отдавало немыслимой древностью. Но сейчас все здесь казалось древностью. Проклятая экспедиция! Чертов Харли Макгрей с его правилами, косностью и дурацкой привычкой насвистывать коды трансгалактических позывных.

— Отключить!

Тим плюхнулся прямо в середину стола управления, на затухающую на нем голограмму.

— Перестань, Тим, — тихо сказал друг и капитан первого ранга Рей Кларк.

— Все равно, — отмахнулся тот. — Корабль уже и так на позиции, и я хотя бы избавлю себя от наблюдения за всем этим дерьмом.

— Ты же знаешь, приказы не обсуждают.

— А я и не обсуждаю. Просто накрываю их собственным задом.

— Очень умно, господин контр-адмирал, — усмехнулся Рей и скрестил руки на груди.

— Если бы я был настоящий контр-адмирал, то командовал бы реальной эскадрой, а не подчинялся бы идиоту Макгрею.

— Хочешь сразу и всего? Ты только получил погоны, а уже требуешь флот. Ты и так самый молодой контр-адмирал.

— Именно так. И поэтому командую единственным крейсером, — скривился Тим. — Не издевайся, Кларк.

— Я и вовсе ничем еще не командую.

— Ты еще моложе меня и всего год назад окончил академию.

— За тобой не угонишься, Граув, но у тебя все равно не так много опыта для таких погон.

— И не будет. Они похоронили мой проект. Неужели не понимаешь? Выбросили в выхлопную трубу, как мусор.

— Перестань, еще будет шанс.

— Шанс? — и Тим рассмеялся. — Когда? Или ты из тех, кто верит в байки про «в следующий раз обязательно»?

Последние три года он упорно шел к этой возможности. Стал заниматься ей сразу после их с Реем каникул на Гризионе и беготни с акустическими плакатами. Вернулся оттуда в полной уверенности, что есть другой способ устанавливать контакт с разумными формами жизни. Нынешний был совершенно дурацким, ни одна встреча с другим разумом не обходилась без крови. Даже с расами, вошедшими в Федерацию и ставшими союзниками, все складывалось однообразно: сначала били друг другу морды, потом анализировали расклад сил и только после договаривались. Чаще этот расклад оказывался в пользу основательно экипированных десантников. Но когда люди встретились с инсектоидами — нынешней ударной силой Федерации — союз пришлось оплатить немалой кровью землян. Поэтому, если существует другой способ контакта, Тим просто обязан найти его. Кто же еще?

Решение задачи долгое время болталось где-то рядом, будоражило сознание. На время он потерял интерес ко всему: девчонкам, полетам, попойкам с Реем и Алексом. А когда появилась догадка, написал заявление на краткий отпуск. Набрал координаты далекого, никому не известного сахалинского залива и отправился туда с побережья Атлантики на собственной секции флоотира.

Любое существо в этой вселенной, сколько бы конечностей и челюстей ни имело, не с каждым станет мериться силой. Не будет доказывать крутость перед червем, камнем, ребенком, дождем или звездой. Глупо и бессмысленно. А драться до последнего с более сильным противником, который взялся распоряжаться в твоем мирке, — свойство большинства разумных рас, гуманоидных или нет. Вместо того чтобы испугаться, как следует, — дрались и ненавидели. Основы поведенческой психологии косморас. Но все-таки … Есть существа, которым позволено все. Их ждали, им открывали двери, без колебаний отдавали жизни и верили беспрекословно. Боги.

Каждый разум вселенной слагал предания о подобных сверхсуществах. На современной Земле вероучения не теряли силы от тысячелетия к тысячелетию. Только пополняли списки божьих тварей, да купола задирали до Запредельного космоса. Католический Папа уверял свою паству, что космическая миссия человечества далека до завершения. Пока мирные крестоносцы космоса не выйдут за Дальние Пределы и не встретят архангелов, несущихся сквозь галактики на сияющих крыльях. Тим иногда думал, а вдруг и правда встретит подобных существ? Совершенных детей бога, которым не нужны ни скафандры, ни эсминцы, ни голограммы. Они быстры, как свет, и безупречно прекрасны.

Если спустившийся из космоса контактер будет совершенством, воплощенной красотой и силой, станут ли в него стрелять? Разве такому нужны экзоскафандры, ионизирующие фугасы, дебильные плакаты о дружбе? Если ты Бог, то суетливая беготня не для тебя. Вот только как стать этим Богом для иного разума? Нечеловеческое сознание может не восхититься ни крыльями, ни светом и нимбом над головой. И чудеса, которые ты заготовишь, окажутся смешны для какой-нибудь космической многоножки.

Тим просидел на Сахалине почти неделю. Прикидывал в общих чертах технологию определения ключевых признаков божественности для различных инопланетных созданий. И как ее применить на основе косвенных данных. Хорошо бы знать тип климатической среды планеты и характер цивилизационного развития расы. А может, все определяется свойствами светила, количеством естественных космических объектов в планетарной системе? Их массой, скоростью и траекторией перемещения?

Тогда мечты о боге сводятся к простой физике. Тим смоделировал, какие данные собирать до контакта и как на их основе прогнозировать формы «божественного» для конкретной расы. Проект одобрили. И вот теперь Макгрей с легкостью перечеркнул его мечту и двухлетнюю работу после сахалинских идей и мечтаний. Контр-адмирал Граув не может применить просчитанный им метод. Проект просто вычеркнули из графика экспедиционного флота, потому что нечто сверхважное и сверхсрочное требует изменить курс. Они даже не будут приближаться к выбранной для эксперимента планете.

— Я не хочу ждать еще два года, Рей. Выслушивать брюзжание ханжей на тему этичности и какой-то там недопустимости. Я уверен, что прав и мой метод лучше, чем концепция «малой крови» при контакте.

Рей вздохнул, подошел к голографическому столу и уселся на пустующее кресло рядом с Тимом. Крутанулся и взмыл вверх. Теперь Кларк возвышался над ним, сидящим на столе. Снизу казался еще монументальнее, идеально сложенный красавец с широкими плечами, высокими скулами и челюстью, слегка квадратной с этого ракурса.

— Хочешь быть богом, Граув?! — провозгласил он торжественно и одновременно издевательски.

— Иди в жопу, Кларк, — отмахнулся расстроенно Тим и сполз со стола.

Провел по поверхности, возвращая изображение маневрирующей флотилии. За час нужно приготовить все системы к прыжку, отдать распоряжения команде, но контр-адмирал застыл, всматриваясь в бегущие строчки навигационных данных, загружаемых с «Большой ноги». Слова вырвались неожиданно для него самого:

— А давай сбежим?

Он так близко к мечте, что нет сил что-то откладывать и переносить. Плевать на замшелые правила и приказы. Экспедиционный флот не обнищает от отсутствия одного крейсера. Ничто не пострадает, кроме его успешной карьеры, если задумка провалится. Но они победят. Тим в этом не сомневался. А остальное не имело значения.

— Как ты это хочешь сделать? Нам просто не позволят, — нахмурился Рей.

— Смотри сюда, капитан. Твой контр-адмирал уже все придумал, — он потянул к себе кресло Рея и мысленно отдал приказ укрупнить навигационные данные и спроецировать над столом объемную карту маршрута флота с узлами скачков.

— «Сияющий» прыгнет со всеми, Рей, а на третьем кросс-переходе я задам отклонение от общих координат. И мы уйдем в сторону. Никто не докажет, что это не сбой навигации.

— Нас найдут.

— Кто? Связь утрачена, маршрут не известен. Пока мы не сделаем то, что хотим.

— Ты собираешься сказать о своем решении остальным членам команды?

— Только Людвигу. Без штурмана в этом деле не обойтись. Но я его уговорю, поверь. Для остальных произошел навигационный сбой, «Сияющий» ушел в сторону и поэтому я решил не возвращаться. И потом, вся команда готовилась именно к этому эксперименту.

— Но мы будем слишком далеко от выбранной для проекта планеты.

— Зато есть другая! — и он вызвал изображение планетарной системы, нашпигованной немалым количеством внутренних космических тел. — Орфорт!

— Закрытые от внешних контактов генетически развивающиеся вроде как гуманоиды, — прошептал Рей. — Неплохой выбор — у нас есть данные об этой расе и прямой контакт с ними не состоялся.

— Хочешь быть богом, Кларк?!

— Почему бы и нет, мой адмирал!

И Тим рассмеялся, не в силах сдержать рвущуюся из груди радость.

Какими они были наивными идиотами. Чтобы понять, что приказы выше амбиций, он отдал жизнь друга и сломал свою собственную.

Тим не скоро выбрался на разогревшееся под солнцем крыло авиетки. Дельфины все же прошли стороной, не было никакого шанса их догнать. От купания действительно стало лучше, появились силы. Вот только что теперь делать с этими силами? «Ты себя не контролируешь», — сказал Алекс. Тим упустил контроль над собственными страстями. Когда уболтал Рея совершить этот прыжок. Когда убедил Людвига высадиться на Орфорт. Он ничего не контролировал, отправляясь день назад в Планетарную прокуратуру. И сейчас — ничего. Даже посреди океана его контролировал Ирт. Он не сумел стать богом. Превратился в Чагу.

И это пора менять.

Моча гнилых пещерных червей.

Сгусток злобы бился глубоко внутри. Ирт чувствовал, как то разбухает, то сокращается потерявшее баланс тело. Чтобы это остановить, нужно собрать бешеные клетки в центре ствола и запереть их. Но человеческие конечности мешали сосредоточиться. Эти руки и две хлипких ноги — непривычные части. Приходилось постоянно контролировать их форму. Притворяться, притворяться, притворяться. Чтобы выйти из Ниши Изоляции. Утыканной мертвой, сухой, да еще и зеленой дрянью, которые людишки называют деревьями. Под непробиваемым куполом энергии ему оставалось только выжидать, а силы уходили, как сладкая кровь сквозь дырявые поры Чаги.

От одной мысли о встрече с ним затягивались лишние щели на нелепой человеческой голове. Чага пришел сам, весь теплый, сочный, испуганный. С такими светящимися глазами. Сначала он их прятал, а потом — посмотрел. Глаза зверушки Ирту очень нравились, поэтому он и себе завел… позаметнее. Если уж изображать землянина, то в достойном виде — чтобы крупнее и ярче. Выразительнее. Как всё на Орфорте.

Ирт торопился врасти в Чагу. Желал проверить. Все ли осталось на месте, не изменилось ли нутро, не испортились ли тоненькие сосуды под белой кожей? Будет ли, как прежде, красная густая влага омывать ростки Хозяина?

За долгое предзимье один из охотников Стен — Оней отрастил себе короткий хобот. А вот его Чага за время на Земле — те части, которые Ирт оторвал. Значит, землянин способен меняться, но не на Орфорте. Почему? Может, ему не хватало мочи пещерных червей для восстановления сил? Надо еще раз оторвать, посмотреть, на что Чага способен на родной планете. Он же здесь командует кораблем. Смешно — космический воин. Жалкое зрелище.

Ирт раньше плохо представлял себе эту застывшую, как в вечном холоде, и заваленную всякой мертвечиной планетку. Ру был против землян. Против мертвых космических кораблей. Против долгих отлучек. Даже против его Чаги. Бессмысленно и неразумно, неразумно и бессмысленно — вот слова, которые он шипел Ирту в уши. И тянучка о долге — присматривать за Просторами, за Стеной и за новыми почкованиями в Нише Перерождений.

Ру брезговал Чагой, потому что тот не менялся. Но Ирта это так увлекало! Он мог бесконечно забавляться с земной игрушкой. Удивительная. С виду вроде и не менялся и при этом странно и неуловимо менялся… где-то внутри. Ирт чувствовал — еще совсем немного усилий, и Чага переродится. Он уже не тот, кто спустился сверху… И тогда, возможно, Ирт его порвет или утянет в трансформацию. Но Чага исчез. Ру сказал, что он как добрался на спрятанной летающей скорлупы и сбежал. Бред тысячелетнего огранга.

Он не мог сам сбежать, потому что искренне тянулся к Хозяину. Не так, как выросты Просторов, с их липкими клетками. Ирт не сомневался, Чагу выкрали какие-то твари, прятавшие за сизыми мордами гнилые мысли. Все на Стенах Флаа трансформировались, скрывали раскисшее нутро и правду, и только Чага не врал и не менялся. Единственный. Пока снова не оказался на Земле.

Ирт позвал, и Чага пришел, сразу, как смог. А его вновь отобрали. Стеганули плетью энергии по спине и горлу Ирта. Выдернули из объятий замотанную в тряпки зверушку. Оборвали не успевшие втянуться ростки. Склизкие выползни!

Позже что-то случилось со зверушкой. Фрагменты ростков все еще бродили в Чаге, в его теле, которое кто-то стал крушить, наносить слишком много опасных повреждений. Это никому не позволено. Никому. Позже чувство связанности пропало. И вот теперь Ирт злился. Но старался оставаться неподвижным. Не раскачивать взбесившиеся клетки, как велел Ру: «Ты рожден для охоты на Просторах. Но в Нишах двигайся медленнее, сдерживай энергию. А то трансформация выйдет из-под контроля».

Тех, кого Ру отпочковал для Стены и ее унылых Ниш, сожрали на Просторах. И мысль об этом всегда смешила Ирта. Но сейчас не до смеха. В плену на Земле, он чувствовал, как близок к тому, чтобы превратиться в яростный ствол. Биться и биться о силовую перегородку. Пусть гнилой медергом прорастёт коротконогому следователю в мозг и засеет его черными опарышами! Но двигаться нельзя. Замереть.

Когда они вошли внутрь, Ирт не заметил движения. Сильно погрузился в черноту и неподвижность. Но запах. Именно его он искал больше двух земных лет. Чага. Ирт рывком выпрямился, восстанавливая, выглаживая земную одежду. Багровый цвет — цвет Хозяина. Чага должен тосковать по нему.

Сначала приблизился так ни разу и не надорванный следователь прокуратуры. За ним пахнущая сладким страхом зверушка. Больше Ирт ничего не видел. Только чувствовал, как рвутся наружу токи ростков. Сделал шаг навстречу стройной, пока еще гладкой и белоснежной фигуре и ощутил, как сомкнулся вокруг него силовой капкан. Бешенство обрушилось, заставляя тело расти, расширяться. Сдерживая себя, следя, чтобы не менялась багровая поверхность одежды, Ирт не отрывал взгляда от своего Чаги.

— Ирт Флаа, с вас снимается обвинение в убийстве инсектоида, — провозгласил недоносок в черном. — Вы должны быть депортированы и переданы на планету Орфорт. До согласования деталей передачи вам предписано находиться на Лунной базе. Офицером сопровождения, возможно, будет назначен капитан второго ранга Тимоти Граув.

Чага смотрел на Хозяина огромными, невероятно темными и почти чужими глазами.