Космофауна - 0. Зверь беглеца

Осень. Разведка боем

Сначала снились какие-то сны. Потом Семёну показалось, что он тонет. Почувствовал жжение, попытался открыть глаза, но окружающая жидкость была тяжелее воды, и рефлексы не позволили это сделать. Попытался вдохнуть, захлёбнулся едкой жижей и ноги вытолкнули тело вверх, через плёнку поверхностного натяжения.

Вздохнул, закашлял, отплёвываясь слизью. Вокруг было темно, душно, пахло сыростью и какой-то гнилью.

— Эй! Помогите! — крикнул он.

Недалеко послышались рычание и собачий лай. Семён стряхнул пену с глаз, проморгался. Где-то далеко наверху, над кронами деревьев виднелись четыре широкие полоски огней, идущих слева направо. Слева и справа виднелись массивные корни деревьев, стоящих на воде. Прохладой и сыростью тянуло сзади, там же слышалось журчание ручья, а впереди между деревьями виднелся просвет. Лай доносился именно оттуда. Семён ещё раз крикнул:

— Эй, судрь! Кто-нибудь есть⁈

Собака снова залилась истошным лаем. Не то, чтобы Семён опасался собак, тем более, судя по голосу, на волкодава она не походила. При этом на вид она не показывалась — боялась, что ли? Семён подумал, что начать путешествие с того, чтобы быть покусанным — не самая хорошая идея и решил немного подождать. Кожу на свежем воздухе быстро зажгло, вспомнилось про волшебные салфетки из бункера, и Семён решил действовать.

Ещё он вспомнил про вчерашний день, про сухпайки, повозил руками внизу и вытянул две коробки наружу. Выкинул их на берег. Потом перевалился через край, дотянулся до ближайшего древесного корня, торчащего из воды, и вылез из гриба. Дерево стало раскачиваться, сверху послышалось испуганное птичье щебетанье. Собака снова гавкнула. Семён стряхнул жижу, перепрыгнул с корней на берег и наконец-то увидел собаку. Стройная, рыжая, покрупнее болонки, но поменьше овчарки. Она была привязана грязной верёвкой к одиноко-стоящему деревцу в метрах пяти от гриба. Семён сообразил: скорее всего, это та самая, про которую писал местный схимник. И, скорее всего, привязали её, чтобы она оповещала о прибытии. Значит, бункер должен находиться где-то рядом, решил Семён.

Никакой привычной электроники кроме карты-пропуска у Семёна с собой не было, и он вдруг почувствовал себя голым. Собака снова зарычала и стала кидаться на него, насколько позволяла привязь. Он обошёл её кругом и вгляделся в ночной полусумрак.

Купол здесь был скрыт облачностью, Семён прикинул его высоту, сравнив с тавдинской, и присвистнул. Километра три-четыре, не меньше. С неба подсвечивали ночью потолочные прожектора, десятком дуг и полосок шедшие с востока на запад. Дальше под уходящими за горизонт рядами подсветки виднелись горящие огни многоярусных улиц, а чуть левее — огромные холмы, тянущиеся далеко налево и закрывающие обзор. Семён не сразу понял, что холмы — не что иное, как гигантская всепланетарная свалка. Взглянул под ноги — внизу валялись обёртки, пакетики чая и куски картона.

Сорок метров, вспомнил Семён. Прошагал сорок метров в сторону свалки, оставалось всего метров пять, походил в темноте и свернул. Запах гниения и нечистот был просто ужасный, и никаких признаков бункера не обнаруживалось. Тогда он вернулся к собаке, которая меж тем утихла. Снова обошёл кругом и пошёл вдоль опушки мангровых зарослей. Под ногами было сыро, то тут, то там виднелись горки, оставшиеся от вырубленных мангровых деревьев, засыпанные не то песком, не то спрессованным мусором. Один из пригорков показался Семёну неестественно-ярким, и тени от деревьев преломлялись как-то странно. Он подошёл к границе теней. Пошарил рукой и наткнулся на что-то твёрдое. Достал карточку и продолжил, ощупывая рукой, двигаться по периметру. Внимание привлёк лучик света, падающий с полуметровой высоты на песок. Семён достал карточку и поднёс к лучику.

Голографическая оболочка исчезла, и показался выступающий из-под земли остов бункера. На вид он показался Семёну меньше, чем тот, тавдинский — всего два с половиной на три метра. Открылся люк, похожий на предыдущий, но поменьше. Внутри была шлюзовая камера-прихожая размерами метр на метр со стеклянной перегородкой, за которой виднелась крохотная гостиная, совмещённая с кухней. Семён спустился вниз, включилось освещение.

Дверь в кухню не открылась, а люк сверху, наоборот, закрылся, втянув лестницу в невидимый паз.

— Эй! Я, судрь, пришёл, — стукнул Семён кулаком по двери. — Есть кто-нибудь?

— Производится сканирование, — сообщил приятный женский голос. — Положите руки на стекло на ширине плеч и расслабьтесь.

Семён послушался, положил сухпаёк на пол, прислонился. Свет выключился, струи пара и воды прошлись по комбинезону, очистив его от грязи и слизи. Похоже, шлюзовая камера выполняла также роль душевой кабины, как часто делают в челноках-одиночках с возможностью погружений. Процесс походил на массаж и показался приятным.

На стекло перед лицом проецировалась голограмма со схемой строения растения плотоядника и гриба-кротовика, какие-то слайды с фотографиями, через журчание слышалась лёгкая расслабляющая музыка. Семён вдруг почувствовал, что вчерашние ушибы совсем не болят и сначала решил, что это от массажа. Догадаться сразу, что его сознание находится в свежеизготовленном теле, и гриб при перемещении вылечил от пары болячек, он не смог.

— Давай же, робоженщина, ага! — довольно проговорил Семён, но вдруг в ягодичную мышцу прямо через комбез впилась игла шприца.

Техник дёрнулся, но сопротивляться не стал.

— Производится введение антидота, — сообщил женский голос.

После инъекции процесс дезинфекции вскоре прекратился, фен высушил комбинезон, и Семёна впустили внутрь.

— Объясните цели миссии или предъявите письменное сообщение, — потребовал женский голос.

Голос был хоть и с приятным тембром, но настолько настойчиво-холодный, что Семён ощутил себя словно на экзамене.

— Э-э, миссии, да, ну, отлично. Ну, я должен отсыкать местного, ну, этого, судрь, дяденьку-инспектора.

Залез в карман — он ещё раньше заметил, что рядом с карточкой лежала бумажка с каким-то странным мелким штрих-кодом. Поднёс к камерам.

— Понятия не имею, что тут.

— Информация сохранена. Положите носитель в утилизатор.

Крышка утилизатора подсветилась голографическим огоньком. Семён бросил бумажку.

— Он тут?

— Вы спрашиваете — тут ли инспектор? Ответ отрицательный. Произвести звонок?

— Звонок? А так можно? У вас же, это самое, секретность?

— Секретность. Минимальное время взлома алгоритма шифрования, исходя из совокупной мощности ближайших суперкомпьютеров — двести восемьдесят среднесуток. Ключ меняется каждые два часа. Произвести настройки шифрования районной Инспектор-нэт?

— Нэт… Нэт! Звони давай.

Некоторое время в воздухе крутилась голограмма со значком вызова, потом послышался голос:

— Вызываемый инспектор недоступен. Расположение не установлено.

— А-а, ну, вот. Припоминаю, я должен найти его. Потом ещё собрать информацию об этой, судрь, обстановке. Что там в трюмах происходит. Камеры там, всякое такое…

— Ключевые слова «найти инспектора», «собрать информацию», «камеры», «события в трюмах» внесены в перечень задания. Можете приступать к отдыху.

Кресло здесь было простым, выдвигающимся. В воздухе витали запахи спирта, сырости и чего-то другого, неприятного. Уставший Семён довольно плюхнулся за стол. Щипало кожу — но теперь уже не так сильно, возможно, организм привык, возможно, помог антидот. Ещё снова почувствовался голод, словно и не было завтрака. Семён вспомнил, что кухня может быть оборудована голосовым интерфейсом, и попросил:

— Завари чай.

— Функция автоматической заварки чая отсутствует. Обратитесь в техническую службу.

— Ну, судрь, покажи тогда чай и чайные приборы.

— Чай и чайные приборы?

— Да, неприменно.

Щёлкнул и выдвинулся ящик в тесном гарнитуре. Семён сунулся внутрь и обнаружил стеклянный заварочный чайник с треснутым горлышком, краник для кипятка и три заварочных пакетика чая «Байховый Казанский». Семён выругался, налил кипятка, кинул пакет и спросил:

— Поесть бы ещё.

— Запасы провизии близки к нулю. Прочитать или показать все предупреждения?

— Ах ты, попрешник! Точно же. Давай, выкладывай же. Вслух читай.

— Провизии — консервы рыбные две штуки, целостность упаковки одной штуки нарушена, сухпаёк — одна штука, целостность упаковки нарушена. Водяной фильтр — остаточные двенадцать процентов, рекомендуется замена, обратитесь в техническую службу. Рекомендуется перемещение станции либо замена канализационной системы. Универсальных аптечек — две штуки. Энергобатареи независимых и резервных источников повреждены. Системы воздухообмена…

Семён распаковал один из своих сухпайков, слушал, зевал, жевал хлеб с паштетом, помешивая чай. Думал о чём-то своём, потом спросил, где кровать и спустился на нижний ярус с тремя койками вдоль стен. Погасил свет. Скорость течения времени исказилась — то ли секунды тянулись вечностью, то ли часы сжались в секунды.

Техник и не догадывался, что гриб вместе со своими служителями приготовил план для него, новообращённого неофита-посыльного. План защиты от распространения галактической тайны на случай, если всё пойдёт не по плану.

Закончилось всё тем, что Семён, дёрнулся, словно очнулся после дрёмы.

Вскочил с лавки. Огляделся по сторонам.

И понял, что совершенно не помнит, как оказался в этом помещении.

Закрыл глаза, прокрутил в памяти прошедшие дни. Мама, папа… это вспомнилось. Пиво, выпитое вместе с Вованом, путь куда-то через посёлок. Грибы в корзинке, квадрокоптер — так, нет, это, наверное, сон. Хмурое бородатое лицо в капюшоне с сеткой на щеках. Работа… последние задачи — смутно. Что-то связанное с трюмом. Екатерина Сергеевна…

Семён сплюнул, замотал головой, протёр глаза. Было чувство, что он беспробудно пьянствовал несколько дней. Он сделал вывод, что какая-то часть среднесрочной памяти — пара последних часов, подробности путешествия в лесу, изображение чего-то очень важного, связанного с перемещением сюда, исчезли. Яркость помещения изменилась до максимальной. Защемило в груди от страха.

— Где я⁈ — крикнул он.

— Назовитесь? — сказала «роботётка».

— Сёма я… Семён Скоморохов.

— Откуда?

— Сухогруз Тавда-четыре!

— Проверка пройдена. Вы находитесь на станции заповедного контроля Инспекции Протокола. Колония-графство Великой Бессарабии Орск Левобережный, сектор Дэ-два, верхний ярус, граница Западного полигона отходов и Природного парка «Орские Карпаты».

— Чего, судрь⁈

Семён испуганно выпрыгнул наверх, на верхний этаж бункера.

— Вы находитесь под действием успокоительного и антидота, связанного с выходом из анабиоза. Кратковременная память может быть нарушена. Нарушения обратимые.

— Анабиоза? Как я, судрь, здесь оказался⁈

— Вами заключён контракт с Инспекцией Протокола на выполнение задания. Вы были доставлены в состоянии анабиоза секретной автоматической службой транспортировки три часа назад. Цель задания — отыскать Инспектора-схимника Викентия и перейти в его подчинение и руководство. При его отсутствии — доложить в Совет, принять руководство базой на себя, производить контроль над камерами. Дополнительное задание с карты — найти провиант. Дополнительные задания с карты — узнать больше информации о цели Игната Ионеску.

Схимники — это слово показалось знакомым. От него веяло загадочностью, закрытостью и какой-то мрачностью. Он — тоже теперь схимник, понял Семён. Ненадолго задумался про секретную службу транспортировки, но прошлое волновало чуть меньше, чем будущее. Где точно находится Орск, Семён не знал, но припомнил, что через него планирует пройти «Тавда». Его, Семёна, родная «Тавда». Проблема была в датах. Точное время прибытия он не помнил и спросил у роботётки время.

— Двадцать восьмое июля две тысяча семьсот десятого среднегода. Местное время — четыре часа сорок минут, среда двадцать первой пятидневки по календарю Орска Левобережного. В сутках восемнадцать с половиной часов.

Чёрт бы побрал эти бессарабские пятидневки! Очень неудобно рассчитывать. Семён почесал репу — двадцать седьмое июля он то ли помнил, то ли нет. То ли работал, то ли отдыхал. Никогда не любил календари и планирование, и тут — на тебе, понадобилось. Одно он помнил точно — прошло не так много дней, то ли один, то ли два. А все перелёты после Тюмени по пять дней. Сутки в Тюмени, пять дней сюда, и пять дней до транзитной звезды. Итого с учётом пропущенного оставалось не меньше четырёх дней.

Поскольку пережидать и прятаться получалось слишком долго, а еды не хватало, оставался один выход — последовать записи в задании. Благо, энтузиазм и лёгкий приключенческий азарт, подогретый адреналином и страхом, меж тем всё ещё оставались.

— Я, это самое, наверх могу выйти?

— Рекомендуем ознакомиться с картой планеты, сообщениями бортового журнала, ознакомиться с легендированием и произвести модификации одежды. Произвести обзор?

Семён кивнул.

— Давай!

Сначала ему дали показали договор о трудоустройстве и должностных обязанностях, где жирно и со слайдами рассказывались моменты его работы. По сути, он становился осведомителем-переносчиком спецслужбы Инспекции — Ордена схимников. Однако для властей и всех окружающих он становился рядовым техником Ордена Правопорядка — самого обширного и распространённого ордена. Ни с кем нельзя по своей воле контактировать, ни о чём лишнем не рассказывать, иначе может отключиться память, даже в официальную штаб-квартиру Инспекции обращаться в крайней необходимости. Структуры Инспекции Семён ещё не догонял, но понять исключительный статус схимников ума хватило.

Потом посередине комнаты распахнулась карта Орска Левобережного. По карте получалось, что сначала колония была двумя купольниками — большим, как раз на месте которого раскинулся парк со свалкой, и маленьким, на обратной стороне карликовой планеты. Со временем западные и восточные стенки поселения снесли и построили галерею, связывающую два купольника по экватору. Галерея только выглядела узкой с орбиты, на практике её ширина составляла десяток километров, а жилые районы под ней лепились к центральной широкой реке. Если бы Семён был чуть более образованным, он бы знал, что подобных проектов реконструкции осуществили не меньше сотни по всему Сектору Протокола.

Из Инспекции здесь были помечены только секретная база, явочный пункт тайных орденов в третьем секторе, где числилось два сотрудника, и официальный отдел Ордена Правопорядка в портовом районе, где на арендованном пирсе дежурило звено дозорных истребителей. Там трудилось человек двадцать, включая пилотов.

Потыкавшись по карте и освежив воспоминания — ему показалось, что карту ему уже когда-то показывали — Семён запросил последние записи в журнале. Вылезло трёхмерное видео. На нём был небольшого роста мужичок с короткой стрижкой, носом-картофелиной и ровно подстриженной рыжей бородой. На лице была вшитая в кожу армирующая сетка — заметив её, Семён вспомнил, что кто-то очень похожий дал ему задание. Только когда, где, и что было позже — вспоминать оказалось сложно, заныл затылок.

Выглядел Викентий недовольно. Акцент был незнакомый.

— Еда кончается. Посыльный приходил пять дней назад, как только депортации начались — пропал. Наверное, с кем-то из переселенцев отправился. Из Уральска, Кунгура и Тавды так никого и не переслали, так что посылать некого. Депортировать собираются первый и второй районы, все ярусы, «Орские Карпаты» сносить будут, пара бомжей на свалке бродит. Пришла ещё пара транспортов. Солдаты этого Ионеску, судя по всему…

Семён промотал вперёд. В следующих сообщениях говорилось примерно такое же — еды мало, снабжения нет, база на отшибе, научитесь посылать, и всё такое. В предпоследнем сказал что-то про нападение на Тюмень, про камеры, про то, что он поймал две собаки, и про просьбу прислать посыльного. Говорилось про воеводу-полковника, прибывшего руководить депортацией. Содержание сообщения показалось Семёну смутно знакомым, и он даже вспомнил фамилию этого воеводы.

— Игнат Ионеску. Игнат Ионеску… — пробормотал он. — Судрь, откуда я его знаю⁈

Наконец, он открыл последнее сообщение — девятичасовой давности.