Космофауна - 0. Зверь беглеца

Осень. Правосудие

Через секунду Егоров увидел своего пленителя. Под плёнку голограммы-невидимки нырнула худая фигура в тёмно-сером переливающемся комбинезоне. Его схватили, бросили через спину и несли на плече, как мешок с картошкой. Тело стало легче раза в два. Глаза, обращённые в пол, разглядели обувь. Гравитационные деформаторы с зародышами востроскруч в подошвах. Сутки работы стоит как час полёта межзвёздного лайнера.

— Леонид Ромуальдыч? — послышался голос Скоморохова где-то совсем рядом.

Потом послышалось падение тела, короткий вскрик и скрип открываемой двери. Взгляд обмякшего поэта скользнул через порог киноклуба, послышался шум переулка. Взгляд заскользил по семечковой шелухе, обёрткам и другому мусору.

Тело окончательно перестало слушаться его, конечности обмякли и двигались в такт неторопливым шагам пленителя. Дыхание замедлилось, но сердце реже биться не стало. Успокоиться… Не паниковать… Будь что будет… Получалось не до конца. Частица испуганного сознания неторопливо продолжала обдумывать происходящее. Куда его несут? Зачем коллектору тратить такие деньги, чтобы выбить не самую гигантскую сумму с нищего поэта?

Раз не убил сразу, значит — нужен живым. Несут неторопливо, под куполом голограммы-невидимки, чтобы не засекли. Сначала вдоль стены, потом медленно повернули через небольшую площадку. Видимо, нужно куда-то доставить, или чтобы что-то подписали. Бедро поэта при каждом шаге прижималось к чему-то мягкому и упругому. Спустя пару секунд до Леонида дошло. Коллектор-девушка. Об этом Егоров не подумал.

— За-чем?… За-чем… — попытался произнести Егоров, но губы не слушались.

Он перебрал звуки, которые лучше всего получаются, и вдруг обнаружил, что может тихо свистеть. Видимо, заблокированы оказались только голосовые связки и конечности, а лёгкие выключить пленитель побоялся.

Егоров стал насвистывать гимн Суздальской империи. Это было немного странно и даже смешно. Коллектор остановилась и встряхнула свою ношу. Егоров на миг замолчал, но потом снова продолжил свистеть. Коллектор встряхнула ещё раз и ткнула ребром ладони под ребро. Леонида перевернуло на бок, он тихо кашлянул от боли. Они зашагали дальше. Теперь он видел немного больше — они шли по центральной улице нижнего сектора, мимо трамвайной остановки и минирынка.

Поэт заметил, что книжица в нагрудном кармане куртки сползла вниз и норовила вылезти наружу. Он засвистел настолько громко, настолько мог. Проходивший мимо китаец в кепке остановился и стал рассеяно оглядываться по сторонам. Безвольный взгляд Леонида наткнулся на пенсионерку, торговавшую пивом в бутылках. Она опиралась на странную трость, а сухой, чуть злобный взгляд из-под серой накидки был направлен прямо на них. Леонида встряхнули ещё раз и направились в сторону трамвайного перрона.

Книжка стихов выпала из кармана на пол отсека.

Коллектор тоже это заметила и повернулась. Думала — поднимать, или не стоит. Чёрно-белая обложка не сильно выделялась на полу, но поэт засвистел сильнее, пытаясь привлечь внимание. Егоров услышал звук справа от неё, со стороны своей спины. Что там происходит, он не мог увидеть.

— Поэт! Поэт пропал! — послышались отдалённые крики. Егоров узнал голос Скоморохова. — Украли!

В следующий миг зашипело напольное покрытие справа от них. Пара жужжащих шариков прогудели над ухом, запахло озоном. Плёнка голограммы подёрнулась и исчезла. По уличной толпе разнёсся вздох удивления.

В три прыжка коллектор донесла Леонида до перрона и прыгнула вниз. Егоров вздохнул от боли — безвольные конечности хрустнули в суставах. Его бросили в проход между внутренней стенкой и монорельсом. Коллектор прыгнула на рельс — то, что он под напряжением, её мало волновало. Достала из кармана светящуюся ручку и приставила к лицу Леонида. От яркого света, прошедшегося по сетчатке на миг побелело в глазах. Прямо над головой Леонида пролетела пара разрядов бластера. Девушка подпрыгнула на рельсе на метр вверх, разряды улетели в перегородку.

Егоров почувствовал, что тело оживает. То ли зона действия подавителя воли была небольшой, то ли сказались давнишние модификации гардемарина, повышающие выносливость. Он попытался согнуть ноги в коленях, но их свела судорога. Потянул руки. Проморгался. Ушибы болели, но не смертельно. Повернулся и пополз, стараясь не задеть рельс.

Коллектор спрыгнула вниз, перерезая ему путь. Выставила руку с браслетом, из которого вылетела пара парализующих иголок. Достала, бросила круглый шарик в толпу и пригнулась. Раздался хлопок, сверху повалил дым. Девушка хватила Леонида за руку, намереваясь снова закинуть на плечо. Снова зашумело в ушах, ноги стали мягкими.

— Ишь ты! — послышался громкий женский голос сверху. — А ну стой!

Разряд бластера пролетел сквозь клубы и с шипением врезался в рельс в полуметре от коллектора, полетели искры. Рельсы загудели — приближался трамвай.

Девушка коротко вскрикнула, перепрыгнула через рельс и приземлилась на Перегородке, схватившись за выступ в двух метрах от земли. Тронула что-то на костюме и снова стала невидимой. Ещё пара разрядов взорвались в метре над Егоровым, помимо них послышались выстрелы импульсника. Он продолжил ползти направо, через дым, по ходу движения. Руки оставались пока более послушными, чем ноги. Шум приближающегося трамвая, который уже выезжал из плавного поворота за Перегородкой, не оставлял выбора. Егоров ещё раз размял руки, зацепился за бортик, подтянулся и перевалился за край.

Позади затрещала аварийная сирена. Трамвайная кабинка не доехала метров пять и остановилась. Леонида схватили за руки и помогли забраться на перрон. Народ кашлял и громко плевался. Поэт кое-как прошагал метров пять, где дыма было поменьше, и уселся у торгового ряда.

— Как ты, дружище?

— Это кто?

— Поэт, выступал сейчас в киноклубе.

— Живой?

— Что за женщина тебя тащила? Куда?

— Ловите её!

— Поймаешь разве, тут дым, она невидимая, куда-то по рельсам…

Егоров отдышался и посмотрел по сторонам. Толпа собралась немаленькая, вскоре к ней прибился Скоморохов, Константиновский и ещё пара парней из зала.

— Ты в порядке? Тебя что, украсть хотели?

Директор дома культуры выглядел испуганным.

— Да. Долгая история. Сам не всё понимаю. Кто стрелял?

— Вам помочь подняться? — сказал Константиновский и тут же отвлёкся на звонок. — Товарищ майор, у нас стрельба в жилом на нижнем, на Космолётчиков. В поэта гастролирующего стреляли. Да. Да. Так точно. Есть доставить в часть.

— Кто стрелял? — повторил вопрос Егоров. — Я слышал чей-то голос. Женский голос. Меня же, по сути, кто-то спас.

— Бабушка стреляла! — сказал парень из толпы. — Которая пивом торгует. С места встала, посох раскрутила и давай шмалять по рельсам.

— Странная бабушка, давно говорил, что не местная она…

Константиновский со Скоромоховым помогли Егорову встать. В глубине толпы поэт заметил Екатерину Сергеевну и тут же отвёл взгляд. Не то, чтобы ему было стыдно за случившееся, просто не хотелось лишний раз волноваться. А лёгкое неприятное волнение при взгляде на неё возникало само собой.

— Я звонил начальству, они сказали, что надо вас отвезти в безопасное место, — сказал Константиновский.

— В номер?

— Нет. Не при людях. Пойдёмте, поедем на трамвае. Граждане! Представление закончено, прошу разойтись.

Егоров проверил ноги, встал, попробовал подпрыгнуть — тело его слушалось. Пошёл к остановке. Скоморохов шёл рядом.

— Прошу вас, Ефим Степанович, не распространяться об увиденном, — сказал Константиновский. — Думаю, сейчас начнётся расследование, и…

— Понимаю. Ба! — директор вдруг вскрикнул и побежал в сторону киноклуба. — Забыл совсем. Сейчас, дождитесь немного!

Они остались одни с Константиновским и ещё одним матросом — видимо, тем самым, что стрелял. Старший матрос несколько раз приказал народу разойтись, и народ в итоге послушался. Когда следующий трамвай после пропущенного уже был готов подъехать, прибежал Скоморохов и вручил пакет с мобилами.

— Полагается. За труд. Счастлива, гражданин поэт, увидимся ещё, может!

Егоров кивнул. Подумал о том, что, наверное, в последний раз видит всех них, и ему стало немного грустно.

Знал бы тогда, что ошибался…

Трамвай качнулся и поехал в сторону правого двигательного отсека. Среди народа Егоров отметил всё того же старика из зала. Он выглядел сочувственно. Снова ехали молча, но поэт не выдержал и спросил в вполголоса.

— Арестовываете? Как участника мятежей?

— Что за глупости! — воскликнул Константиновский. — Везём в безопасное место.

Они вышли на остановке «Правая Техническая». Константиновский набрал пароль и отсканировал палец на пульте, потом около минуты ругался с кем-то по телефону. Второй матрос пару раз включался в разговор и подтверждал вход. Егоров не слушал. Наконец, ворота открылись, и они пошли по узкому техническому отсеку, мимо складских штабелей. Миновали секцию горизонтальных лифтов и поехали на лифте вертикальном.

По узкому зарешёченному тоннелю на головокружительной высоте пошли вдоль транспортного портала, ведущего в грузовой отсек. Миновали два шлюза, пересекающих Перегородку, поднялись ещё на одном лифте и вышли на небольшую стоянку узких двухколёсных самокатов. С небольшим удивлением Егоров заметил киоск с продуктами и скучающую девушку-китаянку в окошке. Второй матрос отдал честь и покинул их.

— Добро пожаловать в верхний технический, — немного устало пробормотал Константиновский. — Быстрее бы мы сюда не добрались. После реконструкции этот отсек отрезан от кормового. Есть один проход, но…

— Вы уже устали от меня, наверное? — спросил Егоров.

— Да нет. Хоть какое-то развлечение. А то рутина сплошная. Садитесь на скутер.

Контроль доступа, снова контроль. Егоров прикинул размеры грузового отсека под ними и понял, что верхний технический вполне может вмещать в себя тысяч двадцать человек. Артемьев упоминал, что в период расцвета корабль вмещал в себя восемьдесят тысяч человек. Теперь стало ясно, где все пропавшие люди раньше жили. Только на жилой отсек это было не похоже, скорее, на офис или небольшую фабрику.

По мере приближения к центру купола становилось ощутимо жарче — сказывалась близость солнышка, которое в тридцатиметровой полусфере сияло где-то прямо по курсу. Егоров впервые был так близко к корабельному реактору. Корабли классом размерности ниже седьмого таким обычно не снабжаются, а на всех орбитальных станциях, что Егоров посетил, солнышко было слишком далеко.

Не доехав метров триста до центра, Константиновский с Егоровым свернули на кольцевой коридор, проехали пару десятков метров и упёрлись в белоснежную перегородку, рассекающую старый коридорный проём. Егоров прочитал вывеску, и многое стало понятным:

«Братья Галактионовы Инкорпорейтед. Вспомогательный офис №26 „Тавдинский“».

Константиновский не слезая со скутера позвонил в видеофон у дверей, ему что-то ответили и он пожал руку Егорову.

— Покидаю вас, ожидайте здесь. Дальше мне нельзя. Думаю, ещё увидимся.

Егоров слез со скутера, подогнал его ещё к пяти таким же и уселся на маленькой скамейке около дверей. Заглянул зачем-то в пакет и обрадовался. Кубик поэтизатора, про который Егоров совсем забыл, валялся сверху, на мобилах. Ждать пришлось недолго, скоро дверь открылась, и худая казашка в строгом костюме секретаря пригласила его внутрь. У самого входа его досмотрел мичман со сканером. Громила бессарабских кровей, мрачный и молчаливый. Порылся в пакете, пощупал карманы и пропустил дальше. Его повели.

Внутри царил непопулярный в этих краях и в этом столетии старинный стиль «хай-тэк», испорченный неуместными вставками из суздальского ампира. Широкий коридор в стиле Новоуральской Конфедерации был разбит перегородками и переделан в офисное помещение в лучших традициях ранней колонизации.

Егоров усмехнулся, увидев толстую лепную раму, обрамлявшая прозрачный голографический экран с курсом движения на стене. Менеджеры вальяжно развалились у терминалов. Разглядывали растянутую на пару метров карту какого-то дальнего сектора вперемешку с картинками, смеялись и почти не обращали внимания на вошедших.

Безымянная секретарша остановила Леонида у двери узкого кабинета и постучала.

— Аристарх Аркадьевич?

— Да-да, — послышался знакомый голос.

Девушка впустила его и ушла. Внутри сравнительно тесного, но дорого обставленного кабинета сидел тот самый заместитель суперкарго Кузовенко, которого Егоров встретил сутками ранее в лифте. Холодная сухая улыбка, рукопожатие и предложение присесть напротив очень напомнили поэту времена, когда он менял гражданство. Собеседник вызвал на настольной панели диктофон.

— Присаживайтесь. Мы уже немного знакомы, я упомяну лишь, что помимо должности замсуперкарго являюсь начальником службы безопасности корпорации на этом корабле. Вас не затруднит положить одну руку на стол?

Егоров поставил пакет с мобилами на землю, заметил тёмную мягкую полоску на столе. Детектор лжи, щадящий вариант. Пришлось согласиться — ситуация оставалась непонятной что Егорову, что персоналу корабля, и всем хотелось разобраться. Другие могли бы вообще проводами опутать.

— Мне о вас известно немного, Леонид Ромуальдович, — начал Кузовенко. — Мы в пути, поэтому запросить более подробную информацию с планетарных баз я не могу. Что вы дважды разведёны, родились на Рязани, бывший гардемарин, занялись поэзией, поменяли гражданство. Так?

— Так точно, товарищ разведчик, — немного мрачно ответил Егоров, вспомнив свой давнишний диалог с представителями Челябинска.

— Кто? — не понял юмора Кузовенко. — В общем, давайте познакомимся поближе. Расскажите нам о себе. О детстве, например. Вы знакомы c капитаном, да?

— Знаком. С детства. В одном микрорайоне родились. Но до последней недели не виделись пятнадцать лет.

Кузовенко покосился на панельку на столе.

— Хорошо, допустим. Вы утверждаете, что появились на корабле случайно. Случайно приплыли в систему, где находился ваш друг детства. Случайно запросили посадку…

— Я запрашивал посадку в обычном порядке, как рядовое судно. Мне повезло, что у него была свободная минута, чтобы обратить внимание на моё сообщение. Знаете, вся наша жизнь — череда счастливых и несчастных случайностей, у меня есть даже несколько стихов на эту тему.

Аристарх Аркадьевич снова улыбнулся — в этот раз не так сухо, но всё равно неприятно.

— Хорошо. Случайно запросили посадку. Потом случайно устроили дебош в трамвае. Случайно договорились о концерте с директором киноклуба… Что это у вас за пакет?

Егоров приоткрыл пакет.

— Нет, вовсе не случайно. Мне нужны деньги. Я спросил совета у служащих в головном отсеке, где можно заработать. Порекомендовали клуб. Вот, получил гонорар.

— Ну, он по праву ваш. Мы вам благодарны за выступление. Я давно говорю о том, что судну не хватает единого управления культурой. И нормальной пресс-службы. Сорочечное радио и информационные стенды не справляются с нагрузкой.

Егоров рассмеялся. Ему вдруг вспомнился совет про подобные детекторы лжи — надо максимально сбивать допрашивающего.

— Как вы сказали? Сорочечное? Правильнее — сарафанное.

— Я не разбираюсь во всей этой новгородской одежде. Но мы не об этом. Так вот, продолжим вашу историю, Леонид Ромуальдович. Вы говорите, что всё произошло случайно. И при этом совершенно случайно на один из наших аварийных челноков в жилом отсеке приземлилась капсула с десантного истребителя Суздальской Империи класса «Ятаган-46», кто-то вскрыл шлюз, и, подавив волю дежурного матроса, на корабль проник злоумышленник…

— … Нница, — поправил Егоров.

— Что?

— Злоумышленница. Это была девушка.

— Хорошо. Вы продолжаете утверждать, что не имеете к этому никакого отношения?

Егоров аж вздрогнул.

— В каком смысле?

Замсуперкарго вызвал над столом голографическую карту пути. Егоров прочитал подписи на цепочках звёздных систем и мест остановки. Кунгур — Кузино-2 — Проксима Таганая — Тюмень — Орск Левобережный — Гигант HD7459 — Балхаш.

— Понимаете, когда Балхаш будет готов и заселен — а на это потребуется ещё всего пара лет — то данная цепочка станет очень важным коридором между Союзом Планет и Бессарабией. Ранее таких основных путей было всего четыре, теперь прибавится ещё один. При этом один из самых коротких. И нашей компании очень важно показать себя добросовестным перевозчиком нестандартных грузов на этом направлении. «Тавда», как вы, наверное, уже знаете, наше четвёртое по вместимости судно и идеально подходит для таких грузов. Да, в силу особенностей происхождения судно ещё и туристическое, ещё и мелко-ремесленное производство… но это всё не важно. Важно, чтобы первый рейс с таким серьёзным грузом прошёл отлично. Без проблем. Без неполадок. Без происшествий. А у нас тут уже один случай нарушения режима, помимо вас.

— Какой, если не секрет?

— Один помощник экспедитора вздумал собирать грибы в грузовом. Бизнес основать задумал, — нехотя ответил Кузовенко, и вдруг поменялся в лице, резко наклонился над столом и проговорил почти сквозь зубы. — Не увиливайте от темы. Давайте я попытаюсь угадать. Вы — представитель императорского спецназа. Или частной организации наёмников. Или конкурентов? Заранее подкупили нашего капитана и решили сорвать контракт с Бессарабией, чтобы поднять восстание и захватить судно. А потом или перепродать конкурентам из Империи. Или примкнуть к флоту Челябинска. Или, может, Золотой Орде?

У Леонида перехватило дыхание от обиды. Золотая Орда! Они совсем спятили, что ли? Подозревать его в терроризме — это было что-то запредельное, подумал поэт.

— Да как вы!… Вы что обо мне думаете!

— Я вижу, вы взволнованы?

— Вы меня только что оскорбили. Я никогда не желал зла ни Союзу Планет, ни Суздальской Империи. А ваши корпоративные дела…

— Я не закончил. Я предполагаю, ваша группа действовала с двух сторон. Соучастник сел на корабль снаружи, а вы решили дожидаться его безоружным внутри, чтобы узнать слабые места, благодаря чему срежессировали…

— Хватит! — Егоров встал из-за стола. — Прекратите считать меня террористом! Вы хоть понимаете, что прикидываться поэтом и читать стихи для этой цели — бред?

— Бред. На это и был расчёт. Чем бредовее, тем сложнее опровергнуть бредовость.

Кузовенко снова улыбнулся — на этот раз невинно и слегка наиграно. Его рука потянулась куда-то под стол — возможно, к тревожной кнопке или чему-то такому.

— Я вам расскажу правду, — сказал Егоров, слегка успокаиваясь и садясь. — Я должник. Я должен алименты. За мной гонится коллектор Суздальской Империи. Непонятно, к чему моей бывшей супруге такие траты, но это правда. Видимо, это был он или кто-то из его помощников. Меня больше интересует, кто открыл по ним огонь…

Безопасник отвёл взгляд, помялся и ответил.

— Инспектор протокола, я подозреваю. Орден Правопорядка или того похлеще. Если верить письму, у нас на корабле минимум два тайных Инспектора. Везут какой-то тайный груз. Это нас спасло.

— Почему вы не обратитесь с вопросом к ним? У них наверняка больше информации!

Кузовенко усмехнулся.

— Ха! Как будто они будут общаться по таким вопросам с безопасником коммерческой организации. Мы для них такие же простолюдины, как и вы. Конечно, я отправлю запрос своему начальству, как только мы всплывём. Но ситуации мало изменит. Инцидент. Серьёзный. Уже отражено в бортовом журнале. Это скажется и на моей репутации, всё равно. Хорошо, вы говорите, что это коллектор… Не уверен, что это похоже на их работу. Подобным образом они охотятся только за крупными долгами и недалеко от маршрутов, а у вас…

Вдруг он встал, хлопнув ладонями по столу.

— В общем, как вы уже понимаете, мы вынуждены вас попросить покинуть корабль. А пока до всплытия изолировать на вашем транспортном средстве. Мичман, подойдите и проводите нашего гостя в ангар, — рявкнул в переговорник Аристарх Аркадьевич.

Дальше был путь до ангара через десяток дверей и по горизонтальному лифту. Мичман с квадратным лицом ехал молча. Егоров обратил внимание, что форма на нём слегка отличается от таковой у остального состава. На переходе в головной отсек к ним присоединился матрос — Егоров видел его вместе с Константиновским в том кафе.

— Мне нужно забрать вещи и обменять гонорар. Купить паёк мне и мотылю, — заявил поэт.

— Сейчас спросим, — мичман потянулся к мобиле, задал кому-то вопрос, ответил. — Без проблем. Мы проводим.

В ларьке обмена валюты дежурил всё тот же парень. Побывав в головном и посмотрев на тамошние наряды, Егоров понял, что продавец был одет во что-то вроде национального костюма с ярко выпяченными, хрестоматийными особенностями. Кепка, тонкие штаны с полосками и странная красно-синяя куртка не являлись его повседневной одеждой и больше служили для создания визитки, туристического облика жителей корабля.

— Добрый день. Мне нужно обменять…

Тут Егоров вспомнил про поэтизатор и сунулся в пакет. Устройства там не было. Он порылся в сумке — не оказалось и на дне.

— Чёрт! Выпал где-то по дороге. Вы не могли бы вернуться и проверить?

— Не могли бы, — хмыкнул мичман.

Его лицо выражало что-то вроде презрения.

— Что у вас, судрь, пропало? — оживился продавец.

— Моё устройство. Я поэт, мне нужно для выступлений.

— Что-то мне подсказывает, судрь, что ваше устройство вот у этого типа.

Мичман отвёл глаза, но увидел взгляд Леонида и, стиснув зубы, съездил по плечу продавцу.

— Слышь, ты. Не умничай. Давай, меняй там что у тебя есть, и не мешай работать.

Матрос-помощник выдвинулся вперёд, загораживая мичмана от Леонида. Получается, странное устройство тайком вытащили из пакета, приняв за бомбу или оружие…

— Вот идиоты, — сказал Егоров и попытался оттолкнуть матроса. — Вы что, подумали, что это бомба? Это мой поэтизатор. Устройство для выступлений, настроено только на мои ментальные сети. Спросите у Скоморохова! Проверьте, сканер ваш, что, не работает?

Матрос перехватил и сильно сжал руку. Он, в отличие от мичмана, выглядел виноватым.

— Простите, приказ. Опознать и досмотреть. И изъять всё подозрительное. На экспертизу.

— Идиоты! — повторил Егоров, вырываясь. — Чёрт, позовите капитана!

Мичман и продавец заржали. Егоров чувствовал, что закипает. Тело отставного гардемарина перешло в боевой режим и начало просчитывать комбинации. Можно вырваться из захвата, перехватить левой рукой бластер и съездить прикладом в подбородок мичмана. Отпихнуть матроса на продавца. Пнуть по рёбрам. Продавца, сказали инстинкты, можно не трогать — он хилый и не будет пытаться кого-то остановить. Подножкой сбить мичмана, приставить ружьё к горлу, наступить на грудь и проверить карманы, может, там…

Но нет, сказал разум. Не стоит. Ты теперь поэт, а не гардемарин. Силы всё равно не равны. И так он, помимо поэтизатора, может потерять и дурацкий пакет мобил со своим гонораром. Да и куда бежать? К предавшему его капитану?

— Вы, судрь, ещё лучше Евлампия Галактионова позвать попросите, — сказал продавец. — Капитан тут ни при чём. Этот товарищ из охраны корпорации. Птица другого полёта. Лучше давайте сюда мобилы и карту. Всё по-честному вам посчитаю. Даже по повышенному курсу.

На кошельке стало больше на три тысячи кредитов. А впереди снова ждала неизвестность.