Кощег

Глава 17

— И долго я спал?

Злата пожала плечами.

— Главное… выспался?

Кощег потер глаза и осторожно, прислушиваясь к себе, приподнялся. Судя по удивленному виду, голова у него не кружилась и не болела. Да и в остальном чувствовал он себя отдохнувшим.

— Пожалуй, — произнес Кощег, осторожно ощупывая затылок. — Твоими стараниями, не иначе.

Злата не ответила, предпочла смотреть вверх. На темно-синий небосклон высыпали разноцветные звезды: холодно-голубоватые, бледно-лазоревые, даже цвета едва проклюнувшихся листочков. Никогда еще Злата не видела их такими, не могла распознать небесные рисунки, даже самую яркую звезду, всегда указывающую путь в царство льда и холода.

— Мир здесь переломлен, пространство и время искажены, — тоже задрав голову, сказал Кощег. — Отсюда открываются пути в иные миры, далеко не похожие на наш, чужие, даже чуждые. Но ты ведь не собираешься туда?

— В другие? — проронила Злата.

— Род в виде утицы снес яйцо и оставил плавать в водах моря-окияна, а оно ведь бескрайнее. Море-окиян не имеет ни начала, ни конца, ни берегов. Человеку понять это сложно, голову сломать легче. И чего только в море-окияне не встречается. К тому же, — Кощег улыбнулся. — Кто знает, может Род еще какое-нибудь яйцо снес?

Злата может и хотела бы уйти на поиски новых миров и чего-нибудь совершенно неизведанного. Но не менее этого ей хотелось остаться. Вокруг нее шумел лес, а в нем обитало всякое, немыслимое, невозможное. Разве можно уйти эдакое за спиной оставив, не прикоснувшись к множеству окружающих ее тайн?

— А ты? Никогда не хотел уйти? — спросила Злата.

— Нет. Никогда. Я слуга Кощея. Да и, честно говоря, я не из тех, кто меняет хорошее на некое неопределенное лучшее.

— А если я сумею одолеть Кощея? Ты тогда будешь свободен.

— Свободен… — Кощег произнес медленно, обкатывая на языке каждый звук. — А что по-твоему свобода?

Злата хотела ответить, уже было рот открыла, но умолкла, не проронив ни звука.

— Ты царевна, не дочь крестьянская, в поте лица работать обязанная с ранней весны до поздней осени лишь бы только зиму пережить и не помереть с голоду. Но свободна ли ты?

Злата прикусила губу.

— Не печалься, — Кощег нащупал ее руку и слегка сжал. — Абсолютную свободу знаешь кто получил? — Злата оторвалась от разглядывания неба и посмотрела на него. — Подкова. Он не существует и тем совершенно свободен от всего и навсегда. Не знаю, как ты, Злата, а мне даром такой свободы не нужно.

— Мне тоже, пожалуй, — согласилась она.

После этого меж ними воцарилась тишина. Каждый думал о чем-то своем. Впрочем, молчать было приятно и уютно.

— Пойдем.

Казалось, Злата заснула на ходу, потому что по прошествии какого-то времени обнаружила, что неотрывно смотрит на светящийся серебром камень. У его основания разливалось маленькое озерцо, наверняка очень глубокое.

На берегу сидело очень странное существо. Издали оно могло сойти за человека. По крайней мере до пояса являлось именно им: голова с черными кудрями, широкие плечи, мускулистая грудь и узкий пояс. Однако ноги словно срослись, образовав удлиненное тело змеи, уходящее под воду. Почувствовав взгляд, существо вытащило хвост и помахало прозрачным лазурным плавником на его конце.

Тотчас вспомнила Злата женщину-змею, что в пасти гигантской черепахи видела, однако у этого чудо-юды не было с той почти ничего общего. Да и человеческого — не слишком, в том убедиться смогла, вглядевшись в лицо вытянутое с круглыми слегка раскосыми глазищами, светившимися серебристо-фиолетовым огнем. Нос у существа отсутствовал, вернее, казался вдавлен внутрь лица. Кожа лилового оттенка поблескивала на скулах и лбу золотистыми чешуйками. Чуть припухшие бледно-лазоревые губы то выпячивались наружу, то втягивались внутрь рта. Возможно, существо дышало таким образом. Но при всем этом не казалась неведомое чудо ни отталкивающим, ни даже просто некрасивым.

— Это… русалка, что ли… То есть водяной? — шепотом спросила Злата. Почему-то казалось, должно оно обладать очень тонким слухом.

— Можно и так назвать, — прошептал Кощег с какой-то странной печалью в голосе. — Видела бы ты, какие пляски они устраивали в водах у южной оконечности острова Буяна лунными ночами…

— Красивые?

Кощег кивнул и помрачнел, проговорив:

— Жаль, уже и не увидишь.

— Почему? Вот одолею Кощея…

— Ушли на глубину, — перебил ее Кощег, — или в непролазные заросли водорослевые, где их никогда не обнаружат люди. Только здесь и остались.

— Что ж такого плохого мы сделали? — спросила Злата, впрочем, и сама уже готовая придумать с три короба.

Люди ведь всякие бывают. Это ей чудо-юдо озерное красивым кажется, а другой кто-нибудь ужаснется, а потом и испугается, а где страх… многие несправедливости творятся. Или, скажем, рыбаки. Придет какой нерадивый без улова да сочинит байку будто полную лодку рыбы выловил, но чуды-юды всю ее отобрали, едва живым на берег воротился. И дня не пройдет облетит байка эта все окрестные дворы, взбаламутит народ и пойдет-поедет вражда по кочкам в омут ее коромыслом.

— Да… ничего особенного, — ответил Кощег. — Угробили их царю любимую дочь.

Злата посмотрела заинтересованно, требуя рассказа.

— Обыкновенная, собственно, история, — сказал Кощег. — В людских деревнях года не минует какая-нибудь дуреха побежит топиться из-за несчастной любви, пополняя число русалок… коли, конечно, водяному глянется. А то если бы он всех привечал-голубил, давно те всю рыбу из рек вытеснили.

Злата хмыкнула.

— А чего ж происходит с теми, кто не по нраву ему пришлись?

— Так известно: к болотнику лягушками. Причем еще неясно кому больше везет, — заметил Кощег. — Нечасто добрые-молодцы приходят к водянику русалок сватать. Зато твари зеленые земноводные только и делают, что набиваются в жены! — он неприязненно скривился и поежился: — Брр…

Злата рассмеялась. И не она одна. По коже прошелестел смех. Злата могла поклясться, что не слышала его, а лишь почувствовала. Раздался плеск — это ушел под воду обитатель глубин.

— А дальше?

— Дальше приблизительно похоже, но наоборот. Спасла морская царевна чуть не утопшего молодца, на сушу выволокла, а потом поняла, что не в состоянии жить без него. Влюбилась и на землю выбросилась.

Злата посмотрела на Кощега, не понимая шутит он или действительно так и было на самом деле.

— И это все? — спросила она.

— Будь я сказителем, — ответил он, — то непременно наврал будто поплыла царевна к колдунье морской, отдала прекрасный голос за возможность по земле ходить и дышать воздухом суши. Рассказал о том, что нашла она суженого, но тот отверг ее и на другой женился. Ну… — он задумался на мгновение, — дабы было послезливее приплел, будто и он влюбился в морскую царевну, но поскольку уже обещал невесте, решил неправильным слово нарушать. Между любовью и долгом выбрал последний, чем погубил и ее, и себя. Только я не сказочник, Злата, и врать не умею.

— А и хорошо, что не умеешь, — сказала она.

— Это еще почему?

— Терпеть не могу слезливые баллады. Гордея их шибко любит, а вот я — нет.

Кощег рассмеялся, ухватил ее за руку и побежал к озеру, пожалуй, впервые за весь их поход ни от кого не скрываясь и ничего не опасаясь.

— Смотри!

Злата приблизилась к берегу и с опаской заглянула в открывшийся впереди водяной простор. Озеро казалось, не имело дна. Да и берегов во всем известном понимании — тоже. Сразу за кромкой воды начиналось ничто, водная бездна, вопреки всем представлениям о ней, не оказавшаяся темной, наоборот, вода в глубине светилась, и в ней плавали юркие быстрые тела: серебристые, изумрудные, розовые, сиреневые, лиловые…

— Красиво.

— А вблизи еще и завораживающе, — сказал Кощег и в его голосе почудились смешливые нотки. — Посмотришь?

— Но… — сознаваться в том, что плавает точно не как щука, она не хотела.

— «Но» есть. И обязательно. Тебе понадобится дышать под водой.

— Я не умею! — воскликнула она испуганно и прекрасно помня о том, что самому Кощегу это искусство подвластно.

— Придется научиться, — усмехнулся он, — тем более, самый легкий и безопасный путь к замку белокаменному лежит именно под водой. Он ведь стоит на острове, посреди круглого озера в сотню раз больше этого. С четырех сторон к нему перекинуты мосты, денно и нощно охраняемые.

Ничего этого Злата не знала. Да и откуда? Ни один из смельчаков, вошедших в зачарованный лес, так и не вернулся. Ну, или никто не рассказывал об этом.

— А в озере обитают хищные твари?

— Я ведь с тобой.

Злата даже готова была попробовать.

— Только дышать водой я все равно не умею.

— Я помогу, — по губам Кощега скользнула мимолетная улыбка. — Если позволишь.

— Хорошо… — она хотела спросить, что именно надо делать, но не успела. Кощег быстро приблизился, сгреб ее за плечи, притянул к себе и поцеловал.

Злата попыталась вырваться, но держали ее крепко. Сердце кольнула обида и одновременно по крови растекся жар, доселе не испытанный и что-то вроде удовлетворения затуманило сознание, потому как не считала себя Злата дурнушкой и не верила будто Кощег совсем-совсем не смотрел на нее с заинтересованностью. Какое-то глупое, совершенно необъяснимое чувство правильности происходящего завладело ею без остатка, и Злата сомкнула руки на плечах своего проводника, притянула того еще ближе. Кощег улыбнулся, не разрывая поцелуя, и прыгнул в воду, увлекая в глубину их обоих.

Злата зажмурилась. Очень скоро ей перестало хватать воздуха, она задергалась, стремясь вырваться обратно на поверхность, но не сумела, а потом неожиданно поняла, что дышит — сама не зная как именно — то ли кожей, то ли каким-то невероятным образом отрастила жабры, а возможно, этот непостижимый человек (а человек ли?) столь бережно и сильно обнимающий ее, поделился своей силой. Кощег, будто почувствовав перемену, немедленно отпустил. Злата открыла глаза. Кощег улыбался уголками губ, а его удивительные глаза лучились весельем.

Вода вокруг них светилась. В ней проходило множество течений, и каждое из них тоже имело свой оттенок: от золотистого до темно-синего. А над их головами танцевали длинные ловкие тела: то водя хороводы, то сплетаясь меж собой длинными рыбо-змеиными хвостами.

Злата хотела бы что-нибудь сказать, вот только под водой это оказалось невозможно. Она, наверное, могла бы смотреть бесконечно на подобную красу, но Кощег потянул ее за собой в округлый зев подводной пещеры. В последний момент какой-то лиловоглазый водяник попытался ухватить Злату за свободную руку.

Злата не успела отстраниться. В воде она еще недостаточно хорошо освоилась: тело двигалось совершенно иначе, чем на суше, а любое резкое движение могло обернуться неприятностью. Ее едва не завертело в невесть откуда возникшем водовороте, когда попыталась отпихнуть навязчивого обитателя здешних мест.

Кощег поднырнул, вклинился между ними, затем обернулся к Злате, ухватил каким-то собственническим движением и снова поцеловал.

На этот раз все длилось много дольше, чем вначале, а ее заполонили противоречивые чувства. С одной стороны, поведение Кощега возмущало. Но вот с другой — все ее существо безмолвно кричало от ранее неизведанного восторга и предвкушения. Было донельзя интересно, как далеко они могут зайти в этой игре. Не обещала Злата никому вместе жизнь прожить, никого не любила, женихов испытывать и выбирать не желала тем более. А беречься и отталкивать ради невесть кого и чего, могущего случиться в будущем, не видела смысла. Перед кем принцессу заморскую строить? Зачем отталкивать и ждать? Не Кощею же эдакий подарок преподносить?

Когда Кощег наконец оторвался от ее губ, выглядел он удивленным, если не потрясенным. Жаль, произнести хоть что-нибудь в воде не представлялось возможным по-прежнему. Он просто снова взял Злату за запястье и потянул в сторону пещеры.

В ней сияло все: свод, сделанный будто из искрящегося в блеске свечей кроусталя, столбы широченные, капь разнообразной формы и цветов, разбросанные по дну самоцветы. Временами рядом проплывали стайки ярких рыбешек покрупнее. А однажды Кощег оттянул ее в сторону от пути щуки размером с него самого.

Глубинный ход вывел в еще одну пещеру, созданную словно из слюдяных наростов. А из нее — в озеро с очень прозрачной водой.

Кощег указал направление вбок, а потом — наверх. Приложил палец к губам, хотя они по-прежнему не могли произнести ни слова — вероятно, этот жест означал осторожность — и они поплыли. Иногда на границе видимости чудились чьи-то темные силуэты, но разглядеть что-либо конкретное у Златы не выходило. Время тянулось и, казалось, двигались они невыносимо медленно. Иной раз обмирала Злата от острого чувства близкой опасности, но на них никто не нападал. До тех пор, пока Кощег снова не поднырнул под нее и не заслонил собственным телом, вытянув вперед руки.

Злата почти ничего не заметила, только пасть, возникшую словно из ниоткуда. Зато игольчатые зубы огромной рыбины она разглядела лучше, чем хотела. Алый зев распахнулся, и в него устремились потоки воды. Если бы удалось, закричала. Злата уже представляла, как их с Кощегом всосет в эту воронку, рванула вверх изо всех сил и сама не поняла, как очутилась на поверхности.

Холодный колкий воздух чуть не разорвал легкие. Перед глазами вспыхнуло, а потом все пошло черными точками. Пока Злата моргала и от воды отплевывалась, прошло немало времени. А потом она увидела вокруг огромных птиц. Точь-в-точь лебеди, только больше раз в десять, и длинные шеи кроме белых перьев покрыты каменными наростами.

В небольшом отдалении мелькнул темно-серый плавник, загнутый дугой. Наверняка то самое чудовище, что пыталось проглотить их с Кощегом, но даже испугаться Злата не успела. Ближайшая птица вытянула вперед шею и перехватила рыбину поперек туловища. Брызнула кровь. Едва ли не пополам перекушенное тело подкинуло в воздух, и птица заглотила его целиком. Шею раздул округлый комок, который медленно пополз вниз, а потом провалился в живот. Лебедь поглядел на Злату и оскалился зубами волчьими, если не медвежьими.

Она почти никогда не трусила. Сестры постоянно боялись то темноты, то злого глаза или проклятия, обмирали при каждом неожиданном шорохе, а Злата сызмальства в ночь по лесу бегала собирать нужные Ягафье травы. Когда выползла из болота злая пакость и чуть не задрала только народившегося жеребенка, именно Злата отогнала тварь с помощью помещенного на палку конского черепа. В равной степени часто она представляла, как убивает Кощея и как тот убивает ее. Сейчас же Злата, глядя на хищного огромного лебедя, с какой-то обреченностью поняла, что умрет, но ничего не шевельнулось в груди: ни страха, ни отчаяния, ни сожаления. Наверное, она слишком устала уже от всех этих див-дивных, чудо-юд да чудищ, от этого опасного и в тоже время прекрасного мира, который создал самый лютый ее враг.

Что-то коснулось правой ноги, обвило лодыжку и потянуло под воду. Злата вскрикнула: удушье и вероятность утонуть испугали ее намного сильнее жуткой птицы. Однако в следующий миг на ее поясе сомкнулись знакомые пальцы, а рот заткнул очередной поцелуй. Кощег держал сильно и в то же время очень бережно.

Больше на них никто не нападал. С последними лучами заходящего солнца они выбрались на скалистый берег и укрылись за камнями. Громада белокаменного замка казалась частью скалы. В закатном свете стены были будто облитыми кровью, а шпиль одной из башен упирался в пока бледную луну.

— Вот я и довел тебя, душа-девица, — тихо произнес Кощег, гладя ее по щеке и смотря с пронзительной нежностью и печалью. — Только уже и сам сомневаюсь, стоило ли.

— Ты уйдешь сейчас? — спросила Злата. Щеки обдавало жаром. Хотелось потянуться к нему, вжаться всем телом, зарыться пальцами в серебряные волосы.

— Я и так зашел слишком далеко, — Кощег печально улыбнулся.

Злата опустила взор.

Она не имела никакого права просить его остаться или идти вместе с ней. В конце концов, убить проклятого колдуна — только ее дело. Подумалось, все произошедшее оказалось нужным для одного: провести ее к замку царством подводным. А потом Кощег заговорил:

— Я многое понял, душа моя. И зря, пожалуй, держал границы настолько неприступными. Права твоя бабушка, портит людей, в яви обитающих, отсутствие навьих соседей. Ну да я это исправлю, а там… будь что будет.

— Ты сам пойдешь говорить с Кощеем?

— Я? — Кощег улыбнулся уголками губ и прикрыл глаза. — Можно сказать и так.

— Но он может и не послушать.

Кощег покачал головой.

— Да куда бы он делся…

В груди похолодело, и сердце, казалось, покрылось ледяной коркой. Нет. Не ледяной, а каменной.

— Нет уж, — сказала Злата твердо. — Не для того я зашла столь далеко, чтобы назад повернуть.

— Я того и не прошу, — ответил Кощег. — Просто дай мне времени до света, а там… на заре я вернусь и сам проведу тебя хоть к самому трону.