Кортик: За честь и верность

Глава 5

Меня всегда интересовало, почему первое сентября обязательно должно быть дождливым. Как будто сама природа напоминает: «Вот он, учебный год – ничего радостного, сыро, зябко и неудобно». То же самое с первым января – хоть не дождь, так мокрый снег. И первое мая – куда же без майской грозы? Даже если осадки слабые, утро все равно встречает тебя холодной сыростью, пробирающей до костей.

И дело тут вовсе не в том, что мы в Санкт-Петербурге, где дождь – это почти что местная валюта. Нет. Просто в эти дни мир словно проверяет тебя на прочность.

С этими мыслями я, в парадном костюме (темно-синий, почти черный, с едва заметной серебристой нитью по краю лацканов), вышел из дома вместе с Семеном. Он нервно поправлял галстук, явно не привыкший к такой строгости. Мы вызвали такси и решили подождать его на улице, под хмурым, низким небом, с которого уже начинала накрапывать мелкая морось.

Вчерашний визит к безопасникам артиллерийской академии прошел на удивление буднично. Майор с каменным лицом задавал вопросы, я отвечал, он что-то записывал, хмыкал и в итоге подписал пропуск. Ни угроз, ни подозрительных взглядов – как будто я был просто очередным документом в его папке.

Когда такси наконец подъехало, мы молча уселись на заднее сиденье. За окном мелькали нарядные школьники с огромными бантами, взволнованные родители, сжимающие в руках букеты астр и гладиолусов. Все куда-то спешили, сталкивались, смеялись, кричали. Хорошо, что мы выехали заранее – иначе точно опоздали бы.

Когда машина остановилась у главных ворот Академии магии, перед нами открылась картина, от которой у меня сжалось внутри.

Сотни представительских авто – черные, глянцевые, с тонированными стеклами. Чопорные дворецкие в белых перчатках открывали двери, выпуская наружу молодых оболтусов в идеально сидящих костюмах. Девушки в легких платьях небесно-голубых и сапфировых оттенков (форма-то отменена, но традиции живы) выходили из лимузинов, смеясь и поправляя локоны.

А мы… Мы приехали на такси.

Семен, впрочем, не смущался. Его шея вертелась во все стороны, он то и дело дергал меня за рукав, подмигивал и кивал в сторону очередной красавицы:

— Смотри-ка, вон та, в синем… Ну ты видел эти глаза?

Я лишь вздыхал. Нам здесь явно будут тыкать нашим происхождением. Но хотя бы я не один.

Построение – и взгляд на трибуну

Мы влились в толпу и выстроились на огромной площади перед Академией, заранее размеченной белыми линиями. Над нами возвышалась трибуна, где в строгих креслах восседал преподавательский состав.

А у кафедры с микрофоном стоял ректор – князь Витязев.

Высокий, с серебряными висками, в темно-синем мундире с золотыми аксельбантами, он выглядел так, будто сошел со страниц учебника по истории магии. Его пронзительные серые глаза медленно скользили по рядам, и когда его взгляд на секунду задержался на мне, мне показалось, что он едва заметно кивнул.

Или мне это привиделось?

Дождь усиливался. Капли стекали по щекам, но никто не шелохнулся.

Дождь продолжал моросить, но теперь он казался уже не просто осадками, а очищением, словно сама природа смывала с нас последние следы детства.

Ректор Витязев стоял перед нами, неподвластный непогоде, его голос, низкий и властный, разносился над площадью, заставляя дрожать не только от холода, но и от необъяснимого трепета.

— Студенты! — его слова прозвучали как удар колокола. — Сегодня этот дождь смывает с вас молоко матери. А я буду вашим новым отцом. Грозным. Строгим. Но справедливым.

Тишина стала еще глубже, будто даже ветер замер, слушая его.

— Присутствующие на трибунах преподаватели — ваша семья. Вы, стоящие передо мной, — тоже семья. На территории Академии вы — одно целое. И, надеюсь, за ее пределами тоже.

Его серые глаза, холодные, как сталь, медленно скользили по рядам, останавливаясь то на одном, то на другом лице, будто взвешивая, оценивая, предупреждая.

— Через три года те, кто выйдут отсюда с дипломом, станут новой опорой нашего Императора и надеждой Империи на счастливое будущее.

В его голосе не было пафоса — только непререкаемая уверенность, словно он уже видел нас в этом будущем.

— Потому, независимо от вашего статуса, вы должны стать единым целым. Той кирпичной стеной, на которой стоит наша государственность.

Я почувствовал, как Семен слегка напрягся рядом со мной. Его пальцы сжались в кулаки — он, как и я, понимал, что эти слова не просто красивая речь. Это клятва, которую от нас ждут.

— Единственное соперничество между вами — это соперничество в уровне знаний.

Ректор сделал паузу, и в этот момент дождь словно стих, будто по его воле.

— Даже наличие великих магических сил не позволит вам смотреть на других свысока. Вы уже должны знать: баланс между личной силой, артефактами и контролем над ними — вот что определяет настоящего мага.

Он поднял руку, и сотни голосов слились воедино, повторяя за ним девиз Академии:

— Знания — для нашего будущего! Честь мага — для справедливости! Сила — во славу Империи!

Мы кричали трижды, и с каждым разом голоса звучали громче, тверже, увереннее. Даже те, кто еще минуту назад смотрел на других с высокомерием, теперь чувствовали — здесь все равны.

Когда эхо последнего крика растаяло в воздухе, ректор кивнул:

— Теперь вы можете подойти к стенду у входа. Там расписание на первую неделю.

Его тон стал практичным, почти деловым, но в нем все еще чувствовалась железная воля.

— За шесть учебных дней вы должны пройти повторную проверку сил, познакомиться с кафедрами и выбрать направление, которое сможете осилить.

Я перевел взгляд на Семена. Он уже ухмылялся, явно представляя, как будет знакомиться с кафедрами (и, возможно, с их студентками).

— Формирование групп произойдет после этого.

Ректор слегка усмехнулся, словно читая наши мысли.

— Обучение, как вы знаете, общее — без разделения на женские и мужские группы. Только по желанию… и по способностям.

Последнее слово он произнес особенно четко, и мне показалось, что его взгляд на мгновение задержался на мне.

Толпа начала двигаться к стендам с расписанием, и я почувствовал, как что-то внутри меня изменилось.

Больше не было страха.

Было ожидание.

Вызов.

И тихая уверенность — что бы ни ждало впереди, я справлюсь.

А если нет…

То научусь.

***

Фотографируя расписание, я почувствовал, как холодный осенний ветер пробирает до костей. Вокруг стояли такие же промокшие первокурсники, съёжившиеся и потиравшие руки в тщетных попытках согреться. Лишь старшекурсники шли уверенной походкой, будто дождя для них не существовало.

— А где тут столовая? — спросил я одного из них, высокого парня в тёмно-синем мундире с золотым шевроном на рукаве.

Тот усмехнулся, словно вспоминая свои первые дни, и махнул рукой в сторону главного корпуса.

— Через арку, налево, потом по коридору до конца. Не пропустите — пахнет вкуснее, чем в любом ресторане города.

Мы с Семеном ускорили шаг, оставляя позади толпу, которая разбредалась по кампусу — кто-то искал библиотеку, кто-то кафедры, а самые предусмотрительные уже направлялись к общежитиям.

Для многих богатых студентов общежитие — не побег от родителей, а рациональный выбор. Задержался на опытах с преподавателем? Не беда — можно переночевать и не тратить время на дорогу.

Именно поэтому столовая, в которую мы вошли, напоминала роскошный ресторан с высокими потолками, хрустальными люстрами и белоснежными скатертями. В воздухе витал аромат свежеиспечённого хлеба, жареного мяса и пряных специй.

Мы выбрали столик в полутемном углу — так можно было наблюдать за другими, не привлекая лишнего внимания.

Взяв в руки кожаное меню, я ожидал увидеть стандартные студенческие макароны и компот, но вместо этого передо мной развернулся список изысканных блюд по ценам, которые не пугали даже первокурсника с ограниченным бюджетом.

— Бифштекс с трюфельным соусом… Утка в апельсиновом глазури… Да тут даже осетрина есть! — Семен зажмурился от восторга.

Мы заказали:

Два сочных бифштекса с кровью,

Картофель-гратен с хрустящей корочкой,

Салат из рукколы с кедровыми орешками,

Тирамису и шоколадный фондан на десерт,

Имбирный чай с мёдом, чтобы окончательно согреться после дождя.

Когда официант (да, здесь были настоящие официанты в белых перчатках) принёс заказ, Семен чуть не пустил слюну.

— Ну вот, а ты переживал, что будем питаться кашей из солдатского котла, — усмехнулся он, разрезая мясо, из которого хлынул розовый сок.

Мы уже погрузились в еду, как вдруг двери столовой распахнулись, и в зал ворвалась группа студентов.

Впереди шёл княжич Дубов — тот самый, что когда-то насмехался над нами на набережной. Но сегодня с ним были другие люди — не прежние прихлебатели, а новые лица, уверенные и надменные.

Он прошёлся по залу, как актёр по сцене, и направился к центру, где уже сидели представители «золотой молодежи» — девушки в шёлковых платьях, юноши в идеально сшитых мундирах.

— Ну вот, а я думал, хоть здесь от него отдохнём, — пробормотал Семен, откусывая кусок фондана.

Я лишь хмыкнул, но внутри что-то сжалось, как перед прыжком.

***

Тяжелая атмосфера в ресторане Академии висела в воздухе, как предгрозовое марево. Я чувствовал, как напряжение между нами и Дубовым вот-вот перерастет во что-то большее. Его взгляд, полный немого вызова, скользил по нашей компании, а пальцы нервно постукивали по столу. Но после речи ректора о единстве и семейных ценностях драка здесь казалась кощунством.

И тут – будто луч света, пробившийся сквозь тучи, – в зал вошла Ольга.

Не просто вошла – вплыла, как королева, окруженная свитой подруг.

Первой шла Алиса – высокая, с огненно-рыжими волосами, собранными в небрежный пучок. Ее зеленые глаза с хищным блеском окинули зал, будто оценивая, кто достоин ее внимания. За ней – Марина, миниатюрная брюнетка с острым подбородком и едва уловимой ухмылкой. Она что-то шептала на ухо третьей – Даше, спортивной блондинке с холодным, почти ледяным взглядом. Имена девушек, мне шепотом сообщил Семен, он явно готовился заранее и узнал имена всех красавиц.

Но всех затмевала Ольга.

Белоснежное платье, подчеркивающее каждый изгиб фигуры, волосы цвета спелой пшеницы, ниспадающие волнами на плечи, и глаза – ярко-голубые, как два осколка арктического льда. Она шла, словно знала, что все взгляды – и мужские, и женские – уже принадлежат ей.

— Не буду скрывать, я внучка Михаила Федоровича, — ее голос, звонкий и насмешливый, разнесся по залу. — Но не думайте, что если он ваш отец, то вы мои родители.

Зал взорвался смехом. Даже самые хмурые преподаватели не смогли сдержать улыбок.

— Я сама себя назначаю старостой курса, — продолжила Ольга, игриво подкручивая прядь волос, — и предлагаю отметить это… за городом. В нашей семейной резиденции. Приглашаю всех – будет шумно, весело и музыка на любой вкус.

— А алкоголь будет? — громко крикнул Дубов, нарочито развалившись на стуле.

Ольга даже бровью не повела.

— Фи, как грубо, — она сделала вид, что сдувает невидимую пылинку с плеча. — Вы же не совершеннолетний. До 21 года – нельзя.

Дубов медленно перевел взгляд на своих друзей. В их глазах мелькнуло что-то опасное – заговор.

— И кстати, — Ольга повернулась к залу, но ее взгляд скользнул именно в нашу сторону, — сегодня вечером будут гости из других вузов. Так что… не учудите и не опозорьте нашу Академию.

Семен ткнул меня в бок.

— Слышал? Другие вузы. То есть… — он многозначительно подмигнул.

— То есть будут еще девушки, — пробормотал я, но почему-то мой взгляд снова потянулся к Ольге.

Она уже отходила от центра, но вдруг обернулась – и посмотрела прямо на меня.

Улыбка.

Короткая, загадочная, словно знающая что-то, чего не знаю я.

И тут же – будто и не было – она растворилась в толпе подруг.

— Что-то будет, — тихо сказал Семен.

Я кивнул.

Что-то – обязательно будет.

***

Спешно доев последние крошки с нашего стола, мы с Семеном поднялись, торопливо собираясь. В библиотеку идти не видели смысла – учебники подождут. Сейчас важнее было переодеться во что-то менее официальное, но и не слишком вызывающее. В конце концов, резиденция Ольги – не подворотня, а место, где первое впечатление может решить все.

По дороге домой я не выдержал:

— Откуда ты вообще всех их знаешь?

Семен заухмылялся, как кот, нашедший сливки.

— Когда поступал, каждый день торчал в приемной комиссии, — сказал он, ловко перепрыгивая через треснутый бордюр. — Там все сплетни и ходят. У меня есть план, как завоевать сердца каждой из них.

Я приподнял бровь.

— Семен, ты в Академию зачем пришел? Учиться артефакторике или за девушками бегать?

Он только махнул рукой, не сбавляя шага.

— Одно другому не мешает, а даже дополняет, — с гордым видом заявил он, будто произносил неоспоримую истину.

Домой добрались к четырем. До встречи в резиденции оставалось целых пять часов, и внезапно стало ясно – абсолютно нечем заняться.

— Вообще-то я хотел заскочить к воякам, расписание уточнить, — пробормотал я, роясь в шкафу в поисках подходящей рубашки.

— Да брось, успеешь, — отмахнулся Семен, уже примеряя перед зеркалом темно-синий пиджак с едва заметным серебристым узором. — Сегодня не тот день, чтобы думать о дежурствах.

Я хмыкнул. Он был прав – среди кадровых офицеров я и так буду «Белой Вороной», чужаком. Но это уже завтрашние проблемы.

— Так, Семен, давай хотя бы пройдемся по расписанию, — уселся я в кресло, читая выданное академическое расписание.

Неделя предстояла адская – тесты, практики, а в середине – проверка физподготовки. Особенно меня интересовал тест на способности, но он был только через три дня.

— Повезло, — заметил я. — Не пересекается с медвузом.

Зато пропускал вводную лекцию по истории магии.

— Ничего, я тебе все перескажу, — самоуверенно заявил Семен, закидывая ноги на стол. — Причем не только официальную версию, но и ту, что ходит среди мастеровых. Говорят, кое-что из учебников… сильно приукрашено.

Вроде обсуждение не заняло много времени, но часы пролетели незаметно.

И вот мы уже выходили из дома – Семен с торжествующим видом, я – с легким предчувствием, что этот вечер изменит что-то в нашей студенческой жизни.

— Поехали на Бал! — гордо провозгласил Семен, ловя такси.

Я только усмехнулся.

Бал, говоришь?

Судя по взгляду Дубова в столовой и загадочной улыбке Ольги – это будет что-то куда более интересное.

***

Вечер был полной противоположностью утра. Сухой, теплый ветер шевелил листву, еще густую и зеленую, несмотря на приближающуюся осень. В воздухе витали ароматы жареного мяса, сладкой выпечки и чего-то пряного — возможно, дыма от жаровен или дорогих духов.

Перед резиденцией, окруженной старинным парком, уже толпилась молодежь. В разных его уголках стояли импровизированные сцены, где музыканты играли то бодрый джаз, то что-то с мрачноватым, почти мистическим оттенком. По дорожкам сновали нарядные девушки в легких платьях, переливающихся при свете фонарей, и парни в элегантных, но неформальных костюмах. Всё это напоминало картину из старого аристократического бала — только вместо чопорных церемоний здесь царила расслабленная, почти бунтарская атмосфера.

Столики с едой и напитками стояли на почтительном расстоянии друг от друга, словно расставленные по невидимым линиям. Вокруг беззвучно двигались официанты с подносами — ловкие, как тени.

Вот оно, великосветское общество, не знающее забот, — подумал я, глядя на эту роскошь. Вспомнился сгоревший дом, долги, проблемы... Горькая усмешка сама собой сорвалась с губ.

Но мы с Семеном пришли сюда отдыхать, а не грузить себя мрачными мыслями.

И тут — громкий рев мотора, хлопки, визги девушек.

Прямо перед нами с визгом тормозит мотоцикл с коляской — старый, но ухоженный, явно переделанный под что-то более стильное. Над фарой висит странный символ — три переплетенных кольца, будто сплетенных из черного металла.

За рулем — рыжая бестия в кожаной куртке, с вызывающе яркой помадой и взглядом, от которого по спине пробежали мурашки. За ее спиной, крепко вцепившись в талию, сидит маленькая черноволосая девчонка с хищной ухмылкой. А в коляске, грациозно откинувшись на спинку, восседает сама Ольга — в белом платье, контрастирующем с темной сталью мотоцикла.

— Приветики! Мы тебя похищаем! — звонко кричит черноволосая и резко хватает меня за руку.

Я даже не успеваю среагировать — падаю в коляску прямо на Ольгу.

— Эй! — только и успеваю выкрикнуть, но мотоцикл уже взревел и рванул с места.

Последнее, что я вижу, — округляющиеся глаза Семена и его отчаянные взмахи руками.

Ведьмин клуб и неожиданные правила игры

— Ольга Николаевна, что происходит? — перехожу на официальный тон, стараясь не врезаться носом в ее плечо на очередном вираже.

— Ой, зачем так официально? — смеется черноволосая, оборачиваясь ко мне. — Мы же теперь все студенты, одна большая семья!

— Поддакиваю, — лениво добавляет Ольга, поправляя ветром растрепавшиеся волосы.

— Хорошо, сестренки… — осторожно начинаю я. — А как зовут нашу третью "сестру"?

Черноволосая фыркает:

— Ну ты и дурачок! Ты разве не видел наш ведьминский герб?

— Ведьминский герб?

— Ну да, — рыжая ускоряется, влетая в очередной поворот, и я инстинктивно хватаюсь за борт коляски. — Мы все знакомы со школы. И еще там организовали свой… клуб.

— Клуб Ведьм, — важно заключает черноволосая. – Трио Ольг.

— Спасибо за пояснение, — медленно говорю я, чувствуя, как меня втягивают в какую-то странную игру. — Но всё же… зачем вы меня похитили?

Черноволосая поворачивается ко мне, ее глаза блестят чистым, почти детским озорством.

— Как зачем? Ты же новая фигура в наших играх! — она изображает зловещий шепот, пародируя голоса злодеев из дешевых фильмов.

— Не понял, — делаю вид, что не догоняю.

— Ох, вам, парням, всегда надо разжёвывать, — вздыхает Ольга, но в ее голосе слышится лёгкая насмешка. — Пока тут все франты вьются вокруг нас, мы… выбрали тебя.

— А теперь тебе весь вечер — да и, возможно, ближайшие дни — не отбиться от внимания наших "доблестных кавалеров", — добавляет рыжая, нарочито сладко.

И тут до меня дошло.

Это не просто вечеринка.

Это игра.

А я новый участник, причем явно не по своей воле.

И внимание, которое мне сейчас обеспечено, выйдет мне боком.

Семен, ты где?.. — мелькает в голове.

Но мотоцикл уже мчит нас глубоко в парк, подальше от шумной толпы.

Игры ведьм только начинаются.