Кортик: За честь и верность

Глава 14

Моя спина затекла, пальцы немели, а веки слипались от монотонности. Я уже зарядил 52-й фонарик, и каждый из них казался мне зловеще одинаковым – холодный металлический корпус, тусклое стекло, зеленый индикатор, загорающийся после зарядки.

И тут явился он.

Семен вошел в мастерскую, как ангел-спаситель во плоти, с кружкой чая в одной руке и бутербродом с колбасой в другой.

— Держи, бедолага, — протянул он мне еду, ловко подменяя меня у зарядного устройства. — Я тебя подменю.

Я с благодарностью поглощал бутерброд, пока Семен ловко пристроился на моем месте.

— Как ты это делаешь? — спросил я, наблюдая, как он без лишних движений берет фонарик, кладет на подложку, хватается за рукояти и мгновенно наполняет его энергией.

— Привычка, — пожал он плечами. — Я за пять часов тысячу штук заряжаю.

— Тысячу?! — я чуть не поперхнулся чаем.

— Дедушка говорит, можно и больше, — усмехнулся Семен. — Надо просто научиться заряжать несколько штук одновременно.

— И кто так умеет?

— Те, кто фонариками уже не занимается, — загадочно ответил он.

Допивая чай, я с любопытством спросил: — Откуда вообще столько фонариков берется? Вон их целый склад!

Семен, не отрываясь от работы, пояснил: — По понедельникам нам привозят коробки из торговых центров. Наша мастерская обслуживает несколько крупных магазинов. Люди сдают разряженные - мы возвращаем заряженные. Круговорот фонариков в природе, — усмехнулся он.

— А что происходит, когда ресурс исчерпан? — поинтересовался я.

— Полный разборка, — ответил Семен, ловко перехватывая новый фонарик. — Первым выходит из строя светильный камень. А вот батарея - сплав берилла с медью - идет на переработку. Её дробят, очищают, прессуют и делают новые.

— Подожди, значит мы сами будем этим заниматься? — удивился я.

— Именно! — кивнул Семен. — В учебнике за первый курс есть целый раздел. К концу года будем собирать их на лабораторных. Я уже заглядывал вперед — процесс интересный.

В моей голове тут же начали рисоваться финансовые перспективы. — Так если я научусь заряжать как ты, смогу зарабатывать тысяч пять в день?

Семен фыркнул: — Мечтатель! Даже в миллионнике за неделю больше тысячи не набирается. Так что оставь капиталистические мечты, — он дружески толкнул меня плечом. — Хотя... если научишься заряжать по пять штук сразу, как дед рассказывал...

Я молча кивнул, но внутри уже горел решимостью. "Научусь", — твердо пообещал я сам себе, наблюдая, как зеленый индикатор очередного фонарика загорается под руками Семена.

"Наблюдать, как работают другие, можно вечно, но мне пора", - сказал я Семену, собирая вещи.

"И как же её зовут?" - не унимался мой любопытный друг, явно решивший, что все мои ночные отлучки связаны с романтическими приключениями.

"Всему своё время", - загадочно улыбнулся я, добавляя интриги. Пусть потерпит - правда всё равно оказалась бы куда неожиданнее его фантазий.

Через час я уже стоял у входа в лабораторию Военной академии. Вход оказался в соседнем кабинете с кабинетом майора - видимо, для конспирации. Лаборант Денис Петрович встретил меня точно в назначенное время.

"Пропуск оформят сегодня, - пояснил он, - после беседы с лейтенантом получишь постоянный."

"Кстати, Денис Петрович, - поинтересовался я, - как мне к лейтенанту обращаться? По военному уставу или как?"

"У нас в лаборатории мини-анархия, - усмехнулся лаборант. - Можешь даже по прозвищам. Ты у нас теперь Двадцать девятый, а лейтенант - Черномор. Крупное начальство сюда не заглядывает, так что расслабься."

Лейтенанта мы застали у того самого беличьего колеса, где я недавно мучился. Теперь на нём тренировался он сам.

"Это что, обязательное ежедневное упражнение?" - поинтересовался я.

"Что ты, раз в неделю, - ответил лейтенант, вытирая пот со лба. - Видишь дополнительную динамо-машину? Это для увеличения нагрузки. Колесо - единственный тренажёр с датчиками, которые не слетают во время тренировки."

Лаборант, оставив нас, поспешил оформлять документы.

"Александр Васильевич, можно поговорить?" - осторожно начал я.

"Давай на 'ты', - предложил лейтенант. - Я ненамного старше. Можешь звать меня Саша."

"Отлично, я - Петр, - обрадовался я. — Вот в чём дело..."

Я подробно объяснил свою ситуацию: вольнослушатель в трёх вузах, но диплом хочу защищать в Академии магии.

"Дедушка вкратце рассказывал, - кивнул Саша. - Забавный случай. Но тебе повезло - попал в моё подчинение."

Он объяснил график: через день - тренировки в лаборатории, по субботам - его кружок по робототехнике. Учебники с грифом "секретно" нужно хранить в лабораторной казарме, остальные можно брать домой.

"Замечательно!" - искренне обрадовался я.

"Ещё вопросы?" - поинтересовался лейтенант.

"Нет."

"Тогда у меня к тебе вопрос, - неожиданно изменился в лице Саша и подозрительно уставился на меня. - У тебя что-то есть с моей сестрой?"

В воздухе повисла напряжённая пауза. Я замер, чувствуя, как по спине пробежал холодок.

"Чёрт… Рыжая Ольга – ведь его сестра!"

— Ну что, Петр? — лейтенант скрестил руки на груди, изучающе глядя на меня. — Или тебе нужно время, чтобы придумать красивую ложь?

Я сглотнул.

— Мы… знакомы, — осторожно начал я. — Но это было скорее… профессиональное взаимодействие.

— Профессиональное? — бровь Саши поползла вверх. — Интересно, в какой именно профессии моя сестра могла с тобой взаимодействовать?

— Магия, — быстро выдавил я. — Она подруга моей сокурсницы из Академии магии, Ольги Витязевой.

Лейтенант хмыкнул, но напряжение в его позе немного спало.

— Ладно, пока поверю. Но если узнаю, что ты хоть слово соврал… — он многозначительно посмотрел на беличье колесо. — У нас тут есть особые методы тренировки для нечестных подопытных.

Я нервно засмеялся:— Да не переживай, первым делом — самолёты! Ну а девушки... потом.

— На этом и держись, — Саша хлопнул меня по плечу, но в его глазах всё ещё читалось предупреждение. — А теперь пошли, покажу, где у нас тут учебники берут.

"Пронесло... пока что", — подумал я, следуя за ним. Но теперь точно знал: с Ольгой лучше больше не пересекаться.

Мы с Сашей ещё около часа обсуждали график будущих тренировок. Оказалось, что хоть это и научная лаборатория, но заниматься с нами будут действующие бойцы спецподразделений. Время пролетело незаметно за разговорами о методиках подготовки.

"Ну, с меня хватит, показатели снял, сам потренировался", - наконец сказал Саша.

Я завороженно наблюдал, как он ловко отключает датчики и грациозно выпрыгивает из беличьего колеса. И тут произошло нечто, чего я никак не ожидал.

Его доспехи - эти сказочные чешуйки чёрного дракона - вдруг замерцали и... поплыли! Буквально за несколько секунд вся броня стекала по его телу, как ртуть, и исчезла за воротом обычной армейской рубашки.

"Как это вообще возможно?!" - вырвалось у меня. - "Я думал, их носят как неудобную униформу, которую с трудом надевают и снимают!"

Саша усмехнулся:"При совместимости больше 80% открываются такие вот фишки. Это как третье веко у ящериц - естественная защитная функция."

"Круто! Значит, можно ходить по улицам со спрятанным доспехом?" - мои глаза, наверное, блестели как у ребёнка в магазине игрушек.

"После 80% совместимости их вообще рекомендуется не снимать, - пояснил лейтенант. - Чтобы проверить пределы развития связи. Но тебе же говорили - всё индивидуально. Да и выносить доспехи из лаборатории можно только по спецразрешению."

Он сделал паузу, его лицо стало серьёзным:"Если разработке будет грозить попадание к врагу... у каждого артефакта есть программа самоуничтожения. При гибели владельца или если доспех не носят определённое время - он сбрасывается к исходным настройкам и начинает разрушаться."

"Каждый Витязь сам устанавливает таймер, - продолжил Саша. - И никому не говорит срок. Расчёт прост: даже если все 33 бойца попадут в плен, и с каждого будут снимать доспехи по очереди... времени на исследования всё равно не хватит."

"Жёстко, - я присвистнул. - Но логично."

Меня так вдохновил этот рассказ, что я сразу попросил помочь мне облачиться в доспех для тренировки. Других занятий сегодня не планировалось - только беличье колесо. Включив продолжение "Шерлока", я приступил к работе.

Ближе к полуночи появился лаборант."Ты вообще спишь? - поинтересовался я. - В таком ритме с утра до ночи долго не протянешь."

"Всё нормально, - отмахнулся он. — Вот образцы таблиц для Степана Фёдоровича. А теперь - на выход."

Так незаметно пролетел ещё один день, полный удивительных открытий. Когда я выходил из здания академии, то невольно потрогал свой воротник - мне уже не терпелось достичь той магической отметки в 80%, когда доспех станет второй кожей.

Утро началось с хаоса — дом стоял на ушах. К нам нагрянула полиция, и все мысли о ноющих мышцах моментально испарились. Оказалось, этой ночью в столице произошла серия дерзких ограблений. Под удар попали знатные роды: Апраксины, Дубовы, купцы Демидовы… Все новости пестрели заголовками о пропажах.

Полиция пришла к дедушке, потому что среди украденного были не только драгоценности княгини Дубовой, но и те самые проклятые шпаги. Следователи допытывались: какую ценность они представляют и как отличить их от других? Не всё из украденного выставлялось напоказ, но в деле были фотографии — пропало множество семейных реликвий.

К тому времени, как полиция ушла, на пары мы уже опоздали. Уселись за кружками чая, обсуждая произошедшее.

— Вот ходил бы ты на занятия в Цветник, сам бы деструктивным методом нашёл преступников, — с многозначительным видом заявил Семён.

— Каким-каким? — переспросил я. — Может, дедуктивным?

— А что, есть разница?

— Не знаю. Возможно, есть.

Этот разговор натолкнул меня на мысль: пора встретиться с Ольгой. В медицинском вузе у неё как раз был большой перерыв между парами. Я заранее изучил карту, нашёл уютное кафе рядом с университетом, прочитал отзывы и даже подготовил запасные варианты.

Расчёт оказался точным.

Я подкараулил её у аудитории, где только что закончилась пара по патологической анатомии. Судя по убитым лицам студентов, лектор был ещё тем занудой. Но когда Ольга вышла и увидела меня, в её глазах вспыхнуло удивление, оживление и любопытство.

Я без стеснения оттеснил какого-то кавалера и при всех предложил:

— Пойдём на чашечку кофе?

Она на секунду задумалась, потом улыбнулась:

— Пойдём.

План сработал.

Ближайшее кафе было забито студентами, но во дворе старого дома, на втором этаже, оказалась тихая веранда с видом на осенний сад. Мы уселись, и я первым начал разговор:

— Как самочувствие?

— Всё хорошо, но… неприятно вспоминать. Очень паршиво, когда ближний круг оказывается настолько прогнившим. — Она резко замолчала, давая понять: тема закрыта.

— Прости, не буду сыпать соль на рану. — Я сделал паузу. — Буду честен: мне нужна твоя помощь.

Ольга приподняла бровь.

— Меня интересует судебная криминалистика, но посещать занятия некогда. Ты могла бы поделиться конспектами и иногда объяснять сложные темы? А ещё подсказать, на каких практиках мне обязательно нужно быть?

— Хитрый жук! — Она рассмеялась. — А что ещё ты хочешь?

— Не знаю, как ты отнесёшься… но твой дар тьмы пробудил и мой зародыш. Мне, как молодому роду, нужен наставник — кто-то, кто проведёт меня по короткому пути увеличения силы.

Ольга задумалась:

— Тут вопрос уже не в моей компетенции. Надо спросить у отца и бабушки. Как главы рода решат, так и будет. — Она взглянула на меня. — Давай так: в субботу жду тебя в гости.

— Прости, можно в воскресенье? По субботам у меня допзанятия.

— Вот ты деловой! — фыркнула она. — Хорошо. В обед в воскресенье жду.

Мы обменялись номерами, я записал адрес. Проводил её до аудитории и — под удивлённые взгляды преподавателей и студентов — театрально поцеловал ей руку на прощание.

А потом развернулся и ушёл, оставив за спиной шёпот и недоумение.

Следующие несколько дней превратились в отлаженный механизм:

Утро – либо занятия с инструкторами в Военной академии (где меня уже знали как "того парня с кафедры радиолокации"),

День – лекции в Академии магии в компании Семёна, который не уставал подкалывать меня за "роман с Ольгой",

После обеда – монотонная, но медитативная зарядка артефактов под присмотром дедушки,

Вечер – либо снова тренировки, либо зубрёжка учебников с грифом "Секретно".

Интересно, на сколько меня хватит? – эта мысль не давала покоя.

Дополнительные занятия по субботам стали глотком свежего воздуха. Вместе со мной занимались Третий, Седьмой и Пятнадцатый – так мы называли друг друга, следуя лабораторной традиции.

Кружок оказался межвузовским – здесь были студенты с разных курсов и даже факультетов. В первый же день лейтенант (которого все здесь звали просто Сашей) объяснил новичкам суть:

— Мы конструируем прототипы боевых роботов, пишем для них ПО, а раз в квартал устраиваем "боевые испытания".

Он щёлкнул пультом, и на экране появилась запись прошлогодних соревнований:

— Видите этого "Скарабея"? – Саша указал на маневренного робота с дисковыми пилами. – Его собрали второкурсники из Политеха. В прошлом году он дошёл до финала, но наш "Громовержец" – тут экран переключился на массивную машину с электромагнитной пушкой – разнёс его за 37 секунд.

Я присвистнул:

— И кто-то вообще разрешает студентам такое собирать?

— Император лично курирует программу, – усмехнулся Саша. – Два раза в год – межвузовские соревнования. Победители получают гранты, а их разработки... иногда внедряют в реальные войска.

Наш текущий проект – "Оса", лёгкий разведывательный дрон.

Конструкция: Каркас из магниевого сплава, шестигранные соты для амортизации, четыре маневренных винта.

Вооружение: Электромагнитный гарпун с 50-метровым тросом – может стаскивать вражескую технику с позиций.

Программное обеспечение: Алгоритмы машинного зрения для автономного патрулирования.

— В прошлом месяце "Оса" прошла первые испытания, – объяснил Седьмой, вчерашний школьник с гениальными руками. – Задача – за 10 минут найти и "обезвредить" три мишени в заброшенном цеху. Наш дрон справился за 6:47.

— Но у "Скорпионов" из Технологического института есть дрон с тепловизором, – мрачно добавил Пятнадцатый. – На следующих соревнованиях будет жарко.

Саша с досадой рассказал про провал трёхлетней давности, когда наш "Титан" - полуторатонный боевой робот - потерпел поражение в первой же схватке, будучи заманенным в искусственное болото "пауками" из МГТУ.

— Зато в прошлом году мы взяли реванш, – глаза лейтенанта горели. – "Валькирия" против "Цербера". Три головы – три проигрыша.

На экране промелькнули кадры: наш человекоподобный робот буквально разобрал на части тяжёлую трёхглавую машину соперников.

Казалось бы – обычные студенческие будни: лекции, практика, соревнования.

Но когда вечером я заполнял таблицы для дедушки, а на столе рядом лежали чертежи "Осы", становилось ясно: это не просто учёба. Это моя судьба.

Воскресное утро началось с привычных занятий – я заряжал артефакты и перечитывал конспекты по программированию, но мысли неумолимо возвращались к предстоящему визиту. Осознавая важность этого дня, я решил выехать заранее, а за километр от особняка Шуппе вышел из такси, чтобы пройтись пешком под золотистыми лучами бабьего лета, успокоить нервы и нагулять аппетит. Воздух был наполнен ароматом опавшей листвы и чем-то ещё – едва уловимым металлическим привкусом, заставляющим насторожиться.

Меня провели в сад, где среди последних осенних роз стояла изящная беседка. Накрытый стол поражал изысканностью: мясные рулеты с замысловатыми узорами из специй, пирожные в форме алхимических символов, фрукты, чей сок казался неестественно тёмным.

"Какая красивая пара", – произнесла мать Ольги, и в её голосе звучала странная смесь одобрения и скрытой угрозы. Её глаза, тёмные как бездонные колодцы, казалось, видели меня насквозь.

Ольга лишь фыркнула в ответ: "Ведьмы так просто не сдаются", – и это прозвучало одновременно как шутка и предупреждение.

Когда женщины удалились, я остался наедине с Василисой Георгиевной и отцом Ольги, понимая, что сейчас решается моя судьба.

Разговор вёлся так, будто меня не было в комнате:

"Можем ли мы доверить ему азы?" – спросила Василиса Георгиевна, и её голос звучал как скрип старых страниц запретного фолианта.

"Азы – да, – ответил отец Ольги, бросая на меня оценивающий взгляд. – Но без настоящей прокачки это будут пустые знания. Слабак не выдержит и сломается".

Сердце ёкнуло – "сломается" в их устах звучало куда страшнее, чем просто неудача.

"Он участвует в перспективном проекте, – тихо добавила Василиса Георгиевна. – Если выживет, через десяток лет будет иметь доступ к самым высоким кабинетам".

После минутного раздумья отец Ольги кивнул: "Хорошо. Экспресс-метод для слуг рода, но без формального посвящения. Ничего слишком секретного".

Мы спустились в подвал, который оказался круглой каменной комнатой без окон. Воздух здесь был тяжёлым, пропитанным запахами меди, сухих трав и чего-то древнего, забытого. Полки ломились от склянок с пульсирующими жидкостями и артефактов, чьё назначение я боялся даже представить.

Отец Ольги пристегнул меня ремнями к стене, вложил в руки ледяной жезл и заставил зажать зубами палку с вырезанными рунами.

"Сожми крепче", – произнёс он, и мир вокруг начал меняться.

Тьма пришла не извне – она поднялась из самых глубин моего существа, заполняя каждую клетку тела. Кости горели, как раскалённые иглы, жезл в руках жадно высасывал энергию, а в ушах звучали шёпоты на забытом языке, который я почему-то понимал.

Вдруг перед глазами возникло видение – я видел себя, лежащего на каменном алтаре, без лица, без имени, без возможности крикнуть...

"Достаточно!" – раздался голос, и ремни ослабли.

Я рухнул на пол, выплюнув обуглившуюся палку. Отец Ольги смотрел на меня с одобрением:

"Теперь ты знаешь, где проходит граница между светом и тьмой. Запомни это ощущение – оно будет твоим ориентиром".

Поднимаясь по каменным ступеням из подвала, я уже строил планы: первым делом – в лабораторию. Нужно было провести тесты, зафиксировать изменения, понять, как именно трансформировалось моё тело после этого странного ритуала. Но реальность напомнила о себе – сегодня воскресенье, лаборатория закрыта, а Денис Петрович вряд ли оценит звонок среди ночи.

"Придётся ждать до завтра", – с досадой подумал я, ощущая под кожей лёгкое покалывание, будто тьма, которой меня наполнили, всё ещё шевелилась внутри, привыкая к новому вместилищу.

Завтра утром лаборант снимет показатели, проверит совместимость с доспехом, измерит уровень энергии. Но что, если изменения уже начались? Я машинально сжал кулак, прислушиваясь к себе – не стало ли сильнее биться сердце, не обострились ли чувства?

Вернувшись домой, я провёл мучительно долгий вечер. Сидя в своей комнате, бесцельно листал учебник по артефакторике, когда вдруг...

В ночной тишине прозвенел звонок.

Я вздрогнул. На экране телефона горело: "Номер не определен".