Кортик: За честь и верность

Глава 18

Я очнулся в полумраке гостиной особняка Шуппе, где мягкий свет настольной лампы отбрасывал дрожащие тени на стены, обитые темно-бордовым шелком. Тело было странно легким, будто наполненным ватой, а в висках пульсировала тупая боль. "Первое донорство было полегче", - промелькнуло в сознании. Сейчас не было той изматывающей ломоты в мышцах, зато головокружение накатывало волнами, а по спине пробегали мурашки озноба.

Потянувшись к журнальному столику из темного дуба, я едва смог дотянуться до серебряного колокольчика с гравировкой фамильного герба. Его тонкий звон разнесся по тихому дому.

Дверь бесшумно открылась, и в комнату вошел сын Василисы Георгиевны - высокий мужчина лет сорока в безупречно сидящем твидовом пиджаке. Его карие глаза внимательно изучали мое состояние.

"Добрый вечер, - его голос звучал спокойно и профессионально. - Как самочувствие?"

"Если честно, не очень", - признался я, с трудом приподнимаясь на локтях. Плед соскользнул с плеч, обнажив следы от электродов на запястьях.

"Мама просила передать: ты сегодня перетренировался. На ночь много не ешь - будет плохо. Сладкий чай и легкие закуски сейчас принесут", - он сделал знак служанке, стоявшей в дверях.

Когда поднос с ароматным чаем и тонкими тостами появился передо мной, сын Шуппе протянул сложенный листок пергамента. "От матери".

Развернув записку, я увидел аккуратный почерк: "Не волнуйся, скоро придёшь в себя, а от побочки тебя защитит расстояние." Ни подписи, ни даты - только загадочные слова, которые я тут же скомкал в кулаке. "Хранить секрет", - понял я. Счет долгов между мной и Шуппе действительно склонялся в мою пользу, но ощущение себя "походной аптечкой" оставляло горький привкус.

Озноб после чая не проходил, но хотя бы ушла сухость во рту. Личный водитель Шуппе - немолодой мужчина с бесстрастным лицом - отвез меня домой на затемненной "Волге". Было далеко за полночь, и в квартире царила гробовая тишина. Никто не встретил - я просто рухнул в кровать, даже не раздеваясь.

Проснулся уже после десяти, когда солнце вовсю било в окна. Пустая кухня, холодный чайник и крошки на столе - все говорило, что домашние уже разошлись по своим делам. Проглотив наспех бутерброд, я направился в дедушкину мастерскую - каменный сарай во дворе, где всегда пахло деревом и металлом.

"Привет", - Семен не отрывался от зарядки артефактов. "Слышал, что вчера произошло?"

"Нет, - удивился я, - до поздна тренировался с Шуппе, ни о чем не в курсе."

"Помнишь о выставке дуэльного оружия? Так вот, вчера она была. Дед был экспертом", - он расслабил руки, убрав от зарядного устройства. "Дубовы тоже были, но без своего экспоната. Шпаги ведь так и не нашли."

"Грустно и подозрительно", - пробормотал я.

"В середине был фуршет, - продолжал Семен, - и вдруг на кухне - бах! Кто говорит - газ, кто магическая плита. Поговаривают, будто готовили покушение на императора."

Я резко поднял голову: "Погибшие есть?"

"Да ну, - махнул рукой Семен, - стены только затряслись. Охрана всех вывела. Выставку сорвали - когда повтор будет, неизвестно.

"Ты прямо как старухи у подъезда - покушение, взрыв... А ничего толком не случилось!"-подначил я.

Но в голове уже складывалась тревожная картина. "Не туда ли меня вчера телепортировали? Кому понадобилась моя энергия?" - эти мысли прервал звонок лейтенанта.

"Выезд переносится на вечер, - его голос звучал напряженно. - Ждать понедельника не будем. В восемь вечера у подъезда, без вещей - даже белья. Все казенное."

Оставшиеся восемь часов я провел за изучением конспекта Шуппе, пытаясь хоть как-то восстановить силы. Рукопись лежала на коленях, а я безуспешно пытался сдвинуть ручку телекинезом - она лишь дрогнула, будто насмехаясь над моей слабостью.

Ровно в восемь я садился в серый микроавтобус с тонированными стеклами. Внутри пахло кожей и каким-то антисептиком. Поздоровавшись с тремя такими же сонными сослуживцами, я заметил в кармашке кресла бутылку воды и сухпаек в вакуумной упаковке.

"Сервис", - хмыкнул кто-то сзади.

Под тихую электронную музыку мы все молча закрыли глаза - инстинктивно берегли силы, зная, что даже такой сон скоро покажется роскошью. Автобус тронулся, увозя нас в неизвестность...

Дорога растянулась в бесконечную череду сменяющих друг друга пейзажей. Мы спали, склонив головы на соседские плечи, ели сухие пайки, обсуждали последние сплетни про загадочный взрыв на выставке. Вспоминали нашу последнюю операцию – как ночью штурмовали логово террористов, как пахло порохом и кровью. Водитель выпускал нас в туалет только в придорожные леса, где под ногами хрустели прошлогодние листья, а в воздухе стоял терпкий аромат хвои.

Дорога становилась все хуже с каждым километром. Микроавтобус подпрыгивал на очередной выбоине, и моя голова с глухим стуком ударилась о потолок.

"Ещё со времён Павла Реформатора Российская Империя славилась на весь мир учёными и дорогами," - сквозь зубы процедил я, потирая макушку. - "Они были наша гордость..."

Сидящий рядом старший сержант Коробов фыркнул:"Ну да, гордость. Как и дураки. Полный комплект."

Водитель, не отрывая рук от руля, мрачно добавил:"Только учёные-то вон куда-то подевались. Остались дураки да дороги. И то дороги - еле-еле."

Лейтенант с переднего сиденья обернулся:"Тихо там! Это стратегические дороги дублёры. Их специально не ремонтируют, чтобы..." Он замолчал, явно не зная, как закончить мысль.

"Чтобы враг не догадался, что это дороги?" - не удержался я.

В салоне раздался сдержанный смех. Даже угрюмый водитель хмыкнул. Лейтенант только покачал головой, но в уголках его глаз собрались смешливые морщинки.

Микроавтобус вновь подбросило на ухабе, и чей-то стон раздался в салоне — сосед нечаянно ударил локтем в бок.

"Ох уж эти российские дороги," - вздохнул Коробов, потирая ушибленное место. - "Лучшее средство от бессонницы. Трясёшься всю ночь - утром как выжатый лимон."

"Зато какая экономия на вибромассаже," - добавил я, когда мы въехали в особенно живописную колдобину, от которой у всех подпрыгнули на сиденьях.

Лейтенант, наконец сдался:"Ладно, хватит трепаться. Кто следующий анекдот про дороги расскажет - тот на следующем привале кашу без мяса получит."

В салоне воцарилась благостная тишина, нарушаемая только скрипом подвески и нашим дружным стоном при особо удачных ямах. Российские дороги - они такие, веками душу греют и характер закаляют.

В дороге я удивился – суккубы, обычно докучавшие мне в снах, на этот раз не появились. Может, сказывалась усталость от дороги, а может – отсутствие зрительных образов того, кому вливали мою энергию. В тесном микроавтобусе, среди потных мужских тел, такие сны были бы особенно неуместны.

Спустя сутки тряски нас высадили на заброшенной турбазе. Деревянные домики с облупившейся краской, покосившиеся скамейки, ржавый мангал – и невероятная, головокружительная радость от неподвижной земли под ногами! Мы шатались, как матросы после долгого плавания, растягивая затекшие мышцы.

"Здесь есть баня", – неожиданно объявил лейтенант, указывая на темный силуэт у реки. – "На берегу". В темноте мерцали отражения звезд в черной воде.

Как по команде, все оживились:

"Баня-а-а!" – кто-то радостно взвыл, срывая с себя потную форму.

"Ты только представь – горячий пар после этой тряски!"

"А если в реку после парилки – вообще сказка!"

Даже суровый лейтенант позволил себе улыбнуться. В воздухе витал запах сосновых дров и речной воды – первые за долгую дорогу приятные ароматы. Шумной ватагой мы устремились к желанному теплу, оставляя за спиной пыль тяжелой дороги.

После долгой дороги мы, словно муравьи в разоренном муравейнике, мгновенно разбежались по своим делам без лишних указаний. Одни взялись приводить в порядок полуразвалившиеся домики – выметали паутину из углов, стелили на топчаны припасенные спальники. Другие, к моей радости, отправились к небольшой бревенчатой баньке на берегу реки.

К удивлению, база оказалась не совсем заброшенной. В аккуратной поленнице лежали березовые поленья – старые, выдержанные, идеально подходящие для парной. На чердаке баньки обнаружились веники: дубовые с широкими листьями и березовые с нежными веточками – все тщательно связанные и высушенные, вероятно, еще с прошлого лета. Кто-то явно заботился об этом месте, словно знал, что оно еще пригодится.

Тем временем любители рыбалки уже расставили сети у реки. Вскоре они вернулись с уловом – мелкой, но жирной рыбешки, идеальной для наваристой ухи под открытым небом.

Баня растопилась быстро. Я с наслаждением зашел в парную вместе со своими боевыми товарищами – Князем Владимиром Александровичем Мещерским (или просто "Третьим"), Графом Дмитрием Сергеевичем Олениным-Волынским ("Пятым") и Бароном Арсением Павловичем фон Штаубе ("Пятнадцатым"). Веники, заранее замоченные в ледяной речной воде, были мягкими и податливыми. Легкие удары по разгоряченной коже, облака пара, хлесткий запах березы – все слилось в один очищающий ритуал.

После трех заходов в парную, когда поры раскрылись, а тело стало легким, мы с дикими криками выбежали на берег и нырнули в черную воду. Под светом луны и мерцанием костра наши тела дымились, а редкие капли дождя приятно покалывали кожу.

Вытеревшись грубыми полотенцами, мы собрались у костра. Уха, сваренная на скорую руку с минимумом специй, оказалась невероятно вкусной. Горячий бульон согревал изнутри, а жирная рыба таяла во рту.

Кто-то из курсантов – кажется, из соседнего отряда – раздобыл гитару. Под тихий перебор струн зазвучал старинный романс о любви офицера и дворянки. Голос певца – парня с позывным "Восемнадцатый" – дрожал в ночи, рассказывая историю расставания и верности. В этот момент хотелось остановить время, продлить эту идиллию вечно.

Но спокойствие было недолгим. К нашему костру подошли трое незнакомцев – военные без опознавательных знаков. Самый старший из них, мужчина с лицом, изрезанным шрамами, представился кратко:

— Зовите меня Аид. Это Гефест и Один. Я – разведчик и диверсант, Гефест – оружейник и сапер, Один – стратег и снайпер.

Он объяснил задачу: по данным разведки, в трех днях пути отсюда, в действующей шахте, студенты горного университета организовали подпольную ячейку. Наша цель – разведать обстановку, задержать лидеров и выяснить их планы.

— Есть неподтвержденные данные, что они переделывают горнодобывающих роботов в боевые машины, — добавил Аид. — За три дня пути вы должны разбиться на сбалансированные группы. Доспехи не снимать – даже мыться будете в них.

— Эти студенты связаны с "Гневом матушки природы"? — спросил я.

— Вероятно, да. Но это не разовая ячейка – они готовят что-то серьезное.

После инструктажа мы отправились в сарай облачаться в доспехи. Я ожидал, что артефакт сообщит мне о новом ядре – ведь совсем недавно меня использовали как донора. Но он молчал.

"Может, прошло мало времени? В прошлый раз все произошло сразу..." — подумал я с досадой. В глубине души я надеялся на новые способности – зря, что ли, меня использовали как "аптечку"?

Спали мы вповалку в домиках, в тесных спальниках. Последняя ночь под крышей – дальше только холод земли и бесконечная боевая готовность.

"Тоскливо..." — мелькнуло в голове, прежде чем я провалился в тяжелый, беспокойный сон.

Первый день в лесу прошел относительно спокойно. Под руководством инструкторов мы осваивали искусство скрытного передвижения – как выбирать путь, чтобы не ломать ветки, как ставить ногу, чтобы не хрустели сухие листья. Доспехи оказались незаменимы – без их защиты мы бы все были исцарапаны колючим кустарником и острыми сучками. На привалах, пока другие отдыхали, я вспоминал упражнения из методички Шуппе и пытался овладеть телекинезом. Получалось пока не очень – максимум, что удавалось, это слегка пошевелить небольшую веточку.

Мои старания заметил Аид. Подойдя ко мне, он наблюдал за моими неуклюжими попытками несколько минут, затем сказал:"Принцип развития любого ядра – это контроль над высвобождаемой энергией. Попробуй чередовать усилия: мало, мало, много. Так ты научишься чувствовать дозировку."Его совет оказался полезным. Инструкторы действительно работали с каждым из нас индивидуально, выявляя сильные и слабые стороны. Лейтенант, внимательно наблюдая за их методами, явно перенимал приемы командной работы.

"Кто эти инструкторы? – спросил я у лейтенанта в один из перерывов. – Они будут с нами работать и после операции?"Лейтенант пожал плечами:"По слухам, это спецгруппа из военной разведки. Их буквально выдернули к нам из Африки, с какой-то... неофициальной миссии."Его слова звучали загадочно и настораживающе.

На второй день я почувствовал прогресс – теперь мне удавалось поднимать в воздух небольшие палки и удерживать их несколько секунд. Вдохновленный успехом, я решил попробовать левитировать дедушкин кортик. К моему удивлению, он не только поднялся, но и проявил свои необычные свойства – словно компас, его острие уверенно указало направление. Сверившись с картой, я понял, что три линии – из Петербурга, Великого Новгорода и окрестностей рудника Линнаваара– сходятся где-то в районе Выборга. Точнее определить не удалось, но я твердо решил, что после операции обязательно поеду туда. "Смогу ли я найти ту самую дверь, ключом к которой является этот кортик?" – размышлял я.

Мои манипуляции с кортиком привлекли внимание Гефеста."Неплохо, – одобрительно кивнул он, – но для телекинеза лучше подходят метательные ножи."С этими словами он протянул мне кожаную перевязь с шестью изящными ножами. Их лезвия были покрыты странными узорами, напоминающими рунические письмена. С этого момента каждый привал я посвящал тренировкам – сначала просто пытался удержать один нож в воздухе, потом – направить его в цель. Пока получалось ужасно – ножи больше падали, чем летели, но я уже представлял, как однажды превращу их в смертоносное оружие, управляемое силой мысли.

Третий день начался с предрассветного тумана, окутавшего наш лагерь серебристой дымкой. Пока я разминал затекшие мышцы, наблюдал, как преображаются мои товарищи под руководством загадочных инструкторов.Пятый отрабатывал маскировку доспехов под руководством Одина. Специальные чехлы из маскировочной сетки, пропитанные каким-то составом, делали его практически невидимым в лесной чаще. "Ваша проблема, граф, - слишком гордая осанка", - критиковал Один, заставляя его двигаться ссутулившись. К полудню Пятый уже мог бесшумно пересекать открытые пространства, сливаясь с рельефом.Третий работал с Гефестом над взрывным делом. На поляне они соорудили макет рудника из подручных материалов. "Видите эту балку? - Гефест тыкал пальцем в хлипкое сооружение. - Один правильно расположенный заряд - и весь туннель сложится как карточный домик". Третий к вечеру мог на глаз определять "золотые точки" для подрыва.

Пятнадцатый проходил интенсивный курс снайперской подготовки. Один заставил его три часа лежать неподвижно в болотной жиже, целясь в качающуюся на ветру шишку. "Дыхание - между ударами сердца", - монотонно повторял инструктор. К вечеру Пятнадцатый без оптики попадал в цель размером с монету с 50 метров.

Наш романтик с гитарой, восемнадцатый, неожиданно раскрылся как мастер рукопашного боя. Аид учил его "тихим" приемам - как задерживать противника без лишнего шума. Их тренировка напоминала странный танец - плавные движения, внезапные захваты, мгновенные "усыпления".

Под соснами Гефест организовал группу саперов, развернул настоящий мастер-класс по обезвреживанию ловушек. "Видите эту проволоку? - он держал почти невидимую нить. - Натянешь - и через секунду твои кишки украсят эти сосны". Курсанты по очереди пробирались через "минное поле", их лица покрывались испариной при каждом щелчке тренировочных механизмов.

Все это время наш командир, как тень, следовал за инструкторами, впитывая каждое слово. Особое внимание он уделял организации связи - как координировать группы, когда радио молчит. "Голубиная почта XXI века", - мрачно шутил Один, показывая систему сигналов с помощью зеркал и карманных лазеров.

Вечером Аид и Гефест попрощались с нами – им предстояло внедриться на рудник под легендой проверяющих. Наша задача была к их приезду скрытно окружить объект и ждать сигнала к штурму.

Утро четвертого дня. Из укрытия мы наблюдали за рудником – внешне все выглядело обыденно: рабочие сновали между зданиями, грузовики загружали породу, из труб валил дым. Ничего не вызывало подозрений, хотя мы, конечно, не были специалистами в горном деле.

В обед к проходной подкатил роскошный внедорожник. Из него вышли Аид и Гефест, но это были уже не наши суровые инструкторы – перед нами предстали два чиновника в дорогих костюмах, с холеными лицами и надменными выражениями. Они вошли на территорию с таким видом, будто это не внезапная проверка, а долгожданный визит важных персон, которым заранее приготовили "дань".

"Мастерски вошли в роль", – подумал я, ощущая, как учащается пульс. Операция начиналась.