Кортик: За честь и верность

Глава 4

Позавтракав хрустящими тостами с золотистой корочкой и воздушной яичницей, которую я мастерски приготовил с добавлением сливок и свежего укропа, мы с Семеном разбежались по своим делам. На прощание он сунул мне в карман пакетик с бубликами - "на перекус, вдруг затянется".

Неспешно добравшись до величественного здания Академии магии, я с удивлением обнаружил, что мой новый статус позволяет мне беспрепятственно пройти через массивные дубовые двери с серебряными рунами. Вахтер, пожилой мужчина с седыми бакенбардами и медалями на груди, лишь кивнул, услышав мою просьбу:

"Кабинет ректора? Третий этаж, в конце коридора. Только он сейчас, должно быть, на совещании..."

Но у меня было странное предчувствие, что ректор будет на месте. Поднимаясь по мраморной лестнице с резными перилами, я вдруг замер - передо мной спускалась сама весна в человеческом обличье.

Сначала я увидел ножки - стройные, изящные, в лаковых туфельках на небольшом каблучке. Легкий голубой сарафан из струящейся ткани обрисовывал грациозный стан, а тонкие бретельки подчеркивали хрупкие плечи. Мой взгляд невольно поднимался выше, отмечая тонкую талию, округлые формы груди, изящную шею...

А потом я увидел ее лицо. Небесно-голубые глаза, обрамленные густыми ресницами. Тонкий греческий профиль с чуть вздернутым носиком. Светлые, будто озаренные внутренним светом кудри, спадающие волнами до плеч. От этого зрелища у меня перехватило дыхание, а в груди стало жарко и тесно.

Она прошла мимо, лишь скользнув по мне равнодушным взглядом - точь-в-точь как княгиня, не удостаивающая внимания дворового мальчишку. И я вдруг понял: если сейчас не заговорю с ней, возможно, никогда больше не увижу.

"Девушка, простите!" - мой голос прозвучал неожиданно громко в тишине лестничного пролета. - "Как пройти к ректору?"

Она остановилась, слегка приподняв бровь. "У него совещание, он занят. Кабинет в конце коридора на третьем этаже." Ее голос был звонким, как хрустальный колокольчик, но с явными нотками раздражения.

"Откуда вы знаете, что он занят?" - не отставал я.

"Потому что он даже меня попросил прийти через час!" - она фыркнула, сложив пухлые губки бантиком.

"Даже вас?" - я не смог скрыть удивления.

"Да, даже меня, любимую внучку!" - в ее глазах вспыхнули искорки. - "Вопросы закончились? И может, вы представитесь, как подобает?"

Я выпрямился, невольно принимая дворянскую осанку: "Вольный слушатель, дворянин Черноморской Губернии, Егоров Петр Иванович."

"Слушатель?" - она презрительно сморщила носик. - "Что-то новенькое, не слышала."

"Скорее что-то старенькое," - я невольно улыбнулся, отмечая, как на ее щеках появляются прелестные ямочки, когда она сердится.

"Ладно, пока, мне надо бежать." - она сделала шаг вниз.

"А вас как зовут? Внучка ректора?" - поспешил я.

"Несмешно." - она резко развернулась, заставив юбку красиво взметнуться. - "Ольга я. А для вас - Ольга Николаевна Витязева! До свидания."

И прежде, чем я успел что-то ответить, она уже скрылась за поворотом лестницы, оставив после себя лишь тонкий аромат лаванды и жасмина. Я стоял, как вкопанный, с глупой улыбкой на лице, пока где-то сверху не раздался сердитый голос:

"Молодой человек! Вы ко мне?"

Наверху, в проеме коридора, стоял седовласый мужчина с орлиным носом и пронзительным взглядом - точь-в-точь как у только что скрывшейся из виду Ольги. Видимо, мое знакомство с ректором начиналось раньше, чем я планировал...

***

Я, уже Вольный слушатель, Егоров Петр Иванович, стоял перед массивными дубовыми дверями ректората, сжимая в руках документы. В груди колотилось что-то горячее и тревожное — смесь надежды и страха. Я не принадлежал к знатным родам, не имел за спиной ни влиятельных покровителей, ни громких заслуг. Только странное право, дарованное старинным законом, о котором узнал лишь недавно.

«А вот ты какой, наследие прошлой эпохи», — крякнул мужчина за столом, разглядывая его с холодным любопытством.

Я стиснул зубы. Эти слова резанули, будто напоминание: он здесь чужой. Чувство неловкости сжало горло, но он лишь молча кивнул.

«Пройдем в кабинет».

Дверь с позолоченной табличкой сверкала вензелями: «Князь Витязев Михаил Федорович. Ректор Высшей Академии Магии. Заслуженный член магического сообщества, академик». Петр замер на мгновение, осознавая, перед кем стоит. Князь. Ректор. Человек, чье слово могло либо открыть ему дверь в новый мир, либо навсегда захлопнуть ее перед носом.

Он осторожно присел на резной стул, пальцы вцепились в подлокотники. Витязев откинулся в кресле, вздохнул и пробормотал, глядя куда-то мимо него:

— Что же мне с тобой делать? Тебя же сожрут на любой кафедре. Ни рода, ни заслуг, ни членства в гильдии мастеровых… Или, может, состоишь в магической гильдии?

Сердце Петра упало. Он знал, что это вопрос не из вежливости, а проверка — есть ли у него хоть какая-то зацепка, чтобы его здесь удержали.

— Нет, все верно. Я из молодого рода. О своих магических способностях ничего не знаю.

Голос звучал тише, чем хотелось бы.

— А они вообще есть? — ректор прищурился.

Петр вспомнил вчерашний момент в лавке Карасева: дрожь в пальцах, когда он коснулся артефакта, голубоватый свет, дрожащий в воздухе.

— Да, что-то есть. Вчера проверялся артефактом у Степана Федоровича Карасева — было голубое свечение.

Лицо Витязева оживилось.

— О, ты знаком со Степаном?

— Нет, с его внуком. А сам Степан Федорович… в больнице. В коме.

Ректор нахмурился.

— Ничего себе, не знал. А в какой?

— Простите, не в курсе. Но могу сегодня узнать у внука, Семена, и вам сообщить. Если позволите.

Витязев задумался, пальцы постукивали по столу. Петр ловил каждое его движение, каждую перемену в выражении лица. От этого зависело все.

— Ладно. Через пять дней — построение, потом заселение первого курса. Придешь. Я придумаю, как тебя представить, чтобы не загнобили сразу.

Облегчение волной прокатилось по телу, но тут же сменилось новым страхом: «Не загнобили» — значит, опасность реальна.

— Насчет способностей… На первой неделе будет вводная лекция. Там всех проверяют и объявляют предрасположенность при всех.

Петр напрягся.

— Простите, а разве это не секрет?

Витязев усмехнулся.

— У, какой пробел в образовании! Конечно, не секрет. Наоборот — знание, которым все делятся. Как думаешь, рода усиливают магию? Только браками по расчету, с подходящими способностями.

Петр почувствовал, как краснеет. Он и правда ничего не знал об этом мире.

— Ладно, если не будешь прогуливать — всему научишься.

Остался последний вопрос, который жгло внутри с самого начала.

— Еще раз простите… Вы уже знали о моем статусе?

Витязев хмыкнул.

— Да. Откуда, думаешь, министерство узнало о праве, дающем кортиком этот статус? Они долго рылись в архивах, потом мне позвонили. Даже я был удивлен…

Он откинулся в кресле, изучая Петра.

— Но наш библиотекарь все раскопал. Да и информацию на сайте Академии обновил.

Петр медленно выдохнул. Значит, его ждали.

Но теперь главный вопрос был в другом: «Смогу ли я здесь выжить?»

***

С этими тягостными мыслями я поехал на трамвае в Медицинский университет. Легкое укачивание и мелькающий за окном город настраивали на благодушный лад. Солнце, уже склонявшееся к зениту, заливало улицы теплым светом, а редкие прохожие казались такими же беззаботными, как и этот августовский день.

Хоть время было ближе к обеду, трамвай был почти пуст. Конец августа, рабочий день — видимо, все уже разъехались по дачам или сидели в душных кабинетах. Я наслаждался этой тишиной, чувствуя себя наедине с собственными мыслями.

Я сидел у окна, лениво наблюдая, как проплывают мимо старинные дома с лепниной, уличные кафе, где люди пили кофе, не спеша куда-то бежать. Когда до конечной остановки оставалась всего одна, рядом со мной внезапно присела девушка.

Маленькая, подвижная, она, казалось, не могла усидеть на месте и секунды. По возрасту — моя ровесница, но в ней чувствовалась та самая энергия, про которую говорят «шило в одном месте». Темные волосы, собранные в небрежный хвостик, карие глаза, которые так и искрились любопытством, курносый нос и едва заметные веснушки — все в ней дышало жизнью.

Мое настроение стало совсем мечтательным. В голове всплыли слова Семена про «цветник» — теперь я понимал, что он имел в виду.

Мы вышли одновременно и пошли в одну сторону. Только я шел не спеша, наслаждаясь моментом, а она, ускорив шаг, почти сразу скрылась за поворотом, словно спешила успеть куда-то, где ее уже ждали.

Кабинет ректора Медицинского университета, как и в Академии магии, оказался на третьем этаже. Но здесь не было ни позолоченных табличек, ни мраморных лестниц — все выглядело строго, по-деловому.

Не встретив никакого сопротивления (видимо, мое имя уже было где-то отмечено), я добрался до нужной двери. Секретарь, пожилая женщина в очках, бегло взглянула на меня, набрала номер на внутреннем телефоне и кивнула:

— Проходите.

Дверь открылась, и оттуда выпорхнула… та самая девушка из трамвая.

— До свидания, дедушка! — весело бросила она через плечо.

— До свидания, Оленька, — раздался из кабинета мягкий, но твердый голос.

Я замер. Дедушка?

Ректором оказалась пожилая женщина — Василиса Георгиевна Шуппе, если верить табличке на двери. Высокая, с седыми волосами, собранными в строгую прическу, и проницательным взглядом.

Хм, опять внучка. И опять Ольга. Что-то мне везет на них, — усмехнулся я про себя. Зато путаться в именах не буду. Мысленно я уже представлял, как расскажу об этом Семену — он бы точно оценил.

— Проходите, молодой человек, — позвала меня ректор.

Я вошел, стараясь не выглядеть слишком напряженным. Кабинет был просторным, но без излишеств — книги, дипломы на стенах, запах старых фолиантов и лекарственных трав.

— Что привело вас ко мне? — спросила Василиса Георгиевна, усаживаясь за массивный дубовый стол.

Я представился по всем правилам (на этот раз без опущенного дворянства) и ответил:

— Вот раз представилась такая возможность, хочу попробовать расширить свои знания.

— Похвально, — кивнула она. — А на какой кафедре вы хотели бы заниматься? Хоть специалитет у нас со второго курса, но уже на первом есть разные программы.

Я задумался. В Академии магии все было проще — там хотя бы знал, что меня ждет. А здесь…

— Простите, я еще не выбрал, не задумывался, — честно признался я.

И тут в голову пришла шальная мысль.

— Скажите… это сейчас выходила ваша внучка?

— Да, это моя Оленька, — ответила ректор, и в ее глазах мелькнуло что-то теплое.

— А с ней можно учиться? И… на какой кафедре она? — спросил я, стараясь звучать просто из вежливого любопытства, а не как человек, который только что решил, что его будущее теперь зависит от кафедры кареглазой девушки с курносым носом.

Василиса Георгиевна усмехнулась — так, будто прекрасно видела мои мысли насквозь.

— Что ж, смело. Можно. Но пусть это будет для вас сюрпризом. Приходите третьего сентября на занятия. Группы будут сформированы, в расписании ищите аудиторию Г-11 в 8 утра. Там вы познакомитесь и со специальностью, и с Оленькой.

Я кивнул, пряча улыбку.

Что ж… теперь у меня есть еще одна причина не проспать третье сентября.

***

Две задачи из трех на сегодня были успешно завершены. Оставалась последняя — артиллерийская академия. Но в отличие от медицинского и магического вузов, здесь я не мог действовать наобум. Слишком уж специфичное направление.

Присев на скамейку у входа в парк, я достал телефон и начал рыться на сайте академии, изучая кафедры. Гражданских направлений было не так много, но одно сразу зацепило — инженеры разведки и радиолокации.

"Физика, математика, возможно, элементы магии в приборах... Да и в гражданке такие знания пригодятся", — размышлял я, листая описание. Школьные годы всплывали в памяти: хоть меня и выгнали, но точные науки давались легко. Даже в аттестате красовались твердые четверки по физике и математике — для школы с углубленным изучением магии это было более чем достойно.

Первое же разочарование ждало у ворот академии. Пожилой солдат с орденскими планками на груди, взглянув на мою грамоту, коротко бросил:— Не положено. Можете уходить.

— Постойте, — попытался я возразить, — спросите у начальства. Их должны были предупредить.

Я был уверен — как и в медвузе, здесь обо мне знали. Но старослужащий лишь каменел лицом:

— Без предписания не пущу.

В этот момент рядом с проходной с ревом остановился мотоцикл. За рулем — стройная фигура в обтягивающем черном комбинезоне. Лица не разглядеть из-за шлема, но рыжие локоны, выбивающиеся из-под защиты, эффектно контрастировали с формой. С пассажирского сиденья соскочил молодой лейтенант — к счастью, дедушка еще в детстве научил меня разбираться в знаках различия.

— В чем дело? — резко спросил офицер.

— Ваше благородие, гражданин пытается пройти на режимный объект, — отрапортовал солдат.

Лейтенант протянул руку:— Документы.

Просмотрев бумаги, он неожиданно усмехнулся:— А, понятно. Дед мне рассказывал об этом.

— Дед? — не удержался я.

— Да, начальник академии — мой дед. Я сам ее выпускник, — пояснил офицер, и во мне шевельнулась знакомая мысль: "Ну хоть тут внук не Оля".

— Пройдемте со мной, — предложил лейтенант, но солдат снова преградил путь:— Не положено. Нет приказа.

— Ох и упрямый ты, Архип Иванович, — вздохнул офицер, доставая телефон. Повернувшись к мотоциклистке, кивнул: — Спасибо, что подвезла. До вечера.

— До вечера, — ответил звонкий голос из-под шлема, и с ревом двигателя рыжая незнакомка исчезла в городской круговерти.

Десять томительных минут ожидания — и вот солдат возвращается с пропуском. Лейтенант, так и не представившись, исчезает в глубине территории, а я следую за Архипом Ивановичем по асфальтовым дорожкам между строгими учебными корпусами.

Кабинет начальника академии встретил лаконичной табличкой: "Букреев Олег Сергеевич, генерал-лейтенант, начальник академии". При виде мощной фигуры в генеральской форме я невольно вытянулся по стойке "смирно" — сработали какие-то глубинные инстинкты.

— Мне звонили эти бумагомараки из министерства, — прогремел бас, едва я переступил порог. — Дед-то был героем, а тебя — без конкурса в академию? Нонсенс!

Генерал изучающе оглядел меня, и под этим взглядом стало ясно: здесь придется доказывать право на место не бумагами, а делом.

— Ладно, — наконец смягчился Букреев. — Куда тебя записать? Шляться по кафедрам просто так не дадим — у нас разные уровни допуска. Да и безопасников тебе проходить...

— В инженеры разведки и радиолокации, — четко ответил я.

Генерал одобрительно хмыкнул:— Разумно. К секретарю — он все оформление сделает.

Секретарь оказался педантичным старшим лейтенантом, который заставил меня заполнять анкеты до самого вечера. Некоторые вопросы вызывали недоумение: "Как часто вы просыпаетесь ночью?" или "Случались ли непроизвольные мочеиспускания в стрессовых ситуациях?". "Какое отношение мои физиологические особенности имеют к радиолокации?" — мысленно возмущался я, исправно заполняя графы.

В итоге мне назначили явку 31 августа к 14:00 — на собеседование со службой безопасности. Выйдя за ворота академии затемно, я почувствовал, как наваливается усталость. День, начавшийся с надежд, завершался новой порцией испытаний. Но в груди теплилось странное чувство — будто очередная дверь в будущее приоткрылась. Пусть и со скрипом.

***

Ужин сегодня был по-домашнему уютным. На столе дымилась тарелка пасты болоньезе — Семен договорился с кухаркой, чтобы нам готовили каждый день, и теперь наш скромный стол ломился от еды. Кроме основного блюда, там красовались свежий овощной салат с рукколой и пармезаном, сочный бифштекс с розмарином и даже компот из сухофруктов — видимо, чтобы мы не забывали о пользе среди всей этой вкуснятины.

— Ничего так, вкусненько, — с набитым ртом пробормотал Семен, размахивая вилкой. — Конечно, не макароны по-флотски, но я доволен.

— Зажрался ты, батенька, — фыркнул я, накладывая себе еще порцию. — Посмотри — стол ломится от салатиков, бифштекс просто тает во рту, а ты ноешь. Давай лучше рассказывай, как в больнице. Смотрю, ты сегодня повеселее.

Семен отпил компота, вытер губы салфеткой и наконец расслабился в кресле.

— Деду лучше. Пришел в себя, но говорить пока не может — объясняется знаками. Он даже попытался написать что-то на листке, но почерк вышел такой, что даже врачи не разобрали. Самое странное — возле его палаты теперь охрана.

— Охрана?

— Да. Два здоровых мужика в штатском, но с такими лицами, что сразу видно — не санитары. Представились службой охраны императора.

Я замер с вилкой на полпути ко рту.

— И… зачем они там?

— Не сказали. Наверное, кто-то из старых знакомых деда побеспокоился. Семен хмуро потер лоб. — Но вся эта история с машиной… мутная. Я пытался выяснить, к кому из их начальства обращаться, но они только отмалчивались.

— А после той дамы в вуали… — я невольно понизил голос.

— …я вообще никому не доверяю, — закончил он за меня.

— Но если дед знаками объясняется… Может, он что-то знает?

— Он дал понять, чтобы не беспокоились. Мол, его лечат, и через неделю, возможно, выпишут.

Я вспомнил про разговор с ректором Академии магии и слегка замялся.

— Кстати… Витязев предлагал помочь. Спрашивал про больницу, но я не знал подробностей. Да и позвонить тебе постеснялся — вдруг это было бы неуместно.

Семен махнул рукой.

— Да все нормально. Дяде лучше — и ладно. Пусть мир подождет. Потом он хитро прищурился. — Ну а ты как? Как там твой «цветник»?

Я покраснел и отхлебнул компота, чтобы скрыть смущение.

— Тебе бы только про девушек… — буркнул я. — Никак еще, зачисления не было. Первого сентября — в магическую академию, третьего — в медицинскую.

До 31 августа оставалось всего несколько дней. Нужно было срочно закупить канцелярию, тетради, хотя бы пару рубашек построже — но денег, как всегда, не хватало. Работу искать надо, но я решил подождать до начала учебы — вдруг получится совмещать?

Неделя пролетела в суете. Впереди ждали вузы, выписка деда… и та самая загадочная дама в вуали, чье появление, как мне казалось, было только началом чего-то большего.